Биография отрасли была мне известна по журналистским командировкам. Все последнее десятилетие страна напрягалась до хруста костей, создавая газовую империю. Усекались бюджетные вложения на дороги, школы, больницы и жилье в Центральной России - деньги шли на закладку северных городов Новый Уренгой, Ноябрьск, Ямбург, Пуровск… Открывались и обустраивались уникальные месторождения. Транспортные магистрали диаметром 1420 мм протянулись на 20 тысяч километров. Советский Союз по добыче газа вышел на первое место в мире. И последний аккорд: была создана инфраструктура для продажи сырья за рубеж - газопроводы Уренгой - Помары - Ужгород (4500 километров) и Ямбург - Западная граница СССР (3473 километра).
И вот на все это богатство Черномырдин положил свой номенклатурный глаз. Могущество империи создавал бывший министр Сабит Оруджев. А рыжковский выдвиженец Черномырдин сочинял справки, работая в аппарате ЦК. Теперь он попросту решил приватизировать союзную отрасль.
По плану Виктора Степановича, министерство упразднялось и все его обязательства ложились на государство, точнее, на население, или, еще точнее, - на нас с вами. А всеми правами вместе с движимым и недвижимым имуществом одаривалась группа шустрых людей. За концерном сохранялись централизованные фонды, распределяемые Госпланом и Госснабом, а также функции союзного министерства во внешнеэкономической деятельности - экспорт, импорт. Он создавал свою сеть коммерческих банков, совместные предприятия за рубежом и посреднические структуры для торговли газом. И - сухой остаток проекта! - расходовал народные деньги по усмотрению группы директоров на принципах самоуправления.
Еще впереди были фокусы Черномырдина с рассовыванием России по сундукам олигархов - и нам такой замах показался чересчур откровенным. Мы чуть не задыхались от неловкости и возмущения. В комиссии были депутаты из разных республик: прибалты смотрели на все с равнодушным спокойствием, но россияне смело катили черные шары. И комиссия высказалась против проекта. Черномырдин слушал наши резоны, краснея от недовольства, молча встал и стремительно двинулся к выходу.
- Побежал ябедничать к Рыжкову, - съехидничал кто–то из депутатов. Мы все засмеялись, довольные результатом голосования. И зря: рано пташечка запела. Была еще одна попытка пройти через нас - неудачно. И тогда тех, кто шумел громче всех, выражая свое несогласие, выдернули из состава комиссии - заменили на "тюбетейки". Так называли опору цековского аппарата - депутатов Туркмении и Таджикистана. Но выдернули нас под благовидным предлогом.
Меня вызвали в Кремль и назначили зампредом комиссии Верховного Совета по расследованию ферганских событий и обустройству турок–месхетинцев. Пришлось спешно паковать дорожную сумку и отправляться в Узбекистан. Других ершистых депутатов разбросали тоже по дальним точкам Союза.
В Узбекистане мне и сообщили звонком из Москвы, что создание "Газпрома" Черномырдин с Рыжковым пробили. В заявленном варианте. Приватизация сверхдоходной отрасли состоялась. Ельцин потом еще добавит чиновникам возможностей для обогащения. И станет "Газпром" для проходимцев всех мастей дойной коровой. А кормить эту корову будет народ через скачущие вверх тарифы на газ.
Июньскую жару в Фергане усиливали пожары - горели дома месхетинцев, валялись трупы на улицах. Погромщики на грузовиках и автобусах шныряли по городу - у всех в руках было оружие. Они гонялись за турками, но доставалось и русским. Размахивая зелеными полотнищами, недоросли–погромщики слали угрозы "старшему брату". Милиция помогала бандитам.
Кто должен возглавить борьбу за порядок? Ферганский обком партии и облисполком - так полагали члены комиссии. И мы поехали на встречу с руководителями этих организаций.
В Узбекистане я бывал часто - как и в других республиках Средней Азии. И наблюдал за эволюцией поведения местной бюрократии. Народ как был гостеприимным, приветливым и покорным, таким же и оставался. А вот чиновники в отношениях к Москве и России менялись. С каждым годом в них поднимался уровень национального высокомерия и эгоизма.
