В стремлении реформировать брачные отношения нацистское руководство на этом не успокоилось: одновременно с "браком с мертвецом" нацисты хотели ввести и многоженство, до Первой мировой войны планировавшееся сторонниками евгеники, а затем и нацистскими расовыми теоретиками. Однако только к 1944 году предложения о полигамии приняли конкретные формы. Вальтер Гросс (многолетний руководитель расово-политического ведомства партии), Борман (он уже практиковал так называемый "вынужденный брак" с Маней Беренс) были сторонниками многоженства. Гросс подчеркивал, что введение многоженства не будет препятствовать параллельному существованию нормального брака, но станет расширением возможностей для воспроизводства нации. Планам этим, однако, не было суждено осуществиться. Стремление к признанию многоженства отмечалась именно у тех нацистов, которые склонялись к радикальному неприятию христианской морали, несоединимой, на их взгляд, с новоязыческой нацистской этикой.
Гиммлер собирался детально планировать многоженство: когда 28 октября 1939 года был создан "Лебенсборн", он, чтобы подчеркнуть предпочтительное положение первой жены, придумал термин "домина". Гиммлер считал, что вторую жену как высшую награду может получить герой войны, кавалер Золотого или Рыцарского креста. Позднее он решил награждать таким образом кавалеров Железного креста 1-й степени и обладателей золотой или серебряной пряжки за рукопашный бой.
Портрет в интерьере. Последний человек эпохи Возрождения – Герман Геринг
В последнее время отечественные журналисты уделяют самое пристальное внимание личной жизни наци № 2, шефа люфтваффе Германа Геринга. Связано это прежде всего с легендой о "самой печальной и скандальной германо-российской любовной истории". Некоторые исследователи утверждают, что у молодого Германа Геринга была любовная связь с русской девушкой Надеждой Горячевой, жившей в Липецке.
В основных чертах эта легенда выглядит так. Бывшая соседка Надежды будто бы сделала единственный снимок этой пары: к Надежде, рассказывает пенсионерка, с осени 1925 года часто приходили два-три немца. У одного из них был фотоаппарат, и он попросил ее как соседку сфотографировать их. На пожелтевшем снимке офицер рейхсвера, им мог быть и Геринг. В историческом плане это подтверждается тем, что гитлеровский рейхсмаршал якобы входил в число тех немецких летчиков, которые с июля 1925 года проходили подготовку в Липецке в "закрытом училище по изучению тактики воздушных боев", которое просуществовало до 1929 года. Соответствующее соглашение Веймарская республика, которой Версальским договором было запрещено иметь свои военно-воздушные силы, заключила с Советской Россией в 1924 году. Немецким курсантам разрешалось брать с собой в офицерское общежитие кое-какую мебель. Геринг привез в Россию громоздкий мягкий гарнитур времен конца XIX столетия, в котором нашло приют полчище музейной моли.
Однако много времени друг для друга у Геринга и Нади не было. Наряду с визитами к ней домой, что, собственно, было запрещено, они встречались на концертах, которые давал каждое воскресенье военный оркестр на центральной площади города. Надя, чтобы вообще как-то общаться с "Германом" – так должна была она называть Геринга, – раздобыла старый немецко-российский разговорник для дворян.
Зимой 1926 года любовным нежностям пришел конец. Геринг получил приказ вернуться в Германию, но, как говорят, он продолжал писать Надежде письма. Письма, украшенные свастикой, сначала даже с обещаниями забрать ее в Берлин. Последнее письмо, по данным российского телевидения, датировано 21 июня 1941 года – днем нападения Германии на Советский Союз. Письма стали для Нади роковыми: спустя несколько дней после начала войны она была арестована и направлена в лагерь для врагов народа. В какой – неизвестно. В 1948 году она вернулась в Липецк, совершенно седая, не в своем уме. Спустя месяц она умерла.
Споры о пребывании в городе главкома ВВС Германии и "наци № 2" вспыхивают в Липецке с завидным постоянством. Будто бы именно благодаря этой связи на Липецк в годы войны не упало ни одной бомбы. Геринг берег свою любовь. Да и сами немецкие летчики хранили о городе своей молодости приятные воспоминания. В Липецке действительно существовала секретная немецкая летная школа, в которой осваивали современные методы ведения войны в воздухе будущие асы люфтваффе. За это время в школе прошли обучение около 700 летчиков. Тайно посещали город и видные генералы рейхсвера. Мог ли среди них оказаться Геринг? Не так давно в центральном архиве ФСБ было обнаружено "дело Нидермайера" – куратора школы, после войны оказавшегося на Лубянке. В протоколах его допросов о липецкой школе действительно фигурируют громкие, известные в то время не только в нашей стране и Германии, но и в мире имена. Но Германа Геринга он не упоминает ни разу. Факт присутствия Геринга в Липецке не подтверждается ни одним советским и немецким историческим архивным документом. Хотя за послевоенные годы биография "наци № 2" изучена чуть ли не по часам, и учеба рейхсмаршала в Липецке просто не могла остаться не замеченной историками.
