Зная, что никакие, даже самые искренние чувства не заставят местных отельеров предоставить номер до обеда, стараюсь не терять времени даром. Бросаю вещи портеру и почти бегом через Риволи мчусь в сад. Что ни говори, Тюильри прекрасен при любой погоде. Зная, что впереди еще предстоит прогулка от Конкорда до Лувра, все равно не могу отказать себе в удовольствии нарезать несколько зигзагов по центру сада. Но первая цель практически всегда традиционна – это, безусловно, Д’Орсэ. Будучи помешанным на импрессионистах и их более поздних коллегах, я, как заядлый гурман, начинаю с легких закусок. Первый этаж, правая сторона. Там почти всегда выставляют что-нибудь новенькое, для затравки. Правда, в этот раз место закуски заняла тяжелая артиллерия: Леви-Дермер, Тулуз-Лотрек, Клод Моне, Пикассо… Пикассо? Пикассо! Представленная в этот раз его дама с абсентом перевернула все мои прежние представления о безумном Пабло.
Так, находясь под впечатлением, я незаметно для себя оказался на пятом, самом важном для меня этаже бывшего вокзала. О, Создатель! Сегодняшняя подборка может свести с ума любого: Моне и Мане, Поль Сезанн, Камиль Писсарро, Огюст Ренуар, Гюстав Кайботт, Поль Синьяк… Причем, все работы шедевральны. Один только "Завтрак на траве" представлен сразу в двух полотнах!
Уже напрочь забыто, что тебя ждет номер в отеле. Часам к пяти-шести выбираешься на улицу в полупьяном состоянии, голова отказывается заниматься мыслительным процессом. Остатками сознания понимаешь, что здорово, все-таки, иметь гостиницу напротив музея, по крайней мере, не заблудишься. Короткий обратный путь в обратном же порядке: мост через Сену, сад, Риволи, улыбчивый портье, лифт, дверь, кровать. Краем глаза замечаешь конверт на журнальном столике. Ах, да, сегодня же концерт! Олимпия, Зенит, Лидо – нужное подчеркнуть, ненужное вычеркнуть.
Еще час-другой, и ты переходишь с английского на русско-французский, события этого бесконечного дня перемешиваются в бешенном калейдоскопе самолетов, переездов, музеев, фуа гра и шансона. Ты даже не помнишь, как очередной раз попал в отель. Но это уже не важно. Ты в Париже, и сегодня это твой город.
Утро напоминает, что я не в каких-нибудь новоиспеченных пяти звездах, а именно в Le Meurice. Брюки, свежая сорочка и начищенные до блеска туфли – на завтрак только так, чтобы не сойти, невзначай, за пришельца или случайного нувориша. При этом обстановка в ресторане вполне демократичная. Ровно настолько, насколько это может быть допустимо в подобном месте.
Безумно вкусно и свежо. Быстро забегаешь в номер, чтобы… переодеться. Джинсы, кроссовки, футболка – город давно заждался!
Но сегодняшний мой город – это Версаль. Скажу сразу: любви у нас с ним так и не случилось, максимум – симпатия. То ли мне с погодой здесь не везет, то ли с настроением… Гигантизм этого природно-исторического явления меня поражает невозможностью охватить и оценить. Так и хочется вспомнить крылатую фразу: ты что, краев не видишь?! А краев, действительно, нет. Может, это оттого, что мне во всем требуется узреть законченный смысл, построить логические цепочки и разложить все по полочкам? Возможно. Нагуляв положенные километры по парку, я возвращаюсь в Шато Версаль. Именно так – шато – французы называют версальский дворец. Конечно, он поражает и убранством, и богатством, но, признаться честно, мало чем отличается от себе подобных. На мой взгляд, вилла Боргезе или Мюнхенская резиденция восхищают никак не меньше.
Впрочем, Версаль – не Париж, и в вечной любви мы с ним друг другу не клялись.
