Я родился 1-ого марта 2015 года в городе Москве, на заводе "Робототехника", в пятом цехе, на третьей поточной линии. Как впоследствии рассказывал бригадир - Штерн Борис Гидальевич - моему появлению на свет предшествовало несколько таинственных знамений: за день до этого знаменательного события ушел в отпуск начальник цеха; за пол дня перегорели пробки на всем заводе, за два часа - на склад привезли новые фотоэлементы, которые мне все равно не достались; а за пять минут до моего оживления разразилась ужасная гроза. Молнии лупили по громоотводу так, что от металлического стержня остались одни ошметки. Градом в цехе повыбивало все стекла, ливень был такой, что залило весь первый этаж завода, и люди вынуждены были трудиться по пояс в воде. Если же у кого-то из рабочих из ослабевшей руки выпадал гаечный ключ или молоток, бедняге приходилось нырять за ним на дно цеха.
Я сразу родился большим и тяжелым роботом, а потому никогда не был маленьким пухленьким мальчиком. Я не агукал и не шевелил пальчиками, как это делают новорожденные младенцы. Я даже ни разу не сосал соску и не знаю, какая она на вкус, потому что вообще не понимаю, что такое вкус. У меня было мужественное квадратное лицо и зеленые глаза, то есть, фотоэлементы. Две мои мамы, а точнее, два папы - механики Антон Молчанов и Иван Филимонов никогда не пели мне колыбельных песен и не шлепали меня по моему большому металлическому заду. Я не имел даже игрушек, а так же подгузников, потому что никогда не мочился в пеленки, которых у меня тоже никогда не было. Все мое имущество состояло из набора гаечных ключей и запасных аккумуляторов. Вот так, фактически без вещей и денег меня выпустили в жизнь, в этот большой и прекрасный мир.
Первое, что я увидел - это был свет. Он вливался в мои фотоэлементы и освещал меня изнутри. Я сразу почувствовал, что свет - это хорошо. Он вырвал меня из темного небытия и подарил жизнь. И тогда я подумал, что больше никогда не захочу вернуться обратно в темноту, туда, где я ничего не чувствую, не помню и не понимаю.
Сразу после рождения надо мной склонилось не доброе, улыбчивое лицо мамы, а усатая физиономия механика Филимонова. Он отнюдь не ласково ковырнул пальцем мой фотоэлемент и с силой хлопнул меня по животу. Первые слова, которые я услышал придя в этот мир, были: "Шабаш, пойдем обедать!"
Я был настолько потрясен нахлынувшими на меня звуками, что первые несколько минут не мог вымолвить ни слова. Я лежал на столе, глядя в потолок, и думал: "Как это странно. Совсем недавно меня не было вообще, а теперь я есть, и это правильно. А когда я сделаю свое дело, меня снова не станет. Наверное, это тоже правильно".
Когда кончился ливень и из цеха откачали всю воду, мои родители Молчанов и Филимонов отвели меня на склад готовой продукции, показали место, где я должен был дожидаться отправки на работы, и ушли. К счастью, из-за всей этой суматохи они позабыли меня отключить, и я получил возможность наслаждаться жизнью, подаренной мне этими замечательными людьми.
Так закончилось мое короткое детство, суровое детство грузового робота, которому никто никогда не дарил подарков и не устраивал для него новогодних праздников.
Сам того не заметив, я вступил в новую пору своей жизни - в отрочество".
Цицерон закончил читать первую главу книги, и некоторое время за столом царило молчание. Всем было немножко жалко бывшего грузового робота, а Алеша даже почувствовал угрызения совести. Ему почему-то сделалось стыдно за свое такое продолжительное и благополучное детство, и он подумал, что обязательно постарается как-то угодить Цицерону, сделать его отдых на даче приятным и запоминающимся.
Владислав Валентинович громко высморкался в носовой платок и наконец нарушил молчание:
- Очень интересное начало, - сказал он. - До слез прошибает. Да вы и не робот совсем. Вы прямо-таки голова профессора Доуэля*.
