Впрочем, это было совсем уж глупо. Все шестеро уже активировали волшебную силу, и даже поодиночке он смог бы справиться разве что с Алёной или Люськой. Уже Антоха, хоть и младше на полгода – но младше по человеческому возрасту, а вот по волшебному старше на три месяца. Да они в два счёта устроят ему "заморозку" или "стеклянную стенку", не говоря уже о более неприятных вещах.
И ещё он понимал: даже если каким-то чудом удастся сейчас вырваться, убежать в снежный, метельный вечер, то всё равно будет завтра. И послезавтра. И вообще. Рано или поздно его отловят. Может, запросят помощи в других отрядах. Сила уж точно не на его стороне. Сила – а может быть, и правда.
– Георгий, не будешь делать глупостей? – словно читая его мысли, осведомилась Лара. – Мне очень жаль, что так вышло, но это закон.
Кажется, Антоха собирался что-то возразить, уже и губы его шевельнулись – но в последний момент передумал. Отвёл взгляд в сторону, втянул носом воздух.
– Возьмитесь за руки! – велел Коля. – Зажгите волшебство. Глаза можно закрыть, если кому так проще. Сожмите свою силу в лучи. И направляйте на мой костёр.
Костёр действительно вспыхнул – внутри Коли, между рёбрами. Рыжее пламя заплясало, задёргало языками-шупальцами, и тотчас в него ударили пять разноцветных лучей, подкормили. Это было как если подбросить сухого хвороста в настоящий огонь – он взметнётся волной в тёмное небо, заревёт, затрещит.
А Коля, раскинув руки, вытянул из себя этот костёр, и тот застыл между его ладонями, постепенно сжимаясь в плотный оранжевый шар, точно в большой апельсин.
Самурай изо всех сил пытался выглядеть спокойным, но чем дальше, тем тяжелее это ему давалось. Липкий пот стекал по спине, ноги сделались ватными, и не будь сзади подоконника, он бы, может, и хлопнулся в обморок. Тоска и страх, как две сильные руки, раздвинули его рёбра, вцепились в волшебный огонёк – и начали давить. Прямо как десятью днями раньше, когда он сам сжимал невидимыми пальцами удавье сердце.
А из Колиного апельсина выплеснулась струя огня, ударила Самураю в грудь, обхватила трепещущий огонёк. Тот вспыхнул напоследок, отчаянно-синий, коснулся последним теплом – будто прощаясь навсегда – и влился в чужое пламя, растворился в нём. Тотчас всё пропало – и рыжий сгусток пламени, и питающие его разноцветные лучи. Осталась только захламлённая комнатка, едва заметные в грязно-лиловых сумерках фигуры волкодавских, и пустота внутри. Не как от вырванного коренного зуба, а гораздо хуже. Наверное, это ощущает больной, очнувшийся от наркоза и обнаруживший, что у него теперь нет ноги или руки. А здесь и наркоза не было. Просто нахлынула вязкая, серая мгла – и всё в ней стало серым. Лица ребят. Собственные руки. Собственная жизнь.
– Вон! – велел Коля, и все тут же расступились, освобождая проход.
Самурай был уверен, что упадёт – но всё-таки сделал шаг, потом второй, третий… Медленно, на негнущихся ногах, подошёл к двери – оттуда уже успели вытащить ножку стула – толкнул её. И успел услышать за спиной тихие слова Лары:
– Кажется, сегодня у нас уже никай репетиции не будет. Вот Марго огорчится!
…Саня мысленно нажал кнопку "стоп". Не время предаваться воспоминаниям. Нужно с этими волками что-то делать. Хотя какие там волки! Скорее, шакалы. Или гиены. Вроде той, гиены Поттера.
Выбор был разнообразен, силы было под завязку, но он не стал изощряться. Гладить мозги – уж точно бесполезно. Это не обозлившиеся учителя и не пьяные деревенские мужики. Это хищники, и с ними надо как с животными.
Кстати вспомнился тот вредный охранник в гимназии, который издевался над третьеклассником Степаненко и которому добрая девочка Лиска пощекотала кишки. Причём не факт, что злобный крысофилин успел тогда добежать до туалета. В любом случае его не допросишь, даже и под волшебством – в середине марта вместо него уже работал похожий на жирафа Павел Викторович.
