Гарри скинул мантию-невидимку. У него внезапно возникла идея - он ведь хотел быть совершенно уверен…
- Куда это ты собрался один? - подозрительно спросил Невилл.
- Так нужно по плану, - ответил Гарри. - Я должен кое-что сделать. Послушай, Невилл…
- Гарри! - Невилл вдруг испугался. - Гарри, ты ведь не собираешься сдаваться?
- Нет, - с лёгкостью солгал Гарри. - Нет, конечно… Я иду не за этим. Но мне придётся пока отлучиться. Невилл, ты знаешь змею Волан-де-Морта? У него есть огромная змея… он зовёт её Нагайна…
- Да, я слыхал… и что?
- Её нужно убить. Рон и Гермиона знают об этом, но если вдруг…
Ужас этого предположения на мгновение сдавил ему горло, лишив дара речи. Но Гарри взял себя в руки: это слишком важно, нужно делать, как Дамблдор, сохранять трезвую голову, оставить дублёров, тех, кто сможет продолжить его дело. Дамблдор знал, умирая, что оставляет троих, посвящённых в тайну крестражей. Теперь Невилл займёт место Гарри, и посвящённых по-прежнему останется трое.
- Если вдруг они… не смогут… а тебе представится случай…
- Убить змею?
- Убить змею, - повторил Гарри.
- Ладно, Гарри. Сам-то ты как?
- Нормально. Спасибо, Невилл.
Гарри двинулся дальше, но Невилл схватил его за руку:
- Мы все будем сражаться дальше, Гарри, понимаешь?
- Да, я…
Он задохнулся, не в силах закончить фразу. Похоже, Невилла это не удивило. Он похлопал Гарри по плечу, выпустил его руку и пошёл дальше отыскивать тела.
Гарри снова накинул мантию и зашагал быстрее. Неподалёку мелькнул ещё силуэт, склонённый над другой фигурой, лежащей на земле. Он был в шаге от них, когда понял, что это Джинни.
Она нагнулась над девочкой, с плачем звавшей маму.
- Ничего, - говорила Джинни, - всё хорошо. Мы сейчас отнесём тебя в замок.
- Я хочу домой, - прошептала девочка. - Я не хочу больше сражаться.
- Я понимаю, - сказала Джинни, и голос её пресёкся. - Всё будет хорошо.
У Гарри мороз пробежал по коже. Ему хотелось кричать, хотелось, чтобы Джинни знала, что он здесь, чтобы она знала, куда он идёт. Ему хотелось, чтобы его остановили, потащили прочь, отослали домой…
Но он и так дома. Хогвартс был его первым и лучшим домом. Он, Волан-де-Морт и Снегг, все эти мальчики, лишённые семьи, обрели здесь родной дом…
Джинни опустилась на колени возле раненой девочки и взяла её за руку. Огромным усилием воли Гарри заставил себя идти дальше. Ему показалось, что Джинни обернулась, когда он проходил; ему хотелось знать, почувствовала ли она его присутствие, но он не произнёс ни слова и не обернулся.
В темноте проступила хижина Хагрида. В окнах не было света, Клык не скрёбся у двери, приветствуя проходящих громким лаем. Вечера в гостях у Хагрида, блеск медного чайника на плите, печенье и великанья еда, огромное бородатое лицо, Рон, изрыгающий слизняков, Гермиона, помогающая спасти Норберта…
Гарри двинулся дальше, дошёл до опушки Леса и остановился.
Между деревьев скользили дементоры. Он чувствовал исходящий от них холод и не был уверен, что сумеет пройти сквозь него невредимым. Вызвать Патронуса у него не было сил. Он больше не мог удерживать дрожь. Это всё же не просто - умереть. Каждый вздох, запах травы, прохладный воздух, овевающий лицо, - какие сокровища! Подумать только, что у людей в запасе годы и годы, время, которое некуда девать, так много времени, что оно порой тянется слишком медленно, а он цепляется за каждую секунду. Он чувствовал, что не в силах идти дальше, и в то же время знал, что должен. Долгая игра окончилась, снитч пойман, пора покидать поле…
Снитч… Гарри порылся негнущимися пальцами в мешочке на шее и достал его оттуда.
Я открываюсь под конец.
