В "Повести" говорится сначала по традиции: "Оньдрэю учащю въ Синопии и пришедшю ему в Корсунь". Но далее следует нечто новое и интересное для читателей того времени: Андрей "увэдэ яко ис Корсуня близэ Днэпрьское, и въсхоте пойти в Римъ". Поводом для этого, как отметил Л. Мюллер, могло быть желание навестить брата – апостола Петра или же, как кажется мне, поклониться его праху. Осторожный летописец не намекнул на возможность свидания в Риме (а не в Иерусалиме, по греческой версии) столь знаменитых братьев. Но Рим был для европейцев, включая Русь, средоточием мировой сла вы, невзирая на вероисповедные различия. В Житии св. Александра Невского сказано, что после его победы над католическим Ливонским орденом (1242) "нача слыти имя его <…> обону страну моря Варяжьскаго, и до великаго Риму". Так же трактовалась в "Повести" победа Владимира Мономаха над половцами в 1111 г. (перед самым составлением "Повести"): князья возвратились "съ славою великою", которая "къ Грекомъ и Угромъ, и Ляхомъ, и Чехомъ, дондеже и до Рима пройде" (195).
Итак, апостол направился "въ вустье Днэпрьское и <…> поиде по Днэпру горэ", приблизился к цели, ради которой его "пригласили" на Русъ: "и ста подъ горами на березэ". И сказал он "ученикомъ: "Видите ли горы сия? – яко на сихъ горах восияеть благодать божья; имать градъ великъ быти и церкви многи". И въшедъ на горы сия и благослови я, и постави крестъ" (12).
Казалось бы, Андрею следовало вернуться и идти в Рим старинным путем через Босфор. Но в этом случае он не мог бы миновать столицу православия – Константинополь. Ему пришлось бы основать христианство и там (после посещения Руси). Возникал, как может показаться, парадокс: получив культ Андрея от греков, киевляне не хотели "отпустить" Андрея к грекам. Но для средневековой логики подобных противоречий не существовало. Поэтому Андрею надлежало идти далее на север.
"Легенда" была помещена летописцем в предназначенный для нее контекст, мотивирующий ее содержание. Перед "Легендой" излагались географические сведения. "Поляномъ же жившимъ по горамъ симь [которые благословил Андрей. – А.Р.], бэ путь изъ Варягъ въ Греки и из Грекъ по Днэпру, и верх Днэпра волок до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь [Ильмень. – А.Р.] озеро великое, из него же озера потечеть Волховъ и вътечеть в озеро великое Нево, и того озера внйдеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду [Константинопо лю. – А.Р.], а отъ Царягорода прити в Понт море в не же втечет Днепръ река" (11). Затем приводятся пояснения: "Днепръ бо потече из Оковьскаго лэса <…> а Двина ис того же лэса потечет, а <…> вийдеть в море Варяжьское <…> а по Двине въ Варяги до Рима <…>. А Днепр втечетъ в Понетьское море <…> еже море словеть Руское, по нему же училъ святый Оньдрей, брать Петровъ, яко же реша" (т. е. "как говорили" – аорист 3-го лица мн. ч.).
Летописец подчеркнул, что имеет в виду двусторонний характер движения (и на юг, и на север): "изъ Варягъ въ Греки и изъ Грек по Днепру и верхъ Днепра". В данном случае, воспроизводя "Легенду", он описал движение Андрея с юга на север. Корсунь был греческой ко лонией, и потому Андрей начал свой путь "из Грекъ".
Путь "из варяг в греки" был описан еще выдающимся писателем – императором Константином Багрянородным (913–959). Это было движение из Новгорода – "Невогарды", в которой "сидел Святослав, сын русского князя Игоря" (до занятия Святославом киевского престола в 945 г.). Константин точно описал разнонациональных участников движения: лодки – "однодревки" делают "славяне" и продают их в Киеве "русам". Он привел двуязычные названия каждого днепровского порога: "русские" (скандинавские) и "славянские". Например, порог, называемый "по-русски улворси, а по-славянски островунипраг, что значит остров порога"; или "четвертый порог, большой, называемый по-русски аифор, а по-славянски неясыть, потому что в камнях порога гнездятся совы" (8). Различие между скандинавами-"руссами" и "славянами" Константин наблюдал лично, поскольку он принимал во дворце вдову Игоря Ольгу с ее свитой. Такое же различие между "русью" и восточнославянскими племенами (словенами, полянами и др.) отчетливо наблюдается в "Повести", а по "Вер тинским анналам" – "руссами" (Rhos) называли себя сами шведы. До сих пор финны называют шведов Ruossi, что в славянском дало слово "Русь", как финское Suomi – "Сумь". В Швеции есть часть побережья Roslagen.
