- На марше недоразумения, наблюдателей не было... тут на огневой... тоже неважно. Как оцениваете действия первого орудия, товарищ младший лейтенант, удовлетворительно? - Гаранин в подтверждение склонил голову.- надо лучше нести службу, товарищи артиллеристы... Вы знаете, перед нами ответственные задачи...- замполит говорил о сознательном отношении к службе, о роли комсомольцев в повышении боеспособности орудийного расчета.
- Я, наверное, задерживаю? Хочу поговорить с вами,- он повернулся ко мне. - И вы ведете записи? Здесь пометки... первое орудие... второе... наводчик,- политрук заглянул в мой бланк.-Нужное дело, присматривайтесь к людям. Я слышал, вас смутили требования старших вчера на рекогносцировке в районе сосредоточения. Находиться впереди огневых взводов и рядом с каждым... да, управление... дело сложное... вы понимаете? Командир четвертого орудия не обучен самостоятельности, нуждается в напоминании... Учтите: контроль со стороны старшего начальника заставляет строже относиться к службе... Сержанту полезно... так и научится...
Исполняющий обязанности стреляющего на наблюдательном пункте младший лейтенант Поздняков объявил огневым взводам "отбой", занятия закончены. Орудия снимались с позиций. Вести колонну в парк - обязанность старшего сержанта Проценко.
По пути в монастырь замполит в разговоре снова коснулся боевой тревоги.
- Вы сделали выводы, товарищ лейтенант? Расчет четвертого орудия плохо справляется с обязанностями. Сам командир нарушает дисциплину... По-видимому, на сержанта нужно наложить взыскание.
- Тут моя вина... Но если вопрос стоит о взыскании, то объявлять должен командир взвода... я подумаю,- сказал Гаранин.
- Конечно, спешить не следует,- согласился политрук.- Товарищ лейтенант, а как со снарядами?
Я помню замечания командира батареи. Нужно выяснить, кто из орудийных номеров не удалил со снаряда сто граммов пушечного "сала".
- Да, случай серьезный, не откладывайте. Лейтенант Величко не любит напоминать...
Перед монастырской стеной встретился лейтенант Луценко. Политрук умолк и повернул к контрольно-пропускному пункту.
- Ваш замполит? - спросил Луценко.- Как служба? Я рассказал о боевой тревоге. Не выставил наблюдателей. Состоялся неприятный разговор с командиром батареи.
- В первой батарее дела лучше. Огневики пока не доставляют мне неприятностей. Только сейчас из штаба. Закончил знакомство с инструкцией... Скоро война? - Луценко взглянул на часы.- Через десять минут на рекогносцировку...- Звякнув шпорами, он удалился по тропе на коновязь.
После обеда я проверил состояние боеприпасов. Чистка снарядов производилась неоднократно, и всякий раз в утренние часы. Удалить с помощью ветоши загустевшую за ночь смазку в междупоясковом пространстве и в кольцевых выточках снарядов, кажется, никто и не пытался. Очищались только центрующее утолщение и цилиндрическая часть, куда доступ открыт.
В соответствии с техническими правилами заводская смазка удаляется только тогда, когда снаряды подготовлены к окончательному снаряжению в складских условиях либо непосредственно перед стрельбой на огневых позициях. Хранение в парке артиллерийских боеприпасов, подготовленных к выстрелу, не допускается. Если же происшествие рассматривать применительно к положению 3-й батареи, то командир орудия обязан проверять состояние боеприпасов одновременно с материальной частью орудия и средствами тяги ежедневно, командир огневого взвода - один раз в два-три дня, на выбор несколько - ящиков из десяти.
Пятьдесят артиллеристов в течение трех часов скоблили, чистили, терли, удаляя со снарядов остатки коричневой смазки. К закату солнца работы закончились. Длинная лента ящиков, извиваясь серпантином, пролегла от орудий мимо тягачей к ограждению парка.
Начался осмотр. Два орудийных номера снимали переплеты укупорки в ящиках, следом два других, приподняв снаряд, поворачивали с боку на бок. Точеная поверхность отдавала тусклым зеркальным блеском. Гаранин внимательно обследовал каждый снаряд.
Объявлен перерыв. Я просил Гаранина вызвать орудийного номера, за проступок которого сегодня огневые взводы лишились послеобеденного отдыха.
- Стоит ли,- ответил Гаранин.- Вначале я проведу с ним коллективную беседу. Этот товарищ уже зарекомендовал себя не лучшим образом. За ним числится несколько подобных поступков.
Коллективную беседу? Но ведь он один...
- Гм...- Гаранин поднял глаза,- разговор состоится в присутствии огневых взводов... С одной стороны - орудийные расчеты, с другой... он... если вы не против...
