Затем он рассказал нам, как мы будем действовать, например, если "солдату" необходимо переговорить с боссом, то сначала он обязан обратиться к своему "лейтенанту". Если вопрос действительно важный, то "лейтенант" организует встречу с боссом. Другими словами, "солдату" запрещено когда бы то ни было обращаться к боссу напрямую. Идея состояла в том, чтобы действовать по-деловому и соблюдать порядок.
Затем он изложил другие правила. Организация, данная "Коза Ностра", - превыше всего, над всем, вне зависимости ни от чего. Естественно, что мы уже знали, что наказанием за распространение сведений о "Коза Ностре" и за насилие над женой одного из членов является смерть, но он снова напомнил нам об этом. Он сообщил, что смерть будет наказанием за сообщение женам каких бы то ни было сведений о группировке, а также о том, что приказ, исходящий от босса "лейтенанту" и от "лейтенанта" - "солдату", должен беспрекословно исполняться, в противном случае неподчинившегося ожидает смерть.
Потом были названы правила, не предусматривавшие смерть в качестве наказания. Вместо этого тебя вызывают "на ковер", что означает, что ты провинился, и организуется расследование для принятия решения по твоему случаю. Самое главное правило заключается в том, что в случае бурного недовольства ты не имеешь права заниматься рукоприкладством в отношении другого человека. Это означает сдержанность, которая не должна привести к неприемлемому развитию событий. Запомните, что сейчас мы преодолеваем наши трудности, и это объясняет сказанные затем мистером Маранзано слова: "Все, что имело место в прошлом, позади. Больше между нами не должно быть никакого недоверия. Если кто-то из нас потерял близкого человека в этой нашей завершившейся войне, он должен простить и забыть. Если ваш собственный брат был убит, не пытайтесь выяснить, кто это сделал для совершения мести. Если вы это сделаете, вы заплатите за содеянное своей собственной жизнью".
Установленный Маранзано порядок организации был впоследствии принят "семьями" "Коза Ностры" по всей стране. А результатом ванного собрания стала структура из пяти "семей" в Нью-Йорке, которая существует до сегодняшнего дня. Маранзано назвал пять первых боссов "семей" - Лючиано, Тома Гальяно, Джозефа Профачи, Джозефа Бонанно и Винсента Мангано. Валачи помнит только трех заместителей боссов, избранных в то время, - Вито Дженовезе в "семье" Лючиано, Альберт Анастазия в "семье" Мангано и Томас Луччезе в "семье" Гальяно. Сам Валачи был избран в гвардию личной охраны резиденции Маранзано, несмотря на то, что он вступал в "Коза Ностру" под эгидой образования, которое теперь называлось "семьей" Гальяно.
Изменения, по его словам, произошли под влиянием сложившейся ситуации. На собрании Маранзано объявил: "Что касается тех членов, кто был со мной, то они будут разделены. Часть группировки вернется к Тому Гальяно, а часть останется со мной. Если есть те, кто хотел бы остаться со мной, вне зависимости от того, был ли он со мной ранее или нет, или он был на моей стороне во время войны, тот имеет право пойти со мной, если у него есть такое желание. Те, кто желает пойти со мной, поднимите руку".
Раздасадованный тем, что Гальяно не попытался лично привлечь его в свою "семью", Валачи, по его словам, "непроизвольно" поднял руку. Тут он заметил, что два других человека Гальяно, Бобби Дойл и Стив Руннелли, тоже подняли свои руки. Почти сразу он пожалел об этом, вспомнив неудачное дело вместе с Руннелли, когда тот стрелял в Гамбино. Однако, когда Томас Люччезе тут же попытался убедить его изменить свое решение и остаться с Гальяно, он подумал, что, сделав это, он очень сильно повредил бы собственному авторитету. "Почему ты поступил таким образом?" - допытывался Люччезе.
- Вы же меня не предупредили, и я решил, что я вам не нужен.
- Пойдем поговорим со стариком и скажем ему, что ты ошибся.
