– Да кто я такая, чтобы судить о том, хороший художник или плохой? В искусстве не существует никаких критериев, – возразила я.
– А я всё-таки немного разбираюсь в искусстве, – важно сказала дама, – у меня муж был художник.
– Да они все пьяницы, бухают прямо на Арбате, – поддержала её другая женщина.
– К вашему сведению, все великие художники были пьяницы и маргиналы, – сказала я. – А сейчас на аукционах их работы продаются за миллионы долларов. И художники мне совершенно не мешают, в отличие от ночных кафе. Вот о них и надо говорить, о том, что мешает жителям, а художники никому не мешают.
– Как же не мешают, они ходят в наши подъезды справлять нужду, – включилась ещё одна дама.
– Значит, надо поставить на Арбате бесплатные туалеты, – ответила я и села на своё место.
– Дайте нам мандат, и мы сами разберёмся с этим базаром на Арбате, – обратилась Королёва к Дерюгину. – Вы не знаете, а мы, жители, знаем, что творится на Арбате. Жители нас поддерживают, но мы должны иметь какую-то бумагу от управы, которая бы давала нам соответствующие права, а уж мы быстро сами наведём здесь порядок. Сейчас, когда я что-то говорю этим художникам, они мне заявляют: "А вы кто такая?" Дайте нам бумагу, которая разрешала бы нам действовать, и завтра на Арбате не будет ни одного художника и музыканта!
– Зачем вам бумага, если вы сами говорите, что жители вас поддерживают? – вяло отбивался от её напора Дерюгин.
– Это совершенно неконституционно, – охладила я её пыл. – Вас затаскают по судам. Вместе с управой.
– Но они же не платят налоги, – завопила Королёва. – Почему я плачу налоги, а они не платят? А они, между прочим, потом пользуются всеми государственными бесплатными услугами, которые оплачиваются за счёт законопослушных налогоплательщиков, в том числе и меня! То есть они живут за мой счёт!
– Откуда вы знаете, что они не платят? Может быть, они как раз платят налоги. И, кстати, это не наше с вами дело, есть органы, которые обязаны за этим следить, а нам не надо подменять их работу, – сказала я. – И вообще, Арбат – это не наша личная вотчина, чтобы командовать здесь. Мне кажется, мы как жители должны сказать, что нам мешает нормально жить на Арбате, а не лезть не в своё дело. Что, нам больше делать нечего?
Королёва грозно воззрилась на меня и сердито засопела. Видимо, она не ожидала именно от меня возражений.
Дерюгин предложил советникам провести опрос жителей своих домов, чтобы потом они не ходили и не жаловались в управу и не говорили, что с ними не посоветовались. На этом собрание закончилось, все стали расходиться. Я не стала задерживаться и сразу пошла домой. На выходе из управы меня встретил Нечаев.
– Вы поговорите с жителями своего дома, что они считают нужным сделать на Арбате, а то получается, что у нас только Королёва всё знает, – сказал он.
– У Людмилы Михайловны очень много энергии, – дипломатично ответила я.
– У Людмилы Михайловны много не энергии, а хамства, – с досадой сказал Нечаев.
24 сентября 2014 года, среда.
Решила позвонить Людмиле Алексеевне Трайгель, чтобы уточнить, нужно ли писать какие-то обращения по поводу концепции Арбата от жителей нашего дома. Оказалось, что не надо, так как вчерашнее собрание, оказывается, было созвано по инициативе Королёвой, чтобы собрать подписи под её обращением к Капкову.
– Вы же подписали её письмо, – напомнила Людмила Алексеевна.
– Подписала, потому что там упоминались ночные кафе на Арбате. Но вообще, в этом письме такая каша! И главное, и неглавное – всё свалено в одну кучу.
– С управой вообще ничего не согласовывают, – сообщила мне Людмила Алексеевна. – Просто ставят в известность. И всё. Мы ничего не решаем. Но жалобы идут именно к нам. Открывают новые кафе, палатки – всё это помимо нас. Скоро два новых кафе должны ещё открыться в шестом доме после ремонта. Они тоже ночные. Но мы к этому не имеем никакого отношения – пешеходная зона Арбат находится в ведении Департамента культуры Москвы.
– Ну вот видите, ночные заведения расползаются всё больше и больше по Арбату, – огорчилась я. – Я слышала, что и Королёва тоже хочет закрыть свой сувенирный магазин "Арбатская лавица" и открыть там ресторан.
– Вот как? – заинтересовалась Люмила Алексеевна. – Но это объяснимо. Содержать такую большую площадь: два этажа, да ещё подвал. А покупателей у неё не так уж и много, все покупают сувениры у уличных торговцев.
