"Лансет" единственный раз (18 декабря 1971 года) опубликовал беспрецедентно мягкое решение генерального медицинского совета по такому делу. Оно касалось доктора Ю. Либмана, виновного в том, что он имел половые сношения со своей пациенткой у себя в кабинете. Его приговорили к лишению права практики всего на шесть месяцев. Он подал в суд на генеральный медицинский совет. Суд иск отклонил на том основании, что совет имеет право выносить подобные решения, и у суда нет никаких оснований полагать, что совет решил дело неправильно. Дело это вообще туманное. Поговаривали, что Либман предложил своей любовнице и ее мужу за молчание десять тысяч фунтов стерлингов. Это очень крупная сумма, даже в 1971 году она была равна приблизительно тридцати тысячам американских долларов. Кроме того, пациентка уже получала от него какие-то суммы. Похоже на то, что тут имел место шантаж, чем и объясняется мягкость приговора.
Наказываются не внебрачные отношения вообще. Связь врача с замужней женщиной сама по себе не представляет для совета никакого интереса, но близость врача со своей пациенткой является нарушением клятвы Гиппократа.
Клятва Гиппократа содержит следующий абзац, имеющий прямое отношение к данному вопросу: "...я воздержусь от соблазнения женщин или мужчин, свободных или рабов". Христианские моралисты всегда подчеркивали высокую нравственность Гиппократа именно в этом вопросе. Но они ошибались. Древние греки считали педерастию и гомосексуализм делом вполне допустимым, и на половую жизнь у них были самые широкие взгляды. Гиппократ, очевидно, имел в виду, что врач не имеет права посягать на чужую собственность, а жена пациента, его рабыня или раб были собственностью пациента. Медицинская деонтология (наука о долге врача, его нравах и обязанностях) рассматривает согласие врача начать лечение как своего рода устный контракт между врачом и больным, имеющий юридическое значение. Следовательно, с начала лечения вступает в силу и клятва Гиппократа, данная врачом по окончании им медицинского учреждения.
В книге протоколов фирмы "М" с 1910 года по июнь 1940-го (с этого времени до закрытия фирмы в июле 1954 года записи вел я) встречаются любопытные вещи. Обращает на себя внимание спокойное отношение всех врачей фирмы ко всему окружающему. Первая мировая война никого особенно не взволновала, масштабы ее недооценивались. Правда, протоколы заседаний были предельно лаконичны. Например, заседание, длившееся два с половиной часа, резюмировалось записью в восемь строк.
В 1910 году (26 января) врачи фирмы организовали медицинское общество фирмы "М" с четырьмя участниками. На собрании общества был сделан доклад о метастазиро-вании раковой опухоли в мозг после удаления молочной железы. Высказывалось пожелание организовать общество для всех иностранных врачей Шанхая (похвальная мысль, которая была приведена в исполнение в 1921 году, то есть одиннадцать лет спустя, по инициативе шотландского врача Патрика, никакого отношения к фирме "М" не имевшего). Тут же решили собираться для научных дискуссий каждые две недели. Это решение выполнено не было, и "историческое" научное собрание фирмы "М", судя по записям в книге протоколов, было единственным за сорок четыре года. А так как именно на нем приняли решение о создании научного общества, то, надо полагать, до этого научных заседаний тоже не было.
На одном заседании фирмы было решено, что любой из компаньонов имеет право вскрывать письма, адресованные на имя фирмы для того, чтобы ускорить делопроизводство. Не знаю, что из этого вышло, но, зная моих коллег, можно представить, сколько распечатанных писем рассеянные врачи таскали неделями в карманах. Когда я пришел в фирму, все письма распечатывала секретарша.
