Косуха… Это было чем-то фантастическим и недостижимым, пределом мечтаний любого подростка! Косыми кожаными куртками обладали лишь редкие счастливчики - достать фирменные просто не представлялось возможным, а кустарные варианты смотрелись сносно разве что в провинции или в "путягах". К слову, учащиеся профессионально-технических училищ, подверженные металлической заразе, одевались с особым шиком: их экипировка состояла из обычной телогрейки с надписью "Iron Maiden", "AC/DC" или "Judas Priest" и кирзовых сапог. Кирзовые сапоги при желании можно было превратить в подобие чопперов. Для этого их снизу подбивали консервными банками из-под шпротов - недолговечно, зато эффектно!
Весьма популярным развлечением в те годы было разоблачение "псевдометаллистов". Идет, скажем, этакий нарядный парень в браслетах с заклепками, цепочками и самопальной майке "Dio". Он явно горд собой и неприятностей не предчувствует. И тут его обступают пять-шесть не менее гордых парней, и между ними завязывается приблизительно такой разговор: "Ты че, металлист, что ль?". "Ну да, металлист", - отвечает будущая жертва, не подозревая о предстоящей экзекуции. "Ах, металлист! А ну-ка назови нам тогда пятнадцать металльных групп!" Перечислив от силы названий пять-шесть, жертва теряется, и как итог - все доспехи "лжерыцаря" автоматически конфискуются в пользу металлической братии. Экспроприаторам и в голову не приходило, что подобные действия копируют поведение столь ненавистных им гопников. Похоже, они всерьез полагали, что таким образом очищают свои доблестные ряды от чуждых элементов.
Вирус хэви-метал поразил практически все прослойки. В столичных высших учебных заведениях по полной программе свирепствовали так называемые КООДы[!КООД - комсомольская оперативная дружина.!]. Тотальной конфискации подвергались любые атрибуты, свидетельствовавшие о принадлежности будущих инженеров и гуманитариев к металлическому братству. Такая же незавидная участь постигала и "свободно конвертируемую валюту" молодых меломанов - пластинки зарубежных ансамблей, которые ценились на вес золота. Правда, иногда заветные "пласты", порядком попиленные, все же возвращались к своим владельцам - многим комсомольским активистам тоже нельзя было отказать в наличии тщательно замаскированных "пагубных" пристрастий. (Родной "пласт" был очень выгодной вещью: кассеты, записанные с него, продавались по пять рублей, а черно-белые фотографии, переснятые с обложки, шли "всего" по три.)
Металлическая молодежь очень любила гулять. А чтобы никто не сомневался в том, что молодежь - "металлическая", прогулки сопровождались прослушиванием записей, желательно громких и "страшных". Основными единицами аудио-техники служили испытанные в боях "Электроника-302" и "Весна". Их брали под локоть на левую или правую руку и, включая на полную громкость "Hells Bells" или "Aces High", дефилировали по улицам, пугая мирное население. (Это явление в прочем "цивилизованном" мире вообще-то научно называется ghettoblaster и присуще обывателям цветных кварталов Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, попросту говоря - неграм и латиносам.) Преимущество отечественных магнитофонов было неоспоримо: в случае чего они могли быть использованы для обороны от люберецкой прогрессивной молодежи, именуемой в просторечии "люберами".
Люберы (или любера) - единственное "оригинальное" движение, возникшее в отечественной молодежной субкультуре 80-х. Это вам не панки, слепо копировавшие манеры зажравшейся английской "золотой молодежи"! Аналогии люберам в мире не было и, пожалуй, не будет. Пресловутые люберы - продукт сугубо отечественного производства. Про них, родимых, в годы перестройки понаписали такого, что у честных металлистов волосы их длинные дыбом вставали.
Нам пришлось предпринять небольшое расследование, а гидом по "люберизму" любезно согласился стать г-н Алексей Власов, сам в прошлом любер, а ныне большой почитатель тяжелой музыки и, в частности, творчества "Арии". (Удивительные все-таки иногда происходят трансформации!) Когда мы встретились, он подозрительно оглядел меня и выдал фразу, окрашенную в нежно-людоедские тона: "Волосатенький… Эх, попался бы ты мне раньше!". По моему телу пробежал этакий ностальгический холодок… Итак, любер.
