Стражник растворил окно и, побалансировав секунду на подоконнике, спрыгнул вниз. Сверкнуло на солнце зажатое в зубах остро наточенное лезвие его боевого серпа. Гоблин легко приземлился на корточки, распрямил согнутые ноги и огляделся. Окинув подозрительным взглядом коридор, он двинулся вперёд, мягко ступая босыми ногами по мозаичному полу.
Плут с ужасом следил за ним. Юноше было ясно, что у гоблина только одно на уме - убийство!
Плут сглотнул слюну. Гоблин приближался к двери. Юноша видел, как топорщится каждая щетинка на его волосатых ушах, чувствовал запах давно немытого тела. Гоблин, вытащив зазубренное лезвие изо рта, крепко сжал рукоять боевого оружия. В последний раз окинув взглядом кованые наплечники доспехов, он сделал шаг вперёд и…
Плитка пола хрустнула, как только гоблин наступил на неё, и в ту же секунду откуда-то из черноты, укутывающей высокий плафон, прозвучал ответный щелчок, затем раздался свистящий звук - взззык! - и в воздухе качнулся маятник на длинной цепи. Гоблин не успел понять, что сразило его насмерть: изогнутое лезвие качающегося маятника разрезало несостоявшегося киллера пополам, как кусок сливочного масла.
Плут застыл, разинув рот и не веря своим глазам. Гоблин был мёртв. Его тело, распавшееся на две половины, валялось в луже крови. Плут в ужасе отвернулся от кошмарного зрелища. Над головой опять раздался щелчок: маятник вернулся в прежнее положение. На место встала и предательская плитка мозаичного пола.
"Ловушка для дураков", - вздрогнул Плут.
В каждой фигуре орнамента скрывалась смерть. Любая плитка - на какую ни ступи - могла быть соединена с маятником-убийцей. Он попался в ловушку! Оцепенев от страха, юноша стоял, не в силах сделать шага ни вперёд, ни назад. Рядом с ним лежала белоснежная плита, изображавшая голову Хрумхрым-са. Гнутые рога чудовища плавно переходили в брюхо извивающегося кольцами чёрного змия.
"Чёрный змий! - пробормотал про себя Плут. - Белый Хрумхрымс!"
Белый Хрумхрымс! Чёрное и белое! Из памяти выплыли строки:
Выбираешь чёрный цвет -
Жить тебе до сотни лет
Выбираешь белый цвет -
Жизнь была - и жизни нет
Так пел Костоглот!
Выйдя из укрытия, Плут осторожно ступил на чёрного змия, потом на чёрного ежеобраза, перепрыгнул на чёрного лемкина, стараясь не задеть белую жабу-вонючку, лежавшую между ними. Пока ему везло. Отвернувшись от залитых кровью останков, юноша миновал белоснежную голову гнилососа, ставя ногу сначала на чёрного тильдера, потом на чёрного лемкина, и наконец оказался у массивной, богато украшенной двери.
Приложив ухо к резной панели, Плут прислушался. Ни звука. За дверью было тихо. Юноша осторожно повернул дверную ручку - дверь плавно открылась, и Плут, вздохнув с облегчением, скользнул в образовавшуюся щель…
Этот роскошный зал Плут мельком видел сквозь дверцу лифта. Огромное призрачное пространство было погружено в полутьму, а в воздухе витал целый букет разнообразных запахов, среди них преобладал аромат мускусных благовоний. Помещение было тесно заставлено разнообразной мебелью.
Там были стеллажи и книжные шкафы, до отказа забитые пухлыми связками пергаментов, высокие этажерки, задрапированные парусиной стенды на гнутых крюках, с которых свешивались шёлковые ленты и полотнища с золотым и серебряным шитьём, а на полу - ковры и уютные атласные подушечки. По стенам были развешаны тёмные гобелены, а с потолка - будто в библиотеке манускриптов - свисали, не колышась в недвижном воздухе, бесконечные жёлтые квадраты пергамента.
"Должно быть, они липкие от клея", - догадался Плут. С обеих сторон каждого листа прилепилось множество насекомых: лесные мотыльки, жуки-дубовики, пчёлы и осы, а также зубогрызы и птицекрысы, находящиеся на различной стадии разложения; среди экспонатов был даже карликовый гнилосос: его истончившаяся шкурка обтягивала костяк крыльев. Ловушки и капканы были расставлены для всех живых существ, осмелившихся показаться в покоях Верликса. Но самого хозяина нигде не было видно.
