Наверное, можно очень много приводить примеров того, кого было больше, а кого - меньше, кто был опытнее, а кто - нет, кто дисциплинированнее, храбрее, милосерднее… Можно написать несколько томов. Провести специальное исследование.
Но, по-моему, достаточно хотя бы один раз убедиться в том, что ВОЙНА меньше всего похожа на математическую игру, чтобы не подсчитывать количество различий и совпадений. (Наполеон хоть и любил сравнивать войну с шахматами, но, как известно, сам в шахматы играл довольно посредственно. И это не мешало ему быть гениальным полководцем.)
Там, на картах, под цветными стрелами, плавными изгибами фронтов и штриховкой занятых территорий, война не щадила никого.
"Зрелище, которое я увидел вслед за этим, должно быть, никогда не забуду. Слева и справа от дороги, насколько хватал глаза, тянулось огромное грязное поле, истоптанное так, словно по нему долго ходил скот. На этом грязном поле с кое-где торчащими пожелтевшими стеблями прошлогодней травы и с бесчисленными мелкими минными воронками лежали трупы. Редко на войне я видел такое большое количество трупов, разбросанных на таком большом и при этом легко обозримом пространстве. Это были румынские минные поля, расположенные между первой и второй линиями их обороны. Поля эти тянулись примерно на километр вглубь, и на них лежали бесчисленные трупы - румынские и наши. Сначала, убегая с первой линии обороны, на эти собственные минные поля нарвались румыны. А потом, очевидно, на них же нарвались и наши, спешившие через эти поля вперед, вслед за отступавшими румынами. Мертвецы чаше всего лежали ничком, как упали на бегу - лицом в землю, руки вперед. Некоторые сидели в странных позах, на корточках. У некоторых оставались в руках винтовки, у других винтовки лежали рядом. (…)
Не знаю, прав ли я, но я мысленно восстановил по этому зрелищу картину того, что произошло здесь. Румыны, когда мы ворвались на первую линию обороны их позиций, а может быть, даже и раньше, когда мы накрыли ее артиллерийским огнем, бросились бежать. Наверное, забыв при этом, что позади них, между их первой и второй позициями, лежат их собственные минные поля, забыв о том, что через эти поля есть только немногочисленные узкие проходы, они бросились бежать прямо по этим минным полям, густо начиненным не только противотанковыми, но вдобавок к ним еще и противопехотными минами. Они бежали так густо, что на каждого человека, наступившего на мину и разорванного в клочья, приходилось еще по нескольку трупов, пораженных осколками. Они-то, эти мертвецы, и напоминали сейчас людей, прилегших отдохнуть или споткнувшихся на бегу и упавших.
А потом, через какой-то интервал времени, очевидно недостаточный для того, чтобы заметить катастрофы, происшедшей с румынами, наши, ворвавшись в первую линию окопов, сразу же бросились дальше, вслед за румынами, и сгоряча нарвались на то же минное поле.
Зрелище было настолько тягостное, что Львов, служивший штабс-капитаном еще в старой армии, человек, которому, должно быть, за три года войны вид смерти был не в новинку, начал горько материться".
Горько. Досадно. Страшно.
Страшно, когда бывалые солдаты, читая по следам картину боя, начинают горько материться. Стонут. Сдерживают рыдания.
Может быть, и нам не следует забывать об этом, когда мы пытаемся мысленно восстановить картину, условно отображенную узорами военно-исторических карт?
Глава шестая
Non licet in bello bis peccare (Не позволено на войне ошибаться дважды)
Лучшей зашитой является большая осторожность и высокая бдительность, регулярная информация о новых методах и средствах, тщательная разведка местности, детальная проверка гражданских лиц и т. д.
Г. Гудериан
Давным-давно, когда я учился в седьмом или восьмом классе, в нашу школу пришла комиссия из районного отдела народного образования. Ученикам раздали листы бумаги и дали несколько заданий, на которое мы должны были ответить письменно. В одном из таких заданий требовалось описать значение слова "кумир", как мы его понимаем, и привести пример с этим словом.