Подремав в машине на обратном пути почти час и оказавшись снова в центре Парижа, чувствую себя отдохнувшим и готовым на новые подвиги. Для разнообразия можно выйти на углу Елисейских полей и авеню Монтень. Короткий перекус во внутреннем дворе Плаза Атене и такая же короткая прогулка по самой респектабельной из главных шопинговых улиц Европы. Кстати, большой плюс Le Meurice заключается в том, что туда все твои покупки приносят не просто бесплатно, но еще и с удовольствием.
Переход на северную сторону Елисейских полей через площадь Франклина Д. Рузвельта – процедура совершенно особенная. Главное – не бежать и никуда не торопиться. Доходишь ровно до середины и ждешь красный свет для пешеходов и зеленый для машин. Спокойно достаешь камеру или, на худой конец, смартфон и начинаешь снимать. Поверьте, лучших снимков, селфи и панорам на Елисейских не сделает даже профессиональный фотограф!
Но вот снова зеленый, и прогулка продолжается через Матиньон к Елисейскому дворцу. На углу Фобур Сент-Оноре и Сосе есть небольшая галерея с соответствующим месту названием de la Presidence. Несложно догадаться, что именно здесь каждое утро притормаживают автомобили всех французских президентов перед тем, как въехать в ворота дворца. И каким же нужно быть демократом, несмотря на всю свою социалистическую или республиканскую сущность, чтобы из-за дня в день с умилением разглядывать выставленные в витринах галереи изображения голых дамочек неизвестной национальной принадлежности и считать это абсолютно нормальным! Это вам не Аполлона на фасаде Большого театра в плавки одевать…
Еще каких-то пять минут и ты снова на распутье. В этот раз – площадь Мадлен. В восьми случаях из десяти я выбираю бульвары. На них всегда найдется парочка шоколадных ателье, которые я не могу обойти стороной.
Даже находясь в Париже, я не перестаю ностальгировать по нему. Проскочив неприметную улочку Дону и дойдя почти до Гранд Опера, почти всегда возвращаюсь. American Dream, одним фасадом выходящий на Дону, другим – на Волне, – не просто чудом сохранившийся настоящий американский бар в самом сердце Парижа. Он – часть моей истории. В самый первый день того первого визита в Париж произошло несколько необычных совпадений: случайный поворот с бульвара в переулок, случайно оказавшиеся свободные места за барной стойкой и потрясающее кавер-шоу, когда на той самой стойке танцевали, пели и готовы были прыгнуть на тебя Мадонна, Майкл Джексон и Далида одновременно! Говорят, у заведения сменились владельцы, и новые в угоду веяниям времени украсили здание вывеской Japanese Bistro, но, слава Богу, все остальное осталось по-прежнему американским, несколько вычурным и ярким, но чрезвычайно веселым и гостеприимным. Традиционная чашка кофе, пара шариков потрясающего парижского сорбэ, и дальнейший путь можно проходить с закрытыми глазами.
Площадь Опера, улица де ла Пэ, Вандом… И снова назад, через цирюльни на Даниэле Казанова к пассажу де Жакобен. Опять же, это мой Париж, мои уютные улочки и площади, и, конечно, я не могу не навестить их, старых знакомцев и любимцев. Мне безумно нравится идти вдоль бесконечной стеклянной стены пассажа между традиционными парижскими домами и их зеркальными отражениями.
Так, незаметно, по Марше Сент-Оноре и Альже добираюсь до своего отеля.
Наверное, я настолько часто бывал в Париже, что блеск мишленовских звезд и хрустальных люстр уже не так манит, как в относительно недавние времена. К концу второго дня мой выбор разрывался между la Truffere и de la Truffe. Тот случай, когда однозначное предпочтение практически невозможно. И здесь, и там царство вкуса, замешанное на безумно вкусном трюфеле, гениальные шефы и свежайшие ингредиенты. На самом деле, хочется взять и прилететь в Париж без всяких обязательств, программы и планов, чтобы, не мучаясь в душе, в первый день пойти в la Truffere, а в последний – в de la Truffe. Конечно, я в тот вечер голодным не остался, попробую воспроизвести меню ужина, а место отгадайте сами. Начнем: тунец с зеленым горошком, земляникой и устричной губкой, сорбэ, дикая рыба в подорожнике с лесными травами и лисичками, ядрами абрикосов и клецками, канелоне с крабами и черной икрой, мулизенская говядина со спаржей, фенхелем и лисичками, сложный легкий шоколадный десерт и сорбэ с ягодами. Слово "трюфель" умышленно упустил, чтобы избежать многочисленных тавтологий.
