Легионы Антония, возглавляемые легатом Вентидием, разгромили парфян, и Антоний установил власть Рима по всему побережью Малой Азии. Клеопатра же – официально в обмен на обещание финансовой помощи парфянскому походу, на деле, конечно же, из личной симпатии – получила в подарок несколько богатых городов в Сирии и Киликии, которые когда-то принадлежали Птолемеям, но были утеряны в результате неудачных войн. Ее мечта начала сбываться – с помощью Антония она почти восстановила границы Египта, каким он был при первых Птолемеях. Через год Клеопатра родила Антонию третьего ребенка – сына Птолемея Филадельфа. Союз Антония и Клеопатры был настолько могущественен, что Октавий не на шутку забеспокоился: он даже велел Октавии, под предлогом сопровождения посланного в Малую Азию подкрепления, присоединиться к мужу, однако Антоний, узнав об этом, приказал ей вернуться домой – говорят, причиной этому была ревность Клеопатры, которая даже угрожала возлюбленному самоубийством, если тот ее покинет. Чтобы изгнать всякую мысль о жене, она окружила Антония еще большей заботой, любовью и роскошью, то поражая его невиданными развлечениями, то демонстративно рыдая, обвиняя Антония в черствости и жестокости. Она добилась своего: Антоний развелся с Октавией и официально женился на Клеопатре, признав детей. После неожиданно успешной военной кампании 35 года до н. э., когда Антоний покорил Мидию и пленил царя Армении Артавазда Второго, он отпраздновал традиционный триумф не в Риме, а в Александрии, и к тому же раздал завоеванные земли детям Клеопатры: Александр Гелиос получил Армению и земли за Евфратом, Птолемей Филадельф – Сирию, а Клеопатра Селена – Киренаику. Цезарион же был признан повелителем Египта и получил титул царя царей. Любовь Антония дошла до того, что имя Клеопатры выбивали на щитах легионеров, а ее профиль красовался на монетах рядом с профилем самого Антония.
Все это категорически не нравилось римлянам: Антоний вел себя как восточный деспот, а не как гражданин великой республики, позволяя себе выходки, несовместимые с жестким кодексом римской морали. Октавиан не без оснований подозревал Клеопатру в желании завладеть всем Средиземноморьем: с помощью легионов и флота, которым командовал Антоний, она могла бы начать войну с Римом, и кто знает, как бы тогда сложилась история. Он без устали осыпал проклятиями коварную египтянку, околдовавшую и покорившую великого римлянина, и в конце концов сам объявил ей войну.
Антоний обладал огромным флотом из тяжелых боевых кораблей и большой армией, к его услугам были все ресурсы богатых малоазиатских провинций. Но присутствие Клеопатры, изнеженная обстановка ее двора и непрестанные роскошные празднества расслабляли его. Вместо того, чтобы заняться подготовкой войск, он тратил время на развлечения и увеселения, а его солдаты, озлобленные интригами Клеопатры или испуганные слухами о ее мстительном характере, потихоньку перебегали к Октавиану; в его лагерь сбежал даже один из вернейших сторонников Антония Квинт Деллий, которому рассказали, что из-за неудачной шутки Клеопатра собирается подослать к нему убийц.
В Риме росло недовольство прежним всеобщим любимцем. Октавиан – в обход всех законов – обнародовал хранившееся у весталок завещание Антония, в котором он признавал Клеопатру своей законной супругой, ее детей – своими, а себя велел похоронить в Египте, рядом с Клеопатрой. Такое отсутствие патриотизма у прежнего триумвира вызвало бурю недовольства среди римлян. В отместку Антоний повелел выгнать Октавию, сестру своего врага, из дома – раз они были в разводе, она не имела права там находиться. Это вызвало среди римлян настоящую бурю: Октавия пользовалась всеобщим уважением. Если раньше Рим ненавидел Клеопатру, то теперь он возненавидел Антония.
Войска Октавиана заблокировали армию Антония в Амбракийском заливе. По настоянию Клеопатры он решил дать морской бой: два флота сошлись в битве при Акциуме 2 сентября 31 года до н. э. Поначалу перевеса не было ни у одной из сторон: у Антония суда были мощнее и лучше защищены, зато корабли Октавиана оказались маневреннее, а их команды – опытнее. Бой вяло протекал несколько часов, как внезапно флагманский корабль, на котором находилась Клеопатра, а следом за ним и все египетские корабли развернулись и покинули поле боя. Историки расходятся в оценках этого поступка: одни пишут, что Клеопатра, осознавшая неминуемость поражения, пыталась спасти все, что удастся. Другие говорили, что у слабой женщины просто сдали нервы. Третьи сочли, что Клеопатра решила бросить Антония на растерзание врагу, выторговав себе таким образом милость Октавиана. Четвертые считают, что это был заранее спланированный маневр, но Антоний в пылу битвы забыл об этом или просто испугался за судьбу любимой женщины. Как бы то ни было, Антоний, увидев маневр египетских кораблей, бросил флот и в одиночку последовал за возлюбленной. Плутарх писал: "В этот момент Антоний показал миру, что его поступками перестали руководить мысли и побуждения вождя и мужчины… Антоний, поспешая за Клеопатрой, упустил победу из рук". Битва была проиграна: флот сдался, а скоро к Октавиану перешла и оставшаяся без военачальника армия.