- У вас определенно писательский талант, - поддержала мужа Ирина Константиновна. - Если вы не против, мы обязательно придем завтра послушать продолжение ваших мемуаров.
- Спасибо, обязательно приходите, - польщенный похвалой, ответил Цицерон. - Когда гуманоид лишается тела, ему ничего не остается делать, как работать головой. Вот я и постарался.
После чая гости попрощались и ушли. Светлана Борисовна с Алексеем Александровичем занялись посудой, а Алеша собрался пойти к себе в спальню, но его остановил Фуго. Откуда-то из угла мимикр достал подаренную ему настольную лампу и поставил рядом с бывшим грузовым роботом. Затем он любовно погладил лампу по роскошному зеленому плафону и сказал:
- Значит это судьба.
- Какая судьба? - не понял Алеша.
- Судьба стать мне писателем, - ответил Фуго, которому не давало покоя то, что Цицерон написал книгу. - Я давно уже думал, заняться этим или нет? А тут, как назло, подарили письменный стол и настольную лампу.
- Ты тоже хочешь написать свои воспоминания? - спросил Алеша.
- Нет, - ответил Фуго и многозначительно посмотрел на голову Цицерона. - Я хочу стать настоящим писателем. Буду сочинять толстые романы из жизни землян.
- Интересно, - подал голос Цицерон. - Как же ты будешь писать романы из жизни землян, если ты не имеешь представления об этой жизни? Уверен, ты даже не знаешь, где находится Америка или, например, Африка.
- Почему это не знаю? - возмутился Фугою. - Знаю. Она находится на географической карте.
- Я имею в виду настоящую Африку, а не нарисованную, - сказал бывший робот.
- Ах настоящую, - нисколько не смущаясь, проговорил мимикр. Наверное, она находится там же, где и на географической карте. Иначе, зачем бы её рисовали на этом месте.
Глава 3
Всю ночь Цицерон простоял в гостиной на тумбочке, среди страшных экспонатов коллекции Алексея Александровича. Его зеленые фотоэлементы слабо освещали гигантские челюсти и рогатые черепа инопланетных животных, и бывший робот не без грусти вспоминал недавние приключения, которые ему пришлось пережить на двух далеких планетах*.
Когда же на улице рассвело, и над лесом поднялось огромное оранжевое солнце, он взглянул на сладко спящего мимикра и вдруг затарахтел густым басом:
- Тр-р-р-р! Подъем!
- Что?! Что такое?! - вскочив с дивана, спросонья закричал Фуго.
- Подмосковное время пять часов тридцать минут, - сообщил бывший робот.
- Ты с ума сошел, Цицерон, - возмущенно воскликнул мимикр.
- Нет, - ответил Цицерон. - Вчера ты сам попросил меня, чтобы я поработал будильником. Но, видно, забыл сказать, во сколько тебя разбудить.
- Вот люди, - пробормотал Фуго, снова укладываясь в постель. Наизобретали каких-то железных дуралеев, а они теперь нормальным мимикрам спать не дают. Тоже мне, писатель! Выключать надо таких писателей!
Едва Фуго улегся и с головой накрылся одеялом, как Цицерон громко запел:
"Черный ворон, что ты вьешься
Над моею головой?
Ты добычи не добьешься,
Черный ворон, я не твой".
- Что случилось? - на этот раз переполошилась тетушка Даринда.
- Подмосковное время пять часов тридцать одна минута, - дикторским голосом сообщил бывший робот. - Передаю последние новости: жительница острова Маврикий - Елена Мария Жанна - на своем огороде вырастила дыню весом около пятисот килограммов. В настоящее время чудо-дыня отправлена в Британский музей изящных искусств, где и будет торжественно съедена многочисленными посетителями.
- Хватит! - закричал Фуго. Но тут из спальни вышел Алексей Александрович в полосатой пижаме. Прикрывая зевок ладонью, он подошел к тумбочке и сказал:
- Цицерон, я временно увольняю тебя из радиоприемников. - После чего он нажал на кнопку, и робот отключился.
- Спасибо, - поблагодарил Фуго Алешиного папу. - Все-таки живым гуманоидом быть лучше, чем металлическим. У живого кнопочка находится внутри.
