Выскочили к кирпичному заводу, возле которого располагалась огневая позиция вражеской артиллерии. Расстреляв гитлеровцев из пушек и пулеметов, передовой отряд устремился дальше. За нами, в полутора километрах сзади, главные силы бригады. Пока отряду не удается оторваться от них. Снова требую: "Увеличить скорость!" Дизеля работают на полную мощность… Со стороны населенного пункта Бела ударила артиллерия. Над нами повисло несколько "люстр". И сразу фонтаны земли, перемешанной со снегом, встали перед "Шерманами" – противник поставил заградительный огонь, пытаясь перекрыть путь для дальнейшего движения. Идти в лобовую атаку – значит лезть на рожон, нести неоправданные потери. Принимаю решение обойти кирпичный завод с юго-востока и навалиться на неприятельские пушки в поселке Бела с фланга. Маневрируя по заснеженному полю и перелеску, "Шермана" выходят несколько южнее Белы. Сильные порывы ветра не могут заглушить шума танковых моторов, и это позволяет гитлеровцам ориентировочно определить район нашего нахождения и выпустить туда несколько осветительных снарядов. Хотя белый камуфляж танков существенно скрадывал их на заснеженном поле, все же нас заметили. Огонь с каждой минутой усиливался. Один из "Шерманов", словно наткнувшись на какое-то невидимое препятствие, остановился и сразу окутался густым черным дымом. Порывы ветра швыряли его в разные стороны. Временами он отрывался от моторного отделения, но новые клубы дыма ползли и ползли из машины…
Огромные султаны разрывов тяжелых артиллерийских снарядов кромсали поле то справа от нас, то слева. Спасение танков – в быстрейшем сближении с неприятелем и увеличении интервалов между атакующими машинами. Приказываю: "Увеличить скорость! Рассредоточиться!.." Ревут моторы. Мы, наконец, вырываемся из освещенной площади. Темнота поглощает "Эмча". Очередная серия разрывов вражеских снарядов остается позади. "Шермана" рассыпались по заснеженной целине. Спешившиеся автоматчики бегут, пригнувшись, за танками. При близких разрывах снарядов плашмя падают в снег и тут же, вскочив, догоняют ушедшие танки. Экипажи ведут беглый огонь с ходу по площадям, сковывая действия артиллерийской прислуги. Уже совсем рядом позиции артиллерии противника. От прямого попадания снаряда загорелся танк гвардии старшего лейтенанта Михаила Кибарева. Рвущееся на ветру пламя полыхает позади башни. Рядом запасные баки с горючим, которые следовало бы сбросить перед атакой, но мы прорываемся в тыл противника и поэтому вынуждены отступить от строгих требований инструкции… Заряжающий Михаил Парфенов выбирается наверх и куском брезента, обжигая руки, гасит огонь. А командир орудия гвардии сержант Насибулин продолжает стрелять из пушки. Снаряды в казенник кидает командир танка.
"Шермана" в конце концов врываются на огневую позицию, давя орудия и прислугу. Танки по моей команде останавливаются. Глушим моторы. Надо отдышаться самим, дать остыть дизелям и, главное, для дальнейшего движения взять нужный азимут на Мужла.
Подошли остальные подразделения первого батальона. Доложил Ивану Якушкину о результатах боя, о понесенных потерях.
…Снова уходим в ночь. Внимательно следим за показаниями гирокомпасов. Железнодорожную станцию Мужла отряд захватил практически без боя. А в это время от разведки поступают данные, что Кебелькут в 3 километрах северо-западнее станции обороняется пехотой, усиленной танками, самоходно-артиллерийскими установками и противотанковыми орудиями. Противник успел задействовать свои ближайшие резервы. Теперь каждый населенный пункт предстоит брать штурмом… Комбриг приказал передовому отряду подойти вплотную к Кебелькуту, сковать его гарнизон огнем и ждать подхода главных сил бригады.