"Мне 18 лет. Могу без опаски говорить, что люблю свою Родину. И делаю для нее, кстати, побольше иного комсомольца! Развелось сейчас много всякой твари: фашисты, панки, металлисты, рокеры. Все они жалуются на массу свободного времени. Говорят, некуда себя деть. Тот же металл мне, в общем-то, нравится, но цепи, черные куртки, зеленые волосы - не наша, чужая, кровь. Поэтому я целиком и полностью стою на позициях люберов и не пропускаю ни одного выхода ребят на охоту за тенью гнилого Запада!"
Между прочим, это подлинник! Перед вами письмо, присланное в редакцию одного молодежного журнала. Как вам понравится подобное откровение? Советую отметить две вещи: первое - "металл мне, в общем-то, нравится" и второе - "тень гнилого Запада". (Вывернутый наизнанку и доведенный до полного абсурда советский патриотизм!) Правильнее всего было бы, конечно, считать люберов обыкновенными гопниками, с той лишь разницей, что они действительно имели некий намек на идеологию - "бей волосатых".
Хотя все в мире относительно. "Люберы" - это на самом деле такое же условное понятие, как и "металлисты". Если 70 процентов металлистов определялись милицией по наличию одного единственного кожаного браслета, то и люберы на те же 70 процентов состояли из обычных хулиганов и молодых накачанных бездельников, которым просто нечем было заняться в своих родных пенатах; а менты, кстати, без разбору гоняли и тех, и других.
Родоначальником этого движения действительно считается город Люберцы Московской области, давший люберам свое гордое имя и девиз: "Станут Люберцы центром России". Однако одними только Люберцами дело не ограничивалось - к подобным "центровым точкам" можно причислить Балашиху и совхоз "Московский", молодое население которого слыло особенно свирепым и нетерпимым по отношению к "волосатым".
Говорят, что периодические набеги на Москву этих, с позволения сказать, "патриотов" начались еще в относительно благополучную эпоху Хрущева, когда папы люберов восьмидесятых собирались, чтобы бить стиляг и прочих "не наших", с их точки зрения, элементов. Дети значительно расширили дело своих отцов. Со временем все было поставлено на широкую ногу, а процесс избиения неугодных элементов вообще приобрел характер некоего ритуала. "Стрелки" с металлистами предварительно забивались, в основном, в парке Горького, после чего люберы из разных регионов встречались возле Казанского вокзала и организованно направлялись к месту предстоящего побоища. Милиция такие баталии иногда пыталась по мере своих сил предотвратить и ссаживала кучки люберов с электричек на подмосковных платформах. Однако гораздо чаще милиционеры принимали сторону более понятных им люберов, а не увешанных железяками металлистов. А потому зачастую металлистско-люберское побоище заканчивалось банально: приехавшие на место битвы стражи правопорядка собирали в кутузку металлистов, совершенно не обращая внимания на бритоголовых парней в клетчатых штанах, без опаски покидающих место стычки. Подобные факты, естественно, не могли нравиться металлистам, тем более - зарождавшемуся у металлического движения руководству. Надо сказать, что один из авторов этой книги, а именно отец-основатель "Крематория" Виктор Троегубов, уже в 1986 году входил в Совет единственного официально зарегистрированного в стране "металлического" клуба со странным названием "Витязи". Конечно, эта вывеска являлась "прикрытием", и в состав Совета входили такие авторитетные люди, как сегодняшний предводитель "Московских Ночных Волков" Саша Хирург или широко известный в металлистско-байкерско-рок-н-ролльных кругах Егор Зайцев, кроме всех прочих своих талантов единолично выпускавший первый самиздатовский металлический журнал "Новый Хэви-Метал"… Именно в кругах, близких к вышеупомянутому Совету металлического клуба "Витязи", возникла сумасшедшая по тем временам мысль о том, что необходимо предъявить московской милиции ультиматум металлического движения. Однако предоставим слово Виктору Троегубову, для того чтобы из первых уст услышать эту удивительную историю.