- Нет, - ответил Валами. - Слишком поздно. Я не собираюсь ничего предпринимать. Пусть мне самому будет стыдно.
Однако положительным моментом было то, что он был удовлетворен возможностью действовать вместе с Громилой из Чикаго и что он мог наконец-то отделаться от Сальваторе Шиллитани, решившего остаться вместе с Гальяно. Что касается других сомнений Валачи, то они исчезли в атмосфере состоявшегося в Бруклине банкета в честь Маранзано, колоссального как по духу, так и по затраченным средствам. Как признание своего уважения боссы "Коза Ностры" по всей территории Соединенных Штатов жертвовали взносы на мероприятие. Даже Аль Капоне прислал 6 тысяч долларов. Как сказал Валачи, всего было собрано около 115 тысяч долларов. Когда представители различных "семей" прибывали на банкет, каждый выкладывал на стол свой взнос "Никогда в моей жизни я не видел такой кучи денег", - признался Валачи. Впоследствии он начал выполнять свои обязанности у Маранзано в качестве шофера и телохранителя. Но покой в царстве Маранзано продлился недолго.
Официальным прикрытием мистера Маранзано была компания по торговле недвижимостью. Ее конторы располагались в Гранд Сентрал Билдинг на пересечении 46-й улицы и Парк-авеню. Спустя приблизительно шесть месяцев после устранения Джо Хозяина, то есть в первой половине сентября, он приказал нам не входить в конторы с оружием, так как был предупрежден о возможном рейде полиции.
Мне пришлось не по душе такое распоряжение. Один из парней, кажется это был Громила, спросил: "Что ты имеешь в виду?"
- Не знаю, - ответил я. - Мне просто не нравится эта идея. Если что-то случится, мы окажемся беспомощными.
Он посоветовал: "Поговори об этом со стариком".
Я выжидал подходящий момент, чтобы сделать это, однако такой момент должен был быть благоприятным. Мистер Маранзано был не из тех, кому можно говорить, как следует поступать. Во всяком случае, когда через несколько дней я находился в конторе, он сказал, чтобы я пришел к нему вечером домой в Бруклин. Дом был расположен на авеню И, но номер дома я не запомнил.
Я прибыл туда около девяти часов. Когда я вошел в жилую комнату, он бинтовал рану на ноге своего младшего сына, которую тот порезал. На мой взгляд, мальчику было лет восемь. Мистер Маранзано сразу же приступил к делу. Он сказал: "Джо, мне известно, что ты удивлен, что не удостоился большего тогда, во время банкета". Он был прав. Все, что мне причиталось, так это компенсация моих расходов и еще около 100 долларов в неделю. Честно говоря, я даже немножко подрабатывал на стороне.
Он продолжал говорить: "Не беспокойся, ты получишь свою долю и даже больше. Но именно сейчас мы придерживаем деньги, поскольку нам снова предстоят дела". Другими словами, он сказал мне, что мы вновь возвращаемся к войне. Во время кастелламмарских неурядиц нам приходилось таскать за собой матрасы, поскольку мы часто переезжали с одной квартиры на другую. Иногда мы получали указание за минуту до выезда из жилища, а потому нам всегда были нужны матрасы, чтобы на них спать. Это наше понимание выражения "перейти на тюфяки".
Я продолжал его слушать, пока он объяснял причины. Он сказал: "Я не могу доверять этим двум парням, - он назвал Чарли Счастливчика и Вито Дженовезе, - и нам необходимо от них отделаться, и тогда мы сможем контролировать все". Он говорил и о других, которых также следовало убрать, о таких, как Аль Каноне, Фрэнк Костелло, Вилли Моретти из Форта Ли, что в Нью-Джерси, Джо Красавчик и друг Чарли Счастливчика, не входивший в "Коза Ностру" Голландец Шульц.
Под словами "контролировать все" он подразумевал "итальянскую лотерею", которая в те времена была весьма распространена, а также контроль над строительными профсоюзами, тайную продажу спиртных напитков, ипподромные скачки и тому подобное. Являвшийся боссом евреев Голландец Шульц имел самый крупный лотерейный банк в Нью-Йорке, а Чарли Счастливчик контролировал лотерейный бизнес пригорода.