Не соответствует действительности и утверждение о том, что за годы войны на Липецк не упало ни одной немецкой бомбы. Липецк бомбили как минимум дважды. Больше делать этого не имело смысла. И вовсе не из-за любовницы Геринга. Город с соломенными крышами, металлургические предприятия которого были эвакуированы, просто не представлял никакого стратегического интереса.
Тем не менее легенда о липецкой любви главкома германских ВВС оказалась очень живуча и более привлекательна для отечественных СМИ, нежели реальная жизнь Г. Геринга. А она была не менее романтична и сентиментальна, чем отечественная легенда. Морозным зимним днем 20 января 1920 года господин Геринг, главный пилот авиакомпании "Свенска Люфттрафик" прилетел вместе с путешествующим по свету графом Эриком фон Розеном в его замок в Рокельштаде. В конце Первой мировой войны Геринг командовал истребительным бомбардировщиком, но его сняли с полетов, и безработный гауптман отправился в Швецию.
Мэри фон Розен, жена путешественника, и его дочь оказали немцу гостеприимную встречу. И в тот момент, когда они мило болтали, сидя у камина, в зал вошла прекрасная незнакомка – высокая, статная, белокурая, именно та самая нордическая фрау, о которой мечтал каждый истинный ариец. Звали ее Карин фон Кантцов, и она была гостьей хозяев замка. На момент знакомства Карин было 32 года, а Герингу – 27 лет.
На следующий день голубоглазая нордическая королева показала Герингу все покои замка, после чего они расстались – правда, договорившись предварительно о свидании. Геринг не сомневался, что сможет покорить чью-то жену и мать 8-летнего сына. А прекрасная шведка, утомленная 10-летним замужеством и скучной жизнью с офицером Нильсом Густавом фон Кантцовым, всегда мечтала о герое, который наконец появился на ее горизонте.
Вскоре после отъезда Геринга Карин получила от него письмо, в котором он благодарил ее за прекрасные мгновения, подаренные ему, и за внеземную атмосферу, заставившую его отрешиться от всех земных забот. Таких слов Карин ждала всю жизнь. Уже 24 февраля, через 4 дня после их единственной встречи, она выехала в Стокгольм, чтобы быть ближе к Герингу. Они стали встречаться. Своей сестре Фанки она сказала тогда:
– О таком мужчине я мечтала всегда. Мы как Тристан и Изольда, испившие чашу любовного напитка и полностью подпавшие под его власть.
Летом того же года Карин, наплевав на мужа, сына и мнение семьи, едет со своим любовником в Мюнхен, чтобы предстать перед очами его матери.
В 1922 году Карин развелась с мужем, который тут же впал в депрессию. Сына суд оставил ему. Сама Карин заболела воспалением легких, и у нее начались проблемы с сердцем. Герман Геринг и Карин фон Кантцов полностью подпали под влияние Гитлера и жили только идеями его национал-социалистической партии. Во время неудачного путча нацистов 8 ноября 1923 года Геринга ранили в бедро. Боли были такими нестерпимыми, что врачи прописали ему морфий, который в дальнейшем превратил партайгеноссе в заядлого наркомана.
В 1928 году супруги переехали в Берлин, и Карин стала отвечать за прием новых членов в гитлеровскую партию. А между тем здоровье ее ухудшалось. Когда в 1931 году они поехали в Швецию, Карин была уже настолько слаба, что не выходила из машины и даже ела в ней. В отсутствие мужа, который уехал в Германию, 17 октября 1931 года с ней случился сердечный приступ, который она не смогла пережить. Похороны Карин состоялись в день ее 43-летия в той самой часовне замка, где она провела первые часы своего знакомства с Герингом.
После прихода нацистов к власти покойная красавица-шведка превратилась в своего рода культовую фигуру режима. Огромная машина официальной пропаганды нацистских времен также взяла на вооружение историю любви германского летчика и шведской дворянки. Она выдавала в свет героические и романтические детали этого союза. Роман Карин и Германа Геринга служил делу становления нового вида придворной журналистики, в которой нацистская элита занимала место коронованных особ прошлого времени. Одна из таких публикаций, преисполненных сентиментальности, называлась: "Высокая песня о любви: становление Германии". Таким образом, история Карин и Германа добавляла романтики в тотальное догматическое оболванивание населения.
