Дипломатом Довженко так и не стал. Вернувшись в Харьков, он работал художником-иллюстратором в газете "Вести ВУЦИК", но его меткие карикатуры и дружеские шаржи за подписью "Сашко" часто появлялись в других изданиях. В 1924 г. он иллюстрировал книгу О. Вишни "Литературные усмешки". "Я зарабатывал себе на жизнь иллюстрациями, а в свободное время учился живописи. В этот харьковский период я познакомился с харьковским украинским литературным миром, который группировался вокруг редакции "Вести" и "Сельская правда", вернее, вокруг Блакитного и Пилипенко". Довженко вошел в состав литературных объединений "Гарт" и ВАПЛИТЕ (Вольная академия пролетарской литературы), а с 1925 г. начал работать во Всеукраинском фотокиноуправлении как рекламный плакатист и переводчик титров.
Год спустя Довженко представил на одесскую студию свой первый сценарий "Вася-реформатор". "В июле 1926 года я просидел ночь в своей мастерской, подвел итоги своей неустроенной тридцатилетней жизни, поутру ушел из дома и больше не возвратился. Я выехал в Одессу и устроился на работу на кинофабрику… В Одессе произошел переворот в моей жизни: там я стал кинематографистом, там я нашел свое призвание, там я встретил Солнцеву, которая стала моей женой". Юлия Ипполитовна была актрисой. Она дебютировала в картине Я. Протазанова "Аэлита", а затем прекрасно сыграла смешную лоточницу в "Папироснице от Моссельпрома". Ее наперебой приглашали сниматься советские и даже американские режиссеры, вокруг красивой женщины вились ухажеры, ей посвящали стихи Н. Асеев и Н. Крученых. Юлия была знакома с Брюсовым и Бальмонтом, Белым и Маяковским. Но свое сердце актриса с загадочными глазами марсианки отдала Довженко и стала не только его женой (официально только в 1950 г.), но и главным помощником в работе – ассистентом режиссера, распрощавшись навсегда на картине "Земля" с актерской карьерой.
Довженко в кино был намерен работать исключительно в комедийном жанре. Но снял только два таких фильма по своим сценариям – "Вася-реформатор" и "Ягодка любви" (оба в 1926 г.). И только после приключенческой картины "Сумка дипкурьера" (1927 г.), которая у зрителей имела большой успех, началось настоящее довженковское кино, отмеченное зарядом гениальности, новаторством и темпераментом. С фильма "Звенигора" ведет отсчет украинский национальный поэтический кинематограф. "Картину я не сделал, а спел, как птица", – написал Довженко в "Автобиографии". В этой киноэпопее прослеживается героическое казацкое прошлое и революционная братоубийственная война, утверждение большевистской власти и как результат – распад рода-семьи. Появление фильма на экранах стало сенсацией. Режиссер осуществил свое желание – "раздвинуть рамки экрана и заговорить языком больших обобщений". "Звенигора" стал первым украинским фильмом, с триумфом показанным за границей – в парижском кинотеатре "Studio-28" и в Сорбонне.
Довженко стал и родоначальником авторского кинематографа, выступая в фильмах "Арсенал" (1929 г.), "Земля" (1930 г.), "Иван" (1932 г.) как автор сценария и режиссер. Несмотря на революционный пафос и некоторую идейную заангажированность, всем фильмам присущи поэтичность, романтизм и глубокие философские мысли. Поэтическое восприятие режиссером жизни превратило сюжет "Арсенала" в почти документальное повествование о неудачной попытке построения независимого украинского государства. (Рабочее название – "Январское восстание в Киеве в 1918 г.". В нем Довженко принимал участие на стороне петлюровцев.) Мощными экспрессионистскими красками режиссер утверждал красоту и силу человека в момент эпохальных потрясений. Сталин сказал о фильме: "Настоящая революционная романтика". Но если "Звенигору" не понял массовый зритель, то "Арсенал" не приняли литературные круги.
А отзывы на фильм "Земля" были диаметрально противоположными. Голландский кинорежиссер Й. Ивенс писал, что в картине "достигнута абсолютная гармония между формой и содержанием… Этот фильм является самым известным произведением, как в советской, так и в европейской кинематографии". М. Фальк в статье в газете "Синемонд" поставил Довженко выше Эйзенштейна и Пудовкина за "более живой, непосредственный и менее доктринерский стиль". Зато Демьян Бедный в фельетоне "Философы" был настолько беспощаден, что Довженко записал в "Автобиографии": "Я буквально поседел и постарел за несколько дней. Это была настоящая психическая травма".
