Наш сосед справа, 3-й Белорусский фронт, подошел к правому берегу Вислы, части его 48-й армии соприкасались с правым флангом нашей 2-й Ударной, а между ними образовался треугольник, занятый еще вражескими войсками. Враг крепко держался за этот клочок земли, который обеспечивал ему связь с Земландским полуостровом по косе Фриш-Нерунг. Как-то позвонил мне маршал А.М. Василевский, вступивший к тому времени в командование 3-м Белорусским фронтом вместо погибшего Черняховского.
– Зачем вы оттесняете на наш участок вражеские войска?
– Вы должны этому радоваться, – отшутился я. – Вам достанется больше пленных.
Признаться, нам тогда было не до этого лоскутка пустого побережья: шел завершающий этап Данцигско-Гдыньской операции.
Прорвав три линии вражеских укреплений, войска 70-й армии совместно с 3-м гвардейским танковым корпусом и частью сил 49-й армии утром 25 марта ворвались в Цоппот, в жестоких уличных боях очистили его от гитлеровцев и устремились на Оливу – предместье Данцига.
С выходом наших войск к Данцигскому заливу группировка противника была рассечена на три части: одна из них удерживала Данциг, вторая – Гдыню, третья – косу Путцигер-Нерунг (Хель).
Ликвидация гдыньской группировки была возложена на 19-ю армию и 3-й гвардейский танковый корпус. 1-я гвардейская танковая армия к этому времени выводилась в район сосредоточения: она возвращалась в 1-й Белорусский фронт. Преодолевая оборонительные сооружения противника, пехотинцы и танкисты подошли к городу и завязали уличные бои. 28 марта Гдыня была в наших руках. Остатки вражеских войск, бросая раненых и боевую технику, отошли на побережье севернее города.
В боях за Гдыню были полностью разгромлены четыре вражеские дивизии, восемь отдельных полков и двадцать батальонов различного назначения. Успевшие отойти на плацдарм севернее города остатки этой группировки (танковая дивизия, подразделения моторизованной и пехотной дивизий, артиллерийской бригады и шести батальонов морской пехоты) спустя несколько дней были тоже ликвидированы. Всего в районе Гдыни противник потерял 50 тысяч убитыми, 229 танков и самоходных орудий, 387 полевых орудий и более 3500 автомашин. Нашими частями было захвачено свыше 18 тысяч пленных, около 200 танков и самоходок, 600 орудий, 71 самолет, 6246 автомашин.
26 марта войска 2-й Ударной и 65-й армий, в тяжелых боях прорвав неприятельскую оборону на всю ее глубину, подступили к Данцигу. Во избежание бессмысленных потерь гарнизону был послан ультиматум с предложением капитулировать: продолжать сопротивление бесполезно. В случае если ультиматум не будет принят, жителям рекомендовалось покинуть город.
Гитлеровское командование не ответило на наше предложение. Был отдан приказ начать штурм.
В освобождении старинного польского города Гданьск вместе с советскими войсками участвовала отдельная танковая бригада Войска Польского. Польские друзья плечом к плечу с нашими бойцами мужественно сражались с общим врагом.
Штурм мы начали одновременно с трех сторон. Борьба шла за каждый дом. Особенно упорно гитлеровцы дрались в крупных зданиях, заводских и фабричных корпусах.
Во время штурма в заливе снова показались вражеские корабли. Огонь их мощной артиллерии был внушительным и причинял нашим войскам много неприятностей. Пришлось отвлечь от участия в штурме значительную часть нашей дальнобойной артиллерии, состоявшей преимущественно из 122– и 152-миллиметровых пушек, и выдвинуть ее на берег. Хотя нашим артиллеристам не приходилось раньше стрелять по морским целям, били они довольно метко и заставили фашистские корабли держаться на значительном расстоянии от берега, что не могло не отразиться на эффективности их огня. А тут включилась в дело и авиация Вершинина. Штурмовики атаковали корабли на малых высотах одновременно с разных сторон, а сверху на врага обрушивали свой груз бомбардировщики. Константин Андреевич Вершинин и его подчиненные успешно справились с задачей и вторично заставили вражеские корабли очистить Данцигскую бухту, теперь уже навсегда.
30 марта Гданьск был полностью освобожден. Остатки неприятельских войск бежали в заболоченное устье Вислы, где вскоре были взяты в плен. Над старинным польским городом взвился польский национальный флаг, который был водружен воинами Войска Польского.
В бою за Гданьск нашими войсками было взято в плен свыше 10 тысяч солдат и офицеров, захвачено 140 танков и самоходных орудий, 358 полевых орудий и множество другого военного имущества.
Подводя итоги проведенной нашими войсками Восточно-Померанской операции, можно смело сказать, что она имела очень важное оперативно-стратегическое значение.