Гаранин построил в каре всех, кто принимал участие в чистке. Посередине соорудили из ящиков пирамиду. Наверху с открытыми наполовину стенками установлен тот, что попал на глаза командиру батареи. Рядом занял место "товарищ". Ему вменялось в вину недопустимое отношение к оружию и личным вещам, которыми он пользовался, |и вообще ко всему тому, что на солдатском языке называлось службой. Провинившийся орудийный номер на вопросы командира 2-го огневого взвода отвечал уклончиво, ссылался на забывчивость, непонимание и еще на какие-то причины, но скоро умолк, смущенный под взглядами полусотни глаз. Пауза тянулась и тянулась, и все вдруг поняли действительную подоплеку в поведении нарушителя дисциплины - он слаб, распущен и не в состоянии принудить вести себя так, как полагалось воину. И от того, что причина открылась неожиданно, как бы сама собой, всем стало неловко.
Гаранин отошел в смущении, подал команду "Смирно!" и сказал: "Личный состав огневых взводов собран здесь, в парке, для того, чтобы предостеречь вас...- он назвал фамилию орудийного номера,- от поступков, порочащих артиллеристов. Они и я, командир 2-го огневого взвода, предоставим поддержку вам во всем, за исключением того, что обязан военнослужащий делать лично. Возьмитесь за ум... "нужно исправляться", как выражается наш политрук, и не откладывайте неочищенный снаряд в долгий ящик. С вами все! Становитесь в строй! Огневые взводы!.. Внимание... приступить к погрузке боеприпасов в тягачи... разойдись!
К назначенному сроку я пришел в батарейную канцелярию, уверенный в том, что лейтенант Величко будет удовлетворен. Огневые взводы закончили подготовку боеприпасов к стрельбе, выявлен факт невыполнения приказаний со стороны сержанта и рядовых.
В комнате было достаточно света, но в люстре уже горели свечи. Командир батареи поднялся, отодвинул бумаги, лежавшие на столе, и стал слушать с непроницаемым видом доклад о работе, проделанной за день.
- Меня не занимают ни ящичный, ни командир... какого, вы говорите?.. четвертого орудия,- начал лейтенант Величко, когда я упомянул "коллективную беседу".- Представьте себе схему элементов боевого порядка батареи. Каре огневых взводов. Ваши орудия. Все это очень далеко от моей ячейки на НП... Я имею дело со старшим на батарее и не хочу знать никаких фамилий, кроме вашей. Вы понимаете? Орудийный номер может быть ленивым... страдать всеми пороками недобросовестной личности... Ваша обязанность исправить, сделать его честным воином. Каким образом? Думаю, вам это известно...
- Так точно... военнослужащих необходимо приучать к соблюдению норм воинских уставов.
- Вот именно,- прервал командир батареи,- поведение орудийных номеров определяется постановкой службы на огневых позициях, всем состоянием воинского порядка. Ящичный четвертого орудия виновен в происшествии, нельзя отрицать, он делал работу вместе с замковым, наводчиком и заряжающим. Спрашивается, почему один успел, а другой... нет! Потому что ящичный... выпал из поля зрения командира. Это недостаток в руководстве людьми.- Лейтенант Величко вышел из-за стола и остановился в конусе света, обратив лицо ко мне.- Снаряд не очищен, кто виноват!
"Командир орудия и, наверное, Гаранин,- мелькнуло в моей голове.- Вчера, позавчера - да, сегодня - нет. В данный момент - ни тот, ни другой",- и я ответил: "Старший на батарее".
- Вы меня убедили,- командир батареи сделал поворот кругом, возвратился в исходное положение,- не вижу более оснований говорить о недостатках, вскрытых утром...
Доклад закончен. Я намеревался спросить разрешения выйти, но лейтенант Величко поднял руку.
- У меня сложилось впечатление, что вы оглядываетесь, как на экзамене, в ожидании подсказки. Замполит говорил с вами? - Он понизил доверительно голос: - Предстоят боевые стрельбы, но период сколачивания батареи по существу не завершен... Никто не знает, сколько времени осталось в нашем распоряжении, а работы немало.- Лейтенант Величко не стал вдаваться в подробности и закончил сообщением, что штаб дивизиона приступает к планированию мероприятий по выводу подразделений на летний период в Повурские лагеря.- Мы, артиллеристы, должны быть готовы действовать всегда и во всякое время... Вам это известно... Что еще? По текущим вопросам обращайтесь в случае необходимости... дверь для вас открыта... Дело пойдет на лад.
Новость
На следующее утро, вернувшись после завтрака, я осмотрел Перикла, прежде чем передать его дневальному. Заживление травм, оставленных удилами, шло медленно. Скапливались остатки кормов, и конь, еще не вполне смирившийся со всадником, вынуждал меня раз за разом прибегать к насилию. По удилам свисала хлопьями розовая пена.