Неужели неясно, кто намерен осуществлять тотальный контроль? Нужно напомнить, что всего несколько месяцев мы жили в мире. Единственное, чего мне хотелось, так это нормальной жизни. Но, естественно, я не осмелился что-либо сказать.
После этого мистер Маранзано известил меня, что он намерен провести последнюю встречу с Чарли Счастливчиком и Вито на следующий день в два часа. Тут я получил возможность сказать свое мнение об отсутствии оружия: "Не стоит подвергать себя опасности. Представь себе, что этим парням известно кое-что о наших планах". Однако он продолжал пространно говорить о том, что нам предстоит сделать и какими могущественными мы станем, что он почти не обратил на это внимания, но в конце беседы сказал мне: "Хорошо, позвони в контору без пятнадцати два, чтобы уточнить, необходимо ли мне твое содействие".
Я вернулся домой и провел ночь, ворочаясь с боку на бок. У меня имелись все основания для беспокойства. Если что-то случится с мистером Маранзано, то для меня тоже все будет закончено. Удача не со мной, и мне нужно подчиниться судьбе. Единственное, что смогу сделать, это ждать своей кончины. В тот вечер я позвонил в контору, и Чарли Буффало - наш парень - взял трубку и сказал, что все отлично и нет необходимости приезжать. Сразу же после моего звонка в контору заскочил Редкозубый - он остался с Гальяно, что явилось еще одной причиной того, что я должен был сделать то же самое - и сказал: "Привет, я искал тебя. Я познакомился с новыми девицами в Бруклине. Поехали туда, там и проведем с ними время".
Я ответил: "Хорошая идея. У меня нет никаких планов". Итак, мы поехали в Бруклин и развлекались с девицами почти до полуночи, а четверо из нас решили вернуться в Манхэттен поесть. Мы пошли в ресторан, который Чарли Джонс держал на пересечении Третьей авеню и 140-й улицы. Когда мы находились в ресторане, я заметил, что происходит что-то странное. Сначала один парень, а затем другой вошли в ресторан и пристально посмотрели на нас. Я спросил Редкозубого: "Ты обратил внимание на то, что бросилось мне в глаза?" Он ответил: "Да, но я не пойму, в чем дело". Тогда я подошел к Чарли Джонсу. Он не принадлежал ни к какой группировке, но у него были связи и он многое знал. Он шепнул мне: "Джо, уходи домой".
Это было все, что мне полагалось услышать. Я обратился к Редкозубому: "Что ты об этом думаешь?", и он ответил: "Что ж, уходи". Мы дали девицам денег, чтобы они смогли возвратиться в Бруклин. Редкозубый остался с Чарли, а я поехал домой один. По дороге я остановился на Лексингтон авеню, чтобы купить газету. Машинально положил ее рядом с собой на сиденье. Я вел машину очень медленно и обдумывал ситуацию. Я никак не мог понять, что должно было случиться. Это довольно сложно объяснить, я был взволнован, но не знал, почему я волнуюсь. Когда я приехал домой, то послал своего младшего брата на улицу, чтобы он поставил машину в гараж. Я же сел на стул и раскрыл газету - тут и была разгадка: все о том, как был убит старик в своей конторе на Парк авеню.
История гласила, что несколько мужчин, представившихся агентами сыскной полиции, вошли во внешнее помещение мистера Маранзано, которое являлось своего рода приемной, и поставили всех, кто здесь находился, к стене. Затем два псевдоагента вошли внутрь, где они застрелили его и перерезали горло. Первое, что я вспомнил, было требование мистера Маранзано не носить оружие в конторе, из-за возможного рейда полиции. Далее я прочитал о том, что, когда прибыли настоящие полицейские, они обнаружили Бобби Дойла на коленях около старика и забрали его как живого свидетеля.
И тут я сказал себе: неудивительно, что Редкозубый забрал меня в Бруклин. Ему должно было быть известно все о предстоящем деле и он держал меня подальше от места происшествия. Можете себе представить, что я ощущал в тот момент.