Антоний и Клеопатра вернулись в Александрию. Обоим было ясно, что их конец неминуем: но если Клеопатра разрабатывала один план спасения за другим, то Антоний впал в апатию и смиренно ждал конца. Клеопатра отправила Цезариона вместе с верными людьми и огромной суммой денег на Восток, а сама планировала спастись в Индии, для чего велела перетащить оставшиеся суда волоком через Суэцкий перешеек из Средиземного моря в Красное. Однако часть кораблей была сожжена арабами, а остальные разграблены разбойниками или собственной командой. Клеопатра пыталась созвать народное ополчение, но безуспешно. Тогда она предложила Октавиану сдаться в обмен на обещание сохранить им жизни, но тот заявил, что помилует Клеопатру – и, возможно, даже сохранит ей трон – лишь в том случае, если она выдаст или убьет Антония. Царица отказалась: возможно, она не любила Антония так сильно, как он ее, возможно, она использовала его в своих целях, но она не собиралась его предавать.
Когда все ее планы потерпели неудачу, она приготовилась достойно принять поражение. Она, Антоний и их ближайшие соратники организовали "союз смертников", члены которого поклялись умереть вместе. В ожидании скорого конца они проводили время в пирушках и развлечениях – в то время как Клеопатра, готовясь к смерти, испытывала на рабах яды, выбирая, какой из них убьет ее наиболее быстро и безболезненно. Она даже велела загодя воздвигнуть себе гробницу, куда слуги перенесли ее драгоценности и казну.
К концу июля Александрия была окружена римскими войсками; вся армия Антония перешла на сторону Октавиана. Клеопатра укрылась в гробнице, а Антоний в отчаянии ищет смерти в сражении – но, увы, в этой последней милости богов ему было отказано: воевать на его стороне никто не хотел. В этот момент он услышал, что Клеопатра покончила с собой: обезумевший от горя Антоний, верный смертельной клятве, бросился на собственный меч.
Он умер не сразу – истекающего кровью Антония доставили к Клеопатре, и он скончался у нее на руках. Октавиан милостиво позволил похоронить его со всеми подобающими почестями.
Многие историки утверждают, что Клеопатра пыталась очаровать и Октавиана – как когда-то Цезаря, как недавно Антония. Но Октавиан не поддался обаянию царицы: она была уже немолода, волнения последних лет и нездоровый образ жизни разрушили ее былую красоту. Другие говорили, что она пыталась вслед за Антонием покончить с собой, заморив себя голодом, но Октавиан пригрозил ей, что в таком случае убьет ее детей. Клеопатра была нужна ему: в назидание всем врагам ее должны были провести вслед за его колесницей во время триумфа в Риме. По приказу Октавиана Клеопатру охраняли днем и ночью…
Двенадцатого августа, накануне планировавшегося отплытия в Рим, Октавиан получил от Клеопатры послание, в котором она просила похоронить ее рядом с Антонием. Октавиан немедленно бросился в ее покои, но было уже поздно. Он нашел царицу Египта лежавшей в полном царском облачении на постели – мертвой. Рядом лежали тела двух ее любимых служанок. Считается, что царица скончалась от укуса египетской кобры, которую доверенный слуга пронес в корзине со смоквами.
Многие оспаривают эту легенду, утверждая, что яда одной змеи не хватило бы на троих женщин. Возможно, у царицы была отравленная шпилька или перстень с ядом. Как бы то ни было, она отстояла свою честь – во время триумфа Октавиану пришлось обойтись без нее. Вместо Клеопатры за колесницей волочили ее золотую статую…
Дети Клеопатры и Антония были увезены в Рим, где о них, в память о муже, заботилась Октавия. Она прожила долгую жизнь и до самой смерти пользовалась глубочайшим уважением сограждан. Цезарион, которому обещали милость Октавиана, вернулся в Египет, где был захвачен римлянами. По преданию, Октавиан долго колебался в выборе судьбы последнего фараона Египта, но в конце концов велел казнить его, сказав: "Нехорошо многоцезарство". С гибелью Цезариона род Птолемеев пресекся, и Египет стал римской провинцией.