- Продолжает капризничать? - спросил младший лейтенант Поздняков. Сегодня он дежурный по дивизиону и в порядке несения службы производит в сопровождении дежурного на конюшне осмотр коновязи.- Судя по Перикловой морде, врач сюда еще не заглядывал... Принесите книгу больных,- Поздняков занял место рядом со мной, глядя в разведенные челюсти жеребца, затем взял книгу, чтобы сделать напоминание ветеринарной службе.- Почему вы не вызвали лекаря? - спросил он у дежурного.- Пусть занимается лечением либо заберет коня в лазарет.
Дневальный увел Перикла, держа под уздцы.
- Нет, прежний ветеринарный врач не позволял себе таких слабостей... а этот торчит в разделочной... на общей кухне...- недовольно ворчал Поздняков, шагая вдоль ограды.
В артиллерийских частях того времени ветеринарный врач пользовался среди командного состава большей известностью, чем его коллеги - медики. Кормежка, ковка, лечение, уход и прочие вопросы содержания лошадей лежали на обязанности ветврача, а еще больше - на его совести. В подавляющем большинстве ветеринары отличались привязанностью к своей профессии и добросовестно несли .службу. Я спросил, куда девался ветеринар, о котором упомянул Поздняков.
- Строевых лошадей для нашего дивизиона собирали в одном месте... две... три в другом,- издалека начал Поздняков,- в Желкуве. Там стоит не то сорок третья, не то сорок седьмая кавалерийская дивизия... На этой почве возник конфликт. Кавалеристы утверждали, что лошади, которых они передавали, пригодны к службе, председатель же нашей приемной комиссии находил изъяны. Капитан Корзинин направил туда компетентное лицо... начальника ветеринарной службы, его фамилия Перс. Он обратился к командиру дивизии. Кавалерийский генерал узнал в нем сослуживца по гражданской войне. Спустя три дня пришла телеграмма: "Ветврача первого ранга Перса немедленно откомандировать в распоряжение начальника ветслужбы шестой армии".
Так ветврач и не вернулся?
- Нет,- продолжал Поздняков,- самым замечательным из желкувской партии был Перикл. На первом же занятии он сбросил одного за другим двух всадников и ускакал. Граница ведь рядом. То-то скандал, если бы заамуниченный жеребец перебежал на немецкую сторону... Капитан Корзинин отправил весь командный состав в погоню, оповестил пограничную заставу... Преследование коня продолжалось целый день. Ночью полил дождь, представляете? Темень, слякоть... ищи ветра в поле... Только на следующий день в запретной зоне, где-то за Млынском, беглец был обнаружен, и младший лейтенант Безуглый набросил, ему аркан на шею...
Скандальная репутация у Перикла.
- Норовистый конь,- согласился Поздняков.- Мы, четыре десятка всадников, возвращались голодные и промокшие. Кони загнаны. Острый на слово старший лейтенант Чикало поднялся в стременах и спросил громогласно: "Стоило ли менять спокойного Перса на дикого, взбалмошного грека, чуть ли не дезертира?" Перс был хороший врач, к тому же заядлый шахматист...
Я спешил на совещание у командира батареи.
- Подождите, пойдем вместе,- Поздняков направился к группе людей на пустыре за дорогой. Двое тянули мерную ленту, остальные работали лопатами.
- Чьи люди, чем занимаются? - спросил я, когда Поздняков вернулся.
- Штабная батарея, трассируют плац. В воскресенье строевой смотр.
- По какому случаю?
- Вы не знаете? Ожидается приезд нового командира,- Поздняков подал команду "Смирно!" и, обнажив клинок, двинулся навстречу появившейся группе всадников. Во главе ее покачивался в седле на рыжем поджаром, в чулках, дончаке капитан Корзинин.
Я ждал, когда раздастся команда "Вольно, продолжать занятия!". Ровно в 8.30 я вошел в канцелярию. Кроме командира батареи, там были Гаранин, старшина, замполит. Явился Поздняков. Лейтенант Величко жестом пригласил всех сесть.
- На должность командира нашего дивизиона назначен майор Фарафонов,- объявил он уже известную мне новость,- капитан Корзинин связался с ним через штаб артиллерии и получил указание сократить до минимума мероприятия для встречи, предусмотренные уставом. Из этого вы можете заключить, как дорого расценивают старшие начальники наше учебное время. Капитан Корзинин принял решение представлять подразделения командиру дивизиона в будничной службе... Занятия продолжаются по расписанию. Соблюдать порядок в огневых взводах, и особенно во взводе управления.- Поздняков поднялся.- У вас, товарищ младший лейтенант, люди, как вьючные лошади. Телефонисты, радисты гнут спину под тяжестью катушек, аппаратов. У разведчиков и топографов... если не сундук, так тренога, планшеты за плечами... зонты, бинокли. Приборы он сбросит, а обмундирование, ремень... так и остались наперекос то у одного, то у другого. Я не могу избавить ваших людей от багажа, но дисциплина страдать от этого не должна. Возьмите на себя труд объяснить каждому, что внешний вид - первая забота воина.