…Всю ночь шел напряженный бой за этот крупный опорный пункт обороны противника. К утру он был в наших руках. Открывалась прямая дорога на Комарно. А мне… в противоположную сторону. Я получил от гвардии подполковника Михно новую задачу на двух танках с десантом на броне вернуться уже пройденным путем в Салку, откуда начался наш ночной рейд, взять там цистерны с горючим и автомашины с боеприпасами и привести их в район Комарно… Успеха вам в бою, друзья! Мы скоро вернемся назад!
В ледовом плену
Рассказанное – истинная правда, а не охотничья побасенка. Клянусь всем святым на свете… На войне, как и в жизни, всякое бывало…
Январь сорок пятого года. Шли круглосуточные ожесточенные бои в венгерской столице. На западных подступах к ней враг предпринимал одну за другой три попытки деблокировать окруженную группировку в Будапеште. Особенно сильным оказался третий, последний, контрудар противника в конце января 1945 года. Его замысел состоял в том, чтобы прорвать оборону советских войск между озерами Веленце и Балатон, выйти к Лунаго, севернее Дунафельдвара и расчленить тем самым войска 3-го Украинского фронта на две части. Вслед за этим неприятель намеревался, развивать наступление главными силами между озером Веленце и Дунаем на Будапешт, освободить окруженную группировку и совместно с ней ударом в тыл разгромить 46-ю и 4-ю гвардейские армии 3-го Украинского фронта. Вспомогательный удар враг предполагал нанести на Бичке.
В период с 12 по 17 января немецко-фашистское командование сумело скрытно сосредоточить в районе юго-западнее Секешфехервара 4-й танковый корпус СС, имевший в своем составе более 600 танков и штурмовых орудий, свыше 1200 орудий и минометов. 18 января, после получасовой артиллерийской подготовки, противник нанес сильный удар. За три дня наступления его танковые части продвинулись на глубину 16–30 километров. На переднем крае, в тактической и оперативной глубине обороны советских войск предпринимались срочные меры по укреплению рубежей, занимаемых частями и соединениями, особенно в "коридоре" между озером Веленце и Дунаем. К 21 января обстановка в этом районе резко обострилась. Вражеские танковые соединения прорвались к Дунаю и вышли в тыл обороняющихся войск. Лавина обозов хлынула на сохранившиеся переправы у Дунафельвара, Байя и Чепеля. У каждой из них скопилось по несколько тысяч подвод и автомобилей.
9-й гвардейский мехкорпус после наступления с рубежа реки Грон на Комарно находился во втором эшелоне 6-й гвардейской танковой армии. Его механизированные бригады имели значительный некомплект техники и личного состава (около 60–70 процентов). Тем не менее 46-я гвардейская танковая бригада, потерявшая в предыдущих боях половину своих танков, была в этот день поднята по боевой тревоге и направлена в район Наташсцелек – Токол – Сцегетшщентмиклош. С задачей, последовательно занимая поспешную оборону на угрожаемом направлении, не допустить форсирования противником реки Дунай на рубеже восточнее Эрд – Эрчи на 15 километровом фронте. Тем самым советское командование "подстраховывало" войска, обороняющиеся на противоположном берегу…
Первую ночь подразделения бригады развернулись по восточному берегу Дуная в районе населенного пункта Халасцтелек. Перед нами, за рекой, город Эрд. Западнее и юго-западнее от него громыхала канонада. Сражение не затухало даже ночью. Куда не обратишь взор – ежесекундные всполохи артиллерийских и танковых пушечных выстрелов, пожары в населенных пунктах, чадящие костры подожженных танков и штурмовых орудий. Продолжалась спешная переправа тыловых учреждений на восточный берег водной преграды.
