С того момента как Андрей нашел Того, которого искал прежде в Крестителе, но получил от него ответ, что он "не Христос, ни Илия, ни пророк" (Ин 1:25), он не только верит Ему, верует в Него, становится Его последователем, но и возвещает эту веру, стремясь увеличить число тех, которые могут быть завоеваны для этой веры, и так начинает приносить дары Иисусу – вплоть до готовности отдать жизнь за его дело.
Первый в поиске, первый в вере, первый в последовании, первый в провозвестии, первый в апостольстве для Иисуса Назарянина как Мессии или Христа: есть достаточно оснований, по крайней мере в Евангелии от Иоанна, чтобы присвоить Андрею титул "protókletos" – "первозванный", как по праву называют его в традиции восточных церквей.
Андрей между Галилейским морем, Иерусалимом и миром
О товарище Андрея Филиппе, тоже одном из Двенадцати, Иоанново Евангелие говорит, что он был из Вифсаиды, "из одного города с Андреем и Петром" (1:44). Расхождение между этим кратким примечанием и тем, что пишет Марк (1:29), например, что у Петра и Андрея был дом в Капернауме, можно объяснить по-разному и даже в противоположных смыслах. Этот вопрос остается открытым и, вероятно, останется таковым навсегда. Симон-Петр и Андрей могли быть, например, родом из Вифсаиды, расположенной на северо-восточном берегу Галилейского моря, или Тивериадского озера. Впоследствии, когда Петр женился, они могли переселиться в Капернаум, находящийся в нескольких километрах к западу от Вифсаиды. Симон-Петр и Андрей занимались рыбной ловлей. Капернаум был важным городом для их работы, и неслучайно он станет для Иисуса "стратегическим пунктом" в его служении в Галилее.
Выше говорилось о присутствии Андрея в списке Двенадцати и его положении в нем. Теперь мы можем добавить, что в двух из этих списков, а именно в списке Марка (3:16–19) и Деяний (1:13), Андрей находится на четвертом месте после Симона-Петра, Иакова и Иоанна, т. е. не непосредственно рядом со своим братом, как в списках Матфея (10:2–4) и Луки (6:14–16), но сразу перед Филиппом, который во всех четырех доступных нам перечнях занимает пятое место, и поэтому Андрей располагается рядом с Филиппом. Евангелие от Иоанна не проявляет особенного интереса к Двенадцати, не содержит точного и полного их списка. Упоминания о Двенадцати рассеяны и фактически изолированы в шестой главе (ст. 67–71; ср. 11:1; 20:24). В четвертом Евангелии названы лишь некоторые члены группы Двенадцати, и удивительно, что среди них Андрей и Филипп, как будто речь идет о паре друзей, близких к Иисусу (1:35–46; 6:5–8; 12:21–22; ср. 14:1–9). Можно ли из этого заключить, что в случае Иоанна "мы имеем дело с традицией, весьма отличной от традиции синоптиков, с характерным точным перечислением имен Двенадцати и эмфазой на Двенадцати в самой древней части предания о страстях"?
Симон, Андрей и Филипп – имена греческого происхождения. И поэтому нужно пролить свет на проблему, почему три человека из Двенадцати, жившие на земле вокруг Галилейского моря, включающей Вифсаиду и Капернаум, которая была объектом вековой, хотя никогда не полной, эллинизации, носят греческие имена – Симон, Андрей и Филипп, причем двое первых – братья, двое – товарищи. Все, что можно сказать обоснованно, сводится к тому, что они могли говорить по-гречески так же, как по-арамейски; это можно заключить из самих Евангелий и это характерно для времени, когда они последовали за Иисусом в его земной жизни. Симон-Петр мог регулярно совершенствовать свое владение греческим во время неизбежных деловых поездок в Антиохию, Коринф и даже в Рим. В конце концов, трудно, если не невозможно, отрицать и даже преуменьшать историческую ценность основного корпуса сведений о братьях Симоне-Петре и Андрее, в частности их связи с Вифсаидой и Капернаумом; достоверность сведений подтверждается большим количеством свидетельств (Мк 1:21, 29–31; 2:1; 9:33; Мф 8:5; 11:23; Лк 7:1; 10:15; Ин 2:12; 4:47; 6:17,24, 59; 1 Кор 9:5). Собственно, связи с Вифсаидой и Капернаумом и вероятное знание греческого могут также объяснить, почему Андрей и Филипп не только были учениками Иоанна Крестителя, но и постоянно предстают в евангельских источниках как товарищи.
