Я смотрю на лётчика-испытателя как на своего лучшего помощника в конструировании машин. Даже минутная задержка при возвращении его из очередного испытательного полёта действует болезненно. Начинаешь волноваться, строить всякие предположения - не случилось ли чего с лётчиком и машиной. И как гора сваливается с плеч, когда увидишь в небе быстро увеличивающуюся точку - на аэродром возвращается самолёт с близким и дорогим человеком!
Это чувство тревоги знакомо каждому конструктору. Я не сомневаюсь, что, так же как и я за Пионтковского, не раз волновался Туполев за Громова, когда тот первым поднимал в воздух его машины и особенно когда проводил ответственнейшие испытания при подготовке к полёту через Северный полюс.
С Пионтковским меня связывает не только долголетняя совместная работа по созданию новых самолётов, но и ещё одно важное событие в моей жизни. Мы одновременно вступали в партию, и нас принимали на одном партийном собрании.
Собрание происходило в большом ангаре, приспособленном под клуб. Ангар был полон. И, несмотря на то, что все были свои, знакомые люди - рабочие, механики, все, с кем каждый день встречались в цехах завода, на аэродроме, в конструкторском бюро, - ощущение взволнованности не оставляло меня ни на минуту.
Один за другим выходили на эстраду, к президиуму, подавшие заявления рабочие и инженеры.
Вдруг в зале сильно зашумели, все головы повернулись к выходу. Раздались аплодисменты. Обернувшись, я увидел характерную высокую сутуловатую фигуру человека в лёгком светлом пальто, с расшитой тюбетейкой на голове. Его провели в первый ряд. Свободное место было рядом со мной, и его усадили на это место. Я так был переполнен ожиданием предстоящего, что сначала и не понял, кто оказался моим соседом. И только когда он, приветливо улыбаясь из-под густых усов, протянул мне руку, я увидел, что это Алексей Максимович Горький. Можно представить мое удивление…
Алексей Максимович тяжело дышал и всё время курил. Не успеет докурить одну папиросу, достаёт другую, прикуривает от первой. Оглядев зал, он вполголоса обратился ко мне:
- Говорят, и вы сегодня вступаете в партию?
Я кивнул головой.
- Волнуетесь?
Я хотел было сказать, что не волнуюсь, но совести нехватило сказать Горькому неправду и я ответил:
- Очень волнуюсь, Алексей Максимович.
В это время Юлиан Пионтковский, стоя на трибуне, рассказывал о своей жизни, о том, как он, слесарь-моторист, в 1917 году работая в одном из авиационных отрядов, загорелся желанием стать лётчиком, сам выучился летать, затем поступил в авиационную школу, уехал на фронт, стал инструктором школы лётчиков и, наконец, лётчиком-испытателем…
- Есть ли вопросы? - спросил председатель.
Из зала раздались возгласы "знаем, знаем" и аплодисменты.
- А это кто? - спросил Горький, указывая взглядом на Пионтковского.
Я ответил:
- Мой друг, лётчик-испытатель Пионтковский.
- Ну вот видите, как вашего друга приветствуют, и вы не волнуйтесь.
Сказав это, Алексей Максимович присоединился к собранию, встретившему аплодисментами результаты голосования за приём Пионтковского в партию…
Только назавтра, успокоившись от возбуждения, я был способен в полной мере оценить вчерашнее событие и удивительную встречу с Максимом Горьким в такой знаменательный день моей жизни…
Обаятельный, светлый образ Серова, Героя Советского Союза, лётчика-испытателя, в прошлом уральского рабочего, запечатлелся в моей памяти как образ легендарного русского богатыря, виртуоза высшего пилотажа, человека с душой орла.
Лётчик-испытатель Михаил Михайлович Громов - высокий, худой, на вид сухой, холодный и даже неприступный. На самом деле это очень мягкий и деликатный человек, спортсмен с головы до пят, по-мальчишески увлекающийся всеми видами спорта и особенно лошадьми.
Из лётчиков-испытателей Громов наиболее грамотный технически, культурный и содержательный человек. Он много читает, любит музыку, ценит в жизни красивое и сам пишет книги.
