- Эти несчастные случаи - никакие не случаи: катастрофы, взрывы, крушения поездов и всё, что ещё произошло с того времени, когда вы в последний раз смотрели выпуск новостей. Люди исчезают и гибнут, и за всем стоит он, Волан-де-Морт. Я говорил вам множество раз: он убивает маглов просто ради забавы. Даже туманы - и их нагоняют дементоры, а если вы не помните, что они собой представляют, спросите у вашего сына!
Руки Дадли инстинктивно вздёрнулись вверх, чтобы прикрыть ладонями рот. Потом, сообразив, что на него смотрят и Гарри, и родители, Дадли медленно опустил ладони и спросил:
- А их… ещё больше?
- Больше? - усмехнулся Гарри. - Ты имеешь в виду больше тех двух, что на тебя напали? Конечно, больше. Их сотни, может быть, теперь уже тысячи, они же питаются отчаянием и страхом…
- Ну ладно, ладно! - гаркнул Вернон Дурсль. - Ты убедил нас…
- Надеюсь, - сказал Гарри, - потому что, как только мне исполнится семнадцать, все они - Пожиратели смерти, дементоры, может быть, даже инферналы, а это трупы, околдованные Тёмным магом, - отыщут вас где угодно и набросятся всем скопом. И если вы хорошо помните последнюю вашу попытку справиться с магом, то, думаю, согласитесь с тем, что вам потребуется помощь.
Наступило недолгое молчание, в котором словно прозвучало далёкое эхо треска вышибаемой Хагридом входной двери, долетевшее сюда сквозь прошедшие с того дня годы. Тётя Петунья не сводила глаз с Вернона, Дадли - с Гарри. Наконец дядя Вернон выпалил:
- А как же моя работа? А школа Дадли? Я что, должен бросить всё на свете ради горстки болтающихся без дела волшебников?
- Вы так и не поняли? - воскликнул Гарри. - Они будут пытать вас и убьют, как убили моих родителей!
- Пап, - громко сказал Дадли. - Пап, я лучше к этим пойду, которые из Ордена.
- Дадли, - отозвался Гарри, - впервые за всю свою жизнь ты произнёс нечто умное.
Он понял, что выиграл это сражение. Если Дадли испуган настолько, что готов принять помощь Ордена, родители отправятся с ним: о расставании с Дидинькой и речи никакой идти не могло. И Гарри взглянул на дорожные часы, стоявшие на каминной полке.
- Они будут здесь минут через пять, - сказал он и, не услышав ни от кого из Дурслей ответа, вышел из гостиной. Будущее прощание - и, вероятно, навсегда - с тётей, дядей и двоюродным братом нисколько его не огорчало, однако некоторая неловкость словно бы оставалась висеть в воздухе. Что говорят при расставании люди, прожившие шестнадцать лет в прочной нелюбви друг к другу?
Вернувшись в свою спальню, Гарри бесцельно порылся в рюкзаке, затем просунул между прутьями клетки, в которой сидела Букля, несколько совиных орешков. Букля лакомством пренебрегла, и орешки со стуком упали на дно клетки.
- Мы уже скоро уедем, очень скоро, - сказал сове Гарри. - И тогда ты снова сможешь летать.
В дверь позвонили. Гарри поколебался немного, потом вышел из спальни и спустился вниз - ожидать, что Гестия и Дедалус справятся с Дурслями без его помощи, почти не приходилось.
- Гарри Поттер! - пропищал, как только он открыл дверь, взволнованный голос, и маленький человечек в сиреневом цилиндре отвесил ему низкий поклон. - Большая честь, как и всегда!
- Спасибо, Дедалус, - сказал Гарри, коротко и смущённо улыбнувшись темноволосой Гестии. - Я очень благодарен вам за приход сюда… Они здесь, мои тётя, дядя и кузен…
- Приятного вам дня, родичи Гарри Поттера! - радостно произнёс, вступив в гостиную, Дедалус.
Дурслям такое приветствие удовольствия явно не доставило, и Гарри испугался, что они, того и гляди, опять передумают. Дадли, увидев волшебника и колдунью, потеснее прижался к матери.