В октябре 1933 года, во время процесса о поджоге рейхстага, Геринг посетил в Швеции могилу своей умершей жены и возложил венок из зеленых листьев в форме свастики. 8 ноября неизвестные растоптали его, а на украшенном свастикой могильном памятнике оставили надпись на шведском языке: "Мы, несколько шведов, чувствуем себя оскорбленными осквернением могилы, совершенным немцем Герингом. Пусть его бывшая супруга покоится с миром, он же пусть избавит нас от немецкой пропаганды на ее надгробном камне". Для Геринга это послужило сигналом к тому, чтобы на идиллической территории с лесом и озерами в Шорфхайдской пустоши, где планировалось строительство помпезного поместья "Каринхалле", соорудить подземный мавзолей, а затем переместить туда останки умершей.
Но для Карин Геринг склеп в "Каринхалле" не стал последним местом упокоения. Когда весной 1945 года Красная Армия все ближе и ближе подходила к Шорфхайде, Геринг приказал взорвать свою летнюю резиденцию. Взорвали и мавзолей Карин после того, как из цинкового гроба изъяли ее останки и захоронили в окрестном лесу. Уже в мае 1945 года солдаты Красной Армии перевернули в поисках спрятанных Герингом сокровищ всю местность и осквернили новую могилу Карин. Местный лесник спас и захоронил останки и известил об этом родственников умершей. Между тем в Восточной Германии установился коммунистический режим, и официальное обращение семьи Фоков с просьбой о переносе останков никогда не было бы удовлетворено. В этой ситуации Фанни Виламовиц обратилась к шведскому пастору в Берлине Херберту Янсону и попросила его о помощи. Совместно разработали план, сделавший бы честь любому криминальному роману. Сначала Янсон побудил лесника тайно вскрыть могилу, загрузить бренные останки Карин в мешок и окружными путями доставить в Берлин. Затем начал действовать сам пастор Янсон. 3 февраля 1951 года он организовал сожжение останков в крематории Вильмерсдорфа, под вымышленной фамилией и с фальшивыми документами. Чуть позже Янсон с урной в багажнике отправился в Швецию. Когда он в Гамбурге после короткого отдыха вернулся к своему автомобилю, то обнаружил, что его обворовали. Исчезло все имущество всегда готового помогать людям пастора. Воры оставили лишь не имевшую для них ценности урну. Позднее она была вместе с квитанцией о кремировании передана семье Фоков. После поминальной церемонии в семейном кругу Карин Геринг, урожденная Фок, была захоронена в своей первоначальной могиле на кладбище в Лове. Это было ее пятое погребение.
Но как бы ни любил мужчина женщину, которую к себе забрал Бог, в его жизни всегда появится другая. Ее Высочеством с иронией называли в артистических кругах провинциальную актрису Эмми Зоннеман. Как заметила известная певица из Венской оперы Хелен фон Вайнман:
– О мой Бог, Эмми, как она себя подает… А ведь я знаю ее с тех времен, когда ее можно было поиметь за чашку кофе и два с полтиной шиллинга.
Ее слова стоили актрисе свободы. По доносу ее арестовали, отправили на 3 года за решетку, откуда она вышла в 1943 году смертельно больной.
Кличка "Ее Высочество" намертво прилепилась к Эмми, которая говорила, что так ее назвал сам немецкий народ. На самом же деле ее изобрел Генрих Гиммлер, который придумал систему школ для национал-социалистских девушек и женщин – высоких, сильных, биологически и интеллектуально развитых, которые после окончания учебы должны были получать такой титул (впрочем, об этом позже).
Эмма Иоганна Хенни (Эмми) родилась 24 марта то ли 1894, то ли 1893 (никто так и не узнал) года в Гамбурге, в семье фабриканта-шоколадника. После учебы в актерской школе Эмми появилась в 1927 году на сцене немецкого национального театра в Веймаре в амплуа юной героини. Брак с коллегой-актером к тому моменту распался, и она могла целиком посвятить себя театру, перевоплощаясь то в облик Гретхен из "Фауста", то царственной королевы из "Дона Карлоса". Так продолжалось до 1932 года. Когда Эмми приближалась к своему 38-летию, на ее пути в 1932 году появился Герман Геринг, который в числе свиты Гитлера посетил "Кайзеркафе" в Веймаре.
