- В этот период, - говорит Валачи, - мне ничего не было об этом известно, однако идея заключалась в том, чтобы ввести в группу новых подобных мне членов, на содействие которых они могли бы рассчитывать. Все, что мне известно, так это то, что однажды ко мне подошел Редкозубый и сказал, что я должен встретиться с этим Джо Пинцоло, который является новым руководителем группы. Редкозубый сообщил, что он хочет со мной познакомиться.
Валачи испытывал постоянную антипатию к Пинцолло. Он характеризовал его как уродливого "грязнулю" - обычное определение "Коза Ностры" для пожилых членов, родившихся не в Соединенных Штатах, с густыми, спутанными, свисающими, закрученными на концах усами и распространяемым вокруг себя неприятным запахом. Ситуация не предвещала ничего особенного, когда Пинцоло сказал ему: "Привет, я слышал, тебе известны все девчонки в ресторане "Рэйнбой Гарденс". Пригласи нескольких из них".
Валачи, взбешенный тем, что ему была предложена роль, как он ее называл, сводни, направился к телефонной будке, намереваясь позвонить. Приблизительно через минуту подошел Редкозубый и спросил: "Заказываешь девиц?" "Ты что, сошел с ума? - отпарировал Валачи. - Взбесился, что ли? Я уважаю этих девиц. Если они прибудут сюда и увидят этого выродка, они упадут в обморок. Если это тот сорт людей, с которыми мы имеем дела, то я немедленно выхожу из игры".
"Заткнись, - прошептал Редкозубый. - Этот парень должен умереть. Он из той же категории многих других парней, от которых мы собираемся отделаться". Валачи возвратился к Пинцоло и объяснил ему, что в "Рейнбой Гарденс" все очень заняты, и ни одна из девиц не может покинуть ресторан. Тогда Пинцоло попросил Валачи отвезти его в гостиницу в центральной части города. Это было в последний раз, когда Валачи видел его.
(Согласно документам полиции Нью-Йорка, около 9 часов вечера 9 сентября 1930 года тело Джозефа Пинцоло найдено на полу в помещении номер 1007 в здании Брокко по адресу: Бродвей, 1487, Нью-Йорк. Помещение номер 1007 принадлежало компании по импорту сухофруктов из Калифорнии и было арендовано неким Томасом Люччезе. Причина смерти: раны от огнестрельного оружия в левой стороне груди и в затылке).
Хотя Лючеззе подозревался в этом убийстве, обвинение фактически было отклонено. Настоящим убийцей, по словам Валачи, был Бобби Доил. "Мне крупно повезло, - привел он слова Дойла, сказавшего: - Он был в помещении один".
Сальваторе Маранзано и его кастелламмарцы должны были нанести ответный удар Массерия. В качестве своей цели они избрали безжалостного исполнителя поручений Маразано Питера Морелло по прозвищу Клешня. Его убийцей, как впоследствии стало известно Валачи, был проживающий в Чикаго "стрелок", которого Валачи знал исключительно в качестве "Палача из Чикаго": он выглядел как студент колледжа и традиционно носил свой автомат в футляре из-под скрипки. "Палач поведал мне, - вспоминал Валачи, - что этот Морелло был очень живучий. Он сказал, что он стал метаться по офису, и "Палачу" пришлось выстрелить несколько раз, прежде чем он упал. Он рассказал также, что в здании находился еще какой-то парень, так что пришлось убирать заодно и его".
(В деле номер 1226 полицейского участка 23 Нью-Йорка зафиксировано, что около 3 часов 30 минут пополудни 15 августа 1930 года Пьетро Морелло, проживающий в Нью-Джерси, Палисейде, Аркэдиан Вэй, 1115, 50 лет, был обстрелян и убит в своем офисе в восточной части Нью-Йорка на 116-й улице, 362, неизвестным лицом. Причина смерти: множественные огнестрельные раны. Убит был также посетитель оффиса, некто Джузеппе Париано).