Под утро поступила команда – первый танковый батальон перебросить в Токол. Только одиннадцать "Шерманов" я повел в указанный район…
День 22 января мы провели в посадках вдоль шоссе и рощах западнее дорожной магистрали, держа под постоянным прицелом возможные направления атаки между озером Веленце и Дунаем. Враг медленно, но все же продвигался к Будапешту. Четыре дня подряд обороняющиеся подразделения и части вели упорнейшие бои с наступающими гитлеровцами, и почти каждую ночь 46-я бригада перебрасывалась с одного участка на другой. 26 января передовые части наступающего достигли рубежа канала Валивиц, что в 10 километрах севернее озера Веленц. До Будапешта оставалось всего 25 километров. На этот раз приказ возвратил бригаду на Дунайский берег восточнее Эрда. В ночных маршах с лихвой доставалось двум членам экипажей: командиру машины, который обычно сидел на крыле танка, и механику-водителю. Их старались почаще подкреплять на ходу венгерской колбаской и даже преподносить "согревающего". В каждом "Шермане" имелось две двадцатилитровые канистры с довольно широкой, хорошо закрывающейся горловиной, в которых хранился НЗ – белое вино. Пришлось дать разрешение на частичный его расход. Одноразово – по триста граммов на каждого члена экипажа, а командиру и механику-водителю – такая же норма дважды, а то и трижды за ночь в зависимости от протяженности маршрута.
На правом берегу Дуная, в каких-то пяти-восьми километрах западнее нас, шло жесточайшее танко-артиллерийское сражение. Мы понимали, что и нам – "эмчистам" – через несколько часов, возможно, придется принять бой. Приказал еще раз проверить оружие, боеприпасы. Наше почти еженощное мотание по зимним дорогам могло сказаться на работе механизмов пушек и пулеметов. К счастью, все было в полном порядке. Случайно обнаружилось, что на танке начальника штаба батальона не действовали ни электрический, ни механический повороты башни.
Начальник артснабжения гвардии старший лейтенант Иван Корчак с бригадой оружейников стали искать причину случившегося. Разобрали механический, или, как его еще называли, ручной, поворот башни, но он был исправен. Собрали. Опробовали, но башня – ни с места. Занялись проверкой электрического поворота. Начали тестировать проводку, и в этот момент снаружи "Эмча" раздался гомерический хохот. Гвардии старшина Григорий Нестеров хватался за живот от смеха. Еле переведя дух, крикнул: "Стойте! Посмотрите на башню!" Всего можно было ожидать, но только не того, что было обнаружено. Как известно, много иль мало выпито, но что-то со временем должно быть и вылито. А как это сделать в ходе движения? Не останавливать же для этого колонну. Танкисты умудрялись прямо на ходу, стоя в башне, "кропить" дорогу. Не всегда получалось "чистое" отправление. Какое-то количество мочи попадало на броню и стекало вниз на погон башни, вокруг которого на корпусе "Шермана" был прикреплен защитный бортик, предохраняющий стык "башня – корпус" от попадания пули или снаряда. Вот в этой "окружности" и скапливалось "вылитое" танкистами. Мороз делал свое дело после остывания жидкости…
Были осмотрены все "Эмча". На двух из них обнаружилась такая же "неисправность". Устранялась выявленная "поломка" довольно просто. Паяльной лампой растапливали лед, тряпками убирали влагу, и механизмы поворота работали нормально.
К исходу 26 января наступление гитлеровцев выдохлось. Поставленная цель – деблокировать окруженные в Будапеште войска – осталась невыполненной. Хотя жертвы были принесены немалые…
Утром 27 января началось контрнаступление советских войск… Частям 9-го гвардейского мехкорпуса был дан "Отбой!". Назначен район сосредоточения восточнее венгерской столицы для подготовки к новым боям и сражениям.
Коля-югослав
В январе сорок пятого года 46-я гвардейская танковая бригада сосредоточилась в деревне Илле, что в 18 километрах восточнее Будапешта. Личный состав моего батальона (я уже стал комбатом) готовился к предстоящим боям. Шла ежедневная напряженная учеба под неумолкающий грохот сражения за венгерскую столицу.