Еще лет семь назад они кидались брататься с командированными из столицы Союза, а в последнее время стали встречать бурчанием о кознях России. Я уже отмечал, что разрушение экономических связей между республиками в 88–м сыграло негативную роль. Но больше всего развращал местную бюрократию пофигизм Центра к искусственному раздуванию сепаратизма.
Народу было выгодно жить под общей крышей державы - всегда можно найти управу на своих чиновников–беспредельщиков. А местной знати очень хотелось избавиться от контроля Москвы, чтобы побайствовать вволю. И ей нужны были аргументы для объяснения соплеменникам, почему надо уходить из Союза. С экономическими аргументами кремлевская власть помогла. Не поскупилась и на политические.
Идеологическая служба ЦК сама копалась самозабвенно в грязи советской истории. Трясла, разбрызгивая нечистоты, пактом Молотова - Риббентропа, выискивала и подавала тенденциозно забытые факты притеснения нерусских народов страны. Смотрите, в какой клоаке вы жили и продолжаете жить! Будто не было в тот драматичный момент более важных проблем. Эта служба проповедовала политический мазохизм и поощряла в СМИ самобичевание и самоунижение представителей титульной нации. Стало хорошим тоном проходиться с трибун по имперским замашкам Москвы и болтать об эксплуатации русским народом окраин Союза.
Какая эксплуатация?! Те же узбеки хорошо помнили ташкентское землетрясение 66–го, когда в городе было разрушено 36 тысяч жилых домов и общественных зданий. Прилетели Брежнев с Косыгиным, осмотрели руины и перебросили в Узбекистан все стройуправления России вместе с техникой и материалами. А Россия сказала: "Потерпим!". Шесть лет возводили русские люди в Ташкенте микрорайоны, дворцы, спортивные комплексы. Были массовые переброски строительных армий в Киргизию и Казахстан. Россия только вздыхала: "Потерпим! ".
Мне пришлось быть однажды свидетелем спора между Кунаевым и Рашидовым: в чьей столице больше отделанных мрамором фонтанов - в Алма-Ате или Ташкенте. Рашидов, кажется, назвал цифру "130". Кунаев задумался и сказал, что АлмаАта их скоро догонит. "А мы опять перегоним", - засмеялся Рашидов. Я видел часть этих фонтанов, на фоне дворцов - богатое зрелище. И видел утопающие в бездорожье деревни русских "эксплуататоров" - в Калининской, Вологодской, Псковской и Ленинградской областях. Избы, крытые осиновой щепой, в каких жили наши предки еще тысячу лет назад.
В Ферганском обкоме нас встретили очень недружелюбно. Там же сидели представители облисполкома. Они пили зеленый чай из пиал с изображением коробочек хлопка и всем своим видом давали понять, что с представителями союзного Центра им разговаривать не о чем. Обращаю внимание: на дворе стоял только июнь 89–го. Председателем нашей комиссии был Леонид Александрович Горшков - бывший горный инженер и бывший первый секретарь Кемеровского обкома - интеллигентный, выдержанный человек. Он болел (и в начале 90–х ушел из жизни), и мы его потом оберегали от поездок в другие регионы. А здесь Леонид Александрович пустил в ход всю дипломатию, все свое обаяние, но перед нами была каменная стена: месхетинцы не должны оставаться в Узбекистане. Стало понятно, что погромщики появились не вдруг - операцию спланировала местная власть. У местных властей тоже достаточно тротилового эквивалента, чтобы устраивать локальные взрывы.
- Мы приютили турок во время войны, - сказали в обкоме нам на прощание. - Теперь пусть убираются домой, в свою Грузию. "В свою Грузию" - это в закавказскую местность под старым названием Месхет-Джавахети, откуда в 44–м 90 тысяч турокмесхетинцев были депортированы, якобы за сотрудничество с фашистами. Их расселили в Узбекистане, а часть в Казахстане и Киргизии. Притерлись с соседями - жили в мире и дружбе, но вот закружили над этой дружбой враждебные вихри. Убито было в столкновениях около 200 человек.