Два предательских убийства - людьми Маранзано и приверженцами Рейна, возглавляемыми ныне Томом Гальяно, были осуществлены независимо друг от друга. "Они объяснили мне это, - сказал Валачи, - так: когда Морелло получил свое, люди Гальяно знали, что это не их рук дело. Потому, естественно, они вычислили кого-то еще, кто причастен к делу Джо Хозяина. Впоследствии они решили, что это явилось деянием Сальваторе Маранзано". Данное обстоятельство свело обе соперничающие группировки воедино под общий патронаж Маранзано. Для скрепления своего союза против Массерия, еще не подозревавшего об объединении, они договорились вместе убрать ближайшее окружение Массерия. Впервые Валачи был вовлечен в дело, и он живо вспомнил подробности:
"В то время я был только "предложен", что означало, что я был на пути приобретения членства, но пока еще не являлся таковым. Другими словами, они присматривались ко мне, с тем, чтобы узнать, что я собой представляю. Они предложили мне снять квартиру на Пелхэм Парквэй, поскольку выяснили, что это был адрес одного из парней Массерия. Его имя было трудно произносимым - Ферриньо. Они хотели, чтобы я снял квартиру, поскольку те, другие парни, не догадывались о том, кем я был на самом деле. Теперь мне самому прежде всего хотелось узнать, собираются ли они застрелить этого Ферриньо из квартиры. Они сказали мне, что нет, это необходимо для того, чтобы засечь его, и что они хотят стрелять в него из автомобиля, а я буду за рулем.
Итак, я покинул жилье, которое делил с Мэй. Я взял с собой мебель, за исключением одного из спальных гарнитуров, а у нас было здесь две спальни, одну из которых я оставил Мэй, поскольку знал, что ей не нравится обстановка в спальне ее матери.
Я поселился в квартире на Пелхэм Парквэй. Она находилась на третьем этаже. Окна выходили во двор, а на другом конце двора расположен вход в квартиру Ферриньо. Таким образом, мы могли видеть его входящим в квартиру и выходящим из нее. Одного из парней, который время от времени появлялся в моей квартире, звали Джо Профачи, и он рассказывал довольно много о той истории, которая происходила. Он сообщил мне, как Маранзано и Гальяно вложили по 150 тысяч долларов каждый в войну против Джо Хозяина. Кроме того, он сказал, что нам причиталось по 5 тысяч долларов в неделю от Стива Магаддино из Буффало и 5 тысяч долларов от Джо Айелло в Чикаго и кое-что еще, о чем я уже забыл. Однажды он пришел ко мне с кислым лицом и известил: "У нас нет больше денег из Чикаго. Капоне убрал Айелло".
(Запись в документах полиции Чикаго от 23 октября 1930 года гласит, что Джозеф Айелло, 39 лет; итальянец, женат, руководитель гангстерской группировки, был убит из автомата перед зданием номер 205 по кличке Престо с тем, чтобы сесть в такси. Огонь по нему был открыт из автоматического "гнезда", находившегося на противоположной стороне улицы по адресу Колмар авеню, 202, а когда он попытался скрыться за углом дома Престо, он был скошен огнем из второго "гнезда" в окне дома номер 4518 по Вестэнд авеню).
Мы находились в этой квартире уже около месяца, а Ферриньо все не появлялся. Я начал было ломать голову, где его черт носит, но мне объяснили, что это лишь один из его адресов, и нам остается только ждать. Приблизительно неделю спустя, получив столь "определенные" разъяснения, я сидел в своей квартире вместе с Палачом из Чикаго. Влетели двое парней и сообщили, что Ферриньо находится перед домом и сидит на скамейке в скверике, который проходит вдоль улицы. Они сказали, что настал тот час, и мне нужно вести автомашину. Мы все поднялись и сели в автомашину. Но мне не понравился план действий. Нам нужно было проследовать вплотную мимо портье, который меня знал, поскольку я постоянно входил в здание и покидал его. "Хорошо, - сказал я Палачу. - Я поведу машину, но если вы увидите, что портье приветствует меня, уберите свое оружие. А если этого не произойдет, я быстро проскочу мимо. Я не хотел бы оказаться в тюрьме из-за этого".
- Какая муха тебя укусила? - спросил Палач. - Ты не в своем уме?