В декабре 1914 года торговая фирма "МакБэйн" написала письмо в фирму "М" и запросила заключение о пользе промывных туалетов. Фирме "МакБэйн" было неясно, хорошо или плохо иметь такой туалет. Фирма "М", обсудив этот вопрос (ему было посвящено целое заседание), решила, что промывной туалет лучше, изложила свое мнение письменно и послала фирме "МакБэйн" счет на сто талей (это кусок серебра в форме лодочки, весящий грамм сорок пять). Иными словами, счет был на четыре с половиной килограмма серебра. Хотя серебро и было дешевым в Китае в те годы, все же это показатель того, как высоко фирма "М" оценивала свое мнение.
Промывной туалет был изобретен молодым придворным английской королевы Елизаветы сэром Джоном Харрингтоном еще в XVI веке. Сэр Джон был приговорен королевой к домашнему аресту на шесть месяцев за прочтение неприличного стихотворения молодой придворной даме. Удрученный королевской немилостью и зловонием, исходящим из его непромывного туалета, сэр Джон изобрел промывной. Но его постигла судьба всех прогрессивно мыслящих людей и всех изобретателей. Его изобретение не было признано, и через четыреста лет фирме "МакБэйн" пришлось расплачиваться за косность английского двора времен Елизаветы чистым серебром.
Еще одна запись... В январе 1915 года доктор Биллинг-херст предложил нанять медсестру, чтобы следить за хирургическими инструментами и перевязочной комнатой. Все единодушно решили, что от такой женщины в конце концов будет больше неприятностей, чем пользы.
Обсуждался вопрос о приглашении из Англии врача в качестве помощника на полтора года, чтобы дать возможность двум членам фирмы съездить в отпуск (по уставу компаньонам фирмы полагался девятимесячный отпуск каждые три года, не считая ежегодного двухнедельного "местного отпуска"). Решили, что если этот помощник останется работать на Дальнем Востоке, то нужно потребовать от него подписку, что он не будет практиковать в радиусе ста километров вокруг Шанхая (а дальше, кроме болот, ничего нет, и ни один иностранец там не живет).
В мае 1916 года вернулся из действующей армии доктор Марш. В Первую мировую войну семь месяцев он воевал во Франции, занимаясь вакцинотерапией, и привез много вакцин. Доктору Маршу предложили продолжать этим заниматься, а за вакцины брать по пять долларов "там, где возможно". Доктор Меррэй сказал, что он тоже хочет поехать на войну. Решено было написать письмо британскому послу в Пекин и спросить, может ли доктор Меррэй поехать на войну на шесть месяцев?!
Вторая мировая война была менее милосердна к фирме "М". В ноябре 1941 года (за месяц до начала Тихоокеанской войны) уехал в армию доктор Скуайрс, но его направили не в Европу, а в Сингапур. Там он был заколот штыками японских солдат, которые ворвались в операционную, где он оперировал раненого солдата. Японцы убили всех в операционной, в тот день они взяли Сингапур.
Тихоокеанская война приближалась, молодые англичане начали записываться в армию. Они должны были пройти медосмотр и поэтому приходили к нам. Так как осмотр был неинтересным делом, то его поручали, главным образом, мне. Выражали желание поступить в британскую армию и лица других национальностей. Как-то ко мне пришел молодой человек с подстриженными на английский манер усиками по фамилии Муин. Фамилия вполне английская. Потом выяснилась, что его фамилия Мухин, он русский эмигрант и едет воевать за английскую королеву. По-английски он писал фамилию полностью "Мухин", но букву "х" проглатывал, и получалась вполне английская фамилия. У меня был пациент по фамилии "Нфгрдф". Фамилия звучала почти по-английски, а по-русски писалась: Новгородов.
Английская газета "Норд Чайна Дэйли Ньюс" печатала письма молодых людей, собиравшихся ехать воевать. Эти люди так же, как их отцы тридцать лет назад, не представляли себе, что их ждет на войне. Я следил за перепиской. Один молодой джентльмен писал другому, что нужно брать с собой на войну: конечно, надо взять белье "джодпёрс" (индийские брюки, широкие в бедрах и от колен идущие вниз узкими трубочками), так как иначе немыслимо играть в поло на лошадях.
