Их взглядам открылось самое чудесное на свете зрелище. Между отвесных серых и красных скал, поражавших своей мощью, в небо устремлялись храмы и прочие строения. Узкие аккуратные улочки разделяли пирамиды, круглые общественные здания и более современные одноэтажные строения, похожие на жилые кварталы, предназначенные для старейшин. Смиггенс узнавал множество архитектурных влияний - египетский, греческий, китайский стили и даже кое-что от инков. Настоящая архитектурная энциклопедия. Невероятная смесь.
Но для остальной команды интерес заключался не в архитектурных сооружениях, а в выборе строительного материала.
Многие здания были сделаны из таких же монолитных золотых слитков, как и стена, оставшаяся позади. Некоторые дома были выложены чередующимися золотыми и серебряными рядами кирпичей. Это, наверное, жилье для бедных, решил ошеломленный Смиггенс. Хотя здания пострадали от воздействия беспощадного времени, многие украшения и отделка домов оставались еще неповрежденными, пленяя взгляд не меньше, чем сами строения.
Ошарашенные пираты молча шли по серебряной дорожке, бегущей между главными зданиями города. Перед самым большим и замысловатым зданием долины дорога раздваивалась. Гравировка и золотые вставки украшали развилку. Колонны с искусными барельефами и кованые скульптуры украшали фасад храма. Главной темой местного искусства было изображение людей вместе с животными, большими и маленькими, большей частью неизвестными пиратам. Смиггенс первым узнал в нескольких скульптурах тех животных, которых они уже встречали в этой стране, а некоторые казались точным изображением их собственных пленников.
Каждая колонна была высечена из цельной глыбы малахита. В барельефы на стенах были вправлены аметисты и топазы, хризопразы и изумруды. Портик поддерживали перемычки из темно-голубого, почти темного лазурита. Команда "Кондора" состояла из простых моряков, которых красота не особенно волновала, они стремились к ней только из корыстных соображений. А здесь было такое богатство, которое превосходило пределы человеческого понимания.
- Подумать только, - с трудом выдавил из себя О'Коннор, - я хотел всего лишь скромный домик в Дублине.
- А чего мелочиться? - поддел его Суарез. Он стоял рядом с ирландцем и глазел на украшенные мозаикой колонны. - Купи весь Дублин.
За колоннадой скрывались золотые стены, инкрустированные большими камнями яшмы и агата, изумруда и опала.
Из-за ближайшей колонны появился ухмыляющийся Уотфорд:
- Ну, парни, что скажете? Да Букингемский дворец - просто деревенский сортир по сравнению с любой хижиной этой страны.
Блэкстрап взглянул вверх. Большие полупрозрачные панели желтоватого цвета служили потолком, пропуская в здание свет, а вместо привычных окон были круглые отверстия из красных, безупречных по форме кристаллов.
- Вам, Уотфорд, причитается больше всех. Что касается меня, мои запросы выросли. Пожалуй, я все-таки куплю не графство, а страну. Если вы, Смиггенс, услышите, что продается какая-то страна, дайте мне знать. Может быть, вы купите государство поблизости, и мы будем соседями.
Они поднялись по золотым ступенькам, последняя из которых была украшена сверкающим ониксом, и оказались прямо перед огромными закрытыми дверями. Вырезанные из чистейшего розового кварца, двери были украшены рубинами, сапфирами и жемчугом. Опьяненные обретенными сокровищами, пираты навалились на тяжелые двери, те поддались и впустили людей внутрь храма.
Внутреннее помещение было отделано таким же драгоценным материалом, но, к удивлению пиратов, мебель почти отсутствовала, а главный зал, если не считать одиноко стоящих скульптур, был совершенно пуст. Пол был выложен мозаикой со сценами из жизни животных, которые Смиггенс нашел отвратительными и ужасными. Само, же мозаичное полотно представляло больший интерес, потому что каждая пластинка была украшена подходящим по цвету полудрагоценным камнем.
Вглядываясь в мозаику, Смиггенс даже не слышал стука ботинок по гладкому каменному полу.
- Здесь, кажется, изображена история не только этой страны, но и всей жизни на земле.
- Довольно пустых рассуждений, мистер Смиггенс, - заявил Йохансен, который тоже во все глаза таращился на изумительно инкрустированную поверхность. - Здесь нет картины потопа, значит, это не больше чем чье-то разыгравшееся воображение.