Пример бережного и любовного отношения к лётчикам-испытателям показывает товарищ Сталин. Мы, конструкторы, не раз слышали его требование заботиться о полной безопасности лётчиков-испытателей при опытных полётах, создавать все условия для успеха в их сложной и опасной работе.
Товарищ Сталин лично знает наших основных лётчиков-испытателей. Он внимательно прислушивается к их голосу, и их мнение по поводу того или иного самолёта играет не последнюю роль при выборе для массового производства новой машины.
О великом и простом человеке
После первой встречи с товарищем Сталиным мне приходилось еще не раз встречаться с ним по работе, и всё больше и больше раскрывается передо мной образ великого человека.
Сталин во всём, что касается лично его, исключительно прост.
Одевается он просто. До войны он носил обычно серый френч особого типа - даже, собственно, не френч, а удобную, не стесняющую движений тужурку, - такого же материала серые брюки и лёгкие удобные сапоги из мягкой кожи.
Во время разговора он мягко прохаживается по кабинету. Слушая собеседника, очень редко перебивает его, даёт высказаться до конца.
Я заметил, что на заседаниях в правительственных учреждениях ему часто посылают записки. Он всегда прочитает записку, сложит аккуратно и положит в карман.
Ни одна из них не остается без внимания.
Сталин не терпит поверхностности и совершенно безжалостен к тем, кто при обсуждении какого-нибудь вопроса, выступая, проявляет незнание дела. Таких людей он остро критикует, поэтому выступать легкомысленно в его присутствии отпадает охота раз и навсегда.
Требовательность в работе - характерная черта Сталина.
Не раз мне приходилось быть свидетелем такого разговора. Даётся задание ответственному работнику. Тот говорит:
- Товарищ Сталин, срок мал, и дело это очень трудное!
А Сталин в ответ:
- А мы здесь только о трудных делах и говорим. Потому-то вас и пригласили сюда, что дело трудное. Скажите лучше, какая вам нужна для этого помощь, и сделайте всё, что надо, и к сроку.
Сталин любит, чтобы на его вопросы давали короткий, прямой и чёткий ответ, без вихляний. Обычно тот, кто в первый раз бывает у него, долго не решается ответить на заданный вопрос, старается хорошенько обдумать ответ, чтобы не попасть впросак. Так и я первое время, прежде чем ответить товарищу Сталину на вопрос, мялся, смотрел в окно, на потолок.
А Сталин, смеясь, говорит:
- Вы на потолок зря смотрите, там ничего не написано. Вы уж лучше прямо смотрите и говорите, что думаете. Это единственное, что от вас требуется.
Как-то на прямо поставленный вопрос, я затруднился ответить - не знал, как воспримет мой ответ Сталин, понравится ли ему то, что я скажу.
Он заметил это и серьёзно сказал:
- Только, пожалуйста, отвечайте так как вы сами думаете. Не старайтесь сказать то, что мне может понравиться. В разговорах со мной не нужно этого. Мало пользы получится от нашего разговора, если вы будете угадывать мои желания. Не думайте, что если вы скажете невпопад с моим мнением, это будет плохо. Вы специалист. Мы с вами разговариваем для того, чтобы у вас кое-чему поучиться, а не только, чтобы вас учить.
Характеризуя одного руководящего работника, которого в своё время освободили от должности, товарищ Сталин сказал:
- Что в нём плохо? Прежде чем ответить на какой-нибудь вопрос, он прямо-таки по глазам старается угадать, что нужно ответить, чтобы не получилось невпопад, как сказать, чтобы угодить. Такой человек, сам того не желая, может принести большой вред делу.
Как-то Сталин сказал:
- Если вы твёрдо убеждены, что правы и сумеете доказать свою правоту, никогда не считайтесь с чьими-то мнениями, а действуйте так, как вам подсказывают ваш разум и ваша совесть.
Сталин не терпит безграмотности. Когда ему дают неграмотно составленный документ, он возмущается:
- Вот безграмотный человек! А попробуйте упрекнуть - сейчас начнет свою неграмотность объяснять рабоче-крестьянским происхождением. Это неправильно. Это некультурность, неряшливость. Особенно в оборонном деле недопустимо рабочим и крестьянским происхождением объяснять недостатки своего образования, свою техническую неподготовленность, некультурность или незнание дела. Враги нам скидки на социальное происхождение не сделают. Именно потому, что мы рабочие и крестьяне, мы должны быть всесторонне и безукоризненно подготовлены по всем вопросам не хуже врага.