Как сейчас помню, я написал, что "кумир - это объект для преклонения и подражания". И безо всякой задней мысли привел пример: "Наполеон Бонапарт, император Франции, мой кумир".
Что творилось в школе спустя пару дней! Во-первых, опять нагрянула комиссия РОНО, построила всех учителей за закрытыми дверями и, видимо, крепко их "пропесочила" на тему патриотического воспитания детей. По крайней мере учителя после этой взбучки выглядели крайне возбужденными и шептались, косо поглядывая на меня: "Наполеон - Казаринов, Казаринов - Наполеон…" Во-вторых, наша учительница по литературе (а мы как раз тогда проходили "Войну и мир" Л. Толстого) начала урок с гневных слов: "Один из учеников вашего класса, я не буду называть, кто именно, написал при опросе, что его кумиром является Наполеон!"
Мои одноклассники украдкой хихикали, прекрасно зная о моем увлечении наполеоникой, и занимались своими делами, радуясь, что вместо урока, скорее всего, предстоит "разбор полетов".
Я тоже сидел молча, искренне недоумевая из-за чего, собственно, весь сыр-бор.
В конце концов все вылилось в ленивое обсуждение того, что Наполеон все же не Гитлер и имеет некоторое право на уважение.
Я не собираюсь присваивать себе титул идейного бунтаря и борца с тоталитарной системой, как сейчас делают довольно многие, даже те, кто тогда "под стол пешком ходил". Я не буду заявлять о том, что с ранних лет я понимал порочную политику двойных стандартов, сформировавшуюся в обществе.
Ничего я не понимал.
Но случай с Наполеоном запомнил и уже тогда сообразил, что что-то здесь не так. Что что-то до нас не доносят, а то, что доносят, уже расставлено по полочкам и окрашено в разные цвета требуемых ог нас опенок. И что, возможно, моя любимая История тоже может быть подкорректированной и однобокой.
Позднее я узнал, что именно История корректируется больше всего (нас так учили на примере буржуазной истории), но я никак не мог предположить, что идеология распространилась и на военную историю: на вооружение, фактологию, статистику, тактику и стратегию и так далее.
"История - наука крайне политизированная, поскольку отвечает за формирование исторического сознания. Поэтому битва за политически "правильную" трактовку тех или иных событий является важнейшей составляющей идеологических войн".
Не следует обманываться, что все это было возможно лишь во времена тоталитаризма, а теперь кануло в вечность, и сегодняшняя информация якобы достоверная и объективная:
Например, в "Книге для чтения по истории Средних веков" под редакцией профессора С.Д. Сказкина, изданной еще в 1953 году, в статье "Тридцатилетняя война" было написано: "Обезлюдение достигло таких размеров, что во Франконии католическая церковь обязывала крестьян иметь двух жен".
А спустя сорок лет, в 1993 году, то есть когда уже рухнул тоталитаризм вместе с СССР, торжествовала гласность, была отменена цензура, вышла книга Г. Пикера "Застольные разговоры Гитлера". В ней есть рассуждения фюрера о воспроизведении населения: "После Тридцатилетней войны было вновь разрешено многоженство…"
Ну и что? Все правильно сказал "бесноватый".
И все бы ничего, если бы не комментарии к этой фразе редактора книги И.М. Фрадкина: "Исторически несостоятельное утверждение".
Вот так. Когда государство воспитывало атеистов, го оно приводило средневековые примеры двойной морали церковников. Когда, оказалось, что то же самое сказал Гитлер, то это сразу оказалось "исторически несостоятельным утверждением".
В результате один человек, прочитавший "Застольные разговоры" запомнит, что многоженства в Германии после Тридцатилетней войны не было, а другой, знакомый с иными источниками, будет уверен, что было.