Один мой английский пациент, молодой человек, попавший в британские части в Бирму рассказывал, что им пришлось отступать перед японской армией, подходившей к Сингапуру. Британцы шли через джунгли, и у них началась бациллярная дизентерия. Люди ножами распарывали на себе брюки, так как не было времени их снимать. Многие погибли. Да, это не игра в поло.
В Шанхае, кроме английской, французской и американской фирм, была еще и немецкая фирма, лечившая людей из немецкой колонии. Но англичане (так же, как и французы) и до начала Второй мировой войны мало встречались с немцами, не простив им войны 1914 года, и немцы на Дальнем Востоке жили обособленно. Они не посещали английские клубы, не были членами английских спортивных команд. Когда война окончилась, англичане и французы, жившие в Тяньцзине, пошли на территорию немецкой концессии (все иностранные концессии располагались вдоль берегов реки Пейхо), стащили большую статую Великой Германии и утопили ее в реке.
В начале своей практики в фирме "М" я принимал только тех пациентов, которые рисковали ко мне приходить, лечил бесплатных больных и давал наркозы во время операций Гонтлетта и Бертона. Нас было всего трое, а количество пациентов оставалось прежним.
Во время войны доктор Бертон (фирма "М") и доктор Рансон (фирма "Джэй") очутились в концлагере Лунгхуа и за время лагерной жизни договорились о слиянии двух фирм в одну - "М энд Джэй". До этого вопрос дебатировался в обеих фирмах в течение двадцати лет и каждый раз решался отрицательно. Понадобилась мировая война и два с половиной года концлагеря, чтобы прийти к такому простому и очень разумному решению.
Фирма "М энд Джэй" начала функционировать в сентябре 1945 года. Из лагеря Янгджоу прибыл доктор Саймонс, служащий бывшей фирмы "Джаксон, Данн и компаньоны". Так в новой фирме стало пять врачей: Бертон (шотландец), Рансон, (ирландец), Ие (китаец), Саймонс (англичанин) и я. Потом к нам присоединились Торнгэйт (американец) и МакГолрик (ирландец). На фирменных и рецептурных бланках ниже общего названия фирмы стояли фамилии врачей.
Бертон и Рансон, жившие в районе частных особняков и садов, скромно поделили этот район между собой. Мне было щедро отдано три четверти международного сеттльмента Шанхая: деловой сектор вокруг набережной, вся набережная по обе стороны реки с находящимися там английскими складами и заводами, бумагопрядильные фабрики, пивной завод, заводы красителей шерсти, водопроводная и электрическая компании и все торговые суда, стоящие на рейде или еще не вошедшие в устье реки Вампу.
Я уже писал, что английские пациенты не истеричны, но моряки всех наций ипохондрики, как это точно подметил английский врач и юморист Ричард Гордон в своей книге "Доктор на море". Например, однажды меня вызвали по радио на корабль, который собирался войти в устье Вампу, чтобы посмотреть у матроса указательный палец, под ногтем которого образовался маленький нарыв, возможно, от ковыряния в носу. Такие визиты, занимавшие часа четыре, пароходной компании стоили хороших денег, и наша фирма их приветствовала. В бесплатных отделениях мы действительно лечили больных всех национальностей без денег, но зато отыгрывались на богатых пароходных компаниях. Англичане это называют политикой Робин Гуда: грабь богатых, помогая бедным.
Так как не было никаких профсоюзов, то не было и никаких законов об охране труда или о времени работы. Мне нередко приходилось работать по шестнадцать часов в день, но такая работа дала мне возможность хорошо узнать жизнь английских торговых моряков, их язык, а также жизнь тех англичан, которых выписали из Англии, чтобы управлять складами, заводами минеральных вод, служить начальниками полицейских отделений. Это хорошие люди, добродушные и веселые. Врача они встречали с почетом, и с ними было легко работать.
