- Сама заткнись, Рудик! - переключился на Милу Лютов, устремляя на нее взбешенный взгляд сияющих яростным блеском черных глаз. - Не нарывайся, а то я перестану жалеть, что мы тут застряли!
- Не смей ей угрожать! - вступился за Милу Сергей.
- Не вякай! - с надменно-презрительным выражением на лице бросил ему племянник Амальгамы.
- Уйми свое зарвавшееся эго, Лютов! - крикнула Мила.
В этот момент она ненавидела Нила Лютова всеми фибрами своей души. Никогда еще он не казался ей таким омерзительным. Ей хотелось его ударить, и, судя по яростной судороге, исказившей лицо Лютова, он испытывал те же чувства по отношению к ней.
- Напросилась, Рудик, - донеслось до Милы его шипение.
Она видела, что он резко вскинул руку с перстнем - морион стремительно разгорался черным пламенем. Но в этот момент произошло вовсе не то, чего ждала Мила. Ей в лицо словно выплеснули ведро холодной воды - она судорожно втянула в легкие воздух, машинально отворачиваясь. Однако, спустя пару секунд, когда все прошло, к своему изумлению, Мила обнаружила, что она совершенно сухая - ни капли влаги. В поле зрения попала фигура Лютова. Он стоял, точно как она, хватая ртом воздух. Глаза его были выпучены, а руки словно пытались вытереть с лица воду, которой там не было.
- Это я называю - "принять холодный душ", - спокойно, почти флегматично произнесла Улита.
Вокруг ее перстня струился тусклый свет, рассеивающийся прямо на глазах. Это говорило о том, что камень Улиты только что выбросил порцию магической силы.
- Успокоились? - спросила Улита, поочередно глядя то на Лютова, то на Милу. - Будете выяснять отношения в другой раз, а сейчас у нас проблема. На двери была руна Нужда. Кроме всего прочего, эту руну применяют для заточения. Мы не просто в запертой комнате, мы в кругу - запечатаны магией нижнего мира. Эта злосчастная дверь сама по себе не откроется. Короче, мы влипли. Будем орать друг на друга или выбираться отсюда?
Мила косо посмотрела на Лютова, но затевать с ним свару больше не стала. Про себя она отметила, что как ни был зол Лютов, но свечение его перстня, в тот момент, когда он собирался на нее накинуться, было просто черным, без малейшей примеси синевы. Она прекрасно помнила, что во время многих их стычек его морион разгорался иссиня-черным - светом черной магии. Но использование черной магии во время Соревнований фактически означало для Лютова полное поражение, и он прибегать к ней не стал. Мила уже не впервые отмечала для себя расчетливость и колоссальный самоконтроль Лютова. Да, на его лице ясно читалось желание стереть ее с лица земли, но, кроме всего прочего, он хотел выиграть Соревнования, и не позволил ярости взять верх над этим желанием.
Мила видела, как Улита прошлась вдоль стен комнаты, вероятно, в поисках другого выхода. Закончив, она разочарованно вздохнула.
- Так и есть - дверь с руной Нужда единственная. - Она окинула взглядом остальных ребят. - Идеи будут?
- Может, давайте попробуем что-нибудь простое? - предложила Мила. - Вдруг подействует?
Раздался язвительный, холодный смешок. Мила дернулась, встретившись с взглядом черных глаз Лютова. Он с ехидным видом кивнул в сторону двери:
- А ты просто попроси ее вежливо. Может, она и откроется.
- Попридержи остроумие для более подходящего случая, - одернула его Улита. - Она права, надо хоть что-то пробовать делать - все лучше, чем бездействие. А если у тебя есть стоящие идеи, как нам выбраться отсюда, - выкладывай.
Лютов холодно посмотрел на Улиту, но промолчал. Лишь скрестил руки на груди, как бы демонстрируя, что не собирается тратить силы на пустые затеи.
Мила подошла к двери, направила на нее перстень с карбункулом и произнесла:
- Апертус!
Вокруг руки вспыхнуло красное пламя магического света, но дверь даже не шевельнулась на петлях.
Мила боялась посмотреть на Лютова, зная, что увидит на его лице презрительно-торжествующую ухмылку. Она и сама не верила, что подействует, но все равно чувствовала, что должна попробовать.
- Ну, по крайней мере, мы знаем, что простые заклинания нам не помогут, - философски заметила Улита.
