ГЛАВА 8.
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Помяни мя, Господи, егда приидеши
Лука 23-41
Елисавет
С приходом генерал-майора Философова служба ревельского подполковника стала поспокойнее. Однако в столице в это время о покое мечтать не приходилось. Назревал новый дворцовый переворот.
"Россия переживала тогда эпоху смутную. Возвышения и падения лиц самых влиятельных сменялись одно другим - и Петербургом начиналось и оканчивалось все. Одной ноябрьской ночи, с Преображенским капральством, было достаточно для того, чтобы, уничтожив ненавистного всем регента, передать правление государством в руки неспособной принцессы в 1740 году, - и такой же ночи, с таким же капральством, хватило на то, чтоб, отняв власть и свободу у беспечной правительницы, воцарить на место ее сына, всеми признанного императора-младенца, новую императрицу в 1741 году".
В самом деле, в течение одной ночи в ноябре 1741 года произошла очередная смена режима. Н. Я. Эйдельман воссоздает довольно впечатляющую картину переворота:
"В ночь с 25 ноября 1741 года гренадерская рота Преображенского полка еще раз переменила власть в России. Рота - немного, около 200 человек; но огромные корпуса, армии разбросаны по стране, а гвардейская рота - "правильно расположена": дворец не впервые взят штурмом теми, кто поближе к нему, остальная же империя - придет день, "получит грамотку" о новом правителе. На этот раз подготовка заговора была, кажется, довольно простой: Иван Антонович, на 14-м месяце царствования и 16-м месяце жизни, еще был не очень государственным человеком; его мать Анна Леопольдовна четырьмя месяцами раньше родила девочку, Екатерину, и, по обыкновению своему, проводила недели в пирах и забавах; наконец, отец императора принц Антон более всего следил за постройкой нового дворца и парка, где можно было бы по дорожкам разъезжать на шестерке лошадей… К тому же он только что присвоил себе сверхвысокий чин генералиссимуса, а вопрос о соответствующей форме и параде был не из простых…
Для того чтобы свергнуть этих простодушных правителей, понадобилось немного. Во-первых, претендентка царского рода: таковая имелась. 32-летняя Елизавета Петровна, дочь Петра Великого и Екатерины I, долго жила в страхе и небрежении. Другие, более весомые претенденты оттирали ее от престола и постоянно подозревали, следили… От тюрьмы и ссылки принцесса спаслась, может быть, вследствие веселого, легкомысленного нрава, а также изумительно малой образованности… До конца дней своих она так и не поверила, что Англия - это остров (действительно, что за государство на острове!)…
Елизавету не считали за серьезную соперницу, и это ей немало помогло.
Второе благополучное обстоятельство - ревность русских дворян к "немецкой партии"; мечта скинуть вслед за Бироном всех чужеземных министров, сановников, губернаторов и захватить себе их места и доходы. В гвардейском Преображенском полку было немало молодых дворян, готовых мигом вознести на трон "дщерь Петрову" - нужен был только сигнал, да еще нужны деньги…
Третьим "элементом" заговора стал французский посол маркиз де Шетарди: ловкий, опытный интриган пересылал Елизавете записочки через верного придворного врача; француз не жалел злата для того, чтобы свое влияние на российский двор усилить, а немецкое - ослабить.
В нужный день в Преображенские казармы доставляются винные бочки - бравые гвардейцы поднимают на руки любимую Елизавету, входят в спящий дворец Ивана Антоновича без всякого кровопролития… Разве что кому-то свернули скулу и кого-то сбросили с лестницы…"
Утром 26 ноября было объявлено о том, что Елизавета Петровна стала Самодержицей Всероссийской. Абрам Ганнибал на балтийских берегах встретил эту весть, естественно, с восторгом. Лучшего он не мог желать. Его послание новой императрице - одно из самых кратких и аллегорических в истории. Текст содержит лишь восемь евангельских слов: "Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствие Твое".
Ответ не заставил себя ждать. Абрам получает от крестной сестры приглашение ко двору, в Петербург. Императрица приняла его лично и была к нему "благосклонна".