А между прочим, именно из таких мелочей формируются противоположные мировоззрения.
Все это я рассказываю лишь для того, чтобы объяснить, откуда происходят ожесточенные споры о, казалось бы, бесспорных истинах. Дело в том, что ни одно государство мира не будет очернять свою историю, принижать свои достижения и превозносить успехи и достоинства противников. Это было бы равносильно самоубийству.
А так как информация сегодня стала общедоступной, то все чаше возникают дискуссии приблизительно следующего содержания.
- У нас были самые лучшие танки!
- Не врите, самые лучшие танки были у нас.
- А вы ими пользоваться не умели.
- Зато у нас их было больше!
Или:
- Мы вас победили в Бородинской битве.
- Ничего подобного, это мы вас в ней победили!
Или:
- Мы знаем, это вы расстреляли пленных польских офицеров.
- Чушь! Уже доказано, что это не мы.
И так далее.
Но бывает, что искажение фактов происходит внутри одной идеологической системы, что приводит к противоречиям и вызывает общее недоверие.
Поэтому ссылаться на источники нужно очень и очень осторожно, словно пробираться по минному полю.
Самое опасное в военно-исторической литературе - это невежество, сознательное искажение фактов и плагиат ее авторов.
Впрочем, я перейду к примерам. И начну с себя.
На мое утверждение в книге "Неизвестные лики войны", что Россия за годы Первой мировой потеряла более 6500 самолетов даже знатоки военной истории возразили, что эта - я цитирую - "цифра вызывает сомнение. Вряд ли Россия имела такое количество самолетов (Франция, основной поставшик самолетов в Россию, имела в конце войны около 3300 самолетов)".
Отвечаю. Самолеты, оставшиеся к концу войны и потерянные в ходе ее, - это две разных категории. В "Книге будущих адмиралов" А. Митяева упоминается, что за годы Первой мировой войны участвовавшие в ней страны произвели (кроме 276 миллионов винтовок, свыше 1 миллиона пулеметов, 152 тысяч орудий, около 10 тысяч танков) 182 тысячи самолетов.
Согласитесь, что в сравнении с этой цифрой 6500 выглядит не столь уж фантастично.
Впрочем, если книга А. Митяева не является компетентным источником, то можно заглянуть в четырехтомник "История Русской армии" A.A. Керсновского, из которого я и позаимствовал число потерь. В "Истории", в частности, содержатся краткие данные по авиастроению Российской империи.
"…Кроме "Ильи Муромца" И.И. Сикорский создал серию истребителей и разведчиков типа С, аэропланы строили A.A. Анатра в Одессе, В.А.Лебедев, Щетинин и Д.П. Григорович в Петербурге, Моска и "Дукс" в Москве. В 1917 г. на 16 авиазаводах работало 11 037 человек. Всего за войну выпущено 5607 самолетов и 1511 моторов, получено от союзников 1800 аэропланов и 4000 моторов".
Сложив эти цифры, можно без труда получить 7407 самолетов, из которых Россия вполне могла потерять 6500.
В "Большой Советской Энциклопедии", изданной в 1928 году (всего через десять лет после Первой мировой), в томе 12, в статье "Военные снабжения" содержатся еще более невероятные данные.
"К началу войны 1914–18 в воевавших армиях было по сотне самолетов и по несколько аэростатов. Параллельно с развитием авиации возрастала и потребность в снабжении. Опыт войны дает коэффициент убыли самолетов не менее, чем 50 % в год. Даже отсталая технически русская армия, не имевшая никогда в строю во время войны более 700 самолетов, израсходовала 14 880 самолетов и 18 600 авиадвигателей, стоимостью в 520 миллионов рублей".
Следующий пример.
Давно известно, что знание - сила. Военные знания -* военная сила. А знание военной истории - залог силы любой армии, искусства ее военачальников и духа солдат.