- Вижу, вы уже уложились и готовы отправиться в путь. Превосходно! План, как наверняка рассказал вам Гарри, прост, - сообщил Дедалус, извлекая из жилетного кармана огромные часы и вглядываясь в них. - Мы отправляемся в путь раньше Гарри. Поскольку пользоваться магией в вашем доме небезопасно - Гарри ещё не достиг совершеннолетия, и такой поступок может дать Министерству повод для его ареста, - мы отъедем, ну, скажем, миль на десять, а затем трансгрессируем в безопасное место, которое для вас подобрали. Вы ведь, я полагаю, машину водить умеете? - учтиво осведомился он у дяди Вернона.
- Умею ли я? Конечно, чёрт побери, умею! - выпалил дядя Вернон.
- Весьма разумно с вашей стороны, сэр, весьма. Лично меня все эти кнопки и рычаги совершенно сбивают с толку, - сказал Дедалус. Он явно полагал, что говорит Вернону Дурслю нечто лестное, а тот прямо на глазах, с каждым произносимым Дедалусом словом, терял доверие к так называемому плану.
- Даже рулить и того не умеет, - негромко пробормотал он, и усы его гневно встопорщились, но, к счастью, ни Дедалус, ни Гестия слов этих вроде бы не услышали.
- Вы, Гарри, - продолжал Дедалус, - подождёте здесь вашу охрану. В наших приготовлениях кое-что изменилось…
- То есть? - тут же спросил Гарри. - Я думал, за мной явится Грозный Глаз и мы с ним вместе трансгрессируем.
- Нет, - сказала скупая на слова Гестия. - Грозный Глаз вам всё объяснит.
Дурсли, которые слушали их разговор, но, судя по лицам, ничего в нём не понимали, разом подпрыгнули, услышав громкий голос, взвизгнувший: "Поторопись!" Гарри тоже заозирался, однако тут же сообразил, что голос этот принадлежит карманным часам Дедалуса.
- Вы правы, график у нас очень плотный, - сказал Дедалус и, кивнув часам, вернул их в жилетный карман. - Мы хотим, чтобы ваше, Гарри, отбытие из дома совпало по времени с трансгрессией ваших родичей. Таким образом, защитные чары разрушатся в тот миг, когда все вы устремитесь к безопасности. - Он повернулся к Дурслям: - Итак, всё уложено и все готовы к дороге?
Никто ему не ответил: дядя Вернон всё ещё с испугом таращил глаза на вздувшийся жилетный карман Дедалуса.
- Возможно, нам следует подождать в прихожей, Дедалус, - негромко сказала Гестия, явно считавшая, что с их стороны было бы бестактностью торчать в гостиной, пока Гарри и Дурсли будут любовно прощаться, проливая, быть может, обильные слёзы.
- Не стоит, - столь же негромко произнёс Гарри, однако дядя Вернон сделал дальнейшие объяснения ненужными, громогласно объявив:
- Ладно, парень, выходит - прощаемся.
Он протянул Гарри правую ладонь для рукопожатия, но в самый последний миг спасовал и просто сжал её в кулак и помахал им вверх-вниз, точно метроном.
- Ты готов, Дидди? - спросила тётя Петунья, суетливо проверяя замок своей сумочки, что избавляло её от необходимости смотреть на Гарри.
Дадли не ответил, он просто стоял, слегка приоткрыв рот, - и вдруг показался Гарри немного похожим на великана Грохха.
- Ну так пошли, - сказал дядя Вернон.
Он почти уже дошёл до двери гостиной, когда Дадли пробормотал:
- Не понимаю.
- Чего ты не понимаешь, миленький? - спросила, взглянув на сына, тётя Петунья.
Дадли поднял большую, как окорок, ладонь и указал ею на Гарри:
- А он чего с нами не едет?
Дядя Вернон и тётя Петунья словно вросли в пол - оба глядели на Дадли так, точно он объявил, что желает стать балериной.
- Что? - громко спросил дядя Вернон.
- Почему он не с нами тоже? - спросил Дадли.
- Ну, он… ему не хочется, - ответил дядя Вернон и, обратив на Гарри свирепый взгляд, добавил: - Ведь тебе же не хочется, так?
- Ни капельки, - ответил Гарри.