12 января 1742 года был подписан именной указ императрицы, касающийся Абрама Ганнибала и являющийся ярким доказательством "благосклонности" Елисавет к крестному брату. Оригинал этого документа сохранился в Центральном государственном архиве Российской Федерации:
Всемилостивейше пожаловали мы от артиллерии подполковника Аврама Петрова сына Ганибаля в наши генерал-майоры армейские и быть ему в Ревеле обер-комендантом. А нынешнего обер-коменданта генерал-майора Философова перевесть в Ригу в обер-коменданты на место умершего генерал-майора и обер-коменданта Родинга.
Оному ж Авраму Ганибалю всемилостивейше пожаловали мы за его долговременные и верные службы во Псковском уезде пригорода Воронина Михайловскую губу, которая после кончины блаженной памяти царевны Екатерины Ивановны приписана к нашему дворцу, в которой по ведомости из нашей дворцовой конторы показано по переписи генералитетской 569 душ, со всеми к ней принадлежащими землями в вечное владение и повелеваем нашему Сенату учинить по сему нашему указу. И о том, куда надлежит, послать наши указы.
Елисавет
Генваря в 12 день 1742 в Санкт-Петербурхе
В Сенат получен того ж генваря 13 дня, №11.
Однако не ко всем так ласкова новая императрица. Вместе с Брауншвейгской фамилией арестованы и сосланы в Сибирь многие вельможи-иностранцы. В том числе и Миних - он обвинен в том, что "не защитил перед Бироном завещания Екатерины I" и в "ноябрьском перевороте прошлого года способствовал вступлению на престол отпрыска Брауншвейгской фамилии, а не прямого потомка Петра I, царевны Елизаветы Петровны". Елизавета намеревается также собрать в казну многочисленные имения, розданные при предыдущей беспечной правительнице. 31 декабря 1741 года выходит о том специальный указ. Абрам немедленно берется за перо - ему явно не хочется терять обжитую уже Раголу:
В бывшее правителство принцессы Мекленбургской Анны через высочайшую Вашего Императорскаго Величества милость пожалована мне в Ревелском уезде деревня Рагола, в которой толко 8 мужиков имеетца.
А в прошлом 741 году декабря 31 дня по высочайшему Вашего Императорскаго Величества указу велено: кому в то бывшее правителство деревни даны, оные от них возвратить,
И дабы высочайшим Вашего Императорскаго Величества указом повелено было вышеупомянутую деревню Раголу, в которой 8 мужиков, ежели оная, потому что хотя я и в бывшее правителство, но чрез высочайшую Вашего Императорскаго Величества милость получил, за мною оставлена быть не имеет, а у меня принять или высочайше пожаловать мне оную деревню в вечное потомство.
Всемилостивейшая государыня, прошу Вашего Императорского Величества о сем моем челобитье решение учинить.
Решение было учинено 28 сентября 1743 года. Рагола оставлена Абраму в вечное потомственное владение.
Ганнибал возвращался в Петербург после пятнадцатилетнего перерыва. Со смертью его крестного отца в 1725 году и Екатерины I двумя годами позже доступ ко двору был ему заказан. Его друзья, пережившие изгнание и опалу, встретились вновь при дворе. Елизавета приближает и возвышает "забытых и забитых последним 15-летнем" (по выражению М. Д. Хмырова) птенцов гнезда Петрова. Члены "компании" княгини Волконской снова входят в силу: Иван Черкасов возвращен из Астрахани и назначен кабинет-секретарем императрицы "для отправления комнатных письменных дел", пожалован званием действительного статского советника и титулом барона; Исаак Веселовский стал членом Коллегии иностранных дел и учителем русского языка великого князя Петра Федоровича; Алексей Бестужев - вице-канцлером (а в 1744 году и великим канцлером), Михаил Бестужев - обер-гофмаршалом императорского двора… Но были и такие, что не дожили до этих дней, в том числе сама княгиня Аграфена Волконская. Егор Пашков пробыл вице-губернатором в Воронеже до 1734 года, после чего был назначен губернатором в Астрахань, где и умер в 1740 году.