– Поэтому она и борется с конкурентами, в её письме всё только о несанкционированной торговле. А о главном, что мучит жителей Арбата, – ночных кафе – сказано так себе, между делом. Ничего удивительного, она ведь живёт не на Арбате, а в Староконюшенном переулке, там никаких кафе нет.
– Она живёт на Арбате, в 45-м доме, – возразила мне Людмила Алексеевна. – В этом доме кафе "Му-му", она с ним тоже борется.
– Вот как, значит, у неё ещё и квартира на Арбате? А с "Му-му" зачем бороться? Это кафе закрывается в 23 часа. К таким кафе никаких претензий нет, мы уже привыкли, что на Арбате до самого вечера шумят, это в рамках закона. Но вот когда ночью включают музыку, да ещё такую, которая бьёт по ушам и невозможно уснуть…
5 октября 2014 года, воскресенье.
Позвонила Александре Андреевне Гусевой. До этого она говорила, что Ирочка должна уехать в Испанию с дочерью и внуками.
– Ну как, Ирочка уже уехала? – спросила я.
– Уехала, будет только через месяц, так что приходите, поболтаем, – обрадовалась Александра Андреевна.
Я принесла упаковку из двух котлет из мяса индейки, упаковку с несколькими ломтиками арбуза, яблоки и виноград из Новоарбатского гастронома. Александра Андреевна даже прослезилась.
– А я как раз думаю: что бы мне поесть, варить ничего не хочется, а тут готовые котлетки. Но я за всё вам заплачу.
Я назвала ей символическую сумму, чтобы она не чувствовала себя чем-то передо мной обязанной.
– Мне всё-таки Бог помогает, – сказала она. – Так грустно было: никто обо мне не вспоминает, Ирочка бросила, уехала, и вот Бог послал вас с такими вкусностями.
– Бог послал вам не меня, а вкусности, а я просто как курьер, – ответила я.
16 октября 2014 года, четверг.
Вспомнила, что письмо в отдел потребительского рынка нашей управы по поводу ночного кафе я сдала ещё 17 июля, а ответа до сих пор нет. Зато теперь кафе "Евразия", на которое я жаловалась и собиралась подать на него в суд, сменило название. Теперь это "Чайхана на Арбате". Но всё так же не даёт мне спать по ночам. Однако какая оперативность! Видимо, была утечка информации из управы о том, что на них собираются подать в суд. Теперь они уже не они и ни в чём не виноваты. Но ответ-то на моё письмо должен быть!
Позвонила в канцелярию управы, оказалось, что ответ отправили ещё 13 августа. Но я его почему-то не получила. Попросила сделать копию. Отписка в лучших традициях чиновничества: мне вновь сообщили о том, что, согласно Гражданскому кодексу, собственник вправе распоряжаться нежилым помещением по своему усмотрению, не спрашивая разрешения у управы, и устанавливать по своему усмотрению любой режим работы заведения. Законом не возбраняется открывать в жилых домах кафе и рестораны. Органами исполнительной власти разрешение на открытие этих предприятий не выдаётся, и управа, оказывается, понятия не имеет о том, кто там собственник, а кто арендатор. Меня опять переадресовали в полицию. Круг замкнулся.
Зато в доме напротив, в бывшей пристройке к церкви Николы Явленного, вместо самого тихого кафе открылся филиал музея эротики – Дом ужаса. Для начала они установили перед входом трёхметровую скульптуру не то Гулливера, не то Люцифера, а на крышу здания подняли огромное кресло непонятного назначения (возможно, это его трон!). Я не обращала внимания на это. Затем в окнах заведения установили мощные мигающие прожектора, которые днём и ночью светили в окна моей квартиры. Я бросилась к хозяевам заведения: вы работаете до 0 часов, выключайте хотя бы на ночь. Мне пообещали отключать их после 23 часов. Но, несмотря на обещание, прожекторы как светили, так и продолжали светить. Я решила позвонить Людмиле Алексеевне:
– Вы, наверное, знаете, что в доме по адресу Арбат, 16 открылся филиал музея эротики?
– Да, знаю, а почему вы спрашиваете?
– Я просила хозяев этого заведения убрать световую рекламу напротив нашего дома. Ночью бьёт в глаза, не даёт спать, никакие шторы не спасают. Я просила отключать прожектора хотя бы на ночь, когда они уже не работают.
– И что же?
– Ноль внимания. Как светили, так и светят. И кафе в нашем доме продолжает включать музыку по ночам. Так что я, ложась спать, надеваю наушники, а теперь ещё и на глаза – повязку.
– Это ужасно, ужасно, – посочувствовала мне Людмила Алексеевна. – Пишите жалобу главе управы.
В качестве утешения она предложила мне в понедельник пойти на концерт в Доме культуры железнодорожников на вручение премии "Общественное признание". Я вежливо отказалась, сославшись на то, что я ещё не знаю, как у меня сложатся дела в этот день.