Глава 5
Убийство Маранзано явилось частью запутанной, непостижимой цепочки из числа убийств, вдохновлявшихся тем самым франтоватым, вкрадчивым, с холодными глазами Чарли Счастливчиком Лючиано, который так тонко организовал устранение Массерия всего несколько месяцев тому назад. В день смерти Маранзано около сорока руководителей "Коза Ностры", являвшихся его приближенными, были умерщвлены по всей стране. Практически все они принадлежали к числу старых, родившихся в Италии функционеров, уничтоженных молодым поколением, стремившимся к власти.
Валачи тут же ушел в подполье, как только узнал о том, что трое парней, которых он завербовал для Маранзано, - Стефан (Щеголь Джонс) Казертано, Питер (Пити Маггинз) Мионе и Джон (Джонни Ди) Де Беллис, - едва избежали смерти, когда по ним был открыт огонь во время их прогулки по Лексингтон авеню. Валачи подумал: "Если они хотят устранить их, то мне остается предположить, что они будут охотиться и за мной". Первым, к кому он обратился, был Ник Падоваво, с которым его принимали в члены "Коза Ностры". Падовано без особого желания разрешил ему переночевать у себя, но слезно просил его уйти рано утром. "Я обязан поставить их в известность, если увижу тебя, - сказал Падовано. - А потому, ради Христа, не говори никому, что ты был здесь".
В отчаянии Валачи позвонил сыну Гаэтано Рейна и напомнил ему, как он боролся, чтобы отомстить за смерть его отца от рук Массерия. Молодой Рейна, будучи сам членом "семьи" Гальяно, согласился, что он многим обязан Валачи, вновь используя свои прошлые заслуги, позвонил Томасу Люччезе. "Оставайся на месте, - сказал ему Люччезе. - Ты в безопасности там, где находишься. Я подумаю, что можно для тебя сделать".
Через два дня Люччезе позвонил и сообщил, что он сам и Гальяно хотели бы встретиться с ним. Когда Валачи приехал, то, по его утверждению, говорил в основном Люччезе. Люччезе начал с того, что спросил Валачи о том, было ли ему известно, что Маранзано угонял принадлежащие Люччезе грузовики со спиртным. "Томми, - сказал Валачи, - мне ничего не известно об этом, да поможет мне Бог".
Люччезе продолжал давить на него. Видел ли он большие суммы денег, которые делили в конторе Маранзано? "Да, - ответил Валачи, - но я не задавал никаких вопросов. Ты знаешь, как к этому относился старик". Был ли ему известен тот факт, что Маранзано тайно содержал внештатного убийцу вне структуры "Коза Ностры" - Винсента (Бешеный Пес) Колла, чтобы уничтожить Лючиано и Вито Дженовезе? "Нет, - отрицал Валачи, - я не знал об этом, поверь мне! Я ни разу ничего не слышал об этих делах. К чему вы все это клоните?"
- Джо, - обратился к нему Лючеззе, - я думаю, ты все понимаешь, но необходимо проверить тебя. Я должен сообщить тебе, что старик сошел с ума и собирался развязать новую войну. Он не мог спокойно переносить одиночество.
В этот момент Валачи совершенно отчетливо все вспомнил. Тем временем Люччезе продолжал: "Теперь Том Гальяно хочет, чтобы ты снова был вместе с нами, но при условии, что ты скажешь всю правду. Однако мы заинтересованы только в тебе, а не в Бобби Дойле или этих трех парнях, которых ты привел к старику. Обдумай все в течение нескольких дней, пока мы разберемся с твоей историей. До истечения этого времени тебе не стоит ни о чем беспокоиться".
Имея, как минимум, возможность попасть на чердак Рейна, Валачи возвратился в квартиру в Восточном Гарлеме, которую он содержал для своей матери, младшего брата и сестер. Однако почти сразу же возникли новые осложнения, когда Громила из Чикаго, который исчез после убийства Маранзано, однажды ночью нанес ему визит. "Что будем делать? - спросил Громила. - Будем бороться? Если нет, то они в любом случае перебьют нас одного за другим".