- Меня не волнует, как меня накажут, - ответил я. - Я излагаю свои ощущения.
Палач, который был настоящим снайпером, использовал на этот раз ружье. Он только взялся за ствол, как вдруг портье помахал мне рукой и я в ответ приветствовал его. Да, Палач был прекрасным малым, он опустил ружье. Теперь я мог нажить кучу неприятностей. Однако когда Палач пошел проведать старика Маранзано, и сообщил ему, что произошло, я только тогда осознал, что я сделал. Палач возвратился и сообщил всем, что старик на моей стороне, и нечего морочить голову.
Это случилось несколькими днями позже, когда я был где-то вместе с Палачом и он высадил меня из машины на углу Пелхэм Парквэй перед домом, где была расположена квартира. Палач уехал, но подкатил другой автомобиль и остановился рядом со мной. В то время у нас были все возможные фотографии Массерия с тем, чтобы опознать его даже на случай, если его ни разу не видели. Итак, к моему изумлению, я увидел, как Массерия выходит из машины, и сразу узнал его. Тот самый Ферриньо был с ним. Они оглядели меня, как мне показалось, весьма подозрительно. Следует учесть, что по соседству проживают только евреи, им должно было броситься в глаза, что я не еврей. Я пошел к зданию, они последовали за мной. Во дворе я повернул направо, чтобы попасть в свою квартиру, причем я знал, что они должны пойти налево к квартире Ферриньо. Однако они двинулись вслед за мной к моему подъезду. Я вошел в лифт, они сели вместе со мной. Тогда я спросил, на каком этаже они хотели бы выйти. В ответ послышалось: "Нажимайте на свою кнопку".
Так как я проживал на третьем этаже, то я нажал на кнопку шестого этажа с тем, чтобы попытаться отделаться от них. Поднимаясь на лифте, мы находились в кабине лицом к лицу. Я стоял, прислонившись спиной к одной стенке лифта, а они - прислонившись к противоположной. Никто не произнес ни слова. Когда мы поднялись на шестой этаж, я вышел из лифта, своим видом демонстрируя безразличие ко всему на свете. Как только двери лифта закрылись, а они остались внутри в кабине, я стремглав спустился на третий этаж, восклицая: "Джо Хозяин, Джо Хозяин! Я только что видел его".
Они сказали, что это невозможно, чтобы я видел обоих. Во время нашего разговора один из парней, который смотрел в окно, заметил Массерия, пересекающего двор из одного конца в другой. Он воскликнул: "Бог ты мой, он прав! Это он вместе с Ферриньо. Они идут на квартиру".
В этот вечер я пожалел, что сказал о том, что видел Массерия. Они все единодушно решили стрелять в него из моей квартиры. Раньше они не собирались этого делать. Я разложил свои вещи по всей квартире, фотографии и все остальное. По плану мы намеревались убить его на улице, а не стрелять из квартиры. Теперь я убеждал Палача в необходимости сделать вид, что они его не видят. Я не помню, что я ему еще говорил. Он сказал: "Все это очень важно, Джо. Послушай, если сегодня он не выйдет, завтра мы снимем новую квартиру".
Я был настолько взволнован, что они решили дать мне поручение следить за лифтом. Я надеялся и молил о том, чтобы он не покидал квартиры в этот вечер. И он не сделал этого. Но значительное число его людей, возможно человек двадцать, входило в дом. Видимо, у них проходила какая-то важная встреча. Ох, как я был счастлив.
На следующий день по просьбе Валачи была арендована квартира на первом этаже. Новый план заключался в том, чтобы дождаться появления Массерия во дворе, и когда он будет проходить перед окнами новой квартиры, убить его выстрелами из ружей. В полдень встреча в квартире Ферриньо была завершена, участники покидали дом по двое. Но даже после того, как большая часть участников встречи разъехалась, Массерия все еще не показывал своего носа; впоследствии удалось понять, что Массерия дожидался момента, когда мог покинуть это место последним. В тот момент, когда нужная цель - Ферриньо - появился во дворе вместе с другим "лейтенантом" Массерия, замаскировавшиеся убийцы решили, что это была возможность, которую нельзя было упустить. Как рассказал Валачи, стреляли Палач из Чикаго, Джироламо (Бобби Дойл) Сантуччи и Ник (Ник Ворюга) Капуцци. Все трое стреляли из двенадцатизарядных ружей. Затем они исчезли в разные стороны. Валачи вспомнил, что после этого Палач был остановлен полицейским через квартал от места происшествия. Палач ему сказал, что стрельба произошла ниже по улице. Полицейский направился в ту сторону, а Палач, естественно, в другую.
