А в некоторых магазинах даже как бы по инерции продолжалась торговля по талонам. Дело в том, что рыночные цены с Нового года ввели, однако как такового приказа об отмене карточек никто не издавал. Соответственно, на местах власти поступали по своему усмотрению. Благо все магазины пока оставались государственными, их заведующие подчинялись пищеторгам, а те горисполкомам. "А вот официальный список товаров, которые мы можем приобрести в январе по талонам: крупа из наличия – 500 г, макаронные изделия – 325 г, маргарин – 250 г, винно-водочные изделия, коньяк, шампанское – 2 бутылки, соль нулевого помола – 1 кг на квартал, синтетические моющие средства (включая пастообразные) – 500 г на квартал, мыло хозяйственное – 1 кусок на квартал, мыло туалетное – 500 г на квартал, – сообщали СМИ 4 января. – Срок действия талонов на сахар за ноябрь 1991 г. продлен до 1 февраля".
В этих условиях 9 января 1992 года в Нижний Новгород прибыл президент Борис Ельцин. Целью его поездки по городам Поволжья было на месте оценить ход реформ и поддержать население в эпоху трудных испытаний. Визит был полон сюрпризов и импровизаций. Так, еще утром президент уклонился от намеченного маршрута и неожиданно появился в гастрономе на площади Горького (впоследствии получил известность как "климентьевский" магазин "Европа"). Там он с изумлением увидел на прилавке масло крестьянское по 207 рублей за килограмм. Губернатор Немцов, сопровождавший главу государства, впоследствии вспоминал:
"Прилетев, Ельцин высказал пожелание: "Хочу в гастроном". – Я: "Пожалуйста. Прямо сейчас?" – "Да, и в какой – выберу сам". У него, чтобы ты знал, такая фишка была: мол, вы мне тут специально потемкинскую деревню устраиваете, а я не позволю пускать пыль в глаза… Едем, короче, по Нижнему, и вдруг около одного из гастрономов он скомандовал остановиться – ткнул пальцем: "Вот этот". Заходим, а там бабушки – набросились на него, естественно, с кулаками…
– …и палками…
– …"Что ты, – кричат, – натворил?!" Ельцин подошел к прилавку, увидел там напуганных продавцов, для которых появление президента было полнейшей неожиданностью".
Борис Николаевич тут же обратился к Немцову с вопросом: "А кто торгует маслом по таким ценам?" Заместитель губернатора Иван Скляров тут же сообщил, что "спекулянтом" являлось объединение "Горькиймолокопром" и его дочернее предприятие "Молокоторг". Тогда Ельцин потребовал в суточный срок ликвидировать указанную контору, а цены опустить. Немцов выполнил указание главы государства в тот же вечер! Вот как быстро и легко решались вопросы на заре капитализма. Попутно в очереди за молоком президент встретил бывшего народного депутата СССР ректора Нижегородского университета Александра Хохлова. Тот, пользуясь случаем, пожаловался главе государства на социальную незащищенность людей и низкие зарплаты. Ельцин пообещал разобраться. После чего кортеж тронулся дальше.
Еще прошлым вечером было сообщено, что президент посетит универсам "Нижегородский". Последний был одним из первых подобных магазинов в СССР, строившийся по итальянскому проекту в рамках реформы советской торговли. А в 80-х годах стал местным символом дефицита с гигантскими очередями, петлявшими вокруг полупустых прилавков, "хвост" которых нередко выходил на улицу. К указанной торговой точке еще с раннего утра стали подтягиваться жители и журналисты, желавшие лично пообщаться с Ельциным. "В день визита президента на работы вышли продавцы и кассиры, которые в этот день по графику могли отдыхать. Продавцов много, торговля шла бойко, молоко распродавали почти без очередей. По залу сновали телевизионщики и газетные репортеры, журналист Би-би-си Тим Хьюэлл брал свои первые интервью, – писали "Нижегородские новости". – Наступило время напряженного ожидания. Несколько раз кто-то истошно вопил с крыльца: "Едет!", но в очередной раз ошибался. Вдруг в толпе, стоящей на крыльце, делают коридор. По бокам – оцепление милиции. Испуганная бабушка с авоськой шарахается в сторону и к ближайшему милиционеру: "Милок, а в магазин-то можно зайти?" – "Давай, бабка, быстрей!"".