Стремительность и непрерывность боевых действий, не дававшие противнику ни минуты передышки для накопления резервов и проведения перегруппировки войск, явились важнейшим условием успеха в этой интересной, сложной наступательной операции, проведенной в короткий срок, что позволило высвободить войска 2-го Белорусского фронта для участия в Берлинской операции. В результате героических действий советских войск были освобождены исконно польские земли, насильственно захваченные в разное время немецкими агрессорами. Польскому народу было возвращено все польское Поморье с крупными городами и портами на Балтийском побережье.
Восстановленная часть главы
Восточно-Померанская операция для войск 2-го Белорусского фронта являлась продолжением начавшегося 14 января наступления трех фронтов на западном направлении, а не вытекающей из Восточно-Прусской операции, как утверждают некоторые историки и мемуаристы… На мой взгляд, когда Восточная Пруссия окончательно была изолирована с запада, можно было бы и повременить с ликвидацией окруженной там группировки немецко-фашистских войск, а, путем усиления ослабленного 2-го Белорусского фронта ускорить развязку на берлинском направлении. Падение Берлина произошло бы значительно раньше. А получилось, что 10 армий в решающий момент были задействованы против восточнопрусской группировки (с передачей в состав 3-го Белорусского фронта четырех армий 2-го Белорусского фронта в его составе оказалось 10 армий), а ослабленные войска 2-го Белорусского фронта не в состоянии были выполнить своей задачи. Использование такой массы войск против противника, отрезанного от своих основных сил и удаленного от места, где решались основные события, в сложившейся к тому времени обстановке на берлинском направлении явно было нецелесообразным. Более того, это делалось за счет ослабления войск 2-го Белорусского фронта которому предстояло разгромить восточнопомеранскую группировку противника, что сделать оставшимися у него силами он не мог.
К этому времени противник сумел сосредоточить в Восточной Померании довольно крупные силы и, умело используя благоприятную для организации обороны местность, затормозил продвижение войск нашего фронта.
Одер – Эльба
Как мы и предполагали, после ликвидации восточнопомеранской группировки противника нам предстояло принять участие в Берлинской операции. По решению Ставки нашему фронту следовало в кратчайшие сроки перегруппировать войска на запад, на штеттин-ростокское направление, и сменить части 1-го Белорусского фронта на рубеже Кольберг, устье Одера и далее по восточному берегу этой реки до Шведта. Основную группировку (три армии) предлагалось иметь на участке Альтдам, Шведт.
Первоочередная задача – быстро перебросить войска на рубеж, с которого будем наступать. Нужно было тщательно все продумать, чтобы никакие заминки не помешали маневру.
Только вчера войска наступали на восток, сейчас им нужно было повернуть на запад и форсированным маршем преодолеть 300-350 километров, пройти по местам, где только что закончились ожесточенные сражения, где еще не рассеялся дым пожарищ, а работы по расчистке дорог и восстановлению переправ через многочисленные реки, речки и каналы только начинались. На железных дорогах не хватало подвижного состава, а полотно и мосты были в таком состоянии, что поезда тащились со скоростью пешехода. И вот в таких условиях надо было передислоцировать сотни тысяч людей, тысячи орудий, перевезти десятки тысяч тонн боеприпасов и уйму другого имущества.
В разработке плана перегруппировки, как всегда, участвовало много людей – руководящий состав штаба фронта, политуправления, тыла, командующие родами войск, командующие армиями. Но еще до того как план был утвержден, отдавались предварительные распоряжения, касавшиеся множества людей. Войска еще только собирались в путь, а на маршруты их движения уже выдвигались специальные отряды для разведки и восстановления дорог, устранения препятствий, оборудования объездов. Организовывалась комендантская служба на мостах и переправах. На перекрестках устанавливались регулировочные посты.
Из-за крайне ограниченных возможностей использования железных дорог по ним решили перевозить только танки и другую технику на гусеничном ходу. Все остальное пойдет походным порядком. Пустим в дело весь свой колесный транспорт – от автомашин до конных повозок. Войска будут следовать перекатами: то пешком, то на колесах. Главное – точное соблюдение графика и строгая дисциплина на марше.
Командиры, политработники, партийные и комсомольские организации разъясняли бойцам, как это важно – в срок прибыть на назначенные рубежи. Ведь впереди – последние, завершающие бои. И речь шла не только о переходе, но и о будущих боевых действиях. Солдаты, уже побывавшие в сражениях, делились своим опытом с новичками. Особое внимание уделялось всему, что было связано с преодолением водных преград и лесисто-болотистой местности. Радовало приподнятое, бодрое настроение людей, на лицах бойцов не было усталости, а ведь они только что вели тяжелые бои, длившиеся долгие недели.