Он глядел на снитч, дыша тяжело и быстро. Теперь, когда ему хотелось, чтобы время шло как можно медленнее, оно, похоже, набрало скорость. Понимание пришло мгновенно, словно в обход мысли. Вот он, конец. Время настало.
Он прижал золотой шар к губам и прошептал:
- Я скоро умру.
Металлическая оболочка раскрылась. Гарри опустил дрожащую руку, вытащил из-под мантии палочку Драко и сказал:
- Люмос!
Чёрный камень с зубчатым разломом посередине засел в обеих половинках снитча. Воскрешающий камень треснул по вертикальной линии, изображавшей Бузинную палочку. Треугольник и круг - символы Мантии и Камня - остались нетронутыми.
И вновь Гарри всё понял, не размышляя. Дело не в том, чтобы вернуть их, - ведь он скоро к ним присоединится. Это не он их звал - они звали его.
Он закрыл глаза и трижды повернул камень на ладони.
Гарри знал, что волшебство подействовало, потому что слышал тихие шорохи, шаги лёгких ног по глинистой, усыпанной хворостом опушке Запретного леса. Гарри открыл глаза и посмотрел кругом.
Они были не призраками и не живой плотью - это было видно. Больше всего они были похожи на Реддла, вышедшего из дневника в те давние дни, - этот Реддл был памятью, ставшей почти осязаемой. Они спешили к нему, не столь вещественные, как живые тела, но гораздо ощутимее, чем призраки, - все с одинаковой приветливой улыбкой.
Джеймс был такого же роста, как Гарри. На нём была та же одежда, что в день смерти; непокорные волосы взъерошены, очки немного на сторону, как у мистера Уизли.
Сириус, высокий и красивый, был сейчас намного моложе, чем Гарри видел его в жизни. Он шагал с непринуждённым изяществом, руки в карманы, слегка улыбаясь.
Люпин тоже казался моложе, совсем не таким потрёпанным, и его волосы были темнее и гуще. Он был явно рад оказаться в знакомых местах, где так много бродил в юности.
Улыбка Лили сияла ярче, чем у всех остальных. Подойдя к нему, она откинула свои длинные волосы, а её зелёные глаза, так похожие на его собственные, впивались в его лицо с такой жадностью, будто вовек не смогут на него наглядеться.
- Ты был таким молодцом!
Гарри не мог вымолвить ни слова. Он любовался ею и думал, что хотел бы вечно стоять, не сводя с неё глаз, и больше ему ничего не нужно.
- Ты почти у цели, - сказал Джеймс. - Осталось чуть-чуть. Мы… мы так гордимся тобой!
- Это больно?
Ребяческий вопрос сорвался с уст Гарри прежде, чем он успел подумать.
- Умирать? Нет, нисколько, - ответил Сириус. - Быстрее и легче, чем засыпать.
- Тем более что он хочет побыстрее. Он мечтает покончить с этим, - сказал Люпин.
- Я не хотел, чтобы вы умирали, - сказал Гарри. Эти слова вырвались у него помимо воли. - Никто из вас. Мне так жаль…
Он обращался прежде всего к Люпину, умоляющим тоном.
- …когда у вас только что родился сын… Римус, мне так жаль…
- Мне тоже, - ответил Люпин. - Жаль, что я с ним так и не познакомлюсь… Но он узнает, за что я погиб, и, надеюсь, поймёт. Я старался сделать более счастливым мир, в котором ему предстоит жить.
Прохладный ветерок, веявший, казалось, из самой чащи Леса, растрепал волосы на лбу у Гарри. Он понимал, что они не скажут ему "пора!" - он должен сам принять решение.
- Вы будете со мной?
- До самого конца, - сказал Джеймс.
- И они вас не увидят? - спросил Гарри.
- Мы - часть тебя, - ответил Сириус. - И видны только тебе.
Гарри взглянул на мать.
- Не отходи от меня, - сказал он тихо.
И пошёл дальше. Холод, исходящий от дементоров, не причинил ему вреда. Он прошёл сквозь него со своими спутниками, заменившими ему Патронуса. Вместе они пробирались между тесно стоящих старых деревьев с переплетёнными кронами и шершавыми кряжистыми корнями, выпиравшими из земли. В темноте Гарри плотно запахнул мантию, и всё дальше углублялся в Лес, не зная в точности, где искать Волан-де-Морта, но не сомневаясь, что он его найдёт. Рядом с ним почти бесшумно скользили Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие было его отвагой, его способностью переставлять ноги, шагая всё дальше и дальше.