С раннего утра до позднего вечера, а то и ночами напролет командование батальона пропадало на танкодроме, где шлифовались навыки вождения машин, или на стрельбище – здесь гвардейцы повышали свое огневое мастерство. Надо было торопиться. Нам – "низам" – неведомы были замыслы "верхов". В любой момент мог поступить приказ на наступление. Однажды я вернулся в расположение своего подразделения после очередных ночных занятий. Это, помнится, были двадцатые числа января. Начальник штаба батальона гвардии старший лейтенант Николай Богданов доложил мне о последних распоряжениях старшего командования. И в конце доклада добавил: "К нам просится в воспитанники паренек-югослав".
Я должен был решить: "Да" или "Нет". Начштаба – правая рука командира – улыбнулся и попросил: "Давайте возьмем. На одного бедствующего сироту на земле станет меньше, а у нас – в "полку" Николаев – прибудет!"
Дело в том, что в батальоне уже был воспитанник Николай Демкович. Мы его взяли на украинской земле в начале сорок четвертого года… Пригласил всех своих четырех заместителей. Выслушал их мнения по данному вопросу. Все высказались "за"…
После кратковременного отдыха и решения текущих дел жизни и учебы подчиненных пригласил к себе Колю Радина… Невысокий белобрысый юноша со смелым взглядом серых глаз. Посадил рядом. И потекла более чем часовая беседа. Хорошо помнится то наше первое знакомство… Военное лихолетье свалило на плечи четырнадцатилетнего подростка тяжелую ношу. Почти два года назад он остался со старшей сестрой без родителей и без крыши над головой. Его отец погиб в партизанском отряде, а мать скончалась от тяжелых ран, полученных при бомбежке городских кварталов гитлеровской авиацией.
Скитались по деревням Баната, а затем перебрались в Венгрию, где было чуть легче прожить. Батрачили, не гнушаясь никакой работы. В октябре сорок четвертого года сестра уехала в Будапешт и пропала без вести. Вот уже третий месяц Коля жил один… На ломаном русском языке просил меня: "Возьмите с собою. Буду мстить фашистам за родителей…"
Распорядился Николая Радина зачислить в штат батальона на должность оружейного мастера, к начальнику артиллерийского снабжения гвардии старшему лейтенанту Ивану Корчаку, чем очень обрадовал нового воспитанника, получившего прямой доступ ко всем огневым средствам танков…
Попросил своего заместителя по хозяйственной части гвардии старшего лейтенанта Сергея Смирнова как можно быстрее экипировать Колю – придать ему "армейский вид"… Сапоги подобрали на батальонном складе, а в мастерской бригады портной вскорости подогнал Коле гимнастерку и бриджи. Трофейная куртка дополнила гардероб мальчишки…
Через неделю состоялся торжественный "ввод" Радина в нашу "боевую танковую семью"… Замерли в строю шеренги экипажей. Коля Радин – подтянутый, в новой армейской форме, сияющий, как "новый пятиалтынный", стоит перед "коробочкой" батальона, лицом к сотне своих однополчан. Николай Богданов зачитывает приказ о зачислении Радина на все виды довольствия. После чего заместитель командира батальона по политической части гвардии капитан Александр Туманов вручает новому "эмчисту" знак "Гвардия".
Итак, к воспитаннику Николаю-украинцу прибавился Николай-югослав. Отныне мы – танкисты, его отец и мать, братья, друзья, что налагает на нас груз ответственности за жизнь и здоровье Коли Радина.