- Вот видишь, - сказал дядя Вернон Дадли. - Ладно, пошли, ехать пора.
Он вышел из гостиной, открыл входную дверь, но Дадли так и стоял на месте, да и тётя Петунья, сделав несколько неуверенных шагов, тоже остановилась.
- Теперь-то что? - рявкнул, снова появившись на пороге гостиной, дядя Вернон.
Походило на то, что Дадли старается как-то справиться с мыслями, слишком сложными для словесного выражения. После нескольких секунд мучительной внутренней борьбы бедняга наконец произнёс:
- А куда же тогда он пойдёт?
Тётя Петунья и дядя Вернон переглянулись. Ясно было, что Дадли их напугал. Молчание нарушила Гестия Джонс.
- Но… вам ведь известно, куда направляется ваш племянник? - озадаченно спросила она.
- Конечно известно, - ответил Вернон Дурсль. - К одному из ваших, правильно? Ладно, Дадли, садись в машину, ты же слышал, надо торопиться.
Вернон Дурсль снова дотопал до самой двери, но Дадли снова за ним не последовал.
- К одному из наших?
Гестия явно рассердилась. С этим Гарри уже сталкивался - волшебников и волшебниц ошеломляло отсутствие у его близких родственников какого-либо интереса к знаменитому Гарри Поттеру.
- Всё в порядке, - заверил он Гестию. - Да, честно говоря, оно и не важно.
- Не важно? - опасно звонким голосом повторила Гестия. - Неужели эти люди не понимают, через что вам пришлось пройти? Какая опасность вам грозит? Не понимают, что вы занимаете уникальное положение, что вы - душа всей борьбы с Волан-де-Мортом?
- Э-э-э… нет, не понимают, - ответил Гарри. - На самом-то деле они думают, что я только место тут зря занимаю, но я уже привык к…
- Я не думаю, что ты зря занимаешь тут место.
Если бы Гарри не видел, как шевелятся губы Дадли, он не поверил бы своим ушам. И всё равно он несколько секунд смотрел на Дадли, прежде чем уяснил, что эти слова действительно произнёс его двоюродный брат. Не только произнёс, но и сильно покраснел при этом. Гарри охватило и смущение, и изумление сразу.
- Ну… э-э-э… спасибо, Дадли.
Ему снова показалось, что Дадли борется с мыслями, слишком громоздкими для выражения, однако тот пробормотал:
- Ты спас мне жизнь.
- Вообще-то говоря, не жизнь, - ответил Гарри. - Дементоры забрали бы только твою душу.
Теперь он смотрел на двоюродного брата с удивлением. Ни в это лето, ни в прошлое они почти не разговаривали друг с другом, поскольку Гарри возвращался на Тисовую улицу ненадолго и большую часть времени проводил в своей комнате. Теперь же до него вдруг дошло, что чашка холодного чая, на которую он наступил нынче утром, была, пожалуй, вовсе не миной-ловушкой. И всё же, чувствуя себя растроганным, Гарри испытывал немалое облегчение от того, что Дадли исчерпал все имевшиеся у него возможности выражения чувств. Открыв рот ещё раз-другой и сделавшись совершенно багровым, Дадли замолчал.
Зато тётя Петунья вдруг разразилась слезами. Гестия Джонс даже наградила её взглядом одобрения, которое, впрочем, сменилось гневом, когда тётя Петунья бросилась обнимать не Гарри, а Дадли.
- Т-такой миленький, Дадлик, - всхлипывала она, прижимаясь к его могучей груди, - т-такой хороший м-мальчик… с-спасибо сказал…
- Да не сказал он никакого спасибо! - возмущённо воскликнула Гестия. - Он сказал всего-навсего, что не думает, будто Гарри зря занимал тут место.
- Да, но в устах Дадли это всё равно что "люблю тебя", - произнёс Гарри, разрывавшийся между раздражением и желанием расхохотаться - уж больно хороша была тётя Петунья, обнимавшая Дадли так, точно он минуту назад вынес Гарри из горящего дома.
- Мы едем или не едем? - рявкнул опять появившийся в двери гостиной дядя Вернон. - Тут кто-то насчёт плотного графика говорил!