Ему казалось, что ум и тело у него странно разъединены: руки и ноги двигались, не получая сознательных указаний, как будто в теле, которое ему вскоре предстояло покинуть, он был пассажиром, а не водителем. Мёртвые, шедшие вместе с ним через Лес, были для него сейчас куда реальнее, чем живые, оставшиеся в замке. А Рон, Гермиона, Джинни и все остальные казались ему призраками сейчас, когда он брёл, спотыкаясь, навстречу своему концу, навстречу Волан-де-Морту…
Глухой стук и шёпот: кто-то ещё пробирался рядом. Гарри замер под мантией, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Его мать и отец, Люпин и Сириус замерли вместе с ним.
- Здесь кто-то есть, - раздался где-то рядом грубый голос. - В мантии-невидимке. А вдруг это…
От соседнего дерева отделились две фигуры. Гарри узнал Яксли и Долохова: они всматривались сквозь тьму как раз туда, где стояли Гарри, его родители, Сириус и Люпин, и явно ничего не видели.
- Я точно кого-то слышал, - сказал Яксли. - Может, зверь какой, а?
- Этот остолоп Хагрид кого только тут не держал, - ответил Долохов, поозиравшись по сторонам.
Яксли посмотрел на часы:
- Время почти вышло. У Поттера был час. Он не придёт.
- А он был уверен, что мальчишка придёт. То-то рассердится.
- Вернёмся лучше, - сказал Яксли. - Узнаем, какие дальнейшие планы.
Повернувшись, они с Долоховым зашагали обратно в глубь Леса. Гарри пошёл следом, поняв, что они выведут его как раз туда, куда надо. Он поглядел через плечо, и мать улыбнулась ему, а отец ободряюще кивнул.
Не прошло и нескольких минут, как Гарри увидел впереди свет. Яксли и Долохов вышли на поляну, в которой Гарри узнал прежнее обиталище чудовища Арагога. Остатки огромной паутины всё ещё болтались на деревьях, но страшный рой его потомства ушёл с Пожирателями смерти сражаться на их стороне.
Посреди поляны горел костёр. В его дрожащем свете видна была группа глухо молчащих, настороженных Пожирателей смерти. Некоторые и здесь не снимали масок и капюшонов, лица других были открыты. Чуть поодаль сидели два великана, отбрасывая на поляну огромные тени; их жестокие, грубо вытесанные лица были похожи на скалы. Гарри увидел Фенрира: он, поёживаясь, грыз свои длинные ногти. Высокий, белокурый Роул покусывал кровоточащую губу. Люциус Малфой выглядел запуганным и сломленным, в запавших глазах Нарциссы читались недобрые предчувствия.
Все взгляды были обращены на Волан-де-Морта. Он стоял с опущенной головой, держа в белых пальцах Бузинную палочку. Казалось, он молится или считает про себя, и Гарри, замершему на краю поляны, вдруг пришла нелепая мысль: так считает водящий, когда играют в прятки. Над его головой, свивая и развивая кольца, парила огромная змея Нагайна в сияющей зачарованной сфере, похожей на чудовищный нимб.
Долохов и Яксли вступили в круг, и Волан-де-Морт поднял глаза.
- Его нигде нет, повелитель, - сказал Долохов.
Ни одна черта не дрогнула в лице Волан-де-Морта. В отблесках костра его красные глаза казались горящими угольями. Он медленно крутил в длинных пальцах Бузинную палочку.
- Повелитель… - Это заговорила Беллатриса. Она сидела рядом с Волан-де-Мортом, растрёпанная, с исцарапанным лицом, но целая и невредимая.
Волан-де-Морт поднял руку, останавливая её, и она не договорила, глядя на него с почтительным обожанием.
- Я думал, он придёт, - сказал Волан-де-Морт своим высоким, ясным голосом, устремив взгляд в пламя костра. - Я ожидал его прихода.