(В документах полиции Нью-Йорка зафиксировано, что 5 ноября 1930 года в 14 часов 45 минут Стивен Ферриньо, известный также как Самуэль Ферриньо, и Алфред Минео, выходя из квартиры Ферриньо по адресу Пелхэм Парквей, 759, были застрелены в восточной части двора неизвестными лицами, занимавшими квартиру С-1 по адресу Пелхэм Парквей, 760. Стрельба велась из квартиры на первом этаже через закрытые окна. Было обнаружено три ружья).
Через день после убийства Валачи решил, что настало время наконец-то посетить своего брата Энтони в тюрьме Даннемора в северной части Нью-Йорка. Валачи хотел взять с собой Мэй, которую за последние несколько недель почти не видел. Но она лежала в постели из-за сильной простуды, и ему пришлось поехать одному. То короткое время, которое он провел с братом, было не слишком приятным. "Уже было заметно, что у него не все в порядке с головой, - сказал Валачи. - Я ни слова не сказал ему о том, чем я занимался. Он бы ничего не понял. Единственное, о чем он говорил, так это о том, насколько я виноват во всех его неприятностях. Я даже не знаю, почему. Естественно, я чувствовал себя прескверно, но что я мог поделать? Единственное, что мне оставалось, так это возвратиться в Нью-Йорк".
Вернувшись с некоторой тоской в дом на Пелхэм Парквэй, он узнал от портье, что в его отсутствие "кое-что" произошло. Когда Валачи "с естественным любопытством" спросил, что же случилось, портье рассказал в подробностях об убийстве Ферриньо и Минео и сообщил, что полиция обследовала весь дом. "Я им сказал, что вы - новый жилец и находитесь в отъезде. Они попросили меня поставить вас в известность, когда вы возвратитесь, что вам необходимо зайти в полицейский участок. Вы знаете, господин Валачи, все это ужасно. Многие жильцы съехали из-за того, что произошло".
- Да-а-а, - произнес Валачи, - могу себе представить. Я тоже полагаю, что мне следовало бы уехать отсюда. Такие дела создают плохую славу этому месту. Ладно, не надо терять голову. Я схожу в полицию, только вряд ли я смогу им чем-нибудь помочь.
Валачи сразу же позвонил в транспортную компанию и сделал заказ на перевозку своего имущества в хранилище. Затем он побродил по Лексингтон авеню в Гарлеме, надеясь встретить кого-нибудь из друзей. Но никто не попадался. Неожиданно рядом с ним раздался визг тормозов автомобиля. За рулем сидел человек Гальяно - Фрэнк (Чик-99) Кэллас, который интенсивно жестикулировал, приглашая его сесть в машину.
- Христос, с тобой, - сказал Кэллас. - Ты с ума сошел, прогуливаясь подобным образом? Мы на прицеле. Джо Хозяин охотится за нами после этого дела на Пелхэм Парквэй. Я удивляюсь, как тебе удалось остаться в живых до сих пор.
- Бог ты мой, - пробормотал Валачи, - а я тут болтаюсь как ни в чем не бывало. Я ничего не знал об этом. Я навещал своего брата в Даннемора.
- Да, - сказал Кэллас, - поставь свечку. Ты оказался счастливчиком.
Кэллас затем отвез Валачи на квартиру в Бронксе, где находились два парня из его бывшей воровской шайки образца 1929 года - Ник Падовано и Сальваторе (Сэлли Шилдс) Шиллитани, которых он рекомендовал Гальяно для участия в борьбе против Массерия.
- Не дергайся, - сказал Кэллас. - В надежном месте ты должен встретиться с остальными нашими парнями. Я сообщу тебе, когда это будет.