В приемной секретаря обкома меня познакомили с двумя молодыми узбеками. Симпатичные рослые парни. Они представились членами национального движения "Бирлик", образованного недавно. Что ребята делают в обкоме партии? "Услышали, что комиссия из Москвы, пришли на разведку". А чем занимается "Бирлик"? "Освобождаем народ от советского колониального ига", - не без иронии сказал тот, что чуть помоложе. Теперь–то известно: "Бирлик" создавался с помощью органов госбезопасности для раскачивания ситуации. А как только Союза не стало, узбекская власть прихлопнула это движение, отказав в перерегистрации. Но тогда ребята должны были активно морочить головы легковерам.
Бежавшие из города месхетинцы расположились лагерем за летным полем Ферганского аэропорта - их было около 20 тысяч человек. Мужчины, женщины, дети. Подразделения Советской Армии окружили лагерь оборонным кольцом, защищая беженцев от погромщиков. В одной из палаток мы собрали старейшин и обсудили ситуацию. Она была аховая.
Ни воды, ни еды. Делятся своими пайками солдаты. А нашкодившая власть о людях забыла. Послали месхетинцы делегацию в Тбилиси на предмет своего возращения на историческую родину, но оттуда делегацию выпроводили нецензурными выражениями. Грузины дали понять, что их граница для турок закрыта навсегда.
И теперь беженцы требовали от комиссии Верховного Совета СССР применить державную власть и переправить их хоть на танках в Месхетию. "Кто–то управляет страной? Вы понимаете, что происходит?" - вопрошали старейшины. Мы кое–что понимали, но до полной ясности было еще далеко.
Я предполагал, какими трудными будут переговоры с грузинами, а ехать в Тбилиси все–таки надо. Но прежде нужно было слетать в Ташкент - почему не шевелится республиканская власть? Возможно, она предложит что–то разумное, попросит месхетинцев перебраться в другие узбекские области.
А за палатками уже шумело людское море: тысячи женщин требовали обещаний от членов комиссии. А что мы могли им сказать? Пустых слов они уже наслушались вдоволь. Вышли к людям, начали говорить о своих намерениях. И вот сначала одна, потом другая, потом третья, четвертая поднесли к нам грудных младенцев и положили у ног прямо в пыль.
- Забирайте себе, - кричали женщины, - нам нечем кормить их. И все равно их здесь убьют. Когда старейшины обругали женщин на своем языке, они взяли детей назад. К армейскому оцеплению на близкое расстояние подкатили два грузовичка с молодыми узбеками. У них в руках было оружие. Они стали орать непристойности и кривляться, ктото приспускал штаны и поворачивался задом к солдатам. Солдаты молча смотрели на все это, прижимая к груди автоматы.
С нами были армейские генералы - чины Средне-Азиатского военного округа. Это была их зона действия. И я по наивности сказал им:
- Уже над армией издеваются. Как вообще такое возможно - людей жгут, убивают, а наша армия не вмешивается. - И не будет вмешиваться, - ответил военный в погонах генерал–лейтенанта. - После того как политики предали армию в Тбилиси, никто теперь пальцем не шевельнет. Вы же нам законов не дали. О каких законах он говорил, я не совсем понял. Скорее всего, о порядке использования Вооруженных сил во внутрисоюзных конфликтах. Четкой регламентации до сей поры не было, хотя обстоятельства требовали. А вот то, как кремлевская власть предавала военных, происходило на моих глазах.
2
Едва открылся первый съезд народных депутатов, как на трибуну выскочил латвийский депутат и предложил почтить вставанием память жертв 9 апреля 89–го. Он говорил о девятнадцати погибших грузин во время разгона солдатами тбилисского митинга. Я плохо знал прибалтов–депутатов - они кучковались отдельно от всех. С ними по очереди хороводились то Александр Яковлев, то Михаил Горбачев. И фамилию латвийского выступавшего я не запомнил. Мы все поднялись, помолчали минуту - святое дело помянуть погибших.