Очень хорошо, если военно-патриотическое воспитание в государстве стоит на должном уровне, если его граждане с юных лет знакомятся с боевыми подвигами своих отцов и дедов, защитивших свободу родины.
Один из таких подвигов был описан в детском журнале "100 вопросов 100 ответов" (выпуск 7-й, "Молодая гвардия", 1979 г.)
"Главной ударной силой фашистов был тяжелый крейсер "Адмирал Шеер", карманный линкор, как его еще называли…
16 августа рейдер вышел из Норвегии, поднялся на север до кромки льдов, прошел на восток и, обогнув мыс Желания, вошел в Карское море. Поначалу казалось, что все идет как задумано: корабельный самолет типа "Арадо" сумел обнаружить во льдах караван советских судов, однако туман вскоре поглотил их в своем чреве. Последующие попытки восстановить контакт ни к чему не привели.
25 августа, находясь в Карском море, в 180 милях от мыса Челюскин, крейсер встретил ледокольный пароход "А. Сибиряков", на борту которого стояли два 76-миллиметровых и два 45-миллиметровых орудия.
Это было несравнимо с той огневой мощью, которой обладал карманный линкор. Из 28 орудий, которые он нес, шесть были 280-миллиметрового и восемь 150-миллиметрового калибра. Жизненно важные центры корабля прятались за 10-сантиметровой броней.
С рейдера семафором запросили: "Сообщите состояние льда в проливе Вилькицкого и где находится караван транспортов и ледоколов". Оставив без внимания этот запрос, капитан "А. Сибирякова" старший лейтенант A.A. Качарава направил корабль к острову Белуха. Увы, крейсер, имевший значительное превосходство в скорости хода, не отпускал от себя ледокол. Положение складывалось отчаянное, и все же, не теряя самообладания, Качарава продолжал уходить, постоянно маневрируя, чтобы затруднить противнику ведение прицельного огня.
Тогда, сделав предупредительный выстрел, рейдер передал сигнал: "Спустить флаг!" Но советские моряки скорее готовы были с честью погибнуть, чем бесславно сдаться на милость врагу. В ответ на требование пирата старший лейтенант Качарава приказал артиллеристу младшему лейтенанту С.Ф. Никифоренко открыть огонь. Завязался жаркий бой, исход которого был предрешен соотношением сил. Однако, выполняя свой долг, советские моряки мужественно вели неравный бой, посылая во врага один снаряд за другим, боролись с огнем, бушевавшим на борту, и водой, бившей из многочисленных пробоин.
Взрывы трехсоткилограммовых германских снарядов безжалостно рвали корпус корабля. Быстро увеличивалось число убитых и раненых моряков. Повсюду кровь, смерть, перекрученный металл. И только флаг, словно ничего особенного не случилось, привычно оставался на своем месте.
Тяжелые 11 - дюймовые снаряды крейсера вспахали корму. Следующая порция стали и взрывчатки искорежила полубак. Орудия сорваны со своих мест. Пролившаяся кровь мешается с текущими по палубе пылающими потоками бензина. Огонь все шире расползается по смертельно раненному кораблю, ход которого снизился до самого малого.
Видя, что другого выхода нет, капитан Качарава отдал последний приказ: "Открыть кингстоны!" На воду были спущены шлюпки. Словно нехотя, агонизирующий корабль, неспустир флага, ушел на дно.
"С тех пор никто больше не видел старшего механика Н.Г. Бочурко, открывшего кингстоны корабля. Не сошли с ледокола, оставшись у флага на корме, комиссар Эллимелах и несколько его боевых товарищей, разделивших участь "А. Сибирякова"…
Не получив от советских моряков сведений ни о ледовой обстановке, ни о местонахождении каравана судов, "Адмирал Шеер" оказался взатруднительномположении. Собственные подводные лодки не поставляли ему никакой полезной информации, а бортовой "Арадо" потерпел аварию при посадке на воду возле крейсера, и немцы уничтожили его своими же руками.