Смиггенс предпочел промолчать, поскольку он единственный из всей этой команды был знаком с недавно вышедшими трудами Дарвина и Уоллеса.
- Посмотри, у них же в глазах нет ни искры разума, - зашептала Шремаза супругу. - Они совершенно одержимые, только никак не могу понять чем.
- Может, они забыли про нас. - Хизалка не интересовало бесподобное убранство храма.
- Не нравится мне здесь. Очень холодно.
Пиратов тоже пробирал холодок. Солнце клонилось к закату, и никому не хотелось провести ночь в этом древнем мистическом храме. Возвращаясь тем же путем, они вышли через розоватые ворота и ножами принялись выковыривать драгоценные самоцветы из барельефов и скульптур.
Тем временем сгустилась темнота.
Копперхид умудрился насобирать целую шапку одних изумрудов. Пока Томас играл на своей волынке карибскую жигу, другой матрос, опьяненный привалившим богатством, танцевал перед своими товарищами, разбрасывая горсти зеленых камней, подобно тому как арабский монарх раздает милостыню беднякам. Все веселились, время от времени лениво поглядывая на пленников. Эти зверюшки, конечно, очень забавны, но теперь, когда на долю пиратов выпали такие сокровища, не представляют особенной ценности.
Они делились друг с другом своими мечтами, пережевывая жесткое мясо, которое больше не казалось таким безвкусным. Каждый старался перещеголять товарищей, строя невероятные планы и рассказывая, как он поступит с несметным богатством. Развлечения ради Томас и Андреас вытащили кирпичи из стены храма и сложили из них вокруг костра прочную золотую ограду.
Поддерживать костер было несложно. Повсюду валялось много сушняка, сломанных ветром, или упавших со склонов каньона веток. Блэкстрап милостиво разрешил Смиггенсу разлить на всех поровну крепкий грог из своей заветной фляги - теперь беречь спиртное не было смысла. Опьянеть от такого количества, конечно, было невозможно, но напиток хотя бы заставил слегка расслабиться слишком возбужденных моряков. Раскин достал варган, волынка Томаса присоединилась к его металлическим звукам, и над заброшенным городом разнеслись веселые наигрыши. Все пребывали в веселом расположении духа, Блэкстрап даже не выругался, когда кое-кто из пиратов бросил свои ружья в огонь в знак ликования.
- Их танцы отвратительны, - заявила Шремаза, наблюдая, как их захватчики притопывают и пошатываются. - Эти люди не прошли бы отборочного тура для участия в самом заурядном фестивале.
- Я слышу фейерверк, но ничего не вижу, кроме слабых вспышек света. - Трилл прижалась к матери. - А где же красивые огоньки?
Хизалк увидел, как один человек направил ружье в небо и выстрелил несколько раз в воздух.
- Они так сильно шумят, но это не тот фейерверк, который знаем мы. Они тоже стреляют из длинных труб, но без разноцветных огней. Жизнь таких людей совершенно лишена цвета.
Как обычно, Грызуня не обращала никакого внимания на семейную беседу. Даже если бы она и могла говорить на языке стратиомимусов, она все равно не стала бы в этом участвовать. Выхлопы и выстрелы человеческих игрушек она тоже пропускала мимо ушей. Гимараеш, пожалуй, не стал бы самозабвенно веселиться вместе со всеми, если бы знал, что за каждым его движением следит пара горящих желтых глаз.
ГЛАВА 17
Весь последний час Лихой ворчал. Его ворчание сильно напоминало рев надвигающейся бури. Уилл терпел, прекрасно понимая, что тираннозавр расстроен и зол.
Они потратили целое утро в бесполезных блужданиях по джунглям. Запах людей так ослаб, что даже грозные хищники с их удивительно острым обонянием не могли его обнаружить. С тех пор несколько раз прошли сильные ливни, к тому же тропу постоянно пересекали маленькие ручейки. Уилл вообще только диву давался, как тираннозаврам так долго удавалось идти по запаху.
Со своей высоты на макушке громадной головы Уилл взглянул вниз и спросил переводчика:
- Что он говорит?
Чаза по-прежнему очень надежно, но не слишком удобно держала Рыка. Он затрепыхался, пытаясь повернуть голову.
- Ты думаешь, Уилл Денисон, мне больше нечего делать, как болтаться здесь и выполнять твои прихоти?
- Так что он говорит? Нет следов? - Уилл терпеливо ждал ответа.