Согласно четвертому Евангелию, "на третий день" после того, как Андрей встретил Иисуса, было бракосочетание в Кане Галилейской. "Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики Его на брак" (Ин 2:1–2).
Для многих исследователей чудо, произошедшее во время свадьбы в Кане, слишком "теологическое", слишком "Иоанново", чтобы была научно признана его историческая достоверность. Здесь нет возможности углубляться в столь запутанный вопрос. Что же касается нашей темы, то достаточно предположить, что "первое знамение", поданное Иисусом, произошло, согласно четвертому евангелисту, перед учениками и, возможно, также перед Андреем: он, увидев этот первый знак "славы", явленный Иисусом, мог вместе с другими утвердиться в своей вере (Ин 2:11).
Кто знает, при каких еще "знамениях" присутствовал Андрей. С явной личной вовлеченностью, теперь вместе с Филиппом постоянно включаемый в число Двенадцати, он появляется в Иоанновом рассказе о чуде умножения хлебов и рыб – и только в нем. Действительно, именно Андрей указывает Иисусу на мальчика с пятью ячменными хлебами и двумя рыбками:
Пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады. За Ним последовало множество народа. <…> Иисус, возвед очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить? Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, что хотел сделать. Филипп отвечал Ему: им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу. Один из учеников Его, Андрей, брат Симона Петра, говорит Ему: здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества? (Ин 6:1–9)
Андрей и Филипп, всегда в четвертом Евангелии вместе, появляются еще раз в эпизоде, когда несколько греков (ellenés tines) пришли в Иерусалим на Пасху и подошли к Филиппу, который был из Вифсаиды Галилейской, и просили его, говоря: господин! Нам хочется видеть Иисуса. Филипп идет и говорит о том Андрею; и потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу. Иисус же сказал им в ответ: пришел час прославиться Сыну Человеческому (Ин 12:21–23).
Эти "час" и "прославление", на которые указывает Иисус в Иоанновом Евангелии, означают последние дни его земного существования, те, в которые Он совершит с Двенадцатью Тайную вечерю, когда свершится пасхальное Триденствие, заключающее в себе наивысшие события страстей, смерти и, наконец, воскресения.
Тогда необходимо принять к сведению, что Андрей, постоянно вместе с Филиппом, появляется в ключевых моментах рассказа четвертого Евангелия об общественном служении Иисуса. Итак, Андрея мы видим: в начале Евангелия от Иоанна, в эпизоде его отхода от Иоанна Крестителя и первых шагов в следовании за Иисусом; в середине повествования, в чуде умножения хлебов и рыб, предшествовавшем "евхаристической" речи Иисуса, после которой несколько учеников покинули Его, а Двенадцать утвердились в своей вере и через Петра исповедали ее (Ин 6:67–71); в конце, когда Двенадцать, сопровождавшие Иисуса в Иерусалим, участвовали в последних днях, трагических и воодушевляющих, Его спасительной миссии.
На всех этих важных этапах общественного служения Иисуса, быть может, хотелось бы встретить – в явном виде, активного и решительного – также и Андрея. Прежде всего хотелось бы узнать, как он реагировал на "неожиданный" поворот судьбы его Учителя и Мессии, когда Иуда предал Его, а его брат Симон-Петр от Него отрекся. Не бежал ли и Андрей, как другие, когда Иисус был схвачен, осужден, приговорен к смерти, распят?
Видимо, можно считать достоверным, что Иисус, воскресший из мертвых, позволил увидеть Себя также и Андрею, как и другим из Двенадцати, сведенным к одиннадцати, в доме, где они заперлись из страха перед иудеями. Может быть, и Андрей, как Фома, сказал воскресшему Иисусу, который теперь, став прославленным победителем смерти, показал следы ран на руках, на ногах и на ребрах: "Господь мой и Бог Мой!" (Ин 20:28).
Разве так уж фантастично предположить неявное присутствие Андрея в рассказе, ставшем при окончательной редакции эпилогом четвертого Евангелия (Ин 21:1-23)? В нем повествуется о последнем явлении воскресшего Иисуса у Тивериадского моря: "были вместе Симон-Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Заведеевы, и двое других из учеников Его" (21:2–3).