Держась поближе к стене, Плут обошёл зал. Пробираясь среди завалов бумаг и нагромождения мебели, он смог поближе рассмотреть длинные ряды карт, схем и диаграмм, нарисованных сепией на шкуре тильдера или на пергаментных листах, которые были туго натянуты на проволочных каркасах. Он узнал карту Дороги через Великую Топь с точным масштабом и указаниями по безопасному затоплению огромных опор в болотной жиже Великой Топи.
Ещё юноша увидел рисунки с поперечным сечением Башни Ночи - каждый чертёж имел отличия в деталях - и проект, по которому и было воздвигнуто это сооружение. На столиках, усыпанных угольниками и линейками, Плут обнаружил груды листков с расчётами, они явно относились к самому амбициозному проекту Вокса - строительству Санктафраксова Леса.
Рядом с длинным верстаком стоял кульман с прикреплённым к нему чертежом, пожелтевшим от времени. На листе, испещрённом рукописными пометками и комментариями, был вычерчен сложный проект какого-то гигантского круглого сооружения, с замысловатыми внутренними помещениями и переходами. Плут сразу же понял, что это такое.
"Младенец!" - ахнул он. Пальцем провёл по надписи внизу сферы, подчёркнутой жирной красной линией: "Взорвать всех к чёртовой матери!"
Значит, то, что говорили про Вокса Верликса, чистая правда. Вокс, гениальный инженер и великий архитектор, превратился в жалкое, раздавленное существо. Вокса предали все, кто его окружал: Мамаша Ослиный Коготь, шрайка, заведовавшая кладкой и высиживанием яиц, она захватила Дорогу через Великую Топь, как только строительство было завершено; Орбикс Ксаксис, вытеснивший Вокса из Башни Ночи и силой принудивший его искать прибежища в Нижнем Городе, и генерал Титтаг, предводитель гоблинов, которого нанял сам Вокс, чтобы тот устрашил жителей Нижнего Города и заставил их работать на строительстве Санктафраксова Леса, но вместо этого генерал захватил город, а самого Вокса сделал пленником Дворца Статуй. Гоблин, подосланный убить Вокса, явно был наёмником генерала, который презирал своего бывшего хозяина.
Перед собой на стене Плут увидел резную золочёную раму. Он подошёл поближе и обнаружил маленькую дверцу из чёрного дерева - вход в канатный лифт. Юноша отправился дальше. На полу лежали атласная подушечка с вышитым тильдером, цветные коврики, а за ними стоял круглый столик из белого мрамора и обтянутый дорогой материей массивный стул с накинутым на него красно-синим покрывалом. Тут же висел длинный шнурок с медным кольцом на конце.
Юноша пристально посмотрел на стул. Он ходил ходуном, то вздымаясь, то опускаясь и оглушительно сопя. Заливистый храп становился громче и громче, и спящий, попыхтев, вдруг проснулся. Покрывало с кистями было отброшено, и то, что Плут с первого взгляда принял за стул, встало на ноги.
Вокс Верликс! Ужас сковал Плута.
Вокс обвёл зал туманным взглядом, почесал голову, поковырялся толстым пальцем в ухе.
- Так-то лучше, - пробубнил он.
Плут вспомнил портрет Вокса Верликса, на котором тот был изображён ещё юным подмастерьем облаковеда. Тогда он был худым и поджарым, а в стальных глазах светились честолюбивые замыслы. Теперь его невозможно было узнать. Он превратился в опустившегося пьяницу. Плут со смешанным чувством жалости и отвращения смотрел на жирную тушу, едва поднявшуюся со стула.
Вокс, остановившись у стола, поднял тяжёлые веки. Плут взглядом последовал за ним.
Обитатель Дворца Статуй смотрел на хитроумное приспособление в форме воронки, оборудованное зеркалами, цепями и рычагами. Вокс протянул руку и с силой дёрнул за медную цепочку. Зеркало накренилось, и на мраморный стол упал широкий луч света.