- Может, просто выломать ее, эту чертову дверь? - предложил Капустин; на его лице читалась мрачная решимость.
Подойдя к двери, он слегка налег на нее, словно проверяя прочность, и повернулся к Лютову.
- Поможешь?
Лютов в ответ лишь с высокомерным возмущением вскинул бровь. Сергей окинул его мрачным взглядом, верно истолковав мимику Лютова, и тяжело вздохнул.
- Вот урод, - тихо пробормотал он себе под нос.
Отойдя назад шагов на пять, Сергей разогнался и плечом хорошо приложился к двери. Дверь даже не содрогнулась, словно лежала в застывшем цементе.
Капустин потер ушибленное плечо и с досадой выругался. Прислонившись к ближайшей стене, он озадаченно погрузил пятерню в светлую копну волос и вдруг приглушенно охнул.
- Какого… Это еще что?!
Мила бросила на него быстрый взгляд и заметила, что тот с ужасом смотрит на свою ладонь: после того, как он отвел руку от головы, между пальцев у него остался клок светлых волос.
- У тебя вылезают волосы, - испуганно глядя на Сергея, пробормотала Улита.
Мила непроизвольно перевела на нее взгляд и ахнула: даже на расстоянии в десять шагов она хорошо видела, что кожа на лице Улиты словно съежилась, на лбу, вокруг глаз и рта расползлись глубокие уродливые морщины. Казалось, что Улита постарела лет на сорок.
- О нет… - прошептала Мила, таращась на девушку во все глаза.
- Что? Что такое?! - резко спросила та.
- Твое лицо… морщины, - несвязно ответила Мила.
Глаза Улиты расширились, выражая недоверие и ужас; резким движением она вскинула руки к лицу.
- Что происходит? - едва слыша собственный голос, просипела Мила.
- Чары Вия, - хладнокровно глядя на Улиту, сообщил Лютов.
У него был такой вид, будто происходящее его не касалось, словно он был тут случайным прохожим. Его безучастность вызвала у Милы приступ тупого бешенства.
- Какой Вий?! - воскликнула она, испепеляя Лютова яростным взглядом и одновременно ловя себя на мысли, что боится дотронуться до собственных волос. - Здесь же нет никакого Вия!
- Рудик, ты ребенок, что ли? - раздраженно воскликнул Лютов, повысив голос. - Руна Нужда запечатывает определенное место, символически называемое "круг". В этом круге вступают в силу Чары Вия. Его самого тут и не должно быть! Ты же не веришь, что Господь Бог спускается с облаков на землю?
- А почему нет? - нахмурившись, тихо пробормотала Мила, скорее чтобы просто позлить его, чем отвечая на вопрос.
- Дура, - отрезал Лютов. - Чары Вия - это просто определенного вида магия. Для того чтобы она начала действовать, необходим только один-единственный фактор - запечатанное руной Нужда замкнутое пространство.
- И как они действуют, эти Чары? - спросила Мила, резко повернувшись к Улите, - смотреть и дальше, как Лютов умничает, у нее не было ни малейшего желания.
- Считается, что в том месте, которое запечатано Чарами Вия, его глаза открыты. А взгляд Вия действует как сильный сглаз, - ответила Улита, будто бы непроизвольно прикрывая лицо одной рукой, из-за чего ее голос звучал немного приглушенно. - Сначала человеку становится плохо, потом совсем паршиво и…
- Короче, мы тут копыта можем откинуть, если не выберемся, - бесцеремонно вставил Капустин, снимая со светлой шевелюры еще одну толстую прядь.
Мила содрогнулась: волосы в руках Сергея выглядели настолько пугающе, что ее горло сдавил железный обруч паники. Мила едва удержала непроизвольное движение руки, с трудом подавляя желание проверить собственные волосы. Ей вдруг пришло в голову, что она не видит себя со стороны, а ведь с ее лицом может происходить то же самое, что и с лицом Улиты. Она украдкой оглядела остальных, остановив взгляд на Лютове.
"А с этим вроде все в порядке, - с удивлением подумала Мила. - Чары Вия на него, как будто, не действуют. - И уже со злорадством мысленно добавила: - Хотя, конечно, зараза к заразе не липнет".