"…В металлистах было много энергии и позитивной силы, но с идеологией было плоховато. Осознавая, что эту энергию важно пустить в полезное русло, мы с Егором Зайцевым постоянно таскались по различным пресс-конференциям и телевизионным встречам, где пытались объяснить, что металлист ~ не всегда хулиган с заклепками. Сейчас уже не помню точно, по чему именно Зайцеву и мне пришлось выступить в качестве парламентеров, передавших милиции (в 108 о/м на Пушкинской) металлический ультиматум в отношении разборок с люберами. Эта история, пожалуй, заслуживает более подробной прорисовки. Для начала уточню, что 108 отделение милиции отвечает за правопорядок в районе Пушкинской площади, а это - центральное место Москвы. Естественно, что именно здесь довольно часто происходили всевозможные стычки люберов с металлистами. Милиция, появлявшаяся на месте очередного боя, воспринимала как врагов лишь увешанных цепями металлистов, которых и начинала избивать дубинками и задерживать. Гарные люберецкие парни в этот момент преспокойно отправлялись восвояси. Когда мы с Егором впервые пришли в 108 отделение, нам необходимо было убедить милицейское руководство в том, чтобы сотрудники милиции соблюдали нейтралитет или уж "мочили" бы и металлистов, и люберов. Думаю, что вы понимаете, какими квадратными глазами смотрели на нас начальник отделения и его политрук, когда мы делали подобное заявление. Однако мы смогли найти общий язык, и немаловажную роль сыграла поднятая статистика происшествий: выяснилось, что в течение долгого времени не было ни одного правонарушения со стороны, металлической братии, в то время как любера совершили целый ряд хулиганств и даже преступлений разной степени тяжести… Я не пытаюсь представить эту ситуацию как историческую акцию в борьбе, за демократию, просто констатирую, насколько необычными порой бывали действия. Еще одна смешная подробность - милиционеры подарили Зайцеву крутой проклепанный браслет, незадолго до этого снятый с какого-то металлиста…"
Как бы то ни было, но с течением времени любера со своими "качалками" утратили идеологический настрой и пополнили ряды нового поколения организованной преступности. Однако надо отдать им должное: без люберов пропала особая жертвенная прелесть металлического движения. Отстаивать в "борьбе" идеалы "светлого металла" - это уже цель.
"МЫ ХОТЕЛИ СОЗДАТЬ СУПЕРГРУППУ"
У большинства групп есть своя легенда о том, как они встретились, познакомились и надумали играть именно такую музыку. Задача подобной легенды весьма прагматична - отпадает необходимость в очередной раз мучительно выдумывать ответы на, как правило, дурацкие вопросы журналистов. К примеру, одна и та же версия прохода Джима Моррисона по горячему песку пляжа и его встречи с худосочным Манзареком присутствует практически во всех книгах о группе "Doors"… Металлическим группам больше импонирует стандартная версия о том, как собрались они "по пьяни", шумно и весело усеивая заплеванные полы какого-нибудь пивняка выбитыми зубами, а потом, записав за сто долларов свой дебютный шедевр, наутро проснулись знаменитыми. Очевидцы, количество которых, согласно законам жанра, со временем увеличивается в геометрической прогрессии, с удовольствием вспоминают, как Курт Кобейн, в компании Криса Новоселика и Базза Осборна, по ночам расписывал стены домов своего родного городка всякими непристойностями типа "Бог - педрила" или "Гомосексуализм правит жизнью". Совместные безобразия (хотя блюстители порядка оштрафовали почему-то одного только Курта) якобы укрепляли фундамент будущей группы…
Как ни странно, у "Арии" такой легенды нет. С одной стороны, как говаривал один неглупый паренек, "они это могут себе позволить по статусу". С другой стороны, собрались они в своем первом конкретном составе достаточно случайно. Но главное - собравшись, они не только сразу определили свои задачи, но и стали претворять их в жизнь. А надо заметить, что у многих умников на преодоление пути от определения теоретической задачи до появления первого практического результата обычно уходит масса времени, иногда - целая жизнь. Однако хватит философствовать. Каждое повествование должно быть понятным, а цепь событий - последовательной. Так что в известной дилемме по поводу первичности курицы или яйца оставим курицу на потом, а утро начнем, как добрые христиане, - с яйца…
Первые рок-группы появились на территории Совка еще в середине шестидесятых. Их деятельность не выходила за рамки институтских тусовок или подпольных сейшенов. Можно утверждать, что на сознание масс эта субкультура произвела самое минимальное воздействие. Достаточно сказать, что собственно термин "рок", или "рок-музыка", в советской прессе был легализован только в 80-х, а до этого предпочитали писать "современная западная эстрада" или "зарубежный джаз"; хотя всем понятно, что творчество "Led Zeppelin" или тех же "Doors" ну никак в рамки "зарубежного джаза" не укладывалось. Правда изредка мелькал в печати чуть более продвинутый термин "бит-музыка", но объединить все стилевые течения рок-музыки он мог с ба-альшой натяжкой.
Подпольные сейшена - вообще тема отдельная. Вкратце эта своеобразная романтика выглядела так: фаны, желающие попасть на так называемый "сейшен", встречались в условном месте. Здесь им сообщали, что нужно садиться на такую-то электричку и сойти на такой-то остановке. Там их уже ждали специальные "сталкеры" и