Как бы ты не любил и не знал наизусть свой любимый город, всегда найдутся люди, которые знакомы с ним лучше. Хотя бы в силу своей профессиональной деятельности. В последние годы, приезжая в новые места, я загружаю практически все свое время экскурсиями. Мне часто везет на гидов, которые помимо знаний обладают качествами тонкого собеседника и занимательного рассказчика. В этот раз не избежал общения через посредника и Париж. Еще одно везение: девушка, с первых слов догадавшись о наших особых отношениях с объектом изучения, отбросила прочь клише и прочие штампованные истории для невзыскательных туристов. И путешествие получилось, действительно, увлекательным и интересным.
Мы встретились около Нотр-Дам де Пари. Для знакомства гид рассказала об истории строительства храма, его месте и значении в различные годы французской истории. Для меня стало откровением, что так называемая Галерея королей, украшающая фасад собора, представляет собой собрание из 28 скульптур царей древней Иудеи. Пройдя на западную оконечность Сите, так называемый еврейский остров, я услышал интереснейшую историю о жизни последнего магистра ордена тамплиеров Жака де Моле, сожженного инквизицией здесь же семьсот лет назад. Удивительно ощущать, что каждый камень вокруг тебя помнит описываемые события с хронографической точностью.
Вернувшись вдоль Консьержери по набережной Корс, мы перешли на другой берег Сены и оказались перед одним из самых величественных зданий города – Hotel de Ville, мэрией Парижа. Мне стало немного грустно и завидно по отношению к парижанам. Когда твой мэр работает в таком здании и видит из окна такой город, наверное, процент ошибок в его работе объективно меньше, чем у некоторых временщиков. Что ж, время рассудит.
Еще несколько шагов и мы уже в Маре. Истории этого района хватило бы на десяток не самых скучных европейских городов. Частные владения, сохранившиеся практически в первозданном виде со средних веков, веселый и бесшабашный еврейский квартал, христианские церкви, дома тамплиеров и кондитерская "Пушкинъ", та самая, московская. Музей Пикассо, еврейский музей, музей Карнавале, Архивы, музей Виктора Гюго и всемирно известная площадь Вож… Действительно, место, из которого не хочется уходить.
И снова мне повезло. Много лет назад в одной из художественных лавок Маре я приобрел картину яркого представителя Парижской школы Жака Шапиро, до отъезда во Францию из царской России известного как Яков Александрович Шапиро. Опять же, по случайному стечению обстоятельств, владельцем этой лавки являлся бородатый господин, также носивший фамилию Шапиро. Он был сыном уже советских иммигрантов, но по-русски не разговаривал. Мы все-таки смогли пообщаться на некоем подобии эсперанто и выяснили, что и у него, и у меня имелись прямые предки по фамилии Лапидус.
И вот, гуляя по Маре через, без малого, десять лет, я также случайно вдруг обнаружил эту лавку! Жаль, что господина Шапиро уже в ней не было…
Пришло время выходить из внутренних кварталов Маре на прекрасную улицу Сент-Антуан. Конечно, здесь не может не впечатлить великолепный собор Сен-Поль. Но здесь хочу дать наводку специально для гурманов. Даже во времена, когда ни о каких санкциях не шло и речи, мы, живя в России, не могли и мечтать о некоторых сортах французского сыра, которые невозможно вывезти за пределы региона. Их путь очень короток: из сыроварни – в магазин, из магазина – на стол. Так вот, совсем рядом с Сен-Полем есть сырная лавка Fromagerie Laurent Dubois. Я бы сказал, не лавка, а магазин искушений. Купить с собой в отель несколько коробочек – даже не обсуждается. Чтобы потом с бокалом Sancerre и с видом на Тюильри…
Помимо собора Сен-Поль есть еще и улочка с тем же названием. Спуститесь по ней вниз и по правую руку в подвале старинного дома найдете музей магии. Must visit! Сразу становится понятно, откуда Гудини, Копперфильд и Кио брали идеи для своих фокусов.