Вскоре со стороны еще не переименованной в Варварскую улицы Фигнер появился кортеж. Президентский ЗИЛ-41047 с российским флагом чуть притормозил, а потом вдруг резко рванул вперед. Оказалось, что Ельцин, увидев ожидавшую его толпу, не захотел участвовать в спланированном представлении и приказал сопровождавшим его лицам ехать на другую торговую точку, где его не ждали. В итоге через пять минут его лимузин внезапно затормозил у входа на Мытный рынок, расположенный посреди старого квартала неподалеку от кремля и резиденции Немцова. Минуя изумленных посетителей, Борис Николаевич решительной походкой отправился прямиком к торговым рядам. Осмотрев небогатый, но дорогостоящий ассортимент продуктов, президент приобрел за 10 рублей яблоко крупного размера. Кстати, после отъезда главы государства какой-то человек с кавказской внешностью тут же купил президентский червонец за 100 рублей в качестве сувенира со словами: "Его сам прэзидэнт в руках дэржал, панимаэшь!"
Не обошлось и без "челобитных царю". Плачущая пожилая женщина сумела проскользнуть мимо охраны, возглавляемой известным Александром Коржаковым, и подсунуть Ельцину какое-то письмо. На выходе с рынка президент изрядно зачерпнул ботинком воды из грязной лужи, после чего отправился, на сей раз по плану, на Горьковский автозавод. Пресса так описывала происходящее: "Короткое выступление перед людьми у главной проходной. Далее – сборочный цех № 3 производства грузовых автомобилей. Лавирование среди не останавливающихся конвейерных лент, выступление с приступочки – и дальше. Короткая остановка под одним из "застойных" экономических лозунгов и реплика президента: "Вы бы лучше повесили другой лозунг – "Добьемся средней заработной платы 1258 рублей"". Побеседовав с руководством завода и конструкторами, жаловавшимися на трудное финансовое положение, Ельцин разрешил им продать за рубеж 300 бронетранспортеров, минуя Министерство обороны. Губернатор Немцов, которому президент безоговорочно доверял, получил по итогам визита широкие полномочия и карт-бланш на проведение радикальных реформ, включая скорейшую приватизацию и прямые закупки товаров из-за границы. Кроме того, региону выделили 500 миллионов в качестве финансовой помощи.
Буржуазного джинна выпустили из бутылки, оставалось только подождать. Вскоре нашлись предприимчивые граждане, быстро наладившие перепродажу товаров нерасторопных производителей и поставки из-за рубежа. Уже к весне обещанное правительством изобилие начало обретать реальные черты. Дефицит как явление природы навсегда канул в прошлое. Впрочем, январский шок 1992 года был только началом нелегких испытаний и приключений. Впереди еще были гиперинфляция, обесценивание вкладов на сберкнижках, задержки зарплат и пенсий, разгул криминала…
"Учили сексу, а обернулось разбоем"
"Учили сексу, – писал в газету разгневанный рабочий. – Я давно писал, что это приведет к хаосу. А обернулось еще худшим – разбоем, насилием. Люди стали недовольны друг другом. Люди перестали улыбаться, не хотят видеть соседку в автобусе, на улице и т. д." К весне 1992 года народ постепенно стал понимать, что ликвидация СССР, появление рыночной экономики и возрождение капитализма отнюдь не привели к улучшению жизни. Наоборот, те, кто в последние пять лет советской власти обеднел, стали беднеть еще быстрее. Рушились тщательно выстроенные карьеры, планы и мечты. Рушились остатки привычной реальности. Хорошо помню печальную ситуацию, в которую попал один из моих одноклассников Алексей Р. Его отец всю жизнь мечтал о машине и копил на нее деньги. Семья Р. жила скромно, фактически в подвале дореволюционного дома, так что, сидя на диване, можно было видеть сапоги идущих по тротуару прохожих. Детей не баловали, себе во всем отказывали. Бабушки и дедушки, как водится, тоже жарили покупные пельмени только на маргарине, а все героически сэкономленное клали в Сбербанк. При этом машину семья Р. хотела не простую, вроде "ИЖ-Комби" или "жигулей", а "Волгу" ГАЗ-24-10. Таковые продавались населению, но в небольших количествах и только не черного, как у начальников, цвета. Конечно, по качеству это была уже не та "двадцать четверка", что блистала в 70-х годах, но благодаря отсутствию доступа к иномаркам по-прежнему ценилась высоко. "Семья у нас большая, на дачу надо ездить, поэтому места надо много" – так объяснял намерения отца сам Алексей. В итоге после многолетнего томительного ожидания в очереди и бесконечных снов о том, как они будут на зависть всем разъезжать на "Волге", в конце 1991 года семья Р. наконец накопила на сберкнижке нужную сумму (что-то около 15 тысяч рублей). Да и очередь (в которую, разумеется, попали не без блата, а с помощью бабушки – ветерана МВД) как раз подошла!