"Земля" – это все: жизнь и смерть, человек и природа, старое и новое. Каждым кадром режиссер свидетельствовал о бессмертии своего народа, его духа; он создал памятник той Украине, которую рушили большевики неумелым созиданием. "Земля" фактически стала единственным фильмом не только в Украине, но и во всем Союзе, где был сделан намек на божественные начала природы и человека. Авангардность творческих методов Довженко-художника, патетическая выспренность и высокая риторика фильма намного опередили его время. С тех пор "Земля" была несчетно раз "символически прочитана", открывая все новые и новые подтексты. Недаром же в Италии Довженко был назван "Гомером XX века", а неореалисты 50-60-х гг. считают себя его учениками и последователями. А в результате международного опроса критиков, проведенного Бюро истории кинематографии, эта картина была названа среди "двенадцати лучших картин всех времен и народов" (1958 г., Брюссель, Всемирная выставка).
В 1930 г. Довженко вновь побывал в Берлине, но уже как известный кинорежиссер. Это была творческая командировка, во время которой Александр Петрович вместе со своим незаменимым кинооператором Д. Демуцким и Ю. Солнцевой знакомился с техникой звукового кино. И уже тогда он признавался: "У меня устало сердце, друзья. И я долго не смогу работать". Скорее всего, он предчувствовал, что ему не дадут работать как он хочет. Талантливый, влюбленный в жизнь человек жил под постоянным колпаком ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. "Товарищи" не скупились на доносы. В бесчисленных отчетах спецслужб и анонимных посланиях режиссер представал сыном кулака и матерым украинским националистом. Сам Довженко писал, что "никто не может поставить над моей плитой эпитафию, что я буржуазный националист". Он просто был настоящим сыном своего народа, своей земли – Украины и болел за нее всей душой. Но как художник считал, что его творчество принадлежит всему человечеству и ему служит: "Искусство мое – искусство всемирное".
И все же на фоне массовых репрессий Александр Петрович считается самым счастливым из творцов украинского Расстрелянного Возрождения: ему сохранили жизнь. (Правда, была попытка подстроить автомобильную аварию, но обошлось без жертв.) Но главное, Довженко сумел сберечь свою душу. И пусть фильмы "Иван" (1932 г, первая экспериментальная звуковая картина; Сталинская премия), "Аэроград" (1935 г.), "Щорс" (1939 г.; Сталинская премия), "Мичурин" (1949 г.; Сталинская премия) носили явно заказной "искупительный" характер, их режиссер поднялся над дешевой пропагандой "идей коммунизма". В центре его внимания по-прежнему остаются личность и народ.
Войдя "одним ударом в число четырех крупнейших кинорежиссеров" (К.Л. Легюн из лондонской газеты "Observer"), получая многочисленные приглашения работать от французской киностудии Гамон, Довженко не представлял себя в отрыве от родины. Но именно это наказание было назначено тоталитарным государством Александру Петровичу. Система награждала, премировала мастера, но всегда держала в ежовых рукавицах. Как же он мучался этим! Зная от ветеранов-богунцев правду о "значимости" личности Щорса, режиссер тяготился этой картиной, навязанной ему лично Сталиным. В результате фильм несколько раз переснимался, менялись исполнители главных ролей, потому, что образ "украинского Чапаева" мерк то рядом с демонической фигурой предателя и убийцы Дубового, то на фоне колоритного "настоящего украинца" батька Боженко. Мало душевной радости принес творцу и фильм "Мичурин", ведь Александр Петрович уважал и очень ценил трагически погибшего украинского селекционера-садовода Л.П. Симиренко. Но даже зажатый тесными рамками идеологии, Довженко оставался великим художником.
В 1940 г., уже будучи художественным руководителем Киевской киностудии, Александр Петрович снял художественно-документальный фильм "Буковина – земля советская" и документальную ленту "Освобождение" (Сталинская премия) о присоединении к СССР западных территорий Украины и Белоруссии. Как первоклассный документалист-хроникер Довженко проявил себя в годы войны. Его статьи, рассказы, радиовыступления как фронтового корреспондента газеты "Известия" были наполнены искренностью и огромной энергетикой слова, верой в народ. А боль растерзанной украинской земли и ее народа выплеснулась с экрана в документальном фильме "Битва за нашу советскую Украину" (1943 г.; Сталинская премия). Эта картина была продублирована на 26 языках и широко демонстрировалась в Европе, США, Канаде, но ни она, ни документальный фильм "Победа на Правобережной Украине и изгнание немецких захватчиков за пределы украинских советских земель" (1944 г.) на экраны Союза выпущены не были. Слишком страшна была правда о цене Победы.