Некоторым из командиров армии, которые пытались недостаточное знание дела и особенно сложной боевой техники искупить своей личной храбростью и презрением к опасности, Сталин говорил не раз:
- Многие у нас кичатся своей смелостью. Одна смелость без отличного овладения боевой техникой ничего не даст. Одной смелости, одной ненависти к врагу недостаточно. Как известно, американские индейцы были очень храбрыми людьми, но и они ничего не могли сделать со своими луками и стрелами против белых, вооружённых ружьями.
При решении отдельных вопросов в узком кругу лиц, имеющих отношение к обсуждаемому делу, Сталин даёт высказаться по желанию всем присутствующим. У некоторых он сам спрашивает мнение и затем подводит итоги. Потом пододвигает кому-нибудь лист бумаги, карандаш и говорит:
- Пишите.
И сам диктует какой-нибудь важный документ.
Однажды пришлось мне писать под его диктовку. Я старался не сделать ни одной грамматической ошибки. А он диктует и нет-нет да подойдет и через плечо поглядит, как получается. Вдруг он остановился, посмотрел написанное и моей же рукой с карандашом поставил запятую.
В другой раз я не совсем удачно построил фразу. Сталин и говорит:
- Что же вы в этой фразе подлежащее после сказуемого поставили? С подлежащими у вас что-то не в порядке. Вот как нужно! - И поправил.
После этого случая я очень внимательно перечитал грамматику русского языка.
Правильному, грамотному изложению мысли товарищ Сталин придаёт очень большое значение.
- Если человек не может грамотно, правильно изложить свои мысли, значит, он и мыслит так же бессистемно, хаотично. Как же он в порученном деле наведёт порядок?
Сам Сталин и окружающие его работают с необычайной чёткостью.
Однажды вызвали меня в правительство и дали одно важное задание. Я взялся его выполнить.
Сталин сказал:
- Это - срочное дело, его нужно очень быстро выполнить, и мы решили поручить его вам. Чем нужно помочь?
Я говорю:
- Ничего не нужно, всё у меня есть для того, чтобы сделать.
- Хорошо, если что будет нужно, вы не стесняйтесь, звоните, обращайтесь за помощью.
Тут я вспомнил:
- Товарищ Сталин, есть просьба! Но вопрос уж очень маленький, стоит ли вас утруждать!
- Пожалуйста.
- При выполнении этого задания будет много разъездов по аэродромам, а у меня на заводе плохо с автотранспортом. Мне нужны две машины М-1.
- Больше ничего? Только две машины?
- Да, больше ничего. Всё остальное у меня есть.
Я поехал тут же на завод. Меня встречает заместитель и говорит:
- Сейчас звонили из Наркомата автотракторной промышленности, просили прислать человека с доверенностью и получить две машины М-1.
И даёт подписать доверенность. Через сорок минут две новенькие машины М-1 были уже на заводе.
А через час позвонил секретарь товарища Молотова и спросил, получили ли мы автомашины. Это была уже проверка исполнения. Мы и подумали: вот сталинский стиль работы, вот как нужно работать всем!
В государственной работе товарищу Сталину приходится встречаться со многими людьми. Он любит новых людей, любит изучать их, знать, что каждый собой представляет, что кому можно поручить, на что человек способен. Часто в деловом разговоре у него проскальзывают шутки, остроты.
Однажды мы были у Сталина по какому-то вопросу. Во время беседы речь коснулась работников, не совсем хорошо себя проявивших, и Сталин вскользь заметил:
- Вот Мильтиад и Фемистокл из Замоскворечья!
Сказал и внимательно посмотрел на нас: поняли шутку или нет? Я не совсем понял и задал вопрос:
- Почему из Замоскворечья?
- А вы знаете, кто были Мильтиад и Фемистокл?
- Полководцы в древней Греции.
- А чем они отличились?
- В битвах каких-то, а чем, точно не знаю.
Мне сделалось очень стыдно за своё незнание истории древней Греции.