К завтраку Фуго вышел в очень плохом настроении и сразу опрокинул соусницу. Оранжевое жирное пятно растеклось на половину стола, и мимикр начал бурчать что-то о своей неловкости.
- Ничего-ничего, - попытался успокоить его Алексей Александрович. Воспитанный человек не тот, кто никогда не проливал соус, а тот, кто не замечает, как это делают другие.
- Но вы-то заметили, - мрачно ответил Фуго. - Значит вы невоспитанный?
- Я - другое дело, - смутился Алексей Александрович и уткнулся в свою тарелку. А Фуго вдруг переключился на Цицерона.
- Этот железный сундук всю ночь не давал мне спать, - капризно заявил он.
- Ты преувеличиваешь, Фуго, - сказала Светлана Борисовна.
- Ничего я не преувеличиваю, - ответил мимикр. - Не давал. Если он писатель, значит ему все можно? Что ж, если я напишу какую-нибудь дребедень, значит мне можно будет по ночам прыгать по дому и орать всякие глупости?
- Он не прыгал и не орал всю ночь, - вступилась за Цицерона тетушка Даринда. - У него же и прыгать-то нечем.
- То же мне, романист, - не переставал ворчать Фуго, ковыряясь вилкой в тарелке. - Видали мы таких романистов.
Фуго столько раз обозвал Цицерона писателем, что всем стало ясно - он завидует бывшему роботу.
- Хорошо, Фуго, - наконец сказал Алеша. - Я больше не буду оставлять Цицерона в гостиной. Вчера я случайно забыл взять его к себе.
- А ведь он опять будет сегодня читать свой совершенно неинтересный роман, и ты снова забудешь забрать его, - проговорил мимикр.
А после завтрака, когда все собрались заняться своими делами, вдруг зазвонил телефон. Алексей Александрович взял трубку и услышал:
- Здравствуйте, меня зовут Виталий Орлов. Я режиссер московского телевидения. Недавно я прочел в газете "Необыкновенные новости" статью под названием "Сумасшедшая деревня" и хотел бы снять документальный фильм об инопланетянах, которые живут у вас в доме.
- Пожалуйста, - сказал Алексей Александрович. - Передаю трубку инопланетянину.
После разговора с режиссером Фуго весь день важничал. Он всем сообщил, что завтра приедет телевидение снимать о нем фильм и гордо удалился в садовую беседку, чтобы отрепетировать речь, которую он скажет перед телекамерой.
Через некоторое время Алеша взял Цицерона и отправился с ним в сарай, где он намеревался построить своему другу какое-нибудь тело. Проходя мимо беседки, Алеша услышал, как Фуго вслух репетирует выступление. Но было похоже, что речь у него не получается, и мимикр каждый раз начинал сначала:
- Мы решили посетить вашу планету… Мы прилетели сюда… Мы к вам прилетели для того, чтобы… чтобы… - монотонно бубнил Фуго. - Уважаемые граждане, мы… Уважаемая публика…
- Вот вам дырочка от бублика, - пошутил Алеша. Он вошел в беседку и поставил на стол голову Цицерона.
- Как все-таки трудно сочинять речи, - пожаловался мимикр.
- А о чем ты будешь рассказывать перед телекамерой? - поинтересовался Алеша. - Опять о том, как тебя чуть не сожрал ажор?
Фуго обиженно посмотрел на Алешу и подумал: "Смеется надо мной. Значит завидует. И это понятно. Я едва прилетел на Землю, а обо мне уже писали в газете, в деревню понаехало много всяких людей и собираются снимать фильм. А он прожил здесь целых одиннадцать лет, и его знают только соседи по лестничной площадке, да жители Игнатьева".
- О том, как мы с тетушкой героически пересекли всю галактику, что бы добраться до Земли, - ответил Фуго.
- А-а, понятно, - улыбнувшись, сказал Алеша и добавил: - А я иду делать Цицерону тело. Хочешь, вместе сделаем?
- Вообще-то, мне к завтрашнему дню надо сочинить речь, - ответил Фуго.