Плут высунулся из-за стойки, где хранились берестяные свитки. Вокс глядел на озарённый стол, лицо его тоже было залито светом. Плут наклонился вперёд, чтобы лучше видеть Вокса. Тот снова поднял голову, потянул за рычаг и ухватился за следующую цепочку. Столешница сдвинулась, и Плут понял, куда смотрит Вокс. Это был весь Нижний Город с окрестностями. Непонятно как, но Вокс сумел изобрести приспособление, позволявшее ему видеть свои бывшие владения, не выходя из комнаты без окон. Вокс тянул одну цепочку за другой, крутил рычаги, настраивая изображение на круглом столе, пока кадр не попал в фокус.
- Я вас всех вижу, - злорадно пробормотал Вокс, его охватил приступ веселья: потное лицо оживилось, глазки-бусинки засверкали ледяным блеском. - Вам некуда спрятаться! Глаз Вокса видит всё! Всё! Вам пришёл конец, жалкие, ничтожные муравьи! - ликовал он. - Вам всем конец, и только я увижу, как это произойдёт!
У юноши участился пульс: сердце было готово выпрыгнуть из груди. Но любопытство взяло верх, и, забыв про осторожность, он залез с ногами на пуфик, чтобы получше рассмотреть картинку на мраморном столике: рваную линию крыш, Башню Ночи, Дорогу через Великую Топь…
Пуфик качнулся, Плут потерял равновесие и зацепил локтем высокую вазу. Ваза упала на пол и разбилась.
Вокс поднял глаза. На лице его отразилось удивление, сменившееся гневом.
- Кто там? - негодующе спросил он.
Плут решился пойти на уловку: он уже совсем собрался выйти из-за колонны и сказать правителю, что он новый подмастерье, работает у Тестеры и что его послали сюда по поручению, как вдруг…
- Помолись напоследок, - раздался грубый, скрежещущий голос.
Плут замер. Чья-то фигура вырисовалась из мрака рядом с дверью. Вокс обернулся.
- Выйди на свет, - недовольно буркнул он, в его голосе чувствовалось напряжение.
- К вашим услугам, Вокс Верликс, Верховный Академик, - презрительно ответил незваный гость, - в его тоне звучала издёвка и над именем, и над титулом хозяина.
Плут как заворожённый смотрел на фигуру, вышедшую из мрака. Это был гоблин в полном боевом вооружении, точно в таком же, как и наёмный убийца, нашедший свою смерть в коридоре. Гоблин грозно размахивал остро наточенным серпом с устрашающими зубцами. На его губах, пересечённых грубым шрамом, играла зловещая улыбка, обнажавшая гнилые почерневшие зубы.
- Я пришёл к вам с посланием от генерала Титтага.
- Как… Как ты смел… - задохнулся от гнева Вокс. Его двойной подбородок дрожал от негодования. - На колени! Немедленно встать на колени, когда ты обращаешься к Верховному Академику Санктафракса и Нижнего Города!
Ухмылка на физиономии гоблина расползлась ещё шире.
- Мне говорили, что ты разжирел, как свинья, - утробно хохотнул он, театрально проводя мозолистым пальцем по начищенному до блеска лезвию ножа. - Сейчас послушаем, как завизжит эта свинья, когда её будут резать, - оскалился убийца.
- Генералу Титтагу будет доложено о твоём недостойном поведении, - повелительно рявкнул Вокс. - И вы оба пожалеете об этом!
Воксу грозила смертельная опасность, но, несмотря на испуг, мелькнувший в его глазах, Верховный Академик продолжал хорохориться. Плут понял, что пора вмешаться. Выскользнув из тёмного укрытия, он схватил первое, что ему попалось под руку. Предмет оказался тяжёлым.
- Верховный Академик! - продолжал издеваться гоблин. - Обожравшийся боров! Толстый бурдюк, никчёмный паразит, заплывший жиром! - Грозно размахивая наточенным серпом, гоблин двинулся на Вокса.
- Ну пожалуйста, не надо! - задохнулся Вокс. - Я дам тебе всё, что ты захочешь. - На его лице отразилась глубокое отчаяние. - Всё, что угодно! - Вокс неловко отступил, выставив руки для защиты. - Нет, нет, нет, - зарыдал он. - Только не это…
Занеся серп над головой, гоблин с силой рассёк воздух в котором на свету кружились частички пыли, Сверкнуло лезвие, Вокс замер.