Но на каждом очередном заседании съезда выходили на трибуну представители Грузии или других союзных республик и возвращались к тбилисской истории. Говорили подолгу, рисуя страшные картины имперского насилия, обвиняли в зверствах советских солдат. Получалась такая картина: на площади собрались почтенные граждане - пели, танцевали, читали стихи. А Советская Армия в лице воздушно–десантного полка ворвалась в гуляющую толпу и учинила побоище. Руководил карательной операцией командующий Закавказским военным округом генерал–полковник Родионов. Он сидел с нами в зале, и лицо его выражало полное недоумение.
Кто Родионову давал команду из Москвы? Этот вопрос депутаты задавали неоднократно. Михаил Горбачев отвечал: "Не я!" Он вроде только что вернулся из Англии и не был в курсе событий. Председатель Совмина: "Не я!". Министр обороны: "Не я!" И так по цепочке все кремлевское руководство. Вопрос: а можно ли было обойтись тогда без военных, вообще не звучал. Выходило, что Пиночет-Родионов чуть ли не с бодуна самовольно решил потренировать армию на мирных грузинах. Многие в зале не знали деталей тбилисских событий и в перерывах пытали друг друга: что же произошло?
А в Грузии лопнул нарыв. Эта республика была в Советском Союзе на особом положении - островок развитого феодализма в море заскорузлого социализма. Здесь всегда правили не законы, а кланы. Еще Сталин щадил грузин по–землячески по части налогов и разных поборов. Хрущев их старался не трогать. А приятель Брежнева Василий Мжаванадзе, руководивший республикой до 72–го, открыто покровительствовал подпольным "цеховикам" и фруктовой мафии. Он очистил хлебные должности от клана гурийцев, расставил повсюду мегрелов - и те взяли под контроль весь легальный и криминальный бизнес. Высшее руководство республики, естественно, ходило "в долях". Абхазия при этом была как Золушка - она снабжала фруктовую мафию дешевым сырьем.
Гуриец Эдуард Шеварднадзе, сменив ушедшего на пенсию приятеля Брежнева, стал очищать хлебные должности от мегрелов и возвращать на их места людей из своего клана. Работы было невпроворот: Эдуард Амвросиевич успел выгнать с работы только 40 тысяч чиновников - мегрелов и посадить 30 тысяч человек. Контроль над легальным и нелегальным бизнесом перешел к тому, кому надо. Абхазия при этом по–прежнему считалась Золушкой и оставалась под игом фруктовой мафии.
Михаил Горбачев перетянул в 85–м Шеварднадзе в Москву, сделал членом Политбюро и руководителем МИДа. Московский гуриец оставил в Грузии вместо себя гурийца Джумбера Патиашвили. Но тот не оправдал надежд клана - стал сдавать одну позицию за другой. Начали активно поднимать голову мегрелы во главе со своим вождем неистовым Звиадом Гамсахурдиа. Им хотелось вернуть контроль над легальным и особенно нелегальным бизнесом. И пошарить в абхазских сусеках.
В середине 88–го горбачевская команда озвучила, походя, план реформирования Союза ССР на либеральной основе. Задумывалось отказаться от иерархического принципа построения СССР и предоставить всем автономиям равные права с союзными республиками. Для многонациональной страны такая политическая бомба в тротиловом эквиваленте была повыше, чем бомбы Хиросимы и Нагасаки, вместе взятые. Я еще вернусь к этой теме. А тогда люди вздрогнули: будто черт дергал кремлевскую власть за язык.
Они ляпнули без серьезного обсуждения и на время забыли. А национальная элита автономий радостно возбудилась. Какая перспектива! В СССР было 20 автономных республик и восемь областей с округами. Это сколько же появится новых министерских и других престижных должностей! И первой зашевелилась Абхазия. Она решила сработать на опережение и сразу направила Горбачеву письмо с требованием "вернуть Абхазии статус Советской Социалистической республики, каковой она являлась в первые годы Советской власти (1921- 1931 гг.)". Кремль никак не отреагировал. Но копия письма оказалась в штабе Гамсахурдиа. 18 марта 89–го абхазы на съезде "Аидгылара" приняли повторное обращение к Михаилу Сергеевичу и попросили присоединить их автономию напрямую к СССР.