Саня широко улыбнулся Красно-Чёрным Кроссовкам, погладил белый шарик, представил образ цели и надавил на воображаемый спуск. От всей души надавил, не жалея силы.
Самоуверенные лица ночных гиен изменились мгновенно. Оказывается, и смуглые люди способны бледнеть. А ещё спустя пару секунд почувствовалось и остальное, неизбежное.
– Пойдём отсюда, Даша, – взяв её за локоть, сказал Саня. – Тут плохо пахнет.
На всякий случай он слегка приморозил парней – конечно, нормальный человек в таких ужасных обстоятельствах в драку не полезет, но кто их знает? Вдруг ненормальные? Или под кайфом?
Уже через несколько секунд они прошли в стеклянные двери, миновали рамку – и принялись рассматривать толпу в кассовом зале. Конечно, зелёная стрелочка внутри Сани показывала совсем в другую сторону, однако следовало действовать по легенде.
На всякий случай Саня не отпускал Дашин локоть… мало ли что. Ну и вообще приятно было касаться её руки. Лёгкая ткань куртки не скрывала ни формы, ни тепла.
– Я ужас как испугалась! – честно сообщила она. – Круто нам повезло! Они бы тебя зарезали! А меня…
– Ну видишь, – философски заметил Саня, – расстройство желудка штука такая… непредсказуемая. Я вот пирожок съел и еле спасся. А эти тоже, наверное, чего-то съели… и не спаслись. Но знаешь, моя мама любит повторять: всё к лучшему.
Длинные Дашины ресницы моргнули, и он понял, что зря упомянул маму. Сейчас вновь начнёт воображать всякие ужасы. Насколько проще было бы найти Елену Сергеевну в одиночку! А с Дашей пришлось терять время, несколько раз из конца в конец пройтись мимо многочисленных касс, в каждую из которых пристроился длинный человеческий хвост.
– Даш, – сказал он после третьего прохода, – ну ты видишь, здесь глухо. Пошли дальше. Посмотрим зал ожидания, потом по платформам прогуляемся, камеру хранения обследуем… И не бойся, найдём мы её, сто процентов!
Ну ещё бы не сто! Зелёная стрелочка внутри Сани дрожала и рвалась вперёд. Не в зал ожидания, конечно, куда они прошли мимо строгой тётеньки в железнодорожной форме, которая пускала только по билетам. Он даже не стал тратиться на невидимость – сообразил, что на простенькую "показку" уйдёт меньше силы. Нарисовал ей жёлто-розовые прямоугольнички, провёл Дашу, и ещё несколько минут они бродили между рядами кресел. Тут и завеса невнимания была бы совершенно лишней – и без того никто ни на кого не смотрел. Кто-то жевал пирожки и бутерброды, кто-то шумно спал, кто-то, с напряжённым лицом, держался за сумки и вслушивался в объявления. Разумеется, никакой мамы тут не было и быть не могло. Просто не стоило сразу вести Дашу в нужное место. Пусть у неё отложится в голове, что метод научного тыка – это именно тык, а не мгновенное попадание в десятку.
– Саш, – дёрнула его за рукав футболки Даша, – а сейчас куда? Макс, кстати, эсэмэсит, спрашивает, как у нас дела.
– Ответь, что всё зашибись! – посоветовал Саня. – В смысле, что всё идёт по плану. А мы сейчас… – он изобразил мучительные раздумья, – а мы вон туда. В камеры хранения.
Стрелочка вибрировала от нетерпения. Судя по её яркости, до Елены Сергеевны оставалось метров сто, не больше. И кажется, ей грозила какая-то опасность. Это Саня понял по изменению цвета. В яркой травяной зелени возникли стальные разводы, запахло ржавчиной. Он сам не знал, какая это у него включилась волшебка. Не пеленг, что-то другое, хотя и близкое. Надо будет завтра у Димы проконсультироваться.
Сейчас он чувствовал только одно: опасность не смертельная, но стоит поторопиться.
– Иди за мной, – командирским тоном велел он Даше. – На расстоянии трёх шагов, не отставай, но и в спину не втыкайся. И если увидишь вдруг маму, сразу к ней не беги. Сперва надо посмотреть, что там такое. Вдруг рядом этот самый X.Y.? А если он вооружён?