- А теперь визжи, визжи, как свинья… Порадуй генерала Титтага…
- И-и-и-и… уи-уи-уи… - поросячьим голосом заверещал Вокс, вне себя от ужаса. - Уи-уи-уи…
Плут выскочил из укрытия с каким-то тяжёлым деревянным предметом в поднятых руках и, крякнув от напряжения, изо всех сил ударил гоблина по затылку.
Деревяшка с хрустом опустилась на голову убийцы. Гоблин оцепенел, но остался стоять. Черепа у гоблинов по твёрдости не уступали железному дереву. Плут снова обрушил деревяшку на гоблина, - на этот раз удар пришёлся сбоку…
Гоблин пошатнулся, мутным взором обведя зал. Глаза у него закатились, и видны стали налитые кровью белки. С глухим стоном гоблин, громыхая доспехами, рухнул на пол.
Плут тронул гоблина ногой. Убийца был жив. Плут подумал, что головная боль ещё долго будет ему напоминать о случившемся, когда он очнётся.
- Всё в порядке, - сказал Плут, обращаясь к съёжившемуся от страха академику. - Вы в безопасности. Вокс опустил руки.
- Ты спас мне жизнь, - посмотрев на юношу, произнёс он. - Кто ты?
- Плут Кородёр, - ответил Плут. - Помощник Гестеры Кривошип.
- Кухонный раб, - скривился Вокс. Пыхтя и постанывая, он поднялся на ноги. - Благодарю тебя, - задыхаясь, просипел он, протянул руку своему спасителю и, подозрительно прищурившись, спросил: - А что ты здесь делаешь? Сюда вход запрещён.
- Я… э-э-э… Гестера… то есть Костоглот… - Плут, пытаясь оправдаться, путался в словах.
Ему помог негромкий настойчивый стук в дверь: три раза, потом пауза, потом ещё три раза.
- Как раз вовремя, - буркнул Вокс. - Входи, Костоглот.
Старик привратник, выпучив от изумления глаза, уставился на присутствующих.
- Хозяин… - пробормотал он, - и номер одиннадцать… и… - Взгляд его упал на гоблина, распростёртого на полу. - Так и есть! - вздохнул привратник. - Старик Костоглот всегда знал: где один, там и другой. Гоблины всегда охотятся на пару. Особенно когда идут убивать кого-нибудь. Увидишь одного в коридоре - значит, второй где-то рядом.
- Этот паренёк, кухонный раб, вырубил его, - сказал Вокс и резко добавил: - Хорошо, что у кого-то хватило ума изобрести вот такую штуку. - Он мотнул головой, указывая на деревяшку, которую Плут до сих пор сжимал в руке. Вокс утробно хохотнул, и Плуту показалось, что в трубе забулькала вода. - Моё счастье, что она оказалась крепкой.
Плут опустил глаза и с удивлением обнаружил, что в руке у него зажат уменьшенный в сто раз макет Башни Ночи, в точности повторяющий оригинал.
- Башня Ночи, - прошептал он.
- Угу, она самая, Башня Ночи, - подтвердил Вокс. - Построена на славу. Может выдержать и ураганы, и шквал пушечных ядер.
- К тому же это самое ужасное здание из всех, что когда-то были возведены на Санктафраксовой скале, - раздался чей-то еле слышный, надтреснутый голос.
Вокс прищурился.
- Мне знаком этот голос, - пробормотал он.
- Ах да… - вмешался Костоглот. - Из-за неразберихи с гоблинами-убийцами я совсем забыл сказать вам, хозяин, что высокий гость прибыл.
Пока привратник объяснялся с хозяином, за спиной Костоглота возникла худощавая фигура. Плут открыл рот от удивления.
Перед Воксом предстал хорошо одетый старик крепкого телосложения, с аккуратно подстриженными волосами, ухоженной бородкой и гладко выбритыми щеками. По его виду можно было заключить, что он либо купец, либо ростовщик, но, судя по горящему взгляду, он не был ни тем, ни другим. Глубоко посаженные проницательные глаза тонули в густой сети морщин. Это явно был человек, познавший и глубокое горе, и раздирающие душу страдания, человек, прошедший сквозь огонь, воду и медные трубы, сумевший преодолеть чёрные пропасти отчаяния. Он пристально смотрел прямо в глаза Воксу.