- Я могу тебе в этом помочь, - неожиданно сказал Цицерон. - Ночью мне все равно нечего делать, и к утру я придумаю тебе такой инопланетный доклад, что зрители зарыдают, а у телевизоров перегорят кинескопы.
- Вот это деловой разговор, - обрадовался Фуго. - Тогда пойдем, поработаем. Я тоже постараюсь, Цицерон, что бы, глядя на твое тело, зарыдали даже местные собаки, козы и коровы.
- Похоже, так оно и будет, - печально ответил бывший грузовой робот.
Почти весь день Алеша с Фуго провели в сарае у верстака. Вначале они сделали чертеж будущего корпуса робота и показали его Цицерону.
- Это что, тумбочка для обуви на автомобильных колесах?
- Это твое будущее тело, - ответил Алеша.
- А что это за метелки по бокам? - не унимался бывший грузовой робот.
- Руки, - ответил Алеша.
- Какие хорошие руки, - неискренне проговорил Цицерон. - Значит я смогу не только ездить, но и подметать улицы.
Надо бы ещё сбоку приспособить пылесос, а крупный мусор можно будет складывать в тумбочку. Получится нормальный мусороуборочный агрегат.
- Какой ты капризный, - сказал Фуго. - Если бы у меня не было тела, я бы согласился быть даже комодом или холодильником. А ты кочевряжишься.
- Это просто я так плохо нарисовал, - виновато сказал Алеша. - Но мы постараемся сделать лучше, чем на чертеже.
Почти до самого вечера, с небольшим перерывом на обед, Алеша с Фуго строгали доски, пилили и заколачивали гвозди. Вначале они сделали деревянную коробку для головы и вложили туда Цицерона.
- Ну как, удобно? - спросил Алеша.
- Я никогда не лежал в гробу, но по-моему, это выглядит именно так, мрачно ответил бывший грузовой робот.
Затем, Алеша с мимикром сколотили туловище и огромными гвоздями прибили к нему руки. Вышел вполне приличный ящик с двумя дубинами по бокам.
- Отличное корыто получилось, - сказал Фуго, критически осматривая работу. - У нас на планете в таких белье стирают.
- Вот стиральным корытом я ещё ни разу не был, - ещё более мрачно проговорил Цицерон.
Еще пару часов ушло на то, чтобы собрать небольшую тележку на четырех колесиках от старой прогулочной коляски. А после того, как работа была закончена, и робота водрузили на тележку, мимикр обошел вокруг деревянного корпуса Цицерона, поцокал языком и внушительно проговорил:
- Нормальное тело. Если тебе на голову положить салфетку, а на неё поставить вазу с цветами, получится очень миленькая этажерка.
Эти слова вконец расстроили Цицерона, и он с горечью сказал:
- Спасибо, конечно. Все-таки вы весь день трудились. Но я не хочу быть ни корытом, ни мусороуборочным комбайном, ни "миленькой" этажеркой. Если уж вы действительно хотите мне помочь, достаньте где-нибудь побольше электронных микросхем. А я научу вас, как из них сделать начинку хотя бы для одного манипулятора. Тогда я смогу сам перелистывать страницы книги и передвигать шахматные фигуры.
- А где же мы возьмем микросхемы? - спросил Алеша.
- В мастерских по ремонту электроаппаратуры можно попросить негодные компьютеры и телевизоры и распотрошить их.
- Ладно, - пообещал Алеша. - Только сегодня наверное уже все закрыто, а завтра я обязательно поеду в Тучково и привезу микросхемы.
До ужина оставалось совсем немного, и Алеша решил опробовать новое тело Цицерона на ходу. Фуго выглянул во двор, увидел, что по улице бродят не менее десятка незнакомцев, желающих подружиться с инопланетянами, и благоразумно решил остаться дома.
Алеша привязал к тележке длинную веревку и выкатил Цицерона за калитку. К нему тут же присоединились два соседских мальчишки - Мишка и Андрей. Алеша тащил Цицерона за веревку, а ребята помогали ему сзади. При этом проржавевшие колеса тележки так громко скрипели, что из кустов тут же повылазило несколько любопытствующих приезжих. Они очевидно решили, что это инопланетяне испытывают свой космический корабль, на котором прилетели на Землю.