Внешне благополучный период творчества был "разрушен" созданной Довженко киноповестью "Украина в огне" (1943 г.). И добрый Хрущев, и злодей Сталин, и все друзья-писатели начали ожесточенную травлю художника за его "враждебную вылазку". Весь компромат киноповести заключался в одном – Довженко изобразил борющимися за освобождение Украины только украинцев, игнорируя другие народы. Как ни странно, особенно ожесточенная критика раздавалась из уст украинских писателей: Корнейчука, Бажана, Рыльского, Тычины. Сталин в ответ на просьбу режиссера защитить его от нападок поступил мудро – оторвал художника от исторических корней, превратил украинского мастера в российского, советского режиссера. Польский киновед К. Теплица писал: "Великий поэт Украины, творец искусства настолько национального, что даже общечеловеческого, замолчал на полуслове, оставив, однако, после себя несколько произведений, которые навсегда останутся в истории искусства кино как явление неповторимое и великое".
Такими же неповторимыми были и повести Довженко ("Мать", "Победа"), киноповести ("Повесть пламенных лет", "Зачарованная Десна"), пьесы ("Жизнь в цвету", "Потомки запорожцев"). Литературное наследие режиссера, написанное на родном языке и им же переведенное на русский, звучит как музыка, слова льются легко и свободно, порождая зримые образы. А вот знаменитая "Автобиография", и особенно "Дневник" и тексты записных книжек бьют по нервам оголенной правдой, надрывом и болью. Мало кто при жизни Довженко знал, что он вел дневник, которому доверял все самые сокровенные мысли. В нем "обласканный" Сталиным художник говорил о беспощадной системе: "Пишу разлученный с народом моим, с матерью, со всем, с отцовской могилой, со всем-всем, что любил на свете больше всего, чему радовался. Прощай, Украина. Прощай, родная, дорогая моя земля-мать. Я скоро умру…"
Талантливый человек с пытливыми мальчишескими глазами, седой как лунь, мечтал вернуться на Украину. "Чтобы я мог видеть Днепр и Десну где-то, у горизонта, и родные черниговские земли, что так назойливо ночами начали грезиться мне". Мастер поэтического кино с 1949 г. преподавал во ВГИКе. Молодежь тянулась к нему, и из его мастерской вышли блистательные ученики Г. Шенгелая, О. Иоселиани, Л. Шепитько, Д. Фирсова. Влияние его школы можно проследить в работах режиссеров Ильенко и Осыки, Параджанова и Михалкова, которые никогда не учились у него.
Но мастер становился поэтом, только прикасаясь к родной земле, где в течение многих лет был только изредка – гостем. Ему было так много дано, а он успел так мало. Уже тяжело больной, Довженко приступил к подготовке сценария (1954 г., Ленинская премия) и съемок фильма "Поэма о море". Он вновь был на Украине, в Новой Каховке, и мечтал рассказать о человеке-труженике, преобразователе земли, мечтал "создать произведение, достойное величия моего народа". Но приступить к съемкам Александру Петровичу не довелось. Разбитое инфарктами сердце перестало биться 25 ноября 1956 г. Довженко был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве (вопреки его завещанию), и весь мир узнал о смерти великого российского режиссера. Даже в этот горький миг ему не было позволено быть украинцем.
Супруга Довженко Ю.И. Солнцева продолжила прерванную работу мужа. В память об Александре Петровиче она сняла по его сценариям "Поэму о море" (1958 г.), "Повесть пламенных лет" (1960 г.), "Зачарованную Десну" (1964 г.), "Незабываемое" (1968 г.; по киноповести "Украина в огне"), а также документальный фильм о творческой судьбе Довженко – "Золотые ворота" (1969 г.). И хотя многие специалисты считают, что эти художественные фильмы ничего общего не имеют с шедеврами режиссера-поэта, но Юлия Ипполитовна попыталась продлить его жизнь хотя бы с помощью кино.
Дорошенко Петр Дорофеевич
(род. в 1627 г. – ум. в 1698 г.)
Выдающийся украинский военный и политический деятель. Гетман Правобережной Украины (1665-1676 гг.). Предпринял попытку объединить все украинские земли в границах одного государства.
Нелегкой была доля Украины во второй половине XVII в. Оккупированная русскими и польскими войсками, растерзанная в клочья социальными конфликтами и политическим противостоянием различных сил, страна распалась на две части. Исторический период, известный как Руина, достиг своего апогея. В 1665 г. Генеральная Рада избрала гетманом Правобережья Петра Дорошенко – человека властного, энергичного и честолюбивого, который в течение десяти лет безуспешно пытался усмирить бурное море усобиц и беспорядков.