Уже весной того же года они еще раз случайно встретились в парке Бельведер. Эмми поразило, с какой любовью говорил второй в рейхе человек о своей покойной жене Карин. Своей подружке Эмми тогда сказала:
– Я так счастлива, что через много лет наконец познакомилась с человеком, который соответствует моим представлениям о настоящем мужчине.
После партийного собрания в Веймаре, на котором Геринг выступал, между актрисой и партийным боссом произошло объяснение. Судьба Эмми была решена по дороге домой, когда Геринг вызвался ее проводить. На свое счастье Эмми была высокой, статной, белокурой, в общем, так похожей на покойную шведскую нордическую королеву. Вскоре Эмми поняла, что завоевать Геринга она сможет только с помощью покойной супруги. И она стала всячески поддерживать культ святой умершей. 11 августа 1933 года Геринга назначили премьер-министром Восточной Пруссии, что благоприятно отразилось на актерской карьере Эмми. По его протекции ее перевели в берлинский театр, где она стала исполнять главные роли в нацистских пьесах.
В феврале 1935 года Геринг, наконец, решился и сказал:
– А не пожениться ли нам на Пасху? Фюрер будет нашим свидетелем.
Вторая свадьба Геринга разительно отличалась от первой помпезностью, роскошью и дороговизной. После бракосочетания Эмми оставила сцену, но театр продолжался уже в исполнении роли эффектной жены влиятельного партийного и государственного деятеля. Ее признали первой дамой германского рейха. Матерью Эмми стала, если верить официальным данным, в возрасте 44 лет.
В протоколах послевоенных допросов говорилось, что госпожа Геринг не отрицает своего согласия с воззрениями мужа, и что она разделяла их, хотя сама политикой не занималась. Эмми Геринг приговорили как пособницу нацистского режима к году заключения в трудовых лагерях и 5-летнему запрету на работу. 30 % ее собственности отобрали в пользу государства. После освобождения из женского лагеря Гёггинген Эмми Геринг еще какое-то время жила с дочерью в Закдиллинге. Позднее они с Эддой переселились в Мюнхен, где в маленькой квартире вели замкнутый образ жизни. Эдда Геринг изучала сначала право, потом сменила специализацию и стала ассистентом по медицинской технике. Она осталась незамужней и, наряду с работой по профессии, посвятила себя уходу за матерью.
В 1967 году, когда истинное лицо Третьего рейха уже давно было прояснено, нацистские преступления в полном объеме были раскрыты, а более 50 миллионов мертвых в результате Второй мировой войны взывали к отмщению, Эмми Геринг написала воспоминания "Рядом со своим мужем". По поводу мотива, побудившего ее к написанию труда, в предисловии Эмми Геринг говорится: "Обладая самым точным знанием сущности и характера моего мужа, со всех сторон атакованного после падения режима, я чувствую себя обязанной высказать о нем то, что необходимо для устранения неправды и исправления ошибок".
Геринг выступает в книге своей жены образцом добродетелей. "Он, который всегда был доступен для других… только отдавал душу и раздаривал: любовь, добро… радость, помощь…" Его зависимость от морфия в этой "Белой книге о рейхсмаршале" замалчивается точно так же, как и его коррумпированность, его жестокость и тысячи случаев грабежа предметов искусства. Жизнь в национал-социалистической Германии предстает слегка завуалированной идиллией в хороводе добросердечных людей. В своем стремлении не отклоняться от заданной однажды линии "аполитичной женщины" Эмми Геринг заявляет, что приобрела свои знания о политике лишь после завершения войны в разговорах с оставшимися в живых людьми, знавшими ее мужа. Однако далее она наивно обсуждает ошибки Германии в ведении войны, суматоху под Дюнкерком и сражение за Англию. Геринг при этом постоянно предстает в самом благожелательном свете.
Квинтэссенция ее жизни, как ее видела Эмми Геринг, обнаруживается в заключении книги: "Сегодня, когда я оглядываюсь назад, мне кажется, будто я действительно жила только в те годы, начиная с весны 1932 года и кончая осенью 1946 года… четырнадцать лет за всю жизнь! Я чувствовала себя счастливой и надеялась, что мои современники разделяли со мной это чувство…"
Немецкий журнал "Дер шпигель" в статье "Слишком много сердца" подверг язвительной критике воспоминания Эмми Геринг. В марте 1973 года газета "Ди цайт" сообщила, что "социальная пенсионерка" Эмми Геринг отметила свой 80-й день рождения в мюнхенском ресторане "Четыре времени года". Праздник был организован Томасом фон Канцовом, сыном Карин Геринг. А несколько месяцев спустя Эмми Геринг не стало. Она умерла в Мюнхене 10 июня 1973 года.