Космолет, управляемый Афанасием Николаевичем, делал круги вокруг "Аврала", постепенно приближаясь, чтобы ускорить процесс погрузки. Скафандры с экипажем "Аврала" разместили в лазарете спасательного космолета. Через некоторое время появился ПИП и прицепил жерло магнитной пушки к шлюзу космолета. Шар с шестигранником поместили в теплую струю бокового двигателя космолета, и в течение двух часов шестиметровый шар превратился в пятиметровый. После этого его пропустили через магнитную пушку и установили на диэлектрической подложке на корпусе спасательного космолета. Свечение граней шестигранника пропало, и на них отражались только слабые отблески далеких звезд. Одна грань, обращенная в сторону зараженного космолета, светилась.
Спасательный космолет отправился к кораблю, подальше от зараженного ферробактериями "Аврала". Через сутки он был уже рядом с кораблем. Грандиозные размеры корабля поразили Диму. Он не мог даже представить в своем воображении, что такое можно сделать руками людей.
Прежде, чем перебраться на корабль, Афанасий Николаевич, Вася и Сергей Павлович переоделись в диэлектрические космокостюмы. Затем прошли еще раз дезинфекцию, пойдя через жерло магнитной пушки, и повисли в космосе, поджидая специально высланный для них с корабля дисколет. Максимальные предосторожности от заражения корабля были предприняты.
Прощаясь с Димой, Вася пожал ему руку.
– Потерпи еще немного, и мы с тобой будем купаться в бассейне, таком же по величине, как твой родной дом.
Корабль и спасательный космолет удалились от обреченного "Аврала" на тридцать миллионов километров, и Федор Иванович получил приказ командира взорвать его. Космонавты на корабле и на спасательном космолете прильнули к экрану телескопа. Федор Иванович нажал кнопку дистанционного направленного взрывателя. Через три с половиной минуты на экране появилось разрастающееся облако взрыва водородной бомбы. Зараженный космолет превратился в пар. Облако медленно увеличивалось, а потом постепенно стало бледнеть. Датчики зафиксировали невысокий уровень гамма-излучения. Взрыв не представлял опасности поражения альфа- и бета-частицами в связи с большим расстоянием и хорошей электромагнитной защитой корабля и космолета.
Для того, чтобы показать после размораживания космонавтам взорванного космолета картину его гибели, взрыв был записан в блоке памяти информационного компьютера корабля.
– Алло, – услышал Дима голос Васи по радиосвязи, – как себя чувствуешь? Не расстроился?
– Нет. Все нормально.
– Теперь дороги назад нет. Не жалко?
– Жалко, конечно. Но что поделаешь? Там нас ничего бы не спасло.
Операция по размораживанию проводилась в спасательном космолете. Сначала решили оживить Вадима Аркадьевича, Ольгу Евгеньевну и Николая Григорьевича. Дима помогал Николаю Ивановичу в этой работе.
– Дима, – обратился к нему врач, – кто тебя научил врачеванию?
– Мама. Она у меня врач.
– А знаешь, что самое главное сейчас?
– Что?
– Не ошибиться в группе крови. Иначе неприятностей не оберешься.
– А еще поймать момент замены кровезаменителя на кровь, – добавил Дима.
– Правильно, Дима, это самый ответственный момент.
– А маму когда будить будем?
– Маму в последнюю очередь. Ей предстоит сложная операция.
– А папе тоже операция?
– Нет. Папу будем поддерживать тонизирующими средствами, пока у него не зарубцуются микроскопические раны во внутренних органах. Юрию Федоровичу, которого ты пока в рабочем состоянии не видел, тоже операция не потребуется. Для него клеточно-восстановительные процедуры после радиоактивного облучения. Что касается Эсфири Яковлевны, которую ты видел, но наверняка не помнишь, вопрос будет решать ваш экипаж.
– А почему мы не можем решить?
– Дело в том, что она старенькая и может не дожить до возвращения на Землю, если мы ее сейчас разбудим. Необходимо понять, что для нее важнее: увидеть родину или иную жизнь.
– Я лично думаю, что для нее важней увидеть родину. Открытия экспедиции она по записям увидит вместе со всеми землянами.
Размораживание первых трех космонавтов прошло успешно. Теперь они лежали в скафандрах с нормальной температурой. В организм поступали питательные вещества и лекарственные средства. В скафандры были вмонтированы микрофоны. Первым заговорил Вадим Аркадьевич. Увидев сквозь прозрачную крышку Диму, он слабым голосом спросил:
– Дима, мы где? Там, – и он показал глазами вверх, – или все еще тут?
– Тут, тут мы, Вадим Аркадьевич, только на другом космолете.
– Постарайтесь пару часов не разговаривать, – обратился к больному Николай Иванович.
Следующим очнулся Николай Григорьевич.