- Да-да, едем, - ответил Дедалус Дингл, ошеломлённо наблюдавший за всем происходившим, но теперь как будто очнувшийся. - Нам действительно пора. Гарри… - Он подступил к юноше и обеими ладонями сжал его ладонь. - Удачи. Надеюсь, мы ещё встретимся. Как надеется на вас всё волшебное сообщество.
- О, - отозвался Гарри, - ну да. Спасибо.
- Прощайте, Гарри, - сказала Гестия и тоже сжала его руку. - Наши мысли всегда будут с вами.
- Думаю, с ними всё обойдётся, - ответил Гарри, взглянув на тётю Петунью и Дадли.
- О, я уверен, в конце концов мы станем лучшими друзьями, - весело пообещал Дингл и, покидая гостиную, помахал цилиндром. Гестия последовала за ним.
Дадли мягко выбрался из объятий матери и подошёл к Гарри, с трудом подавившему желание припугнуть его магией. Но тут Дадли протянул ему большую розовую ладонь.
- Господи, Дадли! - сказал Гарри, повышая голос, чтобы перекрыть им возобновившиеся рыдания тёти Петуньи. - Тебя что, дементоры подменили?
- Не знаю, - ответил Дадли. - До встречи, Гарри.
- Да… - сказал Гарри, сжимая ладонь Дадли и тряся её. - Может быть. Будь осторожен, Большой Дэ.
Дадли почти улыбнулся и вперевалку вышел из гостиной. Гарри услышал, как он тяжело ступает по гравию дорожки, потом хлопнула дверца машины.
Тётя Петунья, прижимавшая к лицу носовой платок, обернулась на этот звук. Похоже, она не ожидала того, что останется с Гарри наедине. Торопливо сунув платок в карман, она произнесла:
- Ну… всего хорошего, - и, не оглядываясь, пошла к двери.
- Всего хорошего, - сказал Гарри.
И тогда она остановилась, обернулась. На миг у Гарри возникло наистраннейшее чувство, будто она хочет что-то сказать ему: тётя Петунья смерила его непонятно робким взглядом и, казалось, совсем уж собралась открыть рот, однако затем чуть дёрнула головой и выбежала из комнаты, чтобы присоединиться к мужу и сыну.
Глава 4. Семеро Поттеров
Гарри бегом вернулся по лестнице в свою спальню, добравшись до её окна, как раз когда машина Дурслей сворачивала с подъездной дорожки на улицу. Между сидевшими сзади тётей Петуньей и Дадли различался цилиндр Дедалуса. В конце Тисовой улицы машина повернула вправо, окна её на миг ало вспыхнули, отражая заходящее солнце, и она скрылась из глаз.
Гарри взял клетку с Буклей, "Молнию", рюкзак, в последний раз обвёл взглядом непривычно опрятную комнату, бочком спустился в прихожую и поставил клетку, метлу и рюкзак на пол у подножия лестницы. Уже начинало смеркаться, прихожую заполняли вечерние тени. Так странно было стоять посреди неё в тишине и знать, что он вот-вот покинет этот дом навсегда. Давным-давно, когда Дурсли отправлялись куда-нибудь развлекаться, оставляя его дома, часы одиночества воспринимались Гарри как редкий подарок. Задержавшись на кухне, только чтобы вытащить из холодильника что-нибудь вкусненькое, он взбегал наверх поиграть на компьютере Дадли или включал телевизор и перебирал, сколько душа попросит, каналы. Теперь, вспоминая те времена, Гарри ощущал непонятную пустоту - словно то были воспоминания об утраченном младшем брате.
- Может, желаешь в последний раз полюбоваться домом? - спросил он у Букли, которая обиженно сидела в клетке, спрятав голову под крыло. - Больше мы сюда никогда не вернёмся. Тебе не хочется припомнить всё доброе, что здесь с тобой случилось? Посмотри, например, на этот коврик у двери. Какие воспоминания… Дадли вырвало здесь после того, как я спас его от дементоров. И представляешь, оказывается, он всё-таки питал ко мне благодарность. А в прошлое лето в эту дверь вошёл Дамблдор.
Ход мыслей Гарри на миг прервался, а Букля ничем не желала помочь в его восстановлении, она так и сидела, засунув голову под крыло. Гарри повернулся спиной к парадной двери.