Протоцератопс ответил не сразу:
- Да, я думаю, ты прав. Лихой говорит, что они потеряли след. Прошло так много времени, что они уже не могут различить запах. Они не знают, каким путем идти.
Уилл обдумал создавшееся положение:
- Я думаю, лучше всего продолжать двигаться на восток, держась слева от горной цепи. Я бы шел так, если бы был здесь чужестранцем.
- Ты, конечно, сделал бы так, но ты знаком с опасностями Дождливой долины. А эти разбойники даже и не подозревают, что такое возможно. Кто может утверждать, что они не двинутся на юг через долину?
Протоцератопс болтался в лапах самки тираннозавра, будто огромный головастик.
- Последние два дня их след тянулся у подножия горы, наши друзья иногда теряли его и снова находили, но пираты никогда не удалялись далеко от гор. Так не логично ли предположить, что они скорее пойдут той же самой тропой, чем неожиданно изменят направление?
Удобно зацепившись за шею Рыки, Килк что-то настойчиво чирикала. Хотя она обращалась прежде всего к Чазу, единственному из всех, кто мог понимать ее речь, она не сводила глаз с Уилла. "У нее красивые глаза, - подумал он. - У всех стратиомимусов красивые глаза".
- Она хочет знать, что случилось, почему мы здесь замешкались. - Чаз признался Уиллу: - Я не знаю, что ей сказать.
- Скажи ей правду, - ответил Уилл.
Во время реплики Чаза Рыка разразилась рядом грозных звуков. Протоцератопс снова перевел:
- Она говорит, что для нас будет лучше, если ее доченька найдется в добром здравии. - Чаз содрогнулся. - Я согласен с этим. Я бы не хотел увидеть, что такое тираннозавр в бешенстве.
- Я бы тоже не хотел. - Покачиваясь в такт шагам, Уилл смотрел по сторонам. - Нам придется самим отыскать след. Я смотрю, нет ли сломанных веток.
- Следы, конечно, были бы кстати, - согласился Чаз. - Но ветки ломают не только люди, но и другие существа.
- Да, это так. - Уилл слегка приуныл. - Ты же знаешь, мне раньше не приходилось разыскивать людей в лесу. Обычно я вел поиски с высоты. - Он наклонился на другую сторону. - Мне кажется, их так много, что мы обязательно найдем какой-нибудь след.
Чаз перевел для Килк, а потом сообщил ее ответ:
- Она говорит, что земля слишком сырая и мягкая. Я не знаю, как мы собираемся…
Его прервал долгий громкий звук. Эхо проносилось сквозь деревья, отражаясь от отвесных скал. Этот звук породил долгие перекаты.
- Странный какой-то гром, - заметил Чаз. Рыка недовольно зарычала.
- Скажи ей, что это не гром, - велел Уилл. Он был возбужден и озабочен одновременно. Возбужден потому, что теперь он знал, куда идти, и озабочен потому, что было неизвестно, что они обнаружат, когда придут туда.
Не многие люди смогли бы балансировать на макушке тираннозавра и одновременно изучать окрестности, но Уилл успешно справлялся и с тем и с другим. К высоте он не испытывал ничего, кроме пренебрежения, в этом ему помогало его удивительное чувство равновесия. Он пристально вглядывался в окружающий лес, пытаясь обнаружить источник резкого шума. Череп, целых пяти футов в длину, слегка подрагивал под ним, заставляя Уилла размахивать руками, чтобы удержать равновесие.
- Лихой хочет знать, что это такое, - объявил Чаз, - честно говоря, я тоже.
- Орудийный огонь! Это ружейные выстрелы.
- Что это за орудийный огонь и что за выстрелы? - потребовал объяснить протоцератопс.
В Динотопии, кроме историков, никто не знал о существовании оружия и его применении. Уилл хорошенько подумал, прежде чем ответить. Два тираннозавра были и так уже достаточно раздражены.
- Это что-то вроде фейерверка.
- Фейерверк? - Из своего неудобного и недостойного положения переводчик пытался поймать взгляд Уилла, но ему не удавалось. - Почему эти люди, которых мы ищем, устраивают по какому-то поводу фейерверк в самом сердце Дождливой долины?
- Я сам не понимаю почему, - быстро ответил Уилл. - Может быть, они что-то празднуют.