– Как ваше самочувствие? – спросил врач.
– Сносно. Кости очень ломит. И кислорода не хватает.
– Ничего. Это скоро пройдет. Через сутки восстановительный процесс закончится, и вы встанете. А сейчас спать.
Увидев Диму, Николай Григорьевич улыбнулся.
– Тебя уже на ноги поставили?
– Я все время на ногах был.
– Как так? Один?
– Нет, с Робом. Мы с ним решили не сдаваться.
– Ну и как он? Тоже жив остался?
– Нет. Его бактерии сожрали. Один мозг остался. Я его здешнему физику дяде Феде отдал. Он из Роба будет пилота делать.
– А как дела у других?
– О делах поговорим через сутки, – сказал врач и включил электронный аппарат, прозванный у космонавтов "сонный нокаут".
Ольга Евгеньевна, проснувшись, в первую очередь представилась:
– Здравствуйте. Я агротехник Ольга…
– Знаем, знаем, – перебил ее Николай Иванович, – нам о вас все Дима рассказал.
– Очень приятно. А как там мои оранжереи?
– Увы. Их больше нет. Но у нас есть другие, так что без работы не останетесь.
– А мы где?
– Сейчас немного поспите, – сказал врач, – а потом и разберемся.
И он отправил любопытную Ольгу Евгеньевну "в нокаут".
Затем Николай Иванович разморозил пилота Юрия Федоровича, который в самом начале путешествия "Аврала" попал в криогенный скафандр и пролежал там все время, пока с космолетом происходили трагические события.
Когда Николай Иванович и волнующийся рядом с ним Дима разморозили находящегося в тяжелом состоянии пилота Александра, он сразу же оказался в коме, а затем и в состоянии клинической смерти. Пришлось воспользоваться реанимационными мероприятиями, чтобы он пришел в сознание. Аппарат искусственного кровообращения и дыхания непрерывно работал. С помощью новейшей аппаратуры поиска дефектов кровеносной системы Николай Иванович обнаружил разрыв артерии вблизи сердца, который произошел, по-видимому, из-за скопления застрявших в теле ферробактерий в то время, когда эти бактерии под действием сильного магнитного поля выбрасывались в космос, разрушая остекленевшее при сверхнизкой температуре тело пилота. Пришлось срочно провести операцию по ликвидации этого разрыва.
Выйдя из наркоза, Александр обнаружил вокруг себя большое количество медицинских аппаратов, заменяющих работу его внутренних органов. Он хотел что-то спросить у врача, но не мог. Николай Иванович попросил Александра:
– Не двигайтесь. Все ваши жизненные органы пронизаны мелкими металлическими предметами. Вам повезло. Пучок быстролетящих ферробактерий не захватил область головного мозга. Придется полежать в реанимации, пока ваш организм не заштопает эти микропробоины.
Когда Николай Иванович приступил к операции Марии Ивановны, все поставленные на ноги космонавты, кроме Александра, были рядом. Николай Иванович поместил криогенный скафандр с Машей на операционное место. Сверху опустился большой стеклянный колпак, в котором заревом ультрафиолетовых вспышек был дезинфицирован воздух. Под колпаком была размещена необходимая аппаратура и только два человека: врач и его помощник Дима. Остальные наблюдали операцию через стекло колпака. Николай Иванович по рассказам Димы знал, что Мария была заморожена в криогенной камере уже без сознания. Естественно было предположить, что при размораживании она окажется в состоянии клинической смерти. Поэтому было предусмотрено в первую очередь обеспечить стимулирование работы головного мозга. Когда наступил момент смены кровезаменителя на кровь, заработали аппараты, дублирующие работу жизненных органов, а мама Димы не подавала признаков жизни, он преобразился. Все указания Николая Ивановича выполнял четко и быстро.
Аппарат обеспечения жизнедеятельности мозга несколько минут показывал отсутствие жизни. Экран с изображением среза головного мозга был серым. Но вот очередная доза тонизирующего состава заставила заискриться небольшую область мозга. Сначала слабо, местами, затем вспышки распространились по всей поверхности изображения и, наконец, весь экран активно заискрился. Мозг ожил. Операция была проведена успешно. И, когда она заканчивалась, Николай Иванович, сказал:
– Дима, из тебя выйдет замечательный хирург. Мама твоя будет жить.
Дима, переживший за эти часы огромное напряжение, почувствовал вдруг, как по всему телу распространяется какая-то слабость, руки опустились, колени подкосились, он сначала тихо застонал, а потом разрыдался на груди у Николая Ивановича.
Врач поднял нажимом кнопки стеклянный колпак и на руках вынес Диму к экипажу "Аврала".