Удивительно, но сразу же после нашего разговора с Людмилой Алексеевной музей эротики стал после полуночи выключать свою агрессивную мигающую рекламу в мои окна. В понедельник я решила позвонить Людмиле Алексеевне и поблагодарить её, а заодно взять пригласительный билет на "Общественное признание". Но оказалось, что она никакого отношения к выключению рекламы не имеет, всё разрешилось само собой. Билеты на церемонию "Общественное признание", кстати, тоже уже закончились, и мне пришлось остаться дома. Потом в газете я прочитала, что на этой церемонии чествовали 99-летнего актёра Владимира Зельдина, который, несмотря на свой почтенный возраст, плясал на сцене и без всякой фанеры исполнил свою коронную песню "Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве" из кинофильма "Свинарка и пастух". В этом фильме ещё молодой Зельдин сыграл роль молодого грузинского пастуха, который приехал в Москву и влюбился в русскую свинарку. Фильм очень нравился Сталину, который смотрел его несчётное количество раз. Зельдин – действительно уникум, до сих пор играет на сцене театра Советской Армии – уже 60 лет в одном и том же театре. Дай Бог ему дожить до ста лет и больше!
30 октября 2014 года, четверг.
Вторую неделю гриппую с температурой, никуда не выхожу из дому, чтобы не разносить опасные бациллы. В этом есть своя польза, так как я, наконец, разродилась двумя письмами на имя Собянина. В первом я напомнила, что год назад перед выборами мэра мы обращались к нему с наказом решить вопрос с ночными питейными заведениями, поселившимися в нашем доме. Сообщила об отписке, полученной из префектуры в ответ на наше письмо, которая переадресовала нас в полицию. Которая тоже не справляется, и ситуация со временем даже усугубилась, так как собственники нежилых помещений в погоне за сверхприбылями стали даже обычные кафе превращать в ночные клубы, и жители Арбата от этого сильно страдают, что, собственно, показало наше участие в последних выборах в Московскую городскую думу. Между тем в крупных мегаполисах мира эта проблема давно решена на законодательном уровне: в Париже, например, в ночное время в жилой зоне нельзя продавать не то что алкоголь, но даже обычные товары, и недавно Верховный суд Франции отказал крупной торговой сети по продаже косметических товаров, которая пыталась оспорить в суде этот порядок. А в Нью-Йорке бывший мэр Майкл Блумберг, которого жители трижды избирали на этот пост, вообще вывел за пределы города все ночные клубы. И только у нас, в России, можно годами терроризировать жителей и не нести за это никакой ответственности. В конце письма я предложила Собянину подать другим регионам России пример заботы о жителях и выйти в новую Московскую думу с законодательной инициативой, запрещающей открывать в жилых домах ночные увеселительные заведения.
Второе письмо я озаглавила "О храме Николы Явленного на Арбате". Начала с того, что в начале 30-х годов прошлого века на Арбате был снесён один из древнейших в Москве храмов с редчайшей красоты шатровой колокольней. Храм был главной достопримечательностью Арбата, который по его имени называли "улицей Святого Николая". Сейчас на этом святом месте находится пустырь, обнесённый бетонным забором, на котором периодически появляются уличные граффити. Но самое возмутительное – это то, что сейчас в примыкающих зданиях открыты ночной клуб и филиал музея эротики, что нельзя расценивать иначе, как кощунство и сознательное надругательство над бывшей Арбатской святыней. Даже богоборческая советская власть, закрывая храмы, старалась открывать там культурные и оздоровительные учреждения – библиотеки, музеи, бассейны. Всё это вызывает недоумение у москвичей и гостей Москвы, снижает авторитет московской власти. В заключение я призвала мэра обратить внимание на эту проблему и принять меры к воссозданию историко-архитектурного комплекса храма Николы Явленного на Арбате, а пока принять необходимые нормативные акты, которые бы запрещали размещение вблизи действующих и восстанавливаемых культовых сооружений увеселительных заведений сомнительного толка. Подписала оба письма как доктор экономических наук, профессор, общественный советник главы управы Арбат.
Написанные тексты так мне понравились, что я даже захлопала в ладоши и закричала, как Пушкин после окончания "Бориса Годунова": "Ай, да Пушкин, ай да сукин сын!" После этого я распечатала письма в двух экземплярах и, не затягивая дело, сразу же отправилась на Тверскую, 13, чтобы сдать их в канцелярию мэрии. Женщина в окошке, зевая, сначала решила, что это одно письмо, и чуть не поставила мне отметку там, где не надо. Это меня немного отрезвило. Ну, что же я хотела? Собянину письма мешками носят, и клерки, не читая, сразу суют их в урну. Наверное, такая же участь ждёт и мои эпистолярные шедевры. А может, это и не шедевры вовсе? Просто результат повышенной температуры? Но как хотелось бы, чтобы мои письма Собянину прочитал если не сам Сергей Семёнович, то хотя бы какой-нибудь вдумчивый его помощник. И оценил бы их по достоинству. И дал бы им ход! Почему бы и не помечтать об этом?