Первыми подготовились к походу войска 49-й и 70-й армий. 4 и 5 апреля они тронулись в путь. Вслед за ними, 6 апреля, двинулась 65-я армия, только что ликвидировавшая вражеские части в районе Крокау. 2-я Ударная армия могла подняться не раньше 8 апреля – после того, как ее сменят войска 5-й танковой.
А 19-й армии еще надо было разгромить противника на косе Путцигер-Нерунг севернее Гданьска. Она там и останется: на нее и приданные ей 93-й и 153-й укрепленные районы возлагается оборона побережья Балтийского моря до устья реки Одер.
Штабы фронта, армий, родов войск, служб и тыла не знали покоя ни днем ни ночью. На них лежала ответственность за порядок и своевременность передвижения войск, за точное выполнение плана передислоцирования. Члены Военного совета, работники политорганов тоже все это время проводили в войсках, совершающих переходы. Политическая работа не прекращалась и на марше; каждый привал использовался для бесед с бойцами.
План был жесткий. Суточный переход для общевойсковых колонн был определен в 40–45 километров. Мобилизовали весь транспорт. На машинах перевозили людей, полковую и батальонную артиллерию, минометы, боеприпасы, продовольствие и кухни. Автоколонны эшелонировались. Для регулирования движения намечались рубежи в 30–40 километров один от другого. Автоколонны шли со скоростью 30–40 километров в час днем, 20–30 километров ночью. Гужевой транспорт двигался со скоростью 35–45 километров в сутки. Войска, передвигавшиеся пешим порядком, проходили за сутки 30–35 километров.
В первых числах апреля меня вызвали в Ставку. Здесь была уточнена и утверждена задача войскам 2-го Белорусского фронта.
Разрабатывая Берлинскую операцию, советское командование учитывало сложившуюся к тому времени политическую и стратегическую обстановку. Несмотря на явный проигрыш войны, немецко-фашистское руководство еще на что-то надеялось. Почти полностью прекратив действия против союзников, гитлеровцы создавали крупную группировку против советских войск. Гитлер и его окружение все еще рассчитывали на какие-то комбинации, которые могли бы их спасти. Надо было положить конец этим попыткам. Отсюда задача наших войск: как можно быстрее разгромить немецко-фашистскую группировку на берлинском направлении, овладеть германской столицей и выйти на реку Эльба.
Выполнение этой задачи возлагалось на три фронта: 1-й Белорусский, 1-й Украинский и 2-й Белорусский. В общих чертах операция должна была развиваться следующим образом. Удар в общем направлении на Берлин наносит 1-й Белорусский фронт, одновременно частью сил обходя город с севера; 1-й Украинский фронт наносит рассекающий удар южнее Берлина, обходя город с юга. Наш, 2-й Белорусский, наносит рассекающий удар севернее Берлина, обеспечивая правый фланг 1-го Белорусского фронта от возможных контрударов противника с севера, и ликвидирует все вражеские войска севернее Берлина, прижимая их к морю.
Начало операции устанавливалось Ставкой для войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов 16 апреля, для нас – 20 апреля. (Для нас срок определен с учетом перегруппировки войск с востока на запад.)
Надо сказать, что и эти четыре дня отсрочки мы получили только после того, как я раскрыл все трудности, которые стояли перед нами. Фронт нацеливался на новое направление, по существу не завершив предшествовавшую Восточно-Померанскую операцию. Нам отводился невероятно короткий срок на перегруппировку, хотя войска должны были преодолеть расстояние свыше 300 километров. Я попросил помочь фронту в сложной передислокации. Но дополнительный автотранспорт нам не выделили. Все это до предела сокращало время на подготовку сложнейшей операции по форсированию такой большой водной преграды, как Одер в его нижнем течении. По сути дела, войскам фронта предстояло начать наступление с ходу. Как мы увидим, это значительно затруднит осуществление операции.
Когда я вернулся из Москвы, войска уже были на марше. Не дожидаясь их прибытия, вместе с командармами и начальниками их штабов произвели тщательную рекогносцировку местности, организовали разведку противника.
К сожалению, части 1-го Белорусского фронта, которые мы должны были сменить, не смогли нам дать необходимых сведений о противнике. Они просто не имели времени собрать эти данные. Командующий 61-й армией генерал П.А. Белов, который передавал свой участок войскам трех наших армий, в беседе со мной не смог сказать о противнике ничего нового по сравнению с тем, что мы уже знали.
Пришлось отойти от заведенного нами порядка и ставить задачи командармам еще до выяснения более или менее полных данных о противнике. Делали мы это, конечно, не от хорошей жизни. Сроки поджимали. Ведь надо было еще дать время командармам для отработки задач с командирами соединений.
Рекогносцировку мы провели 10 апреля. Начали ее с участка 65-й армии. Вместе со мной сюда прибыли генералы и офицеры управления и штаба фронта, командующие 4-й воздушной и 49-й армиями. Нас встретил П.И. Батов с группой своих офицеров. Место, где мы собрались, было выбрано очень удачно: окрестности просматривались отсюда на несколько километров.