Между тем радиограммы с "А. Сибирякова" крейсербыл обнаружен на подходах к острову Диксон. Как только наблюдательный пост заметил приближение врага, была сыграна боевая тревога, и защитники острова, а также экипаж находившегося там сторожевого корабля "Дежнев" приготовились дать отпор…
Со стороны посмотреть, остров жил привычной спокойной жизнью, однако на самом деле там шла лихорадочная работа. Но времени оставалось в обрез. Удалось восстановить лишь зенитную батарею. Ну а двухорудийная 152-миллиметровая нолевая батарея, открытая всем осколкам и ветрам, приготовилась стрелять прямо с причала.
Однако надежды рейдера на безнаказанный разбой не сбылись и здесь. Когда в 1 час 40 минут его пушки открыли беглый огонь, сторожевой корабль "Дежнев" осветился вспышками ответных залпов и начал ставить дымовую завесу, прикрывая берег и стоявшие в порту суда. Приняв на себя всю ярость вражеского огня, "Дежнев" получил серьезные повреждения и, приняв на борт много воды, сел на мель. Но и тогда его пушки не перестали извергать огонь…"
Согласитесь, страшно даже представить бой "Серебрякова" с тяжелым крейсером! Особенно снаряды "сорокапяток", величиной чуть больше канцелярского маркера и весом меньше полутора килограммов, которые оставляли лишь царапины на палубе фашистского монстра.
Семидесятишестимиллиметровки, конечно, помощнее, но и они не в состоянии серьезно повредить десятисантиметровую броню.
Зато 280-мм орудия "Шера" швыряли 330 килограммов взрывчатки, круша тонкий гражданский корпус ледокола, как замозоленные кулаки десантника - мокрую газету.
И журнале "Техника молодежи" (№ 1 за 1991 г.) в статье "Последний полет Пе-3" В. Дудина можно найти упоминание об этом неравном бое: "Только в августе тяжелый крейсер "Адмирал Шеер" совершил набег на Диксон, потопив при этом ледокольный пароход "А. Сибиряков".
И в энциклопедии "Великая Отечественная война 1941–1945", изданной в 1985 году - не самой, надо признать, удачной энциклопедии - отражен героический подвиг советского ледокола. И читатель, вышедший из юного возраста и серьезно занимающийся военной историей, несомненно, найдет в нем соответствующую статью.
""Сибиряков", "Александр Сибиряков", сов. ледокольный пароход. Построен в 1909. Водоизмещение 3200 т, скорость до 13 узлов (24 км/ч). В 1932 за одну навигацию (65 сут.) прошел Сев. мор. путем от Архангельска до Петропавловска-Камчатского, за что был награжден орд. Труд. Кр. Знамени. С нач. войны вошел в состав ледокольного отряда Беломорской военной флотилии. На нем были установлены два 76-мм и два 45-мм орудия и пулеметы. Использовался для перевозки войск на побережье Белого м. 25 авг. 1942 "С." (ком. - ст. лейт. A.A. Качарава), находясь в Карском м. у о. Белуха, встретился с нем. тяж. крейсером "Адмирал Шеер", героически вступил с ним в неравный бой и погиб. "С." успел предупредить по радио о. Диксон о приближении крейсера и там самым лишил внезапности нападение "Адмирала Шepa" на защитников Диксона. В 1945 именем "С." назван новый ледокол Сев. ледокольного флота СССР".
И даже приведена справочная литература: Сузюмов Е.М., Подвиг "А. Сибирякова", M., 1964.
Когда читатель подрастает еще побольше, он добирается до таких серьезных и узко специфических книг как "Война на море 1939–1945", написанной бывшим германским адмиралом Фридрихом Руге, где тот же самый эпизод подан с точки зрения противника.
Так, среди описания действий надводного флота против британского судоходства, роли радиодальномеров и радаров, контрударов, десантов, метеорологической службы в Арктике можно найти и подробности боевых действий в Северном море.