Олег Вещий, возвращаясь в Киев после победы над Царьградом (907), предоставил своей "руси" привилегию. "И рече Олег: <…> Исшийти парусы паволочиты [шелковые. – А. Р.]", и бысть тако" (125). Обыкновение знатных скандинавов делать паруса из дорогих тканей подтверждается сагами. Об Олаве Трюггвасоне, будущем короле Норвегии, говорится, что он воспитывался у конунга Вальдамара (Владимира Святого) и, командуя его дружиной, "после одной великой победы возвращался <…> домой в Гарды [Русь. – А. Р.] и плыли они с большой пышностью, и паруса на кораблях у них были из драгоценной ткани" (Р 33). Паруса кораблей короля Сигурда Йорсалафари, иерусалимского путешественника, были парчевые.
Послы Олега, знатные варяги (славянских имен у них не было), заявили византийским императорам Льву VI († 912) и Алек сандру (царствовал в 912–913 гг.) о своем этническом происхождении: "Мы от рода рускаго, Карлы, Инегельдъ, Фарлаф, Веремуд, Рулавъ, Гуды, Руалдъ, Карнъ, Фрелавъ, Руаръ, Актеву, Труанъ, Лидул, Фостъ, Стемид, иже послани от Олга великого князя рускаго" (25). "Мы Русь, <…> мы, Русь" (26–27) повторяли свое именование эти первые дипломаты, проследовавшие путем "из варяг в греки". В вопросе о названии "Русь" нужно принять во внимание и восточные источники, которые заставляют искать страну русов где-то на севере Восточной Европы. "Конкретная информация большинства арабских географов посвящена главным образом северу Древней Руси <…>. Титул Хакана, на который указывает ряд авторов, мог принять скорее глава северного (с центром, предположим, в Новгороде) племени".
Вернемся, однако, к условиям путешествия Андрея. Константин оценивал путь "из варяг в греки" как "многострадальное, страшное, трудное и тяжелое плавание" (8). Можно представить себе, каким ужасным было такое путешествие при апостоле.
Различия в описании пути у Константина и у летописца показа тельны. Константин описывал движение на юг, согласно направлению миграции скандинавов. Изложение летописца следует порядку с юга на север, так как оно имело идеологическое значение для первой империи Рюриковичей, уже переживавшей начало государственного распада при прекратившейся миграции скандинавов.
Поскольку летописец взялся "привести" Андрея в Рим, а до Рима он должен был посетить будущих новгородцев, то "маршрут" апостола проходил через Ильмень, Волхов, озеро "Нево" [Ладожское с р. Не вой. – А. Р.] в "море Варяжское". Этот этап "маршрута" был обусловлен родовыми и политическими причинами; по нему двигались все удачливые претенденты на киевский престол – скандинавские конунги, превратившиеся в древнерусских князей. Описывая Ва ряжское море, летописец указывал: "По сему же морю седять варязи семо ко въстоку до предала Симова, по тому же морю седять къ запа ду до земле Аглянски и до Волошьски" (10), то есть до Италии, куда и стремился Андрей: "иде въ Варяги", а оттуда [морем через Гибралтар. – А.Р.] "прииде въ Римъ" (12). Подходя к будущему Новгороду, как очевидно полагали читатели XII в., Андрей начинал приближаться к варяжским землям "римско го" (католического) мира.
И вот Андрей "приде въ словени, идеже ныне Новъгородъ". Он не благословил это место, как сделал на "горах", но обратил внимание лишь на странное поведение аборигенов: "как ся мыютъ и хвощются [хлещут себя березовыми вениками. – А.Р.], и удивися имъ". Было чему удивляться человеку, привыкшему к античным термам. Но летописцу и читателям-киевлянам удивляться не приходилось: бывая в Новгороде, они знали местные (и скандинавские) банные обычаи, да и сами едва ли мылись иначе.
Пройдя по морям и рекам, как идеальный путешественник (от Синопа до Синопа) Андрей будто бы охватил всю средневековую Европу. Это и было реальное норманнско-варяжское "кольцо" вокруг Европы, образно выражаясь, тот "Круг земной", о котором знаменитый исландец Снорри Стурлусон написал книгу саг, по объему в три раза превосходящую "Повесть".
Согласно другой устной Легенде, позже Андрея и только небольшую часть его – пути прошел Кий, происхождение которого, как и само имя (а также имена "братьев" – Щек и Хорив) еще не нашло достаточно объяснений. Имена Кий, Щек, Хорив не повторялись в традиции русских княжеских имен и никаких следов династии, восходящей к Кию, не существует. Если считать, что Киев основан Кием в 482 г., то остается неизвестным, кто там княжил в течение четырех веков до прихода Олега.