Таща за собой тележку, ребята пробежались по улице, потом назад и после этого Алеша спросил у Цицерона:
- Ну как?
- Нормально, но немножко трясет, - печально ответил робот. - Все-таки лучше быть самодвижущимся грузчиком, чем писателем в деревянном ящике.
Испытания были окончены. Алеша с трудом вкатил Цицерона в гостиную, установил его рядом с большим книжным шкафом и попытался успокоить своего друга:
- Ничего, Цицерон. Если папа обещал, он обязательно привезет тебе новое тело.
Ближайшие соседи - Владислав Валентинович и Ирина Константиновна пришли немного раньше обещанного, чтобы помочь Светлане Борисовне накрыть на стол. Ирина Константиновна тут же принялась помогать хозяйке дома, а Владислав Валентинович вышел на веранду, где Фуго от нечего делать гонял по столу здоровенного паука.
- А вы слышали, обо мне собираются снимать документальный фильм, оставив насекомое в покое, сообщил мимикр.
- Поздравляю, Фуго, - сказал Владислав Валентинович. - Значит скоро о тебе узнает весь мир.
- Да, - важно согласился мимикр. - В конце концов, должны же земляне знать, кто посетил их планету. Я думаю, это будет очень сильный и интересный фильм.
В это время на веранду вошел Алексей Александрович.
- Мы в этом нисколько не сомневаемся, Фуго, - улыбнувшись, сказал Алешин папа и удалился с соседом в гостиную.
Оставшись один, Фуго сел на диван и задумался. Его обидело то, что Алексей Александрович так бесцеремонно увел собеседника, с которым у него завязался такой интересный разговор. Фуго показалось, что Алешин папа сделал это специально, из зависти к нему. Ведь Алексей Александрович хоть и хороший биолог, но совсем никому не известен, в то время как он - Фуго прославился уже на нескольких поприщах, и скоро, возможно, станет кинозвездой. "Конечно, это сильный удар по самолюбию Алешиного папы, думал Фуго. - Но что я могу поделать, коль слава сама идет ко мне, а не к нему?" Мимикр тяжело вздохнул и мысленно пообещал: "За все, что Алексей Александрович для меня сделал, пожалуй я скажу в этом фильме, что он помогал мне. Поделюсь с ним славой, как честный гуманоид и благодарный гость".
Приняв такое решение, Фуго пошел в гостиную и стал помогать Алеше расставлять на столе чайные чашки.
- А что это у вас за народ шляется под окнами? - глядя в окно, спросил Владислав Валентинович.
- Прохода не дают, - пожаловался Фуго, а Алексей Александрович пояснил:
- На наших космических путешественников приехали посмотреть.
- Если Цицерон пообещает, что без меня не начнет читать свой роман, я пожалуй избавлю вас от них, - сказал Владислав Валентинович.
- Обещаю, - проговорил Цицерон, а Алешин папа с сомнением в голосе спросил:
- Это каким же образом?
- Сейчас увидите, - ответил Владислав Валентинович. - Через полчаса я вернусь.
Писатель-фантаст внимательно оглядел комнату, взял маленький радиоприемничек с телескопической антенной и отправился на улицу.
Владислав Валентинович вышел за калитку, вытащил радиоприемник и приставив его к щеке, громко проговорил:
- Альфа, альфа, я омега, прошу разрешения на контакт с землянами. После этих слов сразу несколько приезжих встали со скамейки, а из ближайших кустов выбралось не менее двух десятков человек.
- Граждане! - обратился к ним Владислав Валентинович. - Я один из тех, кто прилетел к вам на Землю с созвездия Большого Зеленого Крокодила. Только что я получил разрешение выйти с вами на прямой контакт.
Желающие познакомиться с инопланетянами начали подходить ближе, и один из них - толстенький человечек с фотоаппаратом вдруг робко спросил:
- А разве есть такое созвездие?