Врач видит больше простого смертного хотя бы потому, что место врача - спальня, где лежит больной. Врач видит своего больного не в смокинге или бальном платье, а в промокшей от пота пижаме, небритого и непричесанного, женщины не напудрены, не подмазаны, с растрепанными волосами, в чашке с водой на ночном столике лежит вставная челюсть... Он и знает больше, чем кто-либо. Одна моя американская пациентка как-то сказала мне: "Вам, доктор, следует описать все, что вы видели. Назовите книгу "Двадцать лет в шанхайских спальнях". С таким названием она будет бестселлером".
ПРОКЛЯТИЕ ВЕНЕРЫ
Врач, пишущий о Шанхае, не может пройти мимо инфекционных заболеваний, большинство из которых в Шанхае эндемичны (то есть более или менее постоянно существуют в данной местности, причем круг больных периодически то расширяется, то сужается), а также мимо венерических болезней, которые в этом городе "процветали" потому, что он был портовым городом, и потому, что в нем была широко распространена проституция.
Есть и другая причина, почему об этом надо писать. Дело в том, что антибиотики, которые много сделали для уменьшения заболеваемости венерическими болезнями, уже не оправдывают себя. Возбудители венерических болезней к ним начинают привыкать, и антибиотики перестают действовать.
В 1971 году лондонский медицинский журнал "Лан-сет" напечатал передовицу о гонорее. В ней говорилось, что как только будет создана вакцина против кори, а это уже не за горами, проблемой "номер один" во всем мире будет гонорея. Вред и страдания, которые несет с собой плохо леченная гонорея, трудно осознать человеку, далеко стоящему от медицины. Поэтому всем, кто с этим не сталкивался (и слава богу), полезно хотя бы об этом прочитать. Мы сейчас живем в мире, где люди легко перемешиваются и контакты множатся, соответственно, умножаются и возможности перекрестного заражения.
История сульфаниламидов очень интересна. Для синтеза этих препаратов, конечно, много сделали немецкие химики. Однако Чичибабин и Зейде в России уже в 1914 году опубликовали отчет о синтезе фенил-азот-2,6-диамино пиридина. В феврале 1935 года появилось сообщение Домагка, вызвавшее сенсацию, в котором он привел экспериментальные данные о бактерицидной роли красного стрептоцида. Уже в 1939 году стало известно, что сульфаниламидами можно вылечить гонорею, но количество наблюдений было еще небольшим. Лекарство было сравнительно дорогим, и в Шанхае его начали применять вначале для лечения пневмоний, которые тогда часто были смертельными. Я еще застал лечение гонореи методом ежедневного промывания мочевого пузыря раствором марганцовокислого калия в течение восьмидесяти дней - ежедневно, без выходных и праздников. Ежедневно!
Дженерал Госпитал, больница для всех заболеваний, имела и венерическое отделение (в отличие Кантри Госпитал). Пройти туда незаметно было легко, так как располагалось оно изолировано от главного корпуса больницы. В самом начале моей работы в Дженерал главный врач больницы Патрик, старый шотландец, решил показать мне всю больницу. Когда мы добрались до венерического отделения, он провел меня сначала в большую комнату, почти зал, в которой около длинной стены стояли мужчины всех национальностей (кроме китайцев и японцев) без брюк. На стене висели кружки Эсмарха, наполненные марганцовкой, и китайцы-фельдшера обучали новичков тайнам промывания мочевого пузыря. Пусть читатель поверит мне, что веселого в этой процедуре мало, а гарантий того, что гонорея непременно будет излечена, тоже особых нет. Правда, есть большая вероятность излечения при условии аккуратного ежедневного промывания в течение трех месяцев. После окончания процедуры больные шли мыть руки, одевались и уходили до следующего дня. Изразцовый сток у стены был черно-фиолетового цвета от тонн вылитой в него марганцовки.