Надо сказать, что Коля в наш боевой коллектив вписался легко и довольно быстро. Причиной тому был не такой уже и большой разрыв в возрасте подавляющего большинства танкистов (18–20 лет) и нового сына батальона (14 лет). Приняли его как младшего брата, в какой-то степени перенеся свою любовь к родным братьям и сестрам на Николая. Да и сам наш "приемыш" всячески способствовал такому к нему отношению: исключительно уважительный, готовый с экипажами выполнять работу по обслуживанию "Эмча". Целыми днями и ночами он пропадал на полигоне, готовил боеприпасы к очередной стрельбе. Нередко командиры взводов, а то и рот позволяли Радину пострелять с курсового пулемета. Любимое хобби Николая – вождение мотоцикла, а позже и автомобиля… В распоряжении начальника артснабжения Ивана Корчака находился трофейный немецкий мотоцикл с коляской. На нем доставлялись на полигон снаряды и патроны. Вскоре после зачисления Коли в штат он сделался постоянным "хозяином" этих "трех колес". Танкисты нередко подшучивали над Николаем: "Ты, наверное, и спишь в обнимку с мотоциклом?" В ответ он только улыбался.
Я же, видя, огромную тягу Радина к технике, для себя порешил: "В предстоящих боях обязательно из трофеев выбрать хороший двухколесный мотоцикл и подарить его Миколе"…
Эх, дороги!..
16 марта началась Венская наступательная операция. Через три дня в сражение была введена 6-я гвардейская танковая армия. Она имела задачу во взаимодействии с другими объединениями 3-го Украинского фронта нанести удар в направлении Эшкю Веспрем с целью окружить основные силы 6-й танковой армии СС в районе озера Балатон и одновременно развить наступление на внешнем фронте окружения, не допустив контрудара резервов противника от Биа к озеру Балатон.
Задача непосредственного окружения и разгрома вражеской танковой группировки была возложена на 5-й гвардейский танковый корпус. Его удар в направлении Берхида должен был привести к окружению неприятеля в районе Секешфехервар. На внешнем фронте окружения в направлении Зирез удар наносился 9-м гвардейским механизированным корпусом.
…В течение 19–20-го и особенно 21 марта соединения танковой армии вели непрерывные упорные бои с противником… С 22 марта 9-я общевойсковая и 6-я танковая гвардейские армии начали преследование вражеских войск, отходивших к оборонительному рубежу на реке Раба…
46-я гвардейская танковая бригада стремительно продвигалась к озеру Балатон. Впереди шел мой первый батальон, который должен был выйти в район Веспрема и не допустить отхода частей противника на северо-запад… Весьма ответственная задача. А сил не так уж и много – 18 танков "Шерман" и полсотни автоматчиков на броне… Успех предстоящего боя во многом зависел от быстроты и решительности действий каждого танкиста в отдельности и всех подразделений в целом.
С ходу батальон ворвался в Эшкю. Огнем пушек и пулеметов большую часть гарнизона уничтожил, остальные разбежались. Ни минуты задержки. Вперед! Вперед!
К исходу 22 марта мы вышли на подступы к станции Хаймашкер – крупному узлу шоссейных и железной дорог. С высот севернее этого населенного пункта фашисты встретили батальон сильным противотанковым огнем, от которого сгорел один танк. Стало ясно, что прорваться к станции и далее к Веспрему по шоссе не удастся и надо искать обход узла сопротивления гитлеровцев. Смотрю на топографическую карту. Слева от шоссе открытая заболоченная местность, на которой "Эмча" могут застрять. Справа – лес, по которому идет проселочная дорога. Принимаю решение обойти противника справа, через лес, о чем доложил командиру бригады Николаю Михно и получил его одобрение. Собрав командиров рот, гвардии старших лейтенантов Григория Данильченко, Александра Ионова и Николая Кулешова, поставил новую задачу. Наступил вечер. Воспользовавшись сумерками, танки отходят на несколько сот метров назад и поворачивают направо, начиная движение строго на запад. Вскорости втянулись в лес. Чуть пройдя по неширокой просеке, мы оказались на дороге-тропинке. Остановились, поскольку стволы и ветки многолетних деревьев преграждали узкую и петляющую дорогу, пригодную только для езды на телегах.