Не подразумевал ли евангелист под одним из этих безымянных учеников еще раз Андрея, брата Симона-Петра, а под другим – его товарища Филиппа? Если это так, то вопрос, который Иисус трижды задал Петру: "Симон Ионин! любишь ли ты Меня?", не обязательно связывать только с Петром – может быть, ответить мог и Андрей: "Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя" (21:15–17)?
С другой стороны, как отмечалось выше, для четвертого евангелиста нет веры без последования и нет последования без свидетельства. На примере Андрея мы видели, что свидетельство сразу же становится верой в Иисуса, которую он принял с самого начала, еще до пребывания с Ним, а свидетельство он передает своему брату Симону, дабы привести его к Иисусу. Но могло ли быть свидетельство без любви к Иисусу? Значит, нет ничего фантастического в предположении, что, если Андрей стоял рядом с братом Симоном-Петром при последнем явлении Иисуса у моря Галилейского, он тоже мог засвидетельствовать Иисусу свою любовь, как это сделал его брат Петр. Здесь, конечно, наличествуют длинная цепочка "если", длинный ряд взаимосвязанных предположений, так что следовало бы обратиться к надежным "историческим" свидетельствам и в этой связи.
Безусловно, историко-критический метод тут нам не поможет, не поможет и никакой другой: остается только продвигаться на ощупь в темноте с небольшой долей воображения. Но не является воображаемым тот факт, что, согласно Деяниям Апостолов св. Луки, на Пятидесятницу Андрей тоже должен был принять Святого Духа во всей полноте, чтобы и он, как и другие из Двенадцати, вступил на дороги мира, чтобы делать учениками своего Господа все народы.
Вместе с тем четвертое Евангелие добавляет, что воскресший Иисус, также при последнем явлении у Галилейского моря, предсказал Петру: "Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога" (21:18–19).
Андрей был одним из Двенадцати, но все-таки "первозванным" и с самого начала. Поразительная встреча с Иисусом побудила его согласиться отдать жизнь за Него, своего Спасителя. В следовании за Ним было, конечно, немало необычайных дней или, так сказать, дней "инициации" к пониманию "тайны" Иисуса и участию в ней. Были также смутные и горькие дни низости и измены. Но были часы раскаяния, прощения и оправдания. Разве не последовали за всем этим долгие годы миссионерства на незнакомых и враждебных землях, достигнутые обращения, внезапные преследования?
Как оказалось, о "реальном" Андрее нам не удалось узнать много. Вообразим, будто мы обнаружили, что имели притязания узнать о его "тотальной реальности". Вспомним, сколько говорилось на эту тему выше, в начале этого очерка. Однако то, что мы смогли открыть об Андрее в текстах Евангелий, несомненно, можно дополнить, углубить, уточнить по мере развития исследований. Но может быть, того, что здесь проанализировано, более чем достаточно для обоснования и оправдания многовекового и до сих пор растущего почитания его христианскими церквами?
Не "история" и ее реконструкция с ее более или менее научными требованиями, с ее более или менее применимыми методами и критериями, но древняя традиция установила – и не по своей прихоти, – что Андрей тоже распростер однажды свои руки на кресте, который по форме мог отличаться от креста его брата Симона-Петра. Но это была такая же жестокая и кровавая мука, закончившаяся страшной смертью. Более чем вероятно, даже несомненно, что Андрей, рыбак из Галилеи, один из Двенадцати, "Первозванный", должен был кровью засвидетельствовать свою любовь к Иисусу Назарянину. И этим он, как и его брат Симон-Петр, прославил своего Господа.
Перевод с итал. А. Д. Бакулова
Луиджи Сакконе. "Деяния апостола Андрея" и их исследования
Наряду с тем, что именуется каноническими Евангелиями и Деяниями Апостолов, об Андрее, одном из апостолов, призванных Иисусом Назарянином в число Двенадцати, существует обширная апокрифическая литература. Эту литературу можно разделить на две группы произведений: с одной стороны, это так называемые "Деяния Андрея", с другой, различные тексты, касающиеся апостола, связанные друг с другом, но не связанные с "Деяниями Андрея". Кроме последних, имеются еще четыре "Деяния", также апокрифические, посвященные апостолам Иоанну, Павлу, Петру и Фоме: все они образуют то, что было названо "пятью большими романами об апостолах". Научное изучение этих "Деяний" началось в середине XIX в. Впервые их полностью проанализировал Р. Липсиус. Последняя научная конференция, где рассматривались наиболее важные проблемы, относящиеся к Деяниям Андрея, состоялась в 1997 г.; ее материалы были опубликованы в 2000 г.