Рядом находились палаты для стационарных больных. Постельный режим идеален для некоторых форм гонореи, мягкого шанкра и четвертой венерической болезни. Но лечь в венерическое отделение соглашался не всякий, так как об этом могли узнать знакомые. Одно время, когда врачам муниципальной полиции, то есть нам, вменили в обязанность на больничном листе полицейского писать точный диагноз, например, "гонорея", полицейские стали лечиться у всяких шарлатанов, которых в Шанхае было более чем достаточно. Фирма "М" направила комиссару полиции письмо, в котором высказалась по этому поводу. Комиссар внял голосу разума, и мы стали в случае гонореи писать "неспецифический уретрит", в случае сифилиса "кожная язва" и т.д. Такие названия использовались для заполнения больничного листа, а в карточке больного указывался истинный диагноз.
Скрытый период гонореи длится от трех до пяти дней. Матрос, заразившийся в Сингапуре, приходил в Гонконг к ее клиническому началу и начинал там свое лечение. Начавший лечиться в Гонконге через три дня был в Шанхае и попадал к нам, если это было английское, датское или шведское судно. Такое "расписание" оказалось пригодным лишь до тех пор, пока гонококки поддавались лечению пенициллином или сульфа-препаратами. Когда появились первые резистентные штаммы (виды) гонококков, больного выписывали из больницы до окончания курса лечения. С сифилисом дело обстояло намного хуже. Немного лечения иногда бывает хуже, чем всякое его отсутствие. Сифилис заканчивается выздоровлением без лечения в сорока процентах случаев, но никто не может сказать, что представляет собой данный конкретный случай: пройдет заболевание само или нет. Врач обязан начать лечение, хотя бы для того, чтобы сделать больного безопасным для другой женщины.
Моряки, конечно, самый неблагодарный народ в этом отношении. Доктор Андерсон рассказывал мне, как в Сингапуре лечил от гонореи почти весь экипаж голландского торгового судна, которое в Амстердаме взяло на борт женщину-повара. Она была больна гонореей и за отдельную плату заразила весь экипаж от капитана до младшего кочегара. Сначала моряки скрывали друг от друга, что у них появились симптомы гонореи, но вскоре стало ясно, что больны все. Судно шло в Батавию (Джакарта), но капитан решил завернуть в Сингапур. Он боялся, что в голландском порту его корабль станет предметом насмешек всей колонии.
Случай действительно анекдотический, хотя и печальный. После истории с "Летучим Голландцем" это, по-моему, самая крупная катастрофа на нидерландском торговом флоте. А кухарка, наверное, купила себе в Амстердаме небольшой ресторанчик и живет припеваючи.
За рубежом распространению венерических болезней препятствовать практически невозможно по многим причинам. Например, далеко не во всех странах врач имеет право сообщить жене, что ее муж болен сифилисом, так как на это требуется согласие мужа, и наоборот. В результате заболевают оба супруга. Такой случай был в моей врачебной практике.
В Шанхае жил некий барон. Он был французского происхождения: его предки бежали из Франции в Россию после Первой французской революции. Сам он родился и жил в России, служил в каком-то гвардейском полку и во время революции бежал в Китай. Очевидно, сказалась семейная традиция: бегать от каждой революции. Он был женат на русской женщине, и у них была красивая дочь. Я о ней слышал, но никогда ее не встречал. И вот эта самая дочь, окончив среднюю школу, убежала в Ханькоу (несколько сот километров к западу от Шанхая), порт на Янцзы, где также находились иностранные концессии и постоянно стояли итальянские и французские канонерки. Она решила осчастливить офицерский состав этих кораблей и стала профессиональной проституткой. Ей нравилась такая жизнь: танцы, шампанское, смена впечатлений и большие деньги. Бойкая была баронесса. Потом она переехала в Шанхай, где и продолжала свою чрезвычайно полезную деятельность.