Ближе к реке находится библиотека фонда семьи Форней. Не знаю, кто они такие, эти Форней, но их бывший замок – реальный архитектурный деликатес. Отсюда прямо через мост Марии – остров Сен-Луи, незаслуженно обиженный нашими туристами. А у него, между прочим, своя история, более древняя, чем у Сите, здесь, по сути, начинался Париж.
В качестве бонуса нужно обязательно съесть мороженое в кафешке на Жан дю Беле. Ведь разве найдется на Сене еще одно кафе с роскошным видом на Нотр-Дам, мосты и реку?
Последний переход сегодняшнего дня – по набережным Монбелло и Сен-Мишель в Латинский квартал. Конечно, если останутся силы, можно пройтись до Люксембургского сада, дворца Медичи, Пантеона и Сорбонны. Если нет, никто не обидится, если ты оставишь их до следующего раза.
В отель могу добраться исключительно на такси, да простит меня Париж.
Последний вечер. Пускай он будет посвящен отелю. Память должна вобрать в себя скопившиеся за три дня впечатления. Лучшее место для того, чтобы все разложить по полочкам, безусловно, Bar 228. Главное, не переесть пирожных или просто отказаться от них. Через полчаса у меня заказан ужин в обновленном ресторане le Meurice. Не волнуйтесь, Филипп Старк ничего нового, кроме кресел в интерьер ресторана не внес. Просто раньше кухней руководил непосредственно Янник Аллено, шеф, носящий на рукаве своей поварской куртки три личных звезды, а теперь ресторан называется Alain Ducasse – le Meurice, и вы догадываетесь почему. Конечно, мсье Дюкасс здесь лично не появляется, но все же три звезды имеют место быть, правда, на гербе самого заведения. Не думаю, что стало лучше или хуже, главное, что осталась прежняя легкость, всегда присущая главному ресторану отеля. Для тех, кто на слух определяет вкус, запах и картинку, позволю себе перечислить заказ (включая комплименты и дегустационные блюда): пюре из кальмара на кукурузном сухарике с белым соусом, овощи на пару, впоследствии запеченные в специальной кастрюле под соусом из маслин, спаржа с трюфельным соусом, баклажаном и тунцом, телячьи щечки в корочке из тонкого теста с соусом из телячьего же бульона и шпинатом, тюрбо, выложенное на песто с подорожником, печеным луком разных сортов и лепестками сирени, сорбэ со свежими ягодами и бесконечные комплименты от шеф-кондитера.
Да, Париж гостеприимно встречает и абсолютно не хочет отпускать.
Уже настроившись на Москву, в каждом моменте ищу повод остаться. Еще бы, ведь даже умываясь в ванной комнате своего номера, я видел на стене два прямоугольника: чуть правее – зеркало, чуть левее… А чуть левее было то самое окно в Париж, тот самый, с рыжими крышами, бесчисленными трубами, мезонинами и мансардами, деревьями на крыше и куполами.
Что ж, и у любви тоже есть кухня.
Мне было важно представить на суд читателя не собирательный образ Парижа, а воспоминания об одной поездке в этот город на выходные. Знаете, когда описываешь те или иные события, по окончании повествования всегда перечитываешь текст в поисках ответа на вопрос: "а не забыл ли что-то важное?"
Не буду лукавить, из четырех полных дней я описал только три. И то, сократил все, что только можно. Что нельзя – оставил. Но как в конце обеда, спрашиваешь сам себя, а есть ли место на десерт, так и в истории с Парижем хочется перечислить все места, где ты был, пускай без подробностей.