В запертой комнате воцарилось гнетущее молчание. Мила могла поклясться, что не только она одна сейчас вспоминает непременное условие Соревнований - никакой помощи со стороны. Им не помогут. Вся ирония заключалась в том, что Мила, как наверняка и все остальные, не слишком серьезно отнеслась к этому предупреждению: попадете в беду - никто не придет на выручку.
- Сидеть нам тут до третьих петухов, - вполголоса, словно обращаясь к самому себе, пробормотал Капустин.
Он сполз по стене вниз и теперь сидел на полу; его руки, как зачарованные, тянулись к голове, и Сергей с видимым усилием каждый раз опускал их на колени.
- При чем здесь петухи? - угрюмо проворчала Мила.
- Считается, что Вий исчезает с третьими петухами, - вместо Сергея ответила Улита.
За все это время она так и не отвела руки от лица, прикрывая его почти полностью. Только глаза затравленно моргали под испещренным старческими морщинами лбом.
- Петушиный крик символизирует наступление рассвета. Орут они на рассвете, - вяло уточнила она.
Мила поразилась самообладанию Улиты: она не плакала, касаясь руками своего морщинистого лица, не тряслась, как в лихорадке, и говорила ровным голосом, не сбиваясь и не заикаясь, - ни малейших признаков истерики, лишь сдержанное волнение.
- Только до рассвета очень далеко, - подал голос Лютов. - Целая вечность. Здесь, - он обвел взглядом помещение без единого окна, - рассвет вообще никогда не наступит.
Из-за раздражения, которое вызывал в Миле Лютов, она хотела съязвить, что с его страстью к важничанью он легко сойдет за петуха - прокукарекал бы три раза и не надо никакого рассвета… как вдруг ее осенило!
- Погодите, - вскинулась она. - А зачем нам рассвет? - Она оглядела остальных и прямо посмотрела на Улиту: - Ты же сказала, что Вий исчезает с третьими петухами! Не с рассветом, а именно с третьими петухами! По идее, после третьих петухов Чары Вия должны перестать действовать! Нам просто нужен петух!
Улита с Капустиным переглянулись, на их лицах отразилось оживление. Лютов только громко фыркнул:
- Бредовая идея! Но даже если бы она сработала, где ты возьмешь петуха, Рудик?
Даже не задумавшись, Мила кивком головы указала на Улиту и Капустина.
- Они должны знать.
И уже обращаясь отдельно к Сергею, добавила:
- Ты же говорил, что зоочары - это ваш конек. А на боевой магии ты создал ужа. Значит, вы можете наколдовать и петуха, разве нет? Всего-то и нужно, чтобы он трижды прокукарекал.
Капустин с Улитой снова обменялись взглядами.
- Это может сработать, - сказала ему Улита. - Чары Вия теряют свою силу с третьими петухами - это непременное условие. А если петуху захочется петь не на рассвете, то это уже побочный фактор. Принцип действия любой магии - выполнение ее законов, то есть непременных условий, побочные факторы чаще всего просто не учитываются.
Сергей кивнул.
- По крайней мере, попробовать можно.
Он вопросительно посмотрел на Улиту.
- Делай ты, - сказала она, глядя на Капустина поверх прикрывающей лицо ладони.
Сергей поднялся с пола. Его руки все время непроизвольно тянулись к голове. Мила едва сдержала порыв крикнуть ему, чтобы не смел трогать свои волосы. Снятые с головы клочья светлых волос между пальцев Сергея - это было зрелище, от которого к горлу подкатывала тошнота. К ее безграничному облегчению, Капустин, похоже, контролировал, хоть и не без труда, зудящее желание проверить, есть ли у него на голове еще волосы. Решительно вздохнув, он направил сжатый кулак с волшебным перстнем вперед и воскликнул:
- Креацио петух!
Не прошло и двух секунд, как в центре комнаты возник большой белый петух с ярко-красным гребнем. Птица удивленно дернула головой сначала влево, где стояла Мила, потом вправо, где на корточках сидела Улита, после чего, тряхнув красным гребешком, воинственно пошла прямо на Лютова.
Улита, по-прежнему не отнимая руки от лица, захихикала.
- Сейчас будут петушиные бои, - нервно прыснула Мила. - Я ставлю на новенького.
Улита уже откровенно хохотала, зажмурив глаза.
- Капустин, убери свою курицу, - холодно сказал Лютов, не отводя взгляда от решительно направляющегося к нему петуха, - иначе я из нее ужин сделаю.