– Теперь по программе, – обратился Николай Иванович к экипажу, – все мы на карантине вместе с нашим космолетом. Мы летим с торможением в одну четвертую g и, уменьшая скорость, приближаемся к неизвестной потухшей звезде-карлику. Будем там месяца через полтора. За это время будет проверен наш спасательный космолет на заражение ферробактериями. Убедившись, что космолет не заражен, нас примет на борт корабль. Здесь проверка будет ежедневной и тщательной с помощью специальной аппаратуры. Если мы все-таки заразили космолет, то он также будет уничтожен, как и "Аврал". А мы с вами в резиновых космокостюмах перейдем в другой космолет.
– Николай Иванович, – обратился к врачу Вадим Аркадьевич, – не забудьте загадочный, но очень эффективный инструмент – многогранник. Мы уже убедились в его полезности.
Разбуженный экипаж "Аврала" единогласно решил оставить Эсфирь Яковлевну в криокамере до возвращения на Землю.
Корабль и сопровождающий его на расстоянии в одну тысячу километров космолет с дистанционным управлением медленно, с тормозящим ускорением в два с половиной метра в секунду за секунду, приближались к неизвестной системе карлика.
Прошло три дня, прежде чем экипаж погибшего космолета "Аврал" окончательно пришел в себя после неожиданно свалившегося избавления. Девятилетнего Диму поздравляли все вместе и по очереди. Николай Иванович и Вадим Аркадьевич носили его на руках, а Ольга Евгеньевна старалась за обедом и ужином приготовить ему что-нибудь вкусненькое.
Александр поправлялся быстро, чего нельзя было сказать о Маше, и Дима часами просиживал в лазарете около ее постели.
– Не беспокойся, – утешал его Николай Иванович, – мы с тобой твою маму быстро восстановим.
Вадим Аркадьевич предложил свои услуги по воспроизведению робота Роба, проявившего героизм и преданность Диме, помогая ему в трудные минуты.
– Давай решим главные конструктивные задачи. Каким он, по-твоему, должен выглядеть внешне: таким же, как был, или похожим на человека, летающей птицей или плавающим в воздухе шаром с нарисованными глазами, носом и ртом? Какими функциями мы его наделим?
– Дядя Вадим, Роб просил сделать из него пилота-космонавта. А это значит, что он должен быть, как человек: с руками, ногами и головой. А летать, как птица, он может так же, как любой человек, с индивидуальным ракетным двигателем.
– Хорошо, Дима, а теперь что он должен делать, кроме умения пилотировать?
– А пусть он будет еще тем же, кем был – ремонтником, а лучше всего пусть он будет перепрограммируемым. Если надо – врачом, если надо – непобедимым бойцом, поваром. И, вообще, кем захочет, тем пусть и будет.
– Пусть будет по-твоему. Только здесь мы его будем разрабатывать на компьютере, а изготовлением займемся, когда нас переместят на корабль. Иначе нам пришлось бы оставить Роба здесь, в карантинном космолете, поскольку делать мы его будем в том числе и из металлов.
– Давай. А когда мы будем его разрабатывать?
– Так после ужина и начнем.
Таким образом, у Димы установился распорядок дня. Утром Николай Григорьевич учил его пилотированию на дисколете, после этого – работа с Вадимом Аркадьевичем, а по вечерам он с Николаем Ивановичем проводил в лазарете лечебные процедуры маме, папе и дяде Юре.
В секторе управления и в лазарете были размещены установки объемного видения, с помощью которых проводились совместные совещания экипажа корабля и космолета.
Каждый день Вася выходил на радиосвязь с Димой и показывал ему внутренности корабля, в том числе огромный бассейн, спортивный комплекс, удивительные оранжереи и сады. А потом Дима увидел рядом с Васей какое-то лохматое четвероногое существо, которое стало тявкать на Диму, а рядом еще одно – с рогами и бородой.
– Тузик! Бешка! Догнать! – крикнул Вася и бросил палку.
Оба лохматых наперегонки бросились за палкой. Первым схватил палку Тузик, но, получив хорошего тычка сзади, выронил ее, и она попала в пасть рогатого.
– Видал, как я их натренировал, – похвалился Вася. – Посылаю вам в продуктовом контейнере свежие арбузы и выращенные мною лично крупные ягоды.
Полет корабля "Космос-1" к потухшей звезде
Наконец корабль и сопровождающий его спасательный космолет с экипажем "Аврала" приблизился к системе неизвестных планет. Две из них, самые удаленные от карлика, обращались где-то далеко, далеко, на расстоянии двести и четыреста миллионов километров от него.
Пролетая мимо крайней планеты системы карлика, космонавты полюбовались этим огромным шаром, диаметр которого был в два раза больше, чем у Земли.
– Папа, – обратился Вася к командиру корабля, – а может быть, слетать туда? Планета-то совсем рядом.