Однако в последний момент произошли какие-то проволочки (то машин на складе нет, то документы не успели оформить). В итоге начался 1992 год, очереди были отменены, а "Волги", о которых мечтало не одно поколение советских людей, наконец поступили в свободную продажу. Правда, уже по рыночным ценам! Которые сразу взлетели чуть ли не до 300, а к лету уже до 900 тысяч рублей! Так что мечта семьи Р. о машине, как и тысяч других "очередников", рассеялась, как утренний туман. А вот те, кто еще успел урвать "Волгу" или "жигули" по госцене, теперь могли сказочно озолотиться, продав их чуть ли не в 20 раз дороже.
Тем временем в стране наконец началась обещанная приватизация. Первым шагом стала продажа наиболее убыточных продуктовых магазинов в частные руки. Правда, данная мера дала неожиданный эффект. Вместо того чтобы расширять ассортимент продуктов, новоявленные коммерсанты стали превращать вчерашние булочные и продмаги в маленькие универсамы. То есть рядом с колбасой и сахаром расставляли шампуни, косметику, магнитофоны и развешивали модные в то время джинсы-варенки. Кроме всего прочего, выяснилось, что советская система, когда торговые точки равномерно распределялись по микрорайонам без учета реального спроса, уже не отвечала потребностям рынка. Ну а поскольку у бизнесменов еще не было средств на постройку новых капитальных магазинов, был найден простой и дешевый выход – коммерческие киоски. В простонародье "комки". Уличная торговля была официально разрешена указом президента Ельцина.
Одна за другой на центральных улицах и площадях, возле вокзалов и рынков, на автобусных остановках и просто свободных местах стали появляться разнотипные деревянные и металлические будки, торгующие самым разнообразным товаром. Культура торговли, за которую десятилетиями билась советская власть, была сметена одним ударом. В Нижнем Новгороде первые "комки" появились в начале 1992 года на Московском вокзале, затем, вопреки протестам части общественности, их начали ставить во всех районах. И действительно, к чему все эти советские универсамы, универмаги, гастрономы, галантереи и т. п. Нашел подходящее проходное место, поставил киоск и торгуй себе. Плохо пошла колбаса, не беда, завтра перейдем на джинсы. Джинса не пошла – водку выставим! Вот он, настоящий рынок!
Стоит отметить, что, несмотря на введение свободных цен, губернатор Немцов все же решил на какое-то время сохранить и "советские пережитки", то есть талоны. В частности, область централизованно закупала сахар и по-прежнему распределяла его по карточкам. У граждан был выбор – стоять по старинке в очередях за жизненно необходимым товаром по госцене либо свободно покупать его в других магазинах, но вдвое дороже. При этом "твердая" цена устанавливалась непосредственно областной администрацией. "Если отменить талоны, цены сразу будут взвинчены, и это не обойдется без серьезных последствий, – так комментировали необходимость сохранения талонов чиновники. – Поэтому о полном отказе от талонов говорить пока рано".
Еще одной давно забытой приметой времени стала мойка автомашин. В смысле не камера с рабочими, шлангами, а толпа детей, моющих автомобили на улице. Советская власть много лет боролась против детского неквалифицированного труда. Еще в 30-40-х годах на улицах можно было встретить детишек, занимавшихся чисткой обуви, акробатикой, пением и другими "пионерскими калымами". В основном это были беспризорники, детдомовские и подростки из малообеспеченных семей. В эпоху "развитого социализма" это некрасивое явление вроде бы извели. А газеты постоянно писали о том, как американские школьники вместо учебы вынуждены подрабатывать… И вот детский уличный труд снова вернулся в нашу жизнь. "Пацан остался явно недоволен, – рассказывал один из клиентов детской автомойки на улице Родионова. – Мне даже показалось, что он выругался. А то… Какой-то червонец за машину. "Двадцатка" еще куда ни шло, но червонец! Впрочем, слишком долго переживать было некогда, потому что на моечный пятачок уже заворачивала очередная машина. Словно мошкара, мальчишки облепили жигуль и бежали рядом, пока тот не остановился.
– Петька, наша! – заорал один и призывно замахал руками своему напарнику. Как говорится, кто успел – тот и съел".