- Не знаю, что и подумать, - сказал Валачи. - Возможно, ты прав. Давай дождемся Бобби Дойла. Не попадайся никому на глаза и ни с кем не вступай в разговоры.
Громила, однако, не прислушался к совету. Через неделю, по утверждению Валачи, он был убит в восточной части Манхэттена по приказу Лючиано и Дженовезе. Куда делось его тело, остается загадкой; как отметил Валачи, гангстеры могут организовать убийство так, что в полиции никогда не появится никаких свидетельств. Между тем Дойл был, наконец, освобожден из-под стражи после убийства Маранзано.
Все это время я ждал, когда выпустят Бобби на свободу, и только тогда узнал, что произошло в конторе на Парк авеню. Он рассказал мне, что все они сидели в приемной, когда вошли те четверо евреев и предъявили эмблемы агентов полиции. Я полагаю, что одним из них был Голландец Шульц, ну а другие походили на настоящих ребят Майера Лански. Чарли Счастливчик вполне мог прибегнуть к их услугам, поскольку его "семья" действовала совместно с Лански в его еврейской войне с Уокси Гордоном. Во всяком случае, сказал Бобби, услышав шум, старик появился из внутреннего помещения, чтобы узнать, что происходит, и один из псевдоагентов спросил: "С кем бы мы могли переговорить?" Старик ответил: "Вы можете решить вопросы со мной". Тогда двое из них прошли вместе с ним внутрь, а двое других зорко следили за оставшимися в приемной.
Через много лет после этого случая я встретил одного из парней, кто вошел вместе со стариком внутрь. Я столкнулся с ним на скачках. Звали его Ред Левайн. Я сказал ему: "Я слышал, ты был там". Левайн ответил: "Да. Он был крепкий орешек". Он рассказал мне, что они намеревались покончить с ним с помощью ножа, чтобы все было тихо, но старик стал сопротивляться, и им пришлось сначала воспользоваться оружием.
Естественно, Бобби Дойлу ничего не было известно об этом, поскольку он находился в приемной. Единственное, что он помнит, так это звук нескольких выстрелов, а затем Левайн и другой парень-еврей выскочили из кабинета и предложили всем уносить ноги. Однако Бобби сказал, что он вбежал в кабинет посмотреть, можно ли было еще чем-нибудь помочь старику. Тут нагрянули полицейские и схватили его.
(В документах полиции Нью-Йорка зафиксировано, что в 2 часа 50 минут 10 сентября 1931 года некто Сальваторе Маранзано, мужского пола, белый, проживающий в Бруклине на авеню И, 2706, был убит в конторе Игл Билдинг Корпорейшн в помещении номер 925 и 926 по адресу: Парк авеню, 230. Преступниками являлись четверо неизвестных мужчин, выдававших себя за служащих полиции. Причина смерти: четыре огнестрельных и шесть ножевых ранений).
И вот я обратился к Бобби: "Громила намерен бороться. Что ты думаешь по этому поводу?" Он ответил: "Бессмысленно. Все оружие нацелено на нас. Дай мне несколько дней сроку. Я знаю Вито достаточно хорошо". Я спросил: "Что ты замыслил?" И в ответ услышал: "Возможно, мы будем действовать вместе с Вито". Сказать по правде, я был потрясен, но поинтересовался: "Хорошо, а что я, по-твоему, должен делать?" Он произнес: "Просто позвонить мне через пару дней".
Тем временем я разыскал своего доброго друга Редкозубого, и мы немного прогулялись. Я обратился к нему: "Послушай, что мне делать? Я понимаю, что мистер Маранзано совершил массу грязных дел, и во всяком случае создается впечатление, что мы не собираемся добиваться возвращения. Том Гальяно хочет, чтобы я вернулся к нему под крылышко, а теперь Бобби говорит, что мы можем пойти к Вито. Что бы ты мне посоветовал?"
Редкозубый ответил: "Иди к Вито".