Исследователи до сих пор спорят о том, какой была Клеопатра и какую роль сыграла она в мировой истории. Была ли она коварной соблазнительницей, интриганкой, роковой красавицей, тщеславной властительницей или просто любящей женщиной, отдавшей жизнь своей стране и своим мужчинам? У них нет и никогда не будет ответа. Ее жизнеописания были написаны пристрастными историками, желавшими очернить ее имя или преумножить славу тех, кто любил ее, возвысить ее победителей или, наоборот, низвергнуть их с пьедестала. Ее достоверных изображений не сохранилось, а те, что дошли до нас, представляют Клеопатру вовсе не той изысканной красавицей, какой рисуют ее легенды. Но нам все равно: Клеопатра давно стала мифом, и этот миф столь прекрасен, что останется навсегда.
Княгиня Ольга
Святая княгиня
Нет в русской истории женщины более уважаемой и более прославляемой, чем святая княгиня Ольга. Хотя все историки отмечают, что среди ее деяний были и излишняя жестокость, и обман, и вероломство, она, тем не менее, считается одним из достойнейших правителей земли Русской. А с тех пор, как княгиня была причислена к лику святых, почитание ее будет вечным – пока жив русский народ и христианская церковь.
О ее происхождении нам неизвестно почти ничего: многочисленные летописи расходятся во мнениях, и установить правду теперь, спустя тысячу лет, почти невозможно. Одни хроники называют Ольгу нормандкой, другие – дочерью булгарского царя. Повесть временных лет рассказывает, что Ольга была родом из-под Пскова, из деревни Выбуты, а Типографская летопись упоминает, что Ольга происходила из рода Гостомысла, легендарного новгородского старейшины, и от рождения звалась Прекрасой. Некоторые же исследователи считают, что Ольга была дочерью прославленного Вещего Олега – соратника Рюрика и воспитателя его сына Игоря.
Сторонники этой версии полагают, что Олег женил Игоря на своей дочери, дабы передать им великое княжение. Однако житие святой Ольги придерживается версии псковского происхождения будущей княгини.
Существует легенда о первой встрече Ольги и Игоря: тот охотился в псковских лесах, и в один прекрасный момент дорогу ему преградила река. Он подозвал проплывающего мимо на лодке юношу и попросил перевезти его на другой берег, но потом увидел, что лодкой правит не юный отрок, как он поначалу решил, а прекрасная девушка.
Красота ее немедленно разожгла в князе огонь желания – но когда тот попытался овладеть девушкой, та решительно ответила: "Зачем смущаешь меня, княже, нескромными словами? Пусть я молода и незнатна, и одна здесь, но знай: лучше для меня броситься в реку, чем стерпеть поругание". Устыдившийся Игорь прекратил свои домогательства и щедро одарил перевозчицу, но его так впечатлили и слова красавицы, и ее облик, что, когда ему пришла пора жениться, он велел разыскать ее и привезти в Киев, где немедленно обвенчался с нею.
Ни дата свадьбы, ни обстоятельства ее в современных летописях не указаны – все легенды более позднего происхождения. Можно лишь догадываться, что Игорь и Ольга жили в любви и согласии, под крылом князя Олега, щедро делившегося с ними государственной мудростью.
По утверждению Иоакимовской летописи, Игорь, хотя и имел, по тогдашнему обычаю, несколько жен, более всех любил и уважал именно Ольгу; прочие же утверждают, что из любви к прекрасной княгине Игорь больше не брал себе жены.
Возможно, секрет их семейного счастья заключался в том, что супруги поделили сферы влияния: пока Игорь был в военных походах – а воевал он немало – и его домом, и государством управляла Ольга, действуя мудро, справедливо и рачительно.
Летом 941 года Игорь ходил на Царьград, как тогда называли на Руси Константинополь, а через год у Ольги родился сын, названный Святославом. Однако Игорь недолго радовался сыну: в 945 году Игорь погиб.
Согласно летописям, осенью его дружина потребовала увеличить выплачиваемое ей содержание, и Игорь отправился за данью в Искоростень, к древлянам: собрав больше, чем обычно, он, однако, не удовлетворился полученным. На полпути он отпустил основную дружину домой, а сам с малым войском вернулся к древлянам и потребовал еще. По словам Повести временных лет, "Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: "Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит". По преданию, жадного князя привязали к верхушкам двух деревьев, которые разорвали Игоря надвое.
Древляне похоронили Игоря, а к его вдове отправили посольство, предложившее ей выйти замуж за их князя Мала. Сейчас подобное предложение – выйти замуж за убийцу собственного мужа – выглядит невероятным, но в те времена оно было в обычае: убивший, особенно в поединке, не только мог претендовать на власть и имущество побежденного, но и брал на себя обязанности покойного, в том числе по отношению к его вдове и детям.