- Успокойся, Нил, - с плохо скрываемой насмешкой сказал Сергей, - петухи просто не терпят на своей территории себе подобных.
И не успел Лютов ничего ответить на язвительную насмешку в его адрес, как Сергей вскинул руку с бело-черным ониксом, направив перстень на петуха, и воскликнул:
- Агитацио Альба!
Белая птица резко остановилась и завертела тонкой шеей в разные стороны, словно что-то почуяла. Потом вдруг уверенно вскинула голову с красным гребешком и, раскрыв клюв, издала пронзительное "кукареку". Затем на несколько мгновений замерла, словно выжидая. Взгляд Милы невзначай остановился на Улите: ей показалось, что морщины на лбу девушки немного разгладились. Тем временем петух снова закинул голову, и в тот же миг комнату наполнил звенящий петушиный крик.
Когда белый кочет снова выжидающе уставился перед собой, Мила почувствовала, как все трое ее спутников затаили дыхание. Ей казалось, она почти слышит свой голос, шепчущий: "Ну же! Еще раз! Третий раз! Последний!", хотя какой-то частью сознания понимала, что это всего лишь ее мысли, и звучат они только в ее голове.
Четыре пары глаз, не мигая, пристально смотрели на большую белую птицу. Словно не замечая, что стал центром внимания, петух вновь вскинул голову и в третий раз необыкновенно громко, словно отдавал этому крику все свои силы, прокукарекал. И на последней звенящей ноте этого крика дверь на улицу со скрипом отворилась.
Четыре человека и один петух одновременно рванули к сияющему дневным светом дверному проему. Когда, понаставив друг другу синяков локтями и чуть не растоптав суетящуюся под ногами птицу, пленники Чар Вия высыпали на улицу, им пришлось немедленно зажмуриться - дневной свет больно резанул глаза, которые успели привыкнуть к темноте.
Щурясь, Мила заметила, что петух, тряся красным гребешком, резво побежал по улице в правую сторону. Мысленно она пожелала их спасителю удачи, надеясь, что зловредные обитатели улицы Ста Личин - желтоглазые кикиморы - не отловят его и не пустят на жаркое.
- Волосы! - крикнул над самым ухом Милы оказавшийся рядом Капустин.
Мила подняла на него глаза и увидела, что Сергей безжалостно дергает себя за волосы.
- Они больше не выпадают! - ликовал он.
В паре шагов от него Улита нерешительно отвела руки от лица, и Мила перехватила ее взволнованный взгляд. Кожа на лице Улиты снова была гладкой - не осталось ни единой морщинки. Мила улыбнулась ей и покачала головой. Из груди Улиты вырвался облегченный выдох.
- Нам надо торопиться, - холодно напомнил своей напарнице Лютов. - Посмотри, куда указывает карта.
Улита вынула из внутреннего кармана накидки свиток и развернула его. Оценив увиденное, она удовлетворенно кивнула и указала пальцем вперед.
- Нам туда.
- Чего мы тогда ждем? - раздраженно спросил ее Лютов, устремляясь в указанном направлении. - Пошли.
Улита выразительно закатила глаза к небу, словно призывая гром и молнии на голову своего невыносимого напарника. Не сказав, однако, ни слова, быстрым шагом она последовала за ним.
Мила посмотрела на Капустина.
- Я тоже пойду, - сказал Сергей и направился в другую сторону.
Поколебавшись секунд десять, Мила приняла решение.
- Рискну, - сказала она самой себе и вышла на середину улицы.
После чего, сделав глубокий вздох, решительно обернулась.
Как она и предполагала, стоило ей обернуться - и улица-оборотень в который раз изменила свой облик. Там, где очутилась Мила, улица выглядела немного иначе: узкая мостовая, перед домами палисадники, а впереди - высокая, выложенная коричневым кирпичом, стена.
- Тупик, - вслух произнесла Мила, догадавшись, что находится в одном из многочисленных ответвлений-тупичков улицы Ста Личин.
Не успела она подумать, что ей делать дальше, как сзади послышались быстрые шаги. Она уже сделала было крохотное движение корпусом, чтобы обернуться, но знакомый голос остановил ее.
- И даже не думай оборачиваться, напарница, - весело сказал за ее спиной Гарик. - Пора уже нам искать наш артефакт, а не друг друга.