Все молчали. Казалось, они испуганы не меньше Гарри, чьё сердце колотилось о рёбра с такой силой, словно стремилось вырваться из тела, которым он собирался пожертвовать. Вспотевшими ладонями Гарри стащил с себя мантию-невидимку и затолкал под одежду вместе с волшебной палочкой, чтобы не было соблазна бороться.
- Я, видимо… ошибся, - сказал Волан-де-Морт.
- Нет, не ошиблись.
Гарри произнёс это громко, как только мог, собрав все оставшиеся силы: он не хотел, чтобы в его голосе был слышен страх. Воскрешающий камень выскользнул из его онемевших пальцев, и, делая шаг вперёд, к костру, он видел краем глаза, как тают в воздухе его родители, Сириус и Люпин. В эту минуту ему не важен был никто, кроме Волан-де-Морта. Их было сейчас здесь только двое.
Эта иллюзия рассеялась также быстро, как появилась. Великаны зарычали, Пожиратели смерти вскочили на ноги, раздались крики, ахи и даже смех. Волан-де-Морт стоял неподвижно, но его красные глаза были устремлены на подходившего Гарри, отделённого от него лишь пламенем костра.
И тут раздался голос:
- Нет, Гарри! Нет!
Он обернулся. Хагрида, связанного по рукам и ногам, прикрутили верёвками к соседнему дереву. Его огромное тело судорожно билось в безнадёжных попытках освободиться, раскачивая макушку кроны.
- НЕТ! НЕТ! ГАРРИ, ЧЕГО ТЫ…
- МОЛЧАТЬ! - рявкнул Роул. Взмах его палочки - и Хагрид смолк.
Беллатриса вскочила, переводя горящий взгляд с Волан-де-Морта на Гарри. Грудь её высоко вздымалась. Все застыли, шевелились лишь языки пламени да змея, свивавшая и развивавшая свои кольца в сияющей сфере за головой Волан-де-Морта.
Гарри ощутил на груди под рубашкой свою волшебную палочку, но не сделал попытки её достать. Он знал, что Нагайна окружена мощной защитой, и, наставь он на неё палочку, десятки заклятий полетят в него прежде, чем он успеет сказать хоть слово. Волан-де-Морт и Гарри неподвижно глядели друг на друга, потом Волан-де-Морт чуть склонил голову набок, рассматривая стоявшего перед ним мальчика, и странная безрадостная улыбка искривила его тонкие губы.
- Гарри Поттер, - сказал он мягко. Его голос сливался с шипением огня. - Мальчик, Который Выжил.
Пожиратели смерти не шевелились. Они ждали. Всё вокруг замерло в ожидании. Хагрид бился в своих путах, Беллатриса тяжело дышала, а Гарри вдруг ни с того ни с сего вспомнил Джинни, её сияющие глаза, вкус её губ…
Волан-де-Морт поднял палочку. Голова его была по-прежнему склонена набок, как у мальчишки, с любопытством ждущего, что будет дальше. Гарри взглянул в красные глаза, желая лишь одного: чтобы всё произошло прямо сейчас, пока он ещё стоит ровно, пока не утратил власти над собой, не выдал своего страха…
Он увидел шевеление тонких губ, вспышку зелёного пламени - и всё исчезло.
Глава 35. Кингс-Кросс
Он лежал ничком, прислушиваясь к тишине. Совершенно один. Никто не наблюдал за ним. Здесь никого не было. Гарри был не вполне уверен, что он сам здесь есть.
Прошло довольно много времени - а может быть, никакого времени не проходило, - и ему пришло в голову, что он существует, что он не просто бестелесная мысль, потому что он лежит, определённо лежит на чём-то. Следовательно, у него есть чувство осязания, и к тому же существует поверхность, на которой он лежит.
Придя к этому выводу, Гарри почти тут же осознал и тот факт, что он лежит обнажённым. Поскольку он был уверен, что никого больше здесь нет, это его не смутило, но слегка заинтриговало. Он спросил себя, не сохранилось ли у него и зрение, раз есть осязание. Открывая глаза, он понял, что они по-прежнему при нём.
Он лежал в светлом тумане - правда, подобного тумана он никогда прежде не видел. Пространство вокруг не было затянуто облачной дымкой. Скорее, облачная дымка ещё не оформилась в пространство. Поверхность, на которой он лежал, казалась белой, ни холодной, ни тёплой - просто нечто плоское, пустое, на чём можно находиться.