Однако Ольга, истинная наследница варяга Олега, не пожелала подобной участи: она жестоко и коварно отомстила древлянам.
Первое посольство она приняла с почетом – и надоумила послов потребовать, чтобы к княжьему терему их наутро принесли на руках прямо в их ладье. Всю ночь перед теремом рыли глубокую яму – и когда послов принесли, как те и просили, посуху в ладье, то сбросили ладью в яму. По словам летописи, "Ольга посмотрела на них из терема и спросила: "Довольны ли честью?" А они закричали: "Ох! Хуже нам Игоревой смерти". После чего яму забросали землей, заживо похоронив послов.
Коварная Ольга попросила древлян снова прислать ей посольство – но и оно было уничтожено: пока послы мылись в бане, готовясь к встрече с княгиней, двери бани заложили, а саму баню подожгли.
После этого Ольга с малой дружиной прибыла к Искоростеню, чтобы по обычаю справить тризну на могиле супруга.
Во время погребального пира древлян по ее приказу напоили допьяна, а после перебили. Потом дружина осадила сам город: Ольга пообещала жителям, что снимет осаду, если ей вынесут по голубю и воробью с каждого двора – а когда ей доставили птиц, велела привязать к каждой по горящему углю и выпустить на волю. Птицы будто бы вернулись в свои гнезда, и город сгорел. Жителей же частично перебили, частично взяли в рабство, а выживших обложили данью.
Трудно сказать, чем была вызвана столь жестокая расправа: горевала ли Ольга об убитом муже, столь горячо любимом, что за его смерть было мало простой мести, или она, как истинная правительница, просто не могла допустить, чтобы восстание подданных осталось безнаказанным. Возможно, она лишь действовала так, как учил ее Олег – уничтожать врагов до последнего, дабы некому было мстить.
Как бы то ни было, первое же деяние Ольги в качестве единоличной правительницы Киева показало, что она будет править не по-женски твердо и решительно. В ее житии сказано: "Управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов".
Памятуя о судьбе своего мужа, погибшего из-за собственной жадности, Ольга повелела раз и навсегда упорядочить размер собираемой дани. Для этого она объездила свое княжество и, изучив его, установила систему "погостов" (от слова "гость" – "купец"): административных округов, во главе которых были поставлены управители-тиуны. Тиуны собирали подати, согласно установленным княгиней нормам, и после отправляли их к княжескому двору – так началось централизованное налогообложение.
Позже по погостам стали строить храмы, и со временем понятия церковного прихода и погоста столь слились, что слово "погост" стало означать прицерковное кладбище.
Две трети собранного Ольга отдавала в распоряжение Киевского веча, а треть оставляла на княжеские нужды – в основном эти средства шли на строительство и военные расходы.
При Ольге были установлены первые границы с укрепленными богатырскими заставами, строились и обрастали стенами города, развивалось каменное строительство: в Киеве при Ольге были выстроены богато украшенный дворец на Вышгороде, то есть на Старокиевской горе, за городом – терем, на торговой площади – круглая башня, которая могла сохранить от пожаров и нашествий городскую казну.
Мощная держава, в которую превратила свои владения Ольга, привлекала внимание иностранных торговцев: в Киев привозили свои товары немцы, датчане, шведы, греки и многие другие.
Со временем Ольга задумалась об укреплении авторитета ее страны перед великими соседскими державами, в первую очередь перед Византией. Если раньше для Византии Русь была тем местом, откуда приходили с набегами князья, то Ольга решилась доказать царьградским василевсам, что ее княжество достойно встать в один ряд с любым государством мира. Как отмечают жития, в это же время она, мучимая душевными терзаниями о смысле своей жизни, все чаще стала прислушиваться к проповедям христианских священников, наезжавших в Киев с греческими купцами. Возможно, и интерес к христианской религии, помимо политических вопросов, заставил Ольгу отправиться с посольством в Константинополь.
Считается, что около 957 года Ольга во главе большого – более ста человек – посольства прибыла в Царьград, где намеревалась заключить с императором торговые и военные договоры, а также сосватать своему подрастающему сыну жену из императорского дома. После долгого – по всей видимости, весьма оскорбительного для гордой княгини – ожидания ее с почетом принял император Константин. Все договора были заключены, однако о браке царевны с русским князем Константин говорить наотрез отказался: слишком незнатным был потомок Рюрика для василевсов из Царьграда.
Зато, по преданию, сам император воспылал страстью к русской княгине: он будто бы даже посватался к ней, очарованный ее красотой и мудростью. Ольга, со свойственным ей умом, отвечала: "Я язычница, ты же христианин, негоже нам вступать в брак. Если хочешь крестить меня, то крести меня сам, – иначе не крещусь".