Подводя итоги проведенных до настоящего времени исследований, можно предположить, что "Деяния Андрея" были написаны по-гречески в II–III вв., вероятно, в Ахайе или в Малой Азии, хотя, в общем-то, их точная географическая привязка невозможна. Относительно "Деяний Андрея" не обнаружено ни одного древнего свидетельства, подобного тем, которые существуют о Деяниях Петра, Иоанна и Павла. Первые упоминания о "Деяниях Андрея" мы находим у Евсевия Кесарийского (ум. ок. 340), который причислил их к сочинениям, распространяемым еретиками.
Полного оригинала этого произведения у нас нет – имеются только фрагменты. Повествование состоит из двух частей: путешествия и мученичества апостола. Очень трудно реконструировать первоначальный вариант первой части, где рассказывается о путешествиях св. Андрея по городам Малой Азии (Амасия, Синоп, Никея и др.) и Греции (Филиппы, Салоники, Коринф, Патры), а также о чудесах, совершенных во время этих путешествий. По мнению наиболее авторитетных исследователей, основным источником для реконструкции "Деяний Андрея" является их сокращенный латинский перевод, выполненный св. Григорием Турским.
Вторая часть "Деяний Андрея", повествующая о его мученичестве, начинается с пребывания апостола в Патрах. Там рассказывается, что, обратив в христианство немало жителей города, среди которых были, в частности, Стратокл и Максимилла, Андрей был приговорен к смерти Эгеатом. Прежде чем он был привязан к кресту, Андрей долго молился, а потом, с креста, три дня проповедовал. После смерти 30 ноября Андрей был похоронен в Патрах. Эта часть лучше всего сохранилась благодаря наличию греческого и армянского текстов.
Полную реконструкцию "Деяний Андрея" осуществил Ж. М. Приёр (Prieur) на основе греческих, коптских (два папируса), латинских (перевод св. Григория Турского, письмо диаконов Ахайи), армянских текстов и двух цитат из святых отцов (Августина, Эводия Узальского и др.). Полагают, что "Деяния Андрея" не содержат элементов, достаточных для того, чтобы считать их автора инакомыслящим – у него могли быть собственные идеи, но он не ощущал себя вне Единой церкви. "Деяния Андрея" при этом не только высоко оценивают девственность и целомудрие, но также и формы крайнего аскетизма, который в древней церкви казался весьма подозрительным, ибо предписывали отказ от благ, созданных Богом, в пользу людей, осуждающих брак и продолжение рода или мясную пищу и вино. Поэтому неудивительно, что "Деяния Андрея" распространялись среди приверженцев еретических течений, манихейцев и присциллиан, тогда как отнюдь не случайно в латинском переводе св. Григория Турского они очищены от возможных еретических оттенков.
Другая группа текстов о св. Андрее состоит из III книги пророчеств Псевдо-Авдия, отрывков из "Деяний Андрея и Маттии" в городе людоедов и из "Деяний Петра и Андрея". Кроме того, существует большое число версий "Деяний Андрея" на восточных языках: "Мученичество св. Андрея" (на коптском и эфиопском), "Деяния Андрея и Павла", "Деяния Андрея и Варфоломея" (на коптском, арабском, эфиопском и неизданный греческий текст), "Деяния Андрея и Филимона" (на коптском, арабском и эфиопском). Все эти тексты воспроизводят версии легенды о св. Андрее, отличные от "Деяний Андрея". Существовало даже Евангелие от Андрея, как свидетельствует декрет Псевдо-Геласия (5, 3, 2).
Празднование дня св. апостола Андрея 30 ноября было подтверждено еще в IV в. св. Григорием Назианским. Видимо, день установлен в то же время, когда было совершено перенесение мощей апостола в 357 г. из Патр в Константинополь вместе с мощами Луки и Тимофея (торжество в память этого переноса совершается 9 мая).
В русле Деяний развивался и корпус древнерусских преданий о миссии апостола на берегах Днепра, и германские легенды об Андрее. Благодаря этим преданиям и легендам апостол Андрей как на Востоке, так и на Западе, несомненно, остается одним из самых почитаемых святых.