Гарри сел. Тело его было, похоже, невредимо. Он ощупал лицо. Очки исчезли.
И тут сквозь окружающую бесформенность донёсся звук: тихие, глухие удары, как будто что-то хлопало, билось, корчилось. Звук был жалобный, но какой-то слегка непристойный. У Гарри возникло неприятное чувство, будто он подслушивает что-то тайное, стыдное.
Ему вдруг захотелось оказаться одетым.
Не успел он пожелать этого, как рядом с ним появилась одежда. Он взял её и надел. Одежда была мягкая, чистая и тёплая. Поразительно, как это она появилась в тот самый миг, когда он подумал о ней…
Гарри встал и огляделся. Может быть, он в какой-то огромной Выручай-комнате? Чем дольше он приглядывался, тем больше видел. Высоко вверху поблёскивал на солнце большой стеклянный купол. Может быть, это дворец? Всё было тихо и спокойно, не считая этого стука и шебуршания где-то совсем рядом, в тумане…
Гарри медленно обернулся. Окружающее пространство, казалось, обретает форму у него на глазах. Просторное помещение, светлое и чистое, зал, намного превосходящий размерами Большой зал Хогвартса, с прозрачным стеклянным куполом вместо крыши. И совсем пустое. Он был здесь совсем один, кроме…
Гарри отшатнулся. Теперь он увидел источник шума. На полу сжалось в комок существо, похожее на маленького голого ребёнка, но с грубой, шершавой, как будто ободранной кожей; дрожа, оно лежало под стулом, куда его затолкали, как ненужную вещь, чтобы убрать с глаз долой, и тяжело дышало.
Гарри боялся его. Существо было маленькое, хрупкое, израненное, и всё же Гарри не хотелось подходить к нему ближе. Тем не менее он стал медленно двигаться к стулу, готовый отскочить в любую секунду. Вскоре он мог бы уже протянуть руку и дотронуться до ужасного создания, однако не было сил заставить себя сделать это. Он чувствовал себя трусом. Существо нуждалось в утешении, но Гарри испытывал непреодолимое отвращение.
- Ты не можешь ему помочь.
Он резко обернулся. К нему шёл Альбус Дамблдор, высокий, стремительный, в развевающихся тёмно-синих одеждах.
- Гарри! - Дамблдор распростёр объятия. Обе руки у него были целы - белые, без всяких повреждений. - Ты чудный мальчик! Ты храбрый, очень храбрый мужчина! Пойдём.
Гарри, как оглушённый, пошёл за Дамблдором, уводившим его прочь от хнычущего ободранного ребёнка, к двум креслам - Гарри не видел их раньше, - стоявшим поодаль под тем же высоким сияющим куполом. Дамблдор сел в одно из них, Гарри упал в другое, не сводя глаз с бывшего директора Хогвартса. Длинные серебряные волосы и борода, проницательные синие глаза за очками-половинками, кривоватый нос - точно таким он его помнил. И всё же…
- Но вы же умерли, - сказал Гарри.
- Несомненно, - деловито подтвердил Дамблдор.
- Значит… значит, я тоже умер?
- Гм… - Дамблдор улыбался всё шире. - Да, в этом, конечно, весь вопрос… В общем и целом, милый мой мальчик, мне кажется, что нет.
Они смотрели друг на друга. Старик улыбался всё той же сияющей улыбкой.
- Нет? - переспросил Гарри.
- Нет, - сказал Дамблдор.
- Но… - Гарри невольно поднёс руку к шраму на лбу. Похоже, его там не было. - Но ведь я должен был умереть - я не защищался! Я хотел, чтобы он меня убил.
- Вот это-то, - сказал Дамблдор, - видимо, всё и изменило.
Дамблдор лучился счастьем, как светом, как огнём. Гарри никогда не видел человека так явно, так ощутимо счастливого.
- Объясните, - попросил Гарри.
- Но ведь ты уже понял, - сказал Дамблдор, складывая ладони с вытянутыми пальцами.
- Я дал ему убить себя, - сказал Гарри. - Так ведь?
- Да. - Дамблдор утвердительно кивнул. - Дальше!
- Значит, та часть его души, что была во мне…
Дамблдор кивнул с ещё большей горячностью, ободряюще улыбаясь.
- …погибла?