Во время пребывания в столице зимой 1741/42 года Абрам Ганнибал был приглашен на обед к старым друзьям - Суворовым. Этот на первый взгляд обычный дружеский визит окажет решающее влияние на судьбу одного из прославленнейших сынов России.
Сохранился рассказ одной знатной дамы, чьи безымянные записки опубликованы в 1882 году в "Русском Архиве".
Василий Иванович Суворов, прокурор Петербурга, во время этого обеда пожаловался Абраму, что есть, мол, у него сын, на шесть лет старше Ивана, да уж больно он щуплый и малосильный. Такого и в армию приписывать не годится, ибо, как известно, солдату в первую очередь нужны сила природная да выносливость. А он, как на грех, бредит военным делом.,. Абрам Петрович преподавал в престижных военных школах, был учителем Петра II - пусть поговорит, вразумит его.
Абрам пошел в комнату Саши и увидел его распростертым на полу, где лежала огромная карта с нанесенными на ней линиями фронтов, с обозначенными редутами, артиллерийскими батареями; роты игрушечных солдат дрались за каждую пядь, конники неслись через поле, и флаг российский развевался над головами их. Мальчик был так увлечен боем, что не заметил гостя. А тот стоял и следил за перемещениями войск, потом и сам не выдержал, увлекся, стал давать советы, с которыми Саша соглашался не всегда. Разгорелся спор, который перешел в длинный разговор. Ганнибала поразили зрелые суждения Суворова-младшего об армии, о переменах, которые бы он учредил, будь его власть…
Вернувшись к Василию Ивановичу, он произнес исторические слова:
- Оставь его, пусть он делает как хочет; он будет умнее и тебя, и меня.
В том же году Александр Суворов записан на службу в лейб-гвардии Семеновский полк.
Ревель. 1742 год
В жизни супругов Ганнибалов 1742 год оказался исключительно богат на события. Положение Абрама изменилось кардинально: он стал теперь главным военачальником города и вторым после губернатора человеком в Эстляндии. Новое имение Михайловское приносило немалый доход, всего же к этому времени во владениях семейства коменданта насчитывалось около шестисот семей крепостных.
Вообще следует заметить, что чин армейского генерал-майора соответствовал тогда чину флотского контр-адмирала, а в гражданской иерархии - действительного статского советника. Согласно введенной Петром в 20-е годы знаменитой Табели о рангах, генерал-майор занимал четвертую (из четырнадцати) ступень в общей иерархии. Производя Ганнибала в "наши генерал-майоры", императрица, назвавшая его принародно "братом" своим, переводила его сразу через несколько ступеней иерархической лестницы: подполковник занимал на ней лишь седьмую ступень. Но назначение это было полностью оправдано верной службой офицера. Как никто другой заслуживал он этого чина. Не скончайся в свое время Петр, Ганнибал давно бы уже стал генералом, как большинство ординарцев императора, не пострадавших от репрессий 20-х годов.
Жизнь научила Абрама осторожности. Горький опыт показывал, что полученные чины и привилегии нужно за собой закрепить. Он стал крупным землевладельцем, а значит, нужно, чтобы ему был дарован дворянский титул. Все в том же январе 1742 года Он отправляет на имя императрицы Елизаветы Петровны прошение. Этот бесценный для историка документ, впервые опубликованный А. Барсуковым в "Русском архиве" в 1891 году, является, помимо прочего, практически единственным источником информации о происхождении Абрама Петровича, исходящей от него самого. Итак, вот выдержки из этого прошения:
Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня, Императрица Елизавета Петровна, Самодержица Всероссийская, Государыня Всемилостивейшая. Бьет челом Генерал-майор и Ревелский обер комендант Аврам Ганибал, а о чем мое прошение тому следуют пункты.
1.
Родом я нижайший из Африки, тамошнего знатнаго дворянства. Родился во владении отца моего в городе Лагоне, который и кроме того имел под собою еще два города; в 706 году выехал я в Россию из Царяграда при графе Саве Владиславиче, волею своею, в малых летах, и привезен в Москву в дом блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя Императора Петра Великаго и крещен в православную, Греческаго исповедания веру; а восприемником присутствовать изволил Его Императорское Величество своею высочайшею персоною; и от того времени был при Его Императорском Величестве не отлучно.