Итак, начнем. Подземелье Сулли начала XII и круглые башни середины XIII века. Здесь можно по периметру обойти Лувр в том виде, каким он был почти тысячу лет назад. И только в XVI веке Франциск I сделал из замка дворец и начал перестройку в итальянском стиле. VI округ – Сен-Жермен. Бульвар и переулки. Два идола, сотни антикварных магазинчиков, музей Родена. Собор инвалидов, Марсово поле, Трокадеро и Эйфелева башня. Ресторан 1728 – настоящая аутентичная жемчужина на Анжу. Монмартр с его развалом, музеем Дали, Сакре-Кер и ресторанчиком Poulbot. Авеню Габриель с бесчисленными аллеями и бронзовый Пьер Карден работы Андрея Ковальчука. Сокровищница Нотр-Дам де Пари и цветочные базары Сите. Верхняя терраса Д’Орсэ и счастье видеть так много Ван Гога…
И ставший знакомым портье, почти безошибочно научившийся произносить мою фамилию.
Голландосы, витебский еврей и рок-н-ролл
Собрать лучшую в мире коллекцию и не разориться
Последние годы я привык ко всему самому лучшему. Не буду конкретизировать, чтобы не раздражать друзей, не дразнить врагов и не гневить Б-га. Но я твердо усвоил, что все имеет свою цену. Дай Б-г, когда эквивалент выражается в деньгах. Но ведь бывают случаи, когда валюта платежа приобретает форму и содержание, отличные от привычных нам рублей, долларов или евро. Хорошо, если тебя настолько много, что ты можешь отдать в обмен часть самого себя, особенно в тех случаях, когда твои деньги не имеют большого значения. Впрочем, мне повезло: чем больше я отдаю, тем больше получаю.
Когда в среднем на этом свете отведено лет 70, в лучшем случае 80, глупо тратить время на подсчет лошадиных сил под капотом своей машины, самих лошадей или количества съеденной черной икры. Ведь, в конечном итоге, лошадиные силы оказываются на свалке, лошади на погосте и икра в унитазе.
Не потому ли хватаешься за любые ценности, которые, возможно, переживут тебя, бренного?
Думая, что такого материального оставить своим ближайшим потомкам, мы забываем о самом главном. Люди на этой Земле уже пытались построить вечный храм, точнее, целых два. И оба были разрушены. Что уж говорить про рублевские дачи, московские квартиры и английские лимузины! Третий храм возможно построить только в своем сознании и мироощущении. Это и есть то главное, что мы можем позволить себе при жизни и впоследствии передать своим детям.
Господь иногда спонтанно выбирает среди нас неких избранных, которые творят красоту и делают это так, что у всех остальных захватывает дух. Так рождается искусство.
Я как-то задался вопросом, а чем искусство отличается от культуры? Ответ оказался чрезвычайно прост. Культура – это искусство, выставленное на всеобщее обозрение.
Неслучайно сокровищам Третьякова, Гуггенхайма, Жоржа Помпиду, Бернара Арно и ряда других, не менее выдающихся господ оказалось тесно в их замках и запасниках.
Но в обычной жизни все происходит несколько по другому, приземленнее и прозаичнее.
Собирая различные картины-картинки, скульптуры-скульптурки, фигуры-фигурки, я всегда руководствовался одним принципом: все эти вещи должны быть произведениями искусства лично для меня, и лишь потом представлять ценность для окружающих. Иногда наши (мое и остального мира) мнения совпадали, иногда нет. Я вообще стараюсь не спорить на темы творчества ни с близкими, ни с далекими. Зачем? Ну, считает человек, что Сафронов пишет правдивей Босха, что же здесь поделаешь? Каждому свое. Правда, накопив вполне приличный багаж впечатлений от посещения нескольких достойнейших музеев мира, я попытался выделить в памяти уголок, где смог бы откладывать образы самых значительных для себя ощущений от созданных человеком произведений. То есть сделать то, что нельзя купить.
Получилась своеобразная галерея. Причем я заметил, что наполняется она сама собой, но в полном соответствии с моими сегодняшними взглядами и приоритетами.
Порой случаются события, с виду незначительные, мимолетные, но, если их не проглядеть в суматохе дел, открывающие абсолютно новый взгляд на привычный казалось бы мир.