Утром, уже начиная с 7:00, на эту площадку (рядом была колонка с водой и большая магистраль – стратегическое место!) стекалась толпа подростков, в среднем 12–13 лет. Хотя встречались на мойке даже семилетние школьники! Как правило, это младшие братья помогали старшим в нелегком труде. Ведь на помывку автомобиля вручную уходило порой от 30 до 50 минут. На этом стихийно возникшем рынке тотчас возникли свои особенности. Если обычные водители, владельцы "жигулей" и "москвичей" платили максимум 20–25 рублей, то владельцы иномарок и водители-"южане" могли выложить и стольник. Поймать такого клиента считалось у детворы большой удачей. Общество разделилось во мнении об этом новом явлении. Одни считали, что дети молодцы, родителям помогают, себе на мороженое (ну или на пиво с куревом) зарабатывают. Другие, напротив, тяжело вздыхали при виде подростков с ведрами. Докатились, мол. Вот он – звериный оскал капитализма! А еще над Америкой смеялись…
У бывшей советской, а теперь российской молодежи в этот период вообще происходила, так сказать, смена приоритетов. Конечно же это явление возникло не "вчера" и не после распада СССР. О тревожных тенденциях, когда комсомольцы променивали Павку Корчагина на джинсу и порнуху, а комсомольские песни на тяжелый рок и шансон, писали уже при генсеке Черненко, а потом и в годы перестройки. Уже тогда ношение пионерских галстуков и комсомольских значков у многих превратилось в простую формальность и традицию, когда по утрам рассказывали с серьезным лицом на уроках про подвиги вождей "комсы", а по вечерам курили в кустах и пили пиво. Ну а теперь, когда старую идеологию признали утратившей силу, молодежь стала открыто приобщаться к "западным ценностям". В самом простом их понимании.
"Все мои друзья развлекаются, кто как может, – писала в молодежную газету "Ленинская смена" 18-летняя Наташа. – Секс, выпивка, таблетки, наркотики. И я не хочу от них отставать – в жизни надо попробовать все. У меня есть постоянный парень, но я знаю девчонок, которые ходят по рукам – и без претензий. Из наркотиков сейчас чаще всего курят шмаль (травка, обычно конопля). Дешево (70 рублей спичечный коробок) и легко достать. Если "залечу", то сделаю аборт. Сейчас даже такого понятия "просто гулять" нет. Ни один парень не будет "без этого"". "Я стараюсь быть как все: пью, курю, – признавалась 15-летняя Ира. – Но все меня хамят из-за плохой одежды. В школе училась плохо, меня тошнило от уроков. Если я никуда не устроюсь, то пойду в проститутки. Парня у меня нет". Правда, были и те, кто не соглашался с указанными девицами. "Мне трудно понять 15-16-летних девушек, которые объясняют близость со своим парнем тем, что они до смерти любят друг друга, – писала в газету 16-летняя Тамара. – Ведь если молодой человек действительно любит, то он и относится к своей девушке бережно и внимательно. Я знаю, что таких юношей меньше, чем тех, которым от нас нужен только секс. Но ведь они есть!" И действительно, говорить о том, что в то время "моральное разложение" шло повсеместно и касалось всей молодежи, нельзя. Автор сам вырос в среде, где до 16 лет толком не знали, что такое секс, а даже когда узнали, не помышляли о том, чтобы им вот прямо сейчас заняться.
Ну а пока подростки рассуждали о том, надо ли идти учиться в вузы или лучше пойти более "современным" путем – в бандиты и проститутки, взрослых больше волновало, как свести концы с концами. В самом тяжелом положении оказались бюджетники, привыкшие всю жизнь находиться на иждивении государства и всецело доверять ему свою судьбу. Зарплаты своевременно не индексировались, да еще и задерживались. В мае 1992 года волнения охватили учительскую среду. Труд педагогов и в СССР оплачивался весьма скромно, а в новой России их и вовсе бросили на произвол судьбы. И тут всю страну потрясла новость о готовящейся всероссийской забастовке учителей. Не являлась исключением и Немцовская губерния. "Уже и средства массовой информации известили о намеченной на 22 мая забастовке, – писала "Ленинская смена". – Что же, Нижний поддержит коллег? Решение нижегородского учительства – из уст председателя координационного комитета по защите социально-экономических прав педагогических работников Константина Кожевникова:
– Решение о предстоящей забастовке мы находим неудачным, неэтичным и безрезультатным. У школьников переходные и выпускные экзамены. Воспользоваться этой ситуацией для решения своих проблем? В конце концов выход все равно найдут, и экзамены примут учителя, отказавшиеся от участия в забастовке. Следующий наш аргумент – зачем лишний раз поднимать людей, лишний раз их разочаровывать?"
Забастовка учителей в Нижегородской области действительно не состоялась. Одной угрозы оказалось достаточно, чтобы Немцов и Бедняков решили вопрос об увеличении платы за классное руководство, проверку тетрадей и кабинет сразу в три раза. Некоторые районы области обещали педагогам компенсацию за питание. Также возникла идея создать с помощью "коммерческих структур" города некий Фонд образования. Вроде как биржи и новоявленные коммерсанты будут скидываться, кто сколько сможет, а полученные средства пойдут на финансирование отдельных школ и "творчески работающих учителей". Эдакое капиталистическое стимулирование лучших педагогов. Одним словом, проблему удалось кое-как решить в духе времени, немного увеличив зарплату и раздав обещания.