- Есть объяснить!
- Садитесь, Поздняков. Это касается всех,- продолжал командир батареи. С завтрашнего дня во всякое время следует ожидать посещения занятий командиром дивизиона... У меня все. Замполиту остаться. Командирам взводов - по местам!
Первые часы занятий огневых взводов - строевая подготовка. Тема: движение и повороты в строю. Проводят командиры орудий. Место занятий - манеж -пространство в пять-семь гектаров за дорогой, которое использовалось для конной подготовки. По длинной стороне манежа расставлены препятствия: "барьеры", "гроб", "клавиши" и т. п.
Люди штабной батареи продолжали трассировку. Вдоль парковой изгороди шагают шеренги огневиков.
- Вот там участок для занятий нашей батареи,- указал рукой идущий рядом Гаранин.- Лейтенант Величко приказал к двадцати часам закончить оборудование полностью.- Гаранин заводит речь о погоде.- Ну и жара, не меньше вчерашнего... Ласточки носятся низко, похоже, будет дождь...- тема исчерпана, младший лейтенант умолк.
Доносится голос сержанта Проценко: "Внимание... огневые взводы... прекратить занятия... смирно! Равнение... на... лево! - он бежит с рапортом.
Занятия продолжались. Орудийные номера в шеренге стараются, тянут носок, корпус вперед, ставят ногу. Сделан поворот. Все эти движения мало похожи на то, что я привык видеть в училище. Курсант шагал в строю свободно и непринужденно, с легкостью увлеченного человека. А они? Орудийный номер, будто скован одеждой, там промедлил, тут поторопился, невпопад приставил ногу, на повороте завалил плечо.
Гаранин вызвал командиров орудий. Уровень их строевой подготовки гораздо выше, чем у рядового состава, но в общем положение представлялось не блестящим. Строевая выучка составляет основу воинской дисциплины и рассматривается как неотъемлемый элемент огневой службы. На этом построена боевая подготовка орудийного расчета, взвода, батареи. В шеренгах орудийных номеров много упущений!
Сержанты вернулись к своим местам.
- Удивляться нечего,- проговорил Гаранин, обиженный замечаниями, которые сделал я сержантам,- планомерные занятия начались десять-двенадцать дней назад.
- Командир батареи не склонен с этим считаться.
- Да...- согласился Гаранин,- огневикам, конечно, далеко до курсантов, но то, что положено... дайте срок... они покажут, и не в худшем виде.
Я не сомневаюсь. Но срок, по-видимому, нужно сократить.
Замечание
Следующие часы занятий - огневая служба. Стрельба с закрытых позиций. По заведенному в батарее порядку личный состав огневых взводов в ранцах, с оружием, приборами и всем прочим - с полной полевой выкладкой - следует в парк. В течение двух-трех минут орудия приведены в походное положение, и колонна двинулась в район огневых позиций. Наблюдатели следят за местностью, в облаках пыли мелькают бело-красные сигнальные флажки командиров орудий.
- К бою!
Орудия разворачиваются, занимают позиции. Пройдет еще минута, прежде чем командиры орудий доложат о готовности. Гаранин установил треногу, отгоризонтировал буссоль и молча наблюдает за работой орудийных номеров.
На дороге со стороны Зимно появились всадники - командир батареи и Поздняков с коноводом. Телефонист принял сообщение, преднамеренно задержанное на НП.
Поданы положенные для встречи команды. Лейтенант Величко ознакомился с состоянием воинского порядка на ОП. Несколько замечаний вызвала маскировка. Объявляются вводные. Огневые взводы отражают одно за другим внезапные "нападения". Командир батареи с довольным видом направился к буссоли. Коновод подвел лошадь. Садясь в седло, лейтенант Величко спрашивал Гаранина:
- Дальше как маскироваться? Извели совсем кустарник.
- К тому времени, когда из лагерей вернемся, вырастет,- ответил Гаранин.
- Изрыли, перепахали... Товарищ лейтенант, к двадцати часам верните местности ее первоначальный вид... Гусеничные следы ровнять каждый раз.- Натянув поводья, командир батареи послал коня вперед.
- Смирно! Равнение... направо! - подал команду Гаранин, как положено при отбытии старшего.
Орудийные номера четырех расчетов в положении "за орудие" поворотом головы провожали командира батареи. Послушный всаднику конь с места перешел в галоп.
Гаранин объявил огневым взводам указания командира батареи. Подготовка орудий к ведению огня с закрытых позиций продолжалась.
- Внимание,- начал передавать телефонист команды,- огневые взводы... по местам!