Наступил момент принятия Валачи в "Коза Ностру". Через два дня за ними приехал Кэллас.
Я настолько волновался, ожидая его, что даже не пытался позвонить Мэй, чтобы узнать, как она себя чувствует.
Чик сказал: "Готовься. Мы должны поехать в одно место в девяноста милях отсюда". Дорогу он знал и все время вел машину сам. Вместе со мной были Сэлли и Никки. Мы несколько нервничали, а потому в основном молчали. Мы приблизительно представляли себе, что должно было произойти.
Я не знал, куда мы попали, дом, однако, был построен в так называемом колониальном стиле. Во всяком случае, это был двухэтажный дом, выкрашенный в белый цвет, и находился он в пригородной местности. Мне не было известно, кому принадлежал этот дом. Чего не знаю, того не знаю. Был вечер, и я не обнаружил поблизости других домов. Помню, что когда мы вошли внутрь, Чик провел нас в небольшое помещение справа. Вошли "Доктор" - это все, что мне известно о нем, - он был с нами некоторое время в квартире на Пелхэм Парквэй, - и Громила из Чикаго и начали с нами болтать о том, о сем. Затем я, Сэлли и Никки остались одни. Через некоторое время какой-то парень, я забыл, кто именно, появился в дверях. Он помахал мне рукой и сказал: "Джо, пошли".
Я последовал за ним в другую комнату, которая оказалась весьма просторной. В ней почти не было мебели, кроме стола посередине, вокруг которого стояли стулья. Размеры стола составляли приблизительно пять футов в ширину и тридцать футов в длину. Сегодня я уже не могу сказать, был ли это один монолитный стол или несколько столов были составлены вместе, поскольку он был накрыт белым полотном. Стол был приготовлен для трапезы, стояли тарелки, бокалы и все прочее.
Около сорока человек сидели за столом, и, когда я вошел, все встали. Кастелламмарцы и люди Тома Гальяно находились здесь все вместе, так как представляли собой единое целое. Всех их я не помню. Здесь присутствовал Томми Браун, настоящее имя которого Томми Люччезе, я ни разу не слышал, чтобы кто-то называл его в глаза "Трехпалый" Браун. Здесь были Джо Профачи и Джо Бонанно, и Джо Палисадес, настоящее имя которого Розато, и Ник Капуцци, и Бобби Дойл, и Редкозубый, и Стив Руннелли, и много-много других.
Меня привели к другому концу стола мимо них, и тот парень, который меня сопровождал, сказал: "Джо, познакомься с Доном Сальваторе Маранзано. Он будет боссом для всех нас во всех делах, которые нам предстоит совершить". Впервые я увидел его. Ну и ну, он выглядел просто как банкир. Ни за что нельзя было догадаться, что это преступник.
После этого мистер Маранзано представил меня всем сидящим за столом: "Это Джо Каго" - по имени, под которым я был известен большинству парней. Затем он предложил занять мне пустовавший стул справа от себя. Когда я сел, вслед сели все остальные. Кто-то положил на стол передо мной ружье и нож. Помню, что ружье было 38 калибра, а нож походил на кинжал. После этого Маранзано предложил всем снова встать, все мы подняли руки, и он сказал какие-то слова по-итальянски. Затем мы вновь сели, и он обратился ко мне все еще на итальянском и дал объяснения по поводу ружья и ножа. "Это означает, что твоя жизнь связана с ружьем и ножом". В следующий момент он спросил меня: "Каким пальцем ты стреляешь?" Я ответил: "Этим", - и поднял указательный палец правой руки.
Я все пытался понять, что он при этом имел в виду, когда он сказал мне сложить ладони пригоршней. Тут он положил в них комок бумаги и поджег его спичкой, а мне приказал повторять за ним, пока я перекатывал горящую бумагу в руках: "Я буду сожжен таким же образом, если предам тайны нашей "Коза Ностры". Все это совершалось на итальянском языке. На английском "Коза Ностра" означает "Наше дело". Она превыше всего - нашей кровной семьи, нашей религии, нашей страны.