Поход Кия византийскими источниками не отмечен, имя "царя" неизвестно, и эта легенда не может служить исходным основанием для изучения "маршрута" Андрея. Летописец переходит к уверенно му историческому повествованию, когда оно начинает опираться на представление о Руси как о европейском государстве, связанном с известными феодалам европейскими событиями.
В Европе наступила эпоха викингов (кон. VIII – сер. XI вв.) Она означала постоянную и непреодолимую миграцию скан динавов (норвежцев, шведов, датчан – "норманнов", "варягов") в южные европейские земли по водным путям. Викинги двигались до Рима, Константинополя, Иерусалима, по морю (через Гибралтар) и по рекам – Шельде, Сомме, Сене, Луаре, Гаронне, Роне. Они смело нападали во франкских землях на Париж (грабили его в 845, 857, 861 гг., сняли осаду в 885 г., получив откупные), Суассон, Тур, Орлеан, Анжер, Шалон, Дижон; в германских землях разорили Гамбург (845), двигаясь вверх по Рейну, напали на Ксантен (863), Кельн и Бонн (892), также Аахен, Трир, Вормс. В Англии викинги появились в 825 г., не раз грабили Лондон и Кентербери (836, 851–852), захватили Шотландию (866), королевства Нортумбрию, Восточную Англию, часть Мерсии и Эссекса. Они заняли Оркнейские острова, заселили Исландию, Гренландию. Около 1000 г. открыли Америку. В Испании викинги разорили Астурию и Севилью (844). Они основали свое королевство в Сицилии и Южной Италии. Точно так же викинги устремились в восточноевропейские земли. Они двигались вдоль побережья Балтийского моря, вели войны друг против друга (норвежцы – датчане – шведы), а также междоусобные войны внутри каждого из скандинавских государств; на падали на племена североевропейские, угро-финские, балтийские и, наконец, восточнославянские. Как и на Западе, викинги шли на Восток водными путями: из Балтийского моря, по рекам Неве, Волхову, Ловати до Днепра или по Западной Двине до Днепра, затем по Днепру, Черному и другим морям к Константинополю, Иерусалиму, Африке, Италии. Они нападали на города Ладогу, Новгород, Смоленск, Муром, Любеч, Чернигов, Киев и др. Историческая типология событий несомненна: одновременно с действиями шведского конунга Олега Вещего (Русь, Константинополь, 907–911) норвежский конунг Роллон захватил земли в устье Сены и в 911 г. заключил договор с французским королем Карлом Простоватым, основав герцогство с названием от "норманнов" – Нормандию, как и Олег империю с названием от "руси" – Русь.
В связи с общеевропейской историей необходимо рассматривать и значение скандинавских наемных дружин как типичной гвардии князей, королей, императоров. Образование империй осуществлялось гениальными узурпаторами, обычно иностранцами, обладавшими гвардией количественно небольшой, но качественно великолепной по сравнению с военными силами новых подданных, из состава которых затем формировались большие армии. Можно вспомнить македонские фаланги Александра Великого, монгольскую гвардию Чингис-хана, римских императорских преторианцев, египетских султанских мамлюков-половцев (вошедших потом в гвардию Наполеона), турецких янычар, папских швейцарцев и др. При реализации имперских проблем централизованной государственности и преодоления феодального сепаратизма социально-политическое значение гвардейских частей из профессионалов-наемников, в частности скандинавских, нередко было решающим.
Следуя летописной иерархии перечисляемых ценностей, "Повесть" всегда при исчислении войск первыми называет варягов. Аскольд и Дир "многи варяги совокуписта" (19), других дружин у них не было. Олег первым в походе на Киев "поим воя многи, варяги, чудь, словэни, мерю, весь, кривичи" (20). Он же в походе на Константинополь "поя же множество варяг, и словенъ, и чудь <…> и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны" (23). После первой неудачи под Кон стантинополем Игорь "посла по варяги мнози за море, воюя на гре ки", затем он, "совокупивъ вой многи, варяги, русь, и поляны, словэни, и кривичи" (33), принудил греков к выгодному для Руси миру. Владимер "собра вой многи, варяги и словени, чудь и кривичи" (54). Яро слав "приведе варягы" (89), "събра Ярославъ варягъ тысячю" (96). Диспозиция варягов перед сражением была самой ответственной. Ярослав (1036) против печенегов "събра вой многи, варяги и словэне [новгородцы. – А. Р.] <…> и постави варягы посередэ, а на правей сторонэ кыяне, а на левем криле новгородцы" (101).