– Нет, нет, – ответил Афанасий Николаевич, – вот выйдем на постоянную орбиту, тогда и путешествовать будем. А сейчас займись наблюдением в телескоп.
"В телескоп, в телескоп, – подумал Вася, – что там увидишь? Глыбу льда, да и только". Вася уже давно внимательно рассмотрел планету в телескоп. Это был абсолютно ледяной шар с большими кратерами на поверхности от встреч с метеоритами. Исследование с помощью инфракрасной обсерватории показало, что температура на поверхности минус двести десять градусов. Карлик совсем не грел планету. Планета, решил Вася, нагревается изнутри. По скорости перемещения по орбите и расстоянию до карлика Вася посчитал, что эта планета совершает вокруг карлика один оборот за шесть земных лет.
Васе было уже почти девять лет. Он в совершенстве овладел мастерством космолетчика, и ему очень хотелось облететь на космолете вокруг этой здоровенной глыбы.
Корабль продолжал путь к центру системы. Когда до центра системы оставалось сто пятьдесят миллионов километров, скорость корабля снизилась уже до величины чуть меньше пятисот километров в секунду. Впереди замаячила планета, которая обращалась вокруг карлика по орбите с радиусом в сто миллионов километров с временем обращения в двести семьдесят пять дней. Эта планета была большая и очень походила на наш Юпитер. Васе предоставили право назвать ее.
– Пусть будет Юпитером К1, – сказал Вася.
– Почему К1? – спросил своим металлическим голосом робот ПИП.
– А ты что, не понял, что ли? Юпитер – потому что большая, как наш Юпитер. К – потому что вращается вокруг карлика, а один – потому что таких систем с карликами может быть много. Это первая. Понял?
– Понял, понял, – ответил ПИП, – ты только не зазнавайся. Тоже мне первооткрыватель.
– Да вот, первооткрыватель! Ну и что?
– А то, что нос подтирать надо. На вот платок.
Вася хотел сказать ПИПу что-нибудь обидное, но их прервала Марина Петровна.
– Хватит шуметь. ПИП, перестань дразнить Васю. Ты же взрослый.
– А я что, маленький, что ли?! – возмутился Вася.
– Большой, большой, – извиняющимся тоном произнес ПИП, – только очень нервный и обидчивый. А на обидчивых, как говорили раньше, воду возят.
– А почему воду? – удивился Вася.
– А потому что раньше ни водопроводов, ни кранов не было. Были только обидчивые.
– А что, воду только обидчивые возили?
– Нет, возили все. Только обидчивые энергичнее это делали. Их разозлят, они со злости и возят воду, как сумасшедшие.
Эта перепалка происходила в зале управления вечером перед ужином. А после ужина всезнающий ПИП уже по заведенному порядку разъяснял Васе массу непонятных ему вещей, передавая гигантский объем знаний, заложенный в блоке его памяти.
Когда расстояние до центра системы сократилось до ста миллионов километров, скорость корабля относительно карлика снизилась до трехсот пятидесяти километров в секунду. Афанасий Николаевич собрал совещание. В отделе управления собрались все участники экспедиции. На центральном экране была изображена привычная картина звездного неба. Афанисий переключил центральный экран. На нем появилось изображение планеты.
– Мы пересекаем орбиту самой большой планеты системы, обращающейся вокруг карлика по орбите с радиусом в сто миллионов километров со скоростью 275 дней за один оборот. С легкой руки нашего Васи мы назвали ее Юпитером К1. Собрались мы для того, чтобы обсудить план действий на ближайшее время. Прошу высказаться с предложениями по плану обследования системы.
Наступила тишина. Каждый обдумывал предстоящую работу.
– Я считаю, – прервала молчание Марина Петровна, – надо сначала ознакомить всех, с чем мы, собственно, имеем дело. Я в последние месяцы досконально изучала космические тела этой системы и готова поделиться своими исследованиями.
Все с интересом повернулись к ней.
– Давайте посмотрим на них вместе. Прошу также подключить к обсуждению экипаж космолета "Аврал". Несмотря на то, что им пока рано испытывать гравитационные нагрузки, тем не менее, в скором времени они окажутся на корабле в соответствующих условиях искусственной гравитации и примут посильное участие в изучении системы карлика.
Афанасий Николаевич включил объемную связь с космолетом и пригласил его экипаж к участию в разговоре о плане экспедиции.
– Начнем с карлика, – предложила Марина, – являющегося центром системы.
Она дала знак Афанасию Николаевичу. На экране появился небольшой желторозовый шар.
– Ой, какой красивый, – восхитилась животновод Надежда Аркадьевна. – Прямо как елочная игрушка. А он большой?
– В полтора раза больше, чем наша Земля. Его диаметр всего восемнадцать тысяч километров.
– А кто его здесь повесил? – пошутила Галина Семеновна.