"Пожалуйста, пусть они празднуют, - думал Уилл с тревогой, - а не стреляют в своих пленников". Он боялся представить себе, что они могут найти при встрече с разбойниками раненую малышку Грызуню или еще хуже. Он понимал, что, если дело примет такой оборот, слова утешения и сострадания не помогут успокоить взбешенных тираннозавров. Вспоминая их сделку, он еще более остро ощущал невероятную мощь гиганта, на голове которого сидел. Он понимал, что они могли бы ускользнуть при первом удобном случае: найти дорогу в горах или скрыться в расщелинах скал, пока обманутые хищники не сдадутся и не уйдут восвояси. Они могли бы так сделать… но он дал слово. В Динотопии не имеет значения, кому дано слово - человеку или динозавру. В обществе, основанном на честном обмене товарами, слово - закон.
Конечно, тираннозавры далеки от цивилизации, и официально они не принимают участия в таких соглашениях. Но он-то не тираннозавр!
Восседая на голове у Лихого, он показал на северо-восток. Ни одна тропа не вела в ту сторону, но это не служило препятствием. Тираннозавры без труда прокладывали везде свою собственную тропу.
- Скажи им, что надо идти на звуки. Звуки показывают, где находятся чужеземцы.
- Тогда мы, должно быть, очень близко. - Чаз торопился перевести тираннозаврам.
Пока он занимался своим делом, Уилл наклонился вниз и слегка постучал по верхней губе тираннозавра. Желтый глаз обратился вверх, и Уилл увидел в нем свое отражение.
- Туда, - сказал он, снова показывая на северо-восток. - Те, кого мы ищем, там.
Огромный самец не стал ждать, пока Чаз закончит свой отрывистый перевод. С грозным рычанием он рванулся вперед. Припустив рысью, два гиганта с легкостью прокладывали себе путь через лес, мелкая живность едва успевала разбегаться в разные стороны. Уилл вцепился в шишковидные выступы, которые возвышались над каждым глазом, и уставился вперед на скалистый пейзаж. Сейчас они мчались еще быстрее, от скорости аж дух захватывало.
Уилл мог думать только о том, как бы ненароком не свалиться.
Справа он слышал ободряющее воркование Килк. Похоже, она по-прежнему легко удерживалась за шею Рыки и вовсе не боялась упасть. В лапах Рыки, моля о пощаде, болтался Чаз, но самка тираннозавра, как всегда, не обращала на него внимания.
Впереди с развесистого дерева вспорхнула стайка райских птиц. Дерево согнулось, придавленное брюхом Лихого, а затем, как пружинка, снова выпрямилось. Слева вырастали очертания Спинного Хребта. Уилл надеялся, что скоро он снова будет подниматься на его высоты.
Но сперва он должен выполнить свое обещание и спасти пленников.
Под ногами тираннозавров уже была не почва, а песок и гравий, лес начал редеть. Когда на их пути выросли отвесные стены из серого гранита, тираннозавры наконец замедлили бег. Обеспокоенные родители тут же согнулись и запыхтели, обнюхивая землю, их огромные головы методично поворачивались из стороны в сторону.
Рыка подошла ближе и, ткнувшись мордой почти в лицо Уиллу, бросила несколько отрывистых фраз. Уилл отпрянул от ее дыхания, но тут же умудрился состроить любезную улыбку.
Килк беспокойно ерзала на шее тираннозавра.
- Что… что они говорят?
Чаз взглянул на него снизу:
- Они снова напали на след.
Спустя мгновение они остановились перед входом в узкий каньон. Они действительно не ошиблись в выборе пути. Песок перед входом был испещрен сотнями следов. Многие из следов принадлежали динозаврам, но множество отпечатков ботинок невозможно было не заметить. Едва сдерживая свое нетерпение, Рыка и Лихой зашагали прямо в узкую расщелину.
Но первыми они встретили не чужестранцев, и не семью Килк, и даже не пропавшую дочь тираннозавров. Они наткнулись на троицу испуганных спинозавров, которые завертелись при их приближении. Первое вызывающее рычание быстро сменилось паническим и отчаянным стоном, когда они увидели, кто приближается к ним с другой стороны каньона. Пути к отступлению не было, и они изо всех сил цеплялись когтями за камни, пытаясь пролезть в слишком узкий для них проход.
Лихой раскрыл пасть, откуда вырвался боевой клич. Ему вторил рев Рыки. Спинозавры перепугались пуще прежнего, Уиллу оставалось только посочувствовать им.