То, что нам удалось увидеть, не радовало. Наши войска и позиции противника разделяла река, которая на этом участке образовала два широких русла – Ост-Одер и Вест-Одер. Между ними пойма, которая в это время была затоплена. Так что перед нами лежала сплошная полоса воды шириной пять километров. Западный, высокий берег еле просматривался. Если б это была река, было бы легче: ее можно одолеть на лодках или паромах. Но через пойму на них не переплыть: слишком мелко. Павел Иванович сказал задумчиво:
– Наши солдаты уже определение дали, по-моему, очень точное: "Два Днепра, а посередине Припять".
Да, препятствие серьезное. К тому же противоположный берег всюду господствует над нашим, усиливая позиции противника.
Приходим к выводу, что форсировать придется на широком фронте, одновременно на участках всех трех армий. Успех, достигнутый на одном участке, будем использовать немедленно, перебрасывая туда силы и средства с других участков. Поэтому уже сейчас надо предусмотреть возможность маневра вдоль фронта. К счастью, такая возможность имелась.
Залитая водой болотистая пойма практически была непроходима. Но в некоторых местах над ней возвышались полуразрушенные дамбы. Решено было использовать их. Такие дамбы имелись на участках 65-й (остатки автострады) и 49-й армий.
Рекогносцировка, произведенная совместно с командармами во всей полосе предстоящего наступления трех армий, оказалась весьма полезной. Здесь же, на месте, вносились коррективы к уже принятому решению, уточнялись задачи. Командармы горячо принялись за подготовку операции.
Начали подходить войска. Первой 13 апреля заняла исходное положение на рубеже Альтдам, Фердинандштайн 65-я армия П.И. Батова. Южнее ее 16 апреля подошла к Одеру 70-я армия В.С. Попова, днем раньше еще южнее, сменив, как и ее соседи, части 61-й армии 1-го Белорусского фронта, на участке Кранцфельде, Ниипервизе расположилась 49-я армия И.Т. Гришина.
Войска 2-й Ударной И.И. Федюнинского к утру 15 апреля встали севернее 65-й армии на рубеже Каммин, Инамюнде, сменив части 1-й армии Войска Польского.
В тот же день выдвинулись на побережье Балтийского моря части 19-й армии В.3. Романовского, сменив здесь наш 3-й гвардейский кавалерийский корпус, которому предстояло еще совершить далекий переход к Шведту.
К 17 апреля завершили передислокацию наши подвижные соединения – 1,3 и 8-й гвардейские танковые и 8-й механизированный корпуса.
К началу операции закончила перебазирование и 4-я воздушная армия К.А. Вершинина.
Небывалое воодушевление овладело всеми. Войска с марша приступали к подготовке наступления. Не верилось, что люди только что совершили утомительные переходы, во время которых отдыхали урывками на коротких привалах, спали под открытым небом на сырой земле. Ничто не могло омрачить их приподнятого, радостного настроения. Все понимали важность задачи и стремились выполнить ее как можно лучше.
Предварительная работа по подготовке наступательной операции с руководящим командным составом фронтового и армейского масштаба была закончена до прибытия войск на исходный рубеж, а теперь началась подготовка в звене дивизия – полк. Нужно сказать, что отработка задач везде, где мне пришлось побывать, проводилась умело и целеустремленно. За время войны наши командиры и политработники приобрели глубокие знания и богатейший практический опыт. Это сказывалось на подготовке к наступлению. Было внесено много ценных предложений, которые тут же претворялись в жизнь. Войска, уже не мало действовавшие на лесисто-болотистой местности, форсировавшие на своем пути множество рек, сейчас подходили к решению новой задачи во всеоружии опыта.
Летчики Вершинина сфотографировали с воздуха всю оборону противника. Неутомимо работала воздушная и наземная разведка. Удалось установить, что главная полоса неприятельской обороны, оборудованная по западному берегу реки Вест-Одер, достигает глубины 10 километров и состоит из двух-трех позиций. Каждая позиция имеет одну-две сплошные траншеи. Через каждые 10–15 метров по берегу реки отрыты ячейки для стрелков и пулеметчиков, связанные с траншеей ходами сообщения.
Пленные показывали, что все населенные пункты в приодерской полосе на глубину до 40 километров приспособлены для обороны и превращены в опорные пункты. Этому можно было поверить: мы уже видели подобное в Восточной Померании.
Установлено было также, что на направлении наступления войск фронта противник создал вторую полосу обороны, которая проходила по западному берегу реки Рандов, в 20 километрах от Одера. А еще дальше наша воздушная разведка обнаружила третью полосу обороны. Все говорило о том, что противник подготовился к отпору и что нашим войскам нелегко будет сломить его сопротивление.