Компания Гамсахурдии решила тоже идти на опережение. Там прикинули, сколько появится союзных республик на территории современной им Грузии - Абхазская, Аджарская, Юго-Осетинская и Грузинская. И везде надо делить землю с боем. Сначала в партийной прессе Грузии, подконтрольной, кстати, секретарю ЦК КПСС Александру Яковлеву, пошла волна статей откровенно расистского характера. Журналы "Критика " и "Молодой коммунист", газеты "Ахалгазда ивериели" и "Ахалгазда комуниси" пестрели заголовками "Грузия для грузин " и грозили: "Возьмем в руки оружие и гостям укажем дорогу туда, откуда они прибыли пару веков назад". Это про русских людей. И про московских политиков, которые провоцировали Абхазию. Вам, читатель, не видится в этом схожесть с нынешними событиями?
А в начале апреля Гамсахурдиа организовал на площади Тбилиси запрещенный митинг с требованием выхода Грузии из состава СССР. Были созданы отряды из спортсменов и крепких мужиков, вооруженных металлическими прутьями, цепями и камнями. Здесь же шел сбор средств для покупки огнестрельного оружия. Ну а вокруг боевых отрядов расставили женщин, подростков и стариков. Все как полагалось у настоящих кавказских мужчин.
Не случайно депутаты от Грузии прикидывались на трибуне съезда овечками - было что скрывать. Лозунги митинга говорили сами за себя: "Давить русских!", "Русские! Вон из Грузии!". "Долой прогнившую Российскую империю". "Долой автономию!" и другие в том же духе. Это было сборище грузинских фашистов. Они выдвинули в первые ряды детей и старух, а из–за их спин швыряли в солдат из оцепления камни. Началась подготовка к погромам.
Ранним утром 9 апреля к толпе с призывом мирно разойтись обратился Католикос Грузии Илия II. Организаторы митинга бросили свой призыв: держаться! И в то же утро генералполковник Родионов приказал начать вытеснение людей с площади. Работали около тысячи человек - воздушно–десантный полк с саперными лопатками вместо щитов и дубинок и мотострелковый полк Внутренних войск. Началась паника. От сдавливания грудных клеток в толпе погибли 18 человек и один - от саперной лопатки. От ударов камней и металлических прутьев получили ранения 152 военнослужащих. Прилетевший в Тбилиси Шеварднадзе сказал после этих событий на совещании, что ему не понятно "как могли лидеры неформалов совершенно сознательно вести доверившихся им людей на заклание и из корыстных целей втягивать в ряды демонстрантов даже школьников младших классов - наших детей и внуков - и ставить их в первые ряды противозаконной акции". Он–то хорошо знал всю подоплеку произошедшего.
На съезде так и остался открытым вопрос: кто давал отмашку Родионову? Все свалили на него. Осудили самочинство генерала и Советской Армии. Только позже под давлением Анатолия Собчака Егор Лигачев признался, что решение принимали члены Политбюро под председательством Горбачева. А зачем было напускать тумана и прятать головы в песок, словно страусы? Или они совсем потеряли ориентиры в потемках своей замысловатой политики и стали считать защиту целостности страны греховным делом?
У наших вождей было и остается какое–то детское представление о существе и формах большой политики: надо выскочить незаметно из подворотни, пульнуть чем–то в прохожего и так же незаметно обратно нырнуть - я не я, и хата не моя! Это от привычки жить в бесконтрольном режиме, где мозги зарастают салом. Попробуй удержаться у власти с таким поведением в нормальном государстве! И политикам, взошедшим на Олимп не в результате закулисных интриг, а в конкурентной среде, тоже приходится принимать серьезнейшие решения. Но ответственность за них они непременно берут на себя, не перекладывая на стрелочников.