1 ноября 2014 года, суббота.
Всю ночь мне снился какой-то уже немолодой простецкий батюшка, которому я доставила какие-то хлопоты. Видимо, моё письмо о церкви Николы Явленного на Арбате уже попало по назначению, к какому-то священнику, которому поручено в патриархии заниматься восстановлением храмов. Но, судя по сну, моё письмо не очень попало в струю, там, видимо, хватает забот со строительством уже запланированных храмов. Так что, возможно, Никола Явленный пришёлся не ко двору? Посмотрим, к чему этот сон, ведь полагается ответ на моё обращение к мэру. Неужели ответят в том духе, что ваше письмо направлено в патриархию? А оттуда ответа не дождёшься, это общественная организация: хочу – отвечу, хочу – не отвечу, скорее "не отвечу".
6 ноября 2014 года, четверг.
Зашла в управу за газетами и вот – в сегодняшней "Вечерней Москве" большая статья-интервью с архиепископом Егорьевским Марком (Головковым) – руководителем финансово-хозяйственного управления Московского патриархата и Фонда поддержки строительства храмов Москвы. Тут же его фотография внизу – для архиепископа довольно молодой батюшка, но с серьёзным и вдумчивым взглядом, по-мужски очень красивый и уверенный в себе человек. Не похож на того простецкого батюшку, который мне приснился неделю назад. Но, возможно, с моим письмом возился не он сам, а какой-то его помощник постарше возрастом и попроще.
Тут же, в газете, приведена краткая биография архиепископа Егорьевского Марка (Головкова Сергея Анатольевича), викария Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Родился 31 марта 1964 года в Перми. В 1982–1984 годах служил в рядах Советской армии. 19 октября 1990 года в Троице-Сергиевой лавре пострижен в монашество, 21 ноября рукоположен в сан иеродиакона, 7 января 1991 года – в сан иеромонаха. 12 августа 1992-го назначен членом Русской духовной миссии в Иерусалиме. В 1997-м возведён в сан игумена. С 26 января 2000 года – настоятель храма Святой Троицы в Хорошеве. 3 мая 2000 года возведён в сан архимандрита. 14 января 2004 года хиротонисан во епископа Егорьевского, викария Московской епархии. 1 февраля 2010 года возведён в сан архиепископа. Распоряжением Святейшего Патриарха Кирилла от 31 декабря 2011 года назначен управляющим Северо-Западным викариатством в границах Северного округа и включён в состав Епархиального совета Москвы. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла 25 июля 2014 года назначен председателем правления Фонда поддержки строительства храмов Москвы.
То есть совсем недавно. А кто же был до него, интересно? Или это совсем новая должность?
Рядом – интервью с куратором благотворительного проекта "Программа-200" по строительству православных храмов в Москве, депутатом Государственной Думы РФ Владимиром Ресиным. В статье написано, что программа по строительству 200 храмов была инициирована в 2010 году Патриархом Московским Кириллом и поддержана мэром Москвы Сергеем Собяниным. Строительство ведётся за счёт частных пожертвований и благотворителей. Владимир Ресин – советник мэра Москвы, советник по строительству Патриарха Московского и всея Руси, в статье утверждает, что за четыре года в Москве появилось более 120 новых православных приходов. На новых территориях Москвы ведётся подбор 140 земельных участков для строительства храмов. Опыт программы распространяется и на другие регионы России: Московская область, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Ставрополь и другие города начали активно работать на уровне местных епархий и городских властей.
У меня сразу возник вопрос: я слышала, что губернатор Московской области сказал, что у них в области скоро не останется ни одного невосстановленного храма. А тут 200 новых храмов при пустыре на месте храма Николы Явленного в самом центре Москвы!
Интервью архиепископа Марка было посвящено в основном разъяснению того, что храмы строятся не на бюджетные деньги, а исключительно на пожертвования, причём много небольших пожертвований из немосковских деревень, видимо, из пенсий. Конечно, город помогает в основном в выделении участков под строительство новых храмов.
Архиепископ Марк также покритиковал название программы и сказал, что строятся никакие не модульные, а самые настоящие храмы, и предложил название "Москва златоглавая" или "Новые храмы Москвы".
Вот опять "новые храмы"! А кто же занимается в патриархии восстановлением старых? Вероятно, тот самый простецкий батюшка, который мне приснился недавно.
8 ноября 2014 года, суббота.