Кажется, он достаточно напугал Дашу – та всхлипнула и послушно кивнула. Всегда бы так… Но Саня понимал – уже завтра, когда все беды окажутся позади, он вновь станет для неё одноклассником Лаптевым. Верным, надёжным… устройством для решения проблем. И самое грустное – ничего тут уже не поделать.
Они быстро вышли из зала ожидания, спустились на нижний уровень. Будь Саня обычным пассажиром, которому приспичило сдать багаж на хранение, он бы, наверное, измучился. Настолько всё тупо и запутано! Но сейчас его вела зелёная стрелка, и очень скоро впереди нарисовалось именно то, что нужно.
Елену Сергеевну он увидел сразу – и строго обернулся к Даше, показал глазами: не суйся. Не зная броду, не ешь бутерброду, как учит папа.
Снегирёвская мама и впрямь была не одна. Окружала её толпа пёстро одетых цыганок, они возбуждённо говорили ей что-то, Елена Сергеевна, вжавшись лопатками в стену туннеля, растеряно отвечала. А потом принялась судорожно снимать с пальца золотое кольцо.
Одна из цыганок, немолодая уже толстая баба в цветастой юбке и ярко-красном платке, махала перед её лицом ладонями, точно показывая театр теней. Одно из любимых Мишкиных развлечений. Но если тут кому и было весело, то уж точно не Елене Сергеевне. Не требовалось врубать цветок эмоций, чтобы понять: главное её нынешнее чувство – тяжёлый, вязкий страх. Обволакивающий сердце, парализующий мозги.
Саня ускорился. Последние метры он почти бежал. И лишь в двух шагах от цели резко тормознул.
– А что это вы тут делаете? – нарочито весело спросил он голосом туповатого мальчишки из старого советского фильма. – Кино-то уже кончилось!
И погладил белый шарик. Сейчас, малыш, поработаем! Ух, как поработаем!
Но всё получилось совсем не так. Толстая цыганка подняла на него взгляд, вылупилась, точно на скелет с ржавой косой, и завопила истошно:
– Хасиём! Ракло авэла чёваханякирэс тэ!
И точно ураганом их всех смело. Визжа, они помчались по туннелю, пышные юбки развевались, как от сильного ветра, одна – совсем ещё девчонка – упала на пол, но тут же вскочила и кинулась вслед за своими. А ведь никакой волны ужаса Саня на них не насылал – только раздумывал, что бы такое устроить!
Елена Сергеевна осталась одна – недоумённо уставившись вслед удирающим цыганкам. Саня вежливо поздоровался и махнул Даше: подходи.
– Мама! Зачем ты ушла? Что ты тут делаешь? – Даша закричала ещё на бегу, потом обхватила её руками и заревела, как мелкая. Хотя, между прочим, была уже выше мамы.
– Доброй ночи, Елена Сергеевна! – напомнил он о себе. – Давайте уже домой, что ли? Вы не представляете, как всех напугали!
Елена Сергеевна смотрела на него пускай и не с таким страхом, как толстая цыганка, но всё равно испуганно.
– Саша? Ты что? Ты зачем здесь?
– Меня Максим попросил, – очень медленно, очень тихо и очень честно заговорил Саня. – Он позвонил и сказал, что вы ушли куда-то и что они с Дашкой очень испугались, хотят звонить в полицию. Ну я побежал к ним, чтобы успокоить… а потом мы решили вас найти и догадались, что вы тут, на вокзале. Ну и поехали. Макс дома остался – ждать, если вернётесь сами. Вы же ключи забыли.
– Мама, ну зачем ты ушла? – Даша уже перестала реветь, но щёки у неё были ещё мокрыми и поблёскивали. – Ну что на тебя накатило? Пойдём домой!
Елена Сергеевна была сейчас как человек, который встал с постели, оделся, даже зубы почистил – только вот не до конца проснулся.