Внук реестрового гетмана Войска Запорожского Михаила Дорошенко, убитого татарами в 1628 г., сын казацкого полковника Дороша (Дорофея), Петр родился в Чигирине. Он получил неплохое образование (предположительно – в Киево-Могилянской коллегии), владел польским языком и латынью и, как свидетельствуют современники, был "в речи светской ловок", а также "умел во всяких вещах". С самого начала Освободительной войны (1648 – 1656 гг.) Петр Дорошенко служил при Богдане Хмельницком; в рядах Войска Запорожского прошел все ступени казацкой службы от писаря до полковника, получил определенные навыки, выполняя дипломатические поручения к российскому царю и шведскому королю. После смерти Богдана Дорошенко поддержал избрание на гетманство Ивана Выговского, вместе с ним принимал участие в подавлении восстания полтавского полковника М. Пушкаря. Позднее был среди тех, кто домогался у Москвы отмены некоторых невыгодных для Украины статей Переяславского договора; его подпись стоит под Гадячским договором (1658 г.) – результатом продолжительных переговоров украинских и польских послов. В 1663 г. при гетмане Павле Тетере Дорошенко был генеральным есаулом, а когда тот лишился булавы, занял его место (говорят, не без поддержки крымского хана).
Свое правление гетман Дорошенко начал с того, что решительно подавил оппозиционные выступления старшин, придерживавшихся промосковской ориентации. Этим он вроде как проявил свою симпатию к польскому королю, однако уже в феврале 1666 г. на созванной им раде Дорошенко объявил о своих планах освободить правый берег Днепра от владычества Польши, создать союз с Крымом и Турцией и идти на Левобережье, чтобы объединить всю Украину. В декабре, опираясь на 30-тысячное войско, присланное в помощь крымским ханом Аадиль-Гиреем, Дорошенко уничтожил карательный отряд польского полковника Маховского на Подолье и выступил против войска будущего короля Яна Собеского. Подписанный в январе 1667 г. Андрусовский мир, на котором Украину без участия ее представителей поделили между собой Польша и Московия, послужил поводом к антироссийскому восстанию, во время которого левобережный гетман Иван Брюховецкий был убит, а Дорошенко объявлен гетманом Украины по обе стороны Днепра. Казалось, сбылась мечта этого человека объединить всю страну под одной булавой. Авторитет и популярность его в то время были высоки. Вокруг него объединялись казаки, крестьяне, мещане, духовенство. Не без помощи Турции и Крыма было освобождено почти все Левобережье. Еще раньше гетман провел реформу войска, создав регулярную армию из наемников-сердюков, которые подчинялись ему лично. Петр Дорофеевич двинулся было против московского воеводы князя Ромодановского, но в связи с наступлением поляков был вынужден вернуться на правый берег, поставив своим наказным гетманом черниговского полковника Демьяна Многогрешного. По другой версии, Дорошенко уехал в Чигирин, получив известие об измене молодой любимой супруги. В ту пору он был женат на дочери родственника Богдана Хмельницкого Павла Яненко-Хмельницкого. Так или иначе, но за время его отсутствия достигнутое было единство Малороссии быстро сошло на нет. Были спешно консолидированы силы сторонников Переяславского акта, восстановлены дружественные отношения с Московским царством и проведены выборы гетмана на Левобережье. Им стал тот же Д. Многогрешный, который теперь уже открыто держался русской ориентации и власти Дорошенко не признавал.
Украина была снова поделена. Потеряв надежду своими силами справиться с внутренней анархией, Дорошенко все чаще обращается за помощью к туркам и татарам. Еще в 1669 г. он признал турецкий протекторат. На очередную раду в июле того же года турецкий посол привез для Петра Дорофеевича "санджаки" (знаки протекции султана) – булаву, бунчук, корогву и кафтан, а также султанский "нишам". В нем султан объявлял, что принимает казаков в подданство. Слух об этом, волной прокатившись по Украине, крайне отрицательно повлиял на популярность Дорошенко, которая к тому времени и так заметно упала. Другие его союзники – татары – благодаря своим грабежам и насилию во время непрошеных посещений Правобережья лишь углубляли начинавшую расти среди населения всеобщую ненависть к Дорошенко; население, стихийно тяготевшее к России, начало массово уходить за Днепр, где жизнь была значительно легче, к тому же безопаснее – дальше от поляков, турок и татар.
Тем временем на Правобережье начали появляться новые "гетманы" – претенденты на булаву. Сечь выставила кандидатуру запорожского писаря Петра Суховиенко (Суховея), неожиданно нашедшую поддержку и у крымского хана. Суховей действовал на юге Правобережья, сумев привлечь на свою сторону чернь некоторых полков, и борьба с ним затянулась на год. Его сменил уманский полковник Михаил Ханенко, признанный и польским правительством. Он продержался на эфемерном правлении аж до 1674 г., ведя затяжную борьбу с Дорошенко. За это время войска обоих правобережных гетманов трижды сходились на поле брани, где брат шел на брата, и количество погибших исчислялось тысячами.