...
3.
По кончине же Его Императорскаго Величества и Великой Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны и Государя Императора Петра Второго; с 730 года служил в Инженерном корпусе капитаном, а в 1741 году определен в Ревелский Гарнизон Подполковником, а в нынешнем 1742 году по Всемилостивейшему Вашего Императорскаго Величества указу, за верные мои и беспорочные службы, пожалован в Генерал-Маиоры от Армии и в Ревель обер-комендантом и деревнями Всемилостивейше награжден; а на дворянство Диплома и Герба не имею и прежде не имел, понеже в Африке такого обыкновения нет.
И дабы Высочайшим Вашего Императорскаго Величества Указом повелено было, дворянство мое Вашего Императорскаго Величества Грамотою Всемилостивейше подтвердить и в память потомкам моим в знак Высочайшей Вашего Императорскаго Величества милости Гербом меня пожаловать.
Всемилостивейшая Государыня, прошу Вашего Императорскаго Величества, о сем моем прошении решение учинить… К поданию надлежит в Правительствующий Сенат.
Ответа придется ждать долго. Заметим, что уже в 1742 году Абрам Ганнибал пользовался личной печатью с гербом, в частности, запечатывая свою переписку с Ревельским магистратом. Эта переписка хранится в Таллинском государственном архиве. Припечатывал он свои письма печатью с оригинальным гербом "в виде щита со шлемом над ним, по бокам щита намет - листовые разводы; на щите изображен слон, на нем подушка с тремя лентами, а на подушке корона; под щитом инициалы какого-то девиза на латинском языке - FVMMO". Позже герб претерпел некоторые изменения: вокруг щита появились знамена и жерла пушек, под девизом - пушечные ядра. Латинский девиз до сих пор однозначно не расшифрован. Дело в том, что описание герба с расшифровкой девиза, которое полагалось прикладывать к прошению, в архивах Герольдмейстерской конторы не сохранилось. Чертеж был либо изъят, либо потерян. Георг Леец предполагает, что эти буквы могли быть аббревиатурой латинской фразы Fortuna Vitam Meam Mutivit Oppido (Optime), что означает "Фортуна необычайно изменила мою жизнь". Предположение это основывается на том, что "герб был подан Ганнибалом ко утверждению непосредственно после головокружительного взлета…", а следовательно, "у него могла возникнуть мысль отметить этот "новый момент его счастья" в девизе на гербе".
Н. Я. Эйдельман высказал предположение, согласно которому латинские буквы образуют слово, которое переводится как "Я стреляю (из пушек)" и должно знаменовать воинские доблести Ганнибалов.
В челобитной генерал-майору было отказано. Дворянского достоинства добьются лишь его потомки. Значит, всю жизнь Абрам пользовался неутвержденным гербом (как, заметим, многие в те времена). В журнале Герольдмейстерской конторы под 1781 годом записано:
"По челобитной генерал-майора и Ревельскаго обер-коменданта Ганибала, о подтверждении его дворянства и о пожаловании ему диплома и Герба определено: как резолюциею Правительствующего Сената 1768 года Генваря 11-го велено: по сим делам Правительствующему Сенату не докладывать до того времени, когда в Комиссии о сочинении проекта новаго уложения генеральное о том положение учинено будет, да и самый проитель Ганибал с 1742 года хождения по делу не имеет, почему и жив ли он неизвестно, для чего сие дело и отдать в архив. Подлинное за подписанием Герольдмейстерской конторы".
Но это все впереди, а сейчас семейство Ганнибалов поселяется в так называемом комендантском доме в Вышгороде. Нижний этаж дома занимала "гарнизонная канцелярия". Немного времени спустя Абрам Ганнибал вступает в переписку с советником Академии наук и библиотекарем Библиотеки Академии наук в Петербурге Иоганном-Даниэлем Шумахером. Он пытается вернуть свою библиотеку, которая находилась в Академии наук со времен сибирской ссылки. Письма написаны по-французски.