- А вот здесь, Букля, - сказал он, открывая дверцу под лестницей, - здесь я спал! Мы с тобой были тогда ещё не знакомы. Батюшки, я и забыл, какая она маленькая…
Он окинул взглядом груду обуви и зонтов, вспомнив, как, просыпаясь каждое утро, видел над собой испод лестницы, украшенный обыкновенно одним, а то и двумя пауками. В те дни он ничего ещё не ведал о своём истинном предназначении, не знал, как умерли его родители и почему вокруг него часто происходят всякие странные штуки. Однако он и теперь помнил сны, не дававшие ему покоя даже тогда: запутанные сны, в которых полыхали вспышки зелёного света, а однажды появился - дядя Вернон, услышав рассказ Гарри об этом, едва не разбил машину - летающий мотоцикл…
Внезапно где-то совсем рядом возник оглушающий рёв. Гарри резко выпрямился и ударился макушкой о притолоку низкой двери. Помедлив, чтобы перебрать кое-какие из самых любимых дядюшкой Верноном ругательств, Гарри, держась рукой за голову, проковылял на кухню и вгляделся через окно в садик за домом.
Сумрак садика словно подёрнулся рябью, сам его воздух дрожал. Затем начали по одной появляться фигуры людей, снимавших с себя Дезиллюминационное заклинание. Центр этой композиции образовал Хагрид, сидевший в шлеме и защитных очках верхом на огромном мотоцикле с чёрной коляской. Окружавшие его люди спешивались - главным образом с мётел, лишь двое прибыли на скелетообразных лошадях с чёрными крыльями.
Рывком распахнув заднюю дверь, Гарри влетел в самую гущу этой компании. Раздался общий приветственный крик, Гермиона обняла Гарри, Рон похлопал его по спине, а Хагрид спросил:
- Порядок, Гарри? К отправке готов?
- Конечно, - ответил Гарри, улыбаясь всем сразу. - Но я не думал, что вас будет так много!
- План изменился, - пророкотал Грозный Глаз Грюм, прижимавший к себе два здоровенных, туго набитых рюкзака, и волшебное око его с головокружительной быстротой обшарило темнеющее небо, дом и сад. - Давайте уйдём в укрытие, а там уж и поговорим.
Гарри провёл гостей на кухню, где они, болтая и смеясь, устроились на стульях, на блистающих чистотой рабочих столах тёти Петуньи, прислонились к её бытовым машинам, где не отыщешь ни единого пятнышка. Рон, высокий и тощий; Гермиона, заплётшая густые волосы в длинную косу; Фред и Джордж с их совершенно одинаковыми улыбками; покрытый жуткими шрамами длинноволосый Билл; лысеющий мистер Уизли с его добрым лицом и кривовато сидящими очками; Грозный Глаз, одноногий, израненный в битвах, с ярко-синим волшебным оком, неустанно крутившимся в глазнице; Тонкс, чьи короткие волосы отливали сегодня излюбленной ею яркой краснотой; Люпин, обзаведшийся новой сединой и новыми морщинами; тонкая и прекрасная Флёр; Кингсли, лысый, чернокожий и широкоплечий; Хагрид с его буйной шевелюрой и бородой, стоявший пригнувшись, чтобы не зашибить голову о потолок; и Наземникус Флетчер - маленький, грязный, вечно пристыженный, с грустными, как у бассета, глазами и спутанными волосами. Гарри оглядывал своих гостей, и его сердце, казалось, расширялось и согревалось: он ощущал невероятную привязанность к ним - даже к Наземникусу, которого едва не придушил при последней их встрече.
- Кингсли, я думал, вы присматриваете за премьер-министром маглов? - окликнул он через кухню старого знакомого.
- Одну ночь как-нибудь обойдётся и без меня, - ответил Кингсли. - Ты намного важнее.
- Ты уже слышал, Гарри? - Забравшаяся на стиральную машину Тонкс повертела в воздухе левой ладонью, на которой блеснуло кольцо.
- Вы поженились? - ахнул Гарри и перевёл взгляд с неё на Люпина.
- Мне жаль, что тебя не было с нами, Гарри. Впрочем, всё прошло очень тихо.
- Как замечательно, поздрав…