Как-то, характеризуя одного работника, Сталин сравнил его с одним из чеховских персонажей в рассказе "Свадьба". Сказал, а потом спрашивает:
- Помните этот рассказ?
- Нет, не помню, товарищ Сталин!
- Неужели вы Чехова не читали?
- Читал всего Чехова несколько раз, а этого рассказа не помню.
- Есть вещи, которые запоминаются.
Опять мне стало стыдно. А ведь я считал себя начитанным и культурным человеком!
Технический ли идёт разговор или на политическую тему, Сталин любит приводить подходящие к случаю примеры из истории, мифологии, из классической литературы.
Он замечательно, с большим юмором цитирует некоторые места из "Истории одного города" и безжалостно высмеивает тех, у кого еще кое-что сохранилось от щедринских героев.
Намечалось испытание одной новой машины. Провести его нужно было очень срочно. И вот нашлись современные пошехонцы, предложившие отвезти машину для испытания далеко от завода на том основании, что лётчики, которые должны были испытывать её, находятся там.
Сталин сказал:
- Зачем же машину везти? Проще лётчикам сюда приехать. Кто же так работает! Почему не подумаете? С глуповцев пример берёте. Знаете, как они телёнка на баню тащили, а Волгу толокном замесили?
Как-то поздно ночью после затянувшегося делового разговора в служебном кабинете Сталин пригласил всех присутствовавших к себе домой поужинать:
- На сегодня, кажется, хватит. Не знаю, как другие, а я проголодался. Специально никого не приглашаю, чтобы это не приняли как обязательное и обременительное, а кто хочет поужинать, милости просим!
Ну кто откажется? Часто ли приходится получать такие приглашения?
Все идут вместе с ним на квартиру. К приходу гостей в столовой уже накрыт стол. Обстановка в квартире у товарища Сталина скромная и строгая. Поражает обилие книг. Даже в столовой по стенам стоят шкафы, битком набитые книгами.
Разговор за ужином касается самых разнообразных тем: политических, международных, вопросов техники, литературы, искусства. При этом все собеседники очень свободно и непринуждённо высказываются. Нет атмосферы подчинения, связанности - все равны.
Сталин часто обращается за справками к книгам. Увлёкшись каким-нибудь вопросом, он идёт к книжному шкафу, достаёт нужную книгу. Если разговор касается географии, тогда он берёт свою старую, уже потёртую карту и говорит:
- Посмотрите по моей карте. Правда, она истрепалась вся, но ещё служит.
Речь Сталина всегда насыщена литературными примерами. У него исключительная память - большие отрывки из некоторых произведений он приводит почти дословно. Особенно часто он вспоминает Горького, Чехова, Салтыкова-Щедрина. Он внимательно следит за современной литературой и всегда в курсе последних литературных новинок.
Как-то зашёл разговор о приключенческой литературе, о произведениях Майн-Рида и Фенимора Купера. Сталин сказал, что в детстве он увлекался романами этих писателей.
Сталин исключительно деликатен в обращении с людьми, вежлив и внимателен к собеседникам. Вызывая к себе, он всегда спрашивает:
- Вы не очень заняты?
Или:
- Могли бы вы сейчас без ущерба для дела ко мне приехать?
- Ну, конечно, товарищ Сталин!
- Тогда приезжайте быстрее.
Первое время, когда я не был ещё заместителем наркома авиационной промышленности, каждый раз, когда я уходил, Сталин спрашивал:
- Машина есть?
Это чтобы довезти, если нет машины.
Сталин часто ставит в пример жизнь и работу Владимира Ильича Ленина. Он любит вспоминать о Ленине. Однажды он рассказал такой случай.
В 1918 году советское правительство решило переехать из Петрограда в Москву. Время было тревожное, в Москве только что был подавлен мятеж эсеров и меньшевиков.
- Когда мы приехали в Москву, - рассказывал Сталин, - мы, спутники Владимира Ильича, очень боялись за его безопасность. Поэтому, когда увидели, что ехать нужно в открытой машине, мы посадили Ленина, а сами вокруг него встали, чтобы не было видно Ильича и чтобы прикрыть его в случае покушения. Владимир Ильич никак не хотел с этим примириться и требовал, чтобы мы тоже сели рядом с ним. Но мы настояли на своём и всю дорогу ехали стоя.