– Да, действительно… – она недоумённо оглянулась, поправила сбившиеся волосы, вернула в исходное положение наполовину снятое кольцо. – Ты на меня не обижайся, доченька. Просто я очень сильно испугалась – и решила…
Саня понял, что самое время слегка погладить ей мозги. Прикоснулся волшебством, прошептал беззвучно: "Всё образуется, всё будет хорошо, надо домой, не надо бояться, тебя любят дети, тебя любит мама, все тебя любят, всё у тебя получится". Конечно, она не услышала его слов, не телепатия же… Но всё-таки что-то уловила, глаза её сделались более живыми.
– Пойдёмте, – Саня взял её за правую руку, а за левую немедленно уцепилась Даша. – Метро уже закрылось, но мы такси возьмём, не волнуйтесь, у меня хватит денег, потом отдадите.
Они вывели Елену Сергеевну на первый этаж, потом вышли из стеклянных дверей, двинулись в сторону Земляного Вала.
– А твои родители знают, что ты здесь? – внезапно встревожилась снегирёвская мама.
– Неа, – беспечно протянул Саня. – Они спят. Погодите, минуточку, сейчас поймаю машину.
Конечно, никогда бы он её не поймал, будь обычным восьмиклассником Лаптевым. Пускай даже будущим великим режиссёром Лаптевым! Разве нормальный человек остановится, увидев худенького мальчишку, голосующего на обочине? Откуда у такого мальчишки деньги? И вообще подозрительно: во втором часу ночи правильные, безопасные мальчишки спят и видят детские сны. А если ловят тачки – значит, опасные!
Но с волшебством – совсем другое дело. Старенький фольксваген-гольф послушно подрулил, остановился. Саня быстренько погладил водителю мозги, объяснил, куда ехать, махнул рукой Даше с Еленой Сергеевной: мол, полезайте.
Они втроём разместились на заднем сиденье, водитель резко стартанул, и понеслись назад фонари, дома, припаркованные автомобили. По ночному городу, без пробок, ехать предстояло недолго, но за это время Саня решил устроить снегирёвской маме допрос. Мучило это его и жгло – ну что она всё испортила? Ведь так хорошо было, тётя Галя перевоспиталась, опёка будет стороной обходить – и нате, съешьте!
Он врубил неслышимку для водителя. Поначалу думал и для Даши сделать, но сразу понял, что незачем ей удивляться, видя, как его и мамины губы беззвучно шевелятся. Конечно, был вариант и попроще – усыпить её на время поездки, но Саня решил, что всё-таки это её мама, и Даша имеет право знать, что же с ней такое случилось.
К его удивлению, почти не пришлось тратить волшебство. Елена Сергеевна и не думала ничего скрывать, слова рвались из неё – вместе с болью и тоской.
Всё оказалось просто – и вместе с тем чудовищно.
– Понимаешь, Саша, – проникновенно говорила она, – моя тётя, Галина Вениаминовна… в общем, она настоящая ведьма. Я понимаю, конечно, что ты юноша современный, ни в какие мистические силы не веришь, всякое волшебство для тебя – детские сказки. Но поверь, ведьмы существуют, и тётя Галя – из них! Она люто ненавидит нашу семью… и она очень хитра. И вот сегодня она позвонила мне… притворилась, будто признаёт свою вину, хочет помириться, пригласила в гости! И меня, и ребят!
– Так это же хорошо! – вырвалось у Сани.
– Ничего хорошего! – мягко, как маленькому ребёнку, объяснила Елена Сергеевна. – Это притворство. Она для того и пригласила нас, чтобы устроить какую-то пакость. Например, угостить чаем, в который подбавит яд. С неё станется! Или незаметно волосок выпавший подберёт, и потом наведёт через этот волосок болезнь! Ты просто не знаешь, а это называется симпатическая магия! Не симпатичная, а симпатическая!
– Ну так если вы боитесь, можно же к ней и не приходить? – предположил Саня.
– Ах, если бы всё было так просто! – печально улыбнулась она. – Нет, раз уж тётя Галя проявилась – значит, от своих злодейских планов не отступится. Я-то сперва размякла, порадовалась… а потом хорошенько всё обдумала и поняла, что на самом деле всё ужасно. Тётя Галя нас ненавидит, причём в основном меня. У нас с ней имущественная тяжба была… впрочем, не будем об этом. В общем, я сообразила, что теперь и дети в смертельной опасности. Раньше-то она по мелочам гадила… хотя, конечно, доносы в опёку – это серьёзно… но сейчас всё изменилось. Я знаю, в чём дело. Она ведь тяжело больна, у неё ещё тогда были подозрения на онкологию… и вот, видимо, обострилось. В общем, тётя Галя чувствует приближение смерти и мечтает успеть расквитаться со мной. Ну и с моими близкими… с детьми, с мамой. Думаешь, мама у меня просто так с инфарктом слегла? Нет, тут чувствуется рука тёти Гали! Я потому и стараюсь её подольше в санатории подержать – чтобы от тёти Гали подальше.
– Она, тётя Галя, типа пушки, что ли? – Саня не смог сдержать улыбку. – Типа стреляет по вам своим колдовством, и снаряд разрывается и накрывает тех, кто рядом?
– Ну, сравнение, конечно, грубоватое, – кивнула Елена Сергеевна, – но примерно так оно и есть. Вот поэтому я и решила уйти… не навсегда… но пока жива тётя Галя.
– Ага, это называется "вызывать огонь на себя", – у Сани в голове не укладывалось, как взрослая женщина может верить в такую чушь. Но спорить с ней сейчас не стоило. – И что вы собирались дальше делать?
– Уехала бы куда-нибудь, далеко… может, на Север, там нужны рабочие руки…
– С Курского вокзала? На Север? – не сдержался Саня.
– Именно! – подтвердила она. – Потому что тётю Галю нужно обмануть… она может своим колдовством взять мой след… но то, что в Липецке я не задержусь, она бы, скорее всего, уже не отследила. В Липецке у меня институтская подруга живёт, постоянно зовёт в гости. Я бы погостила пару дней – и куда-нибудь в Сыктывкар…
Саня вздохнул.
– Но сейчас ты понимаешь, что это бред собачий? – вмешалась доселе молчавшая Даша. – Какое, на фиг, колдовство, ты что? Тётя Галя – просто вредная бабка, а ты из неё вообще какую-то Бастинду лепишь!
– Давай не будем спорить, Дашунь, – предложила Елена Сергеевна. – Может, я и впрямь преувеличила… Но вот цыганки… они же чуют такие вещи! Они так и сказали: на тебе проклятие, надо снимать, не то помрёшь…
Ага, мысленно покивал Саня. Конечно, снимать! Вместе с золотым колечком… а потом очередь дошла бы и до серёжек. И совсем уж бессмысленно было задавать вопрос, почему Елена Сергеевна не взяла паспорт, как она собиралась покупать билет. Ясно же – не ум ею руководил, а безумие.
И все его победы – над Мариной Викторовной, над тётей Галей – показались сейчас смешными и глупыми. Вот она, настоящая снегирёвская беда. Не в уютной квартирке тёти Гали эта беда живёт, не в скучном здании органов опёки – а прямо тут, под черепной коробкой снегирёвской мамы. Настоящая беда. Настоящая шиза. Волшебством не лечится. И может, вообще ничем.
От досады хотелось врезать по чему-нибудь кулаком – со всей дури, чтобы ощутить боль.
Но он, конечно, сдержался. Не хватало ещё чужую машину портить.
10.
Такой необычной квартиры он ещё не видел, и более всего это напоминало штаб "Ладони". На стене – ковёр с изображением рыжего крылатого дракона, рядом висят катана и то ли шпага, то ли рапира, Саня навскидку отличать не сумел. На полу – грубо вырезанная из дерева фигурка кошки с поднятым хвостом, почти в натуральную величину. Вся другая стена покрыта рисунками, явно детскими. От самых примитивных – солнышко, ромашка, радуга – до огромного листа, изображающего битву орков с эльфами, причём и те и другие выписаны с таким подробностями, что мороз по коже.
Не обошлось и без музыкалки. Ну, гитара – само собой, однако с ней соседствовали и мандолина, и балалайка. А ещё в этой комнате жили велосипед и байдарка. Байдарка, правда, была подвешена к потолку на двух крюках. Ну точно чучело крокодила в пещере Гингемы!
Места для узкого диванчика и компьютерного столика тут хватало еле-еле, потому что ещё здесь обитали книги – не только на чёрных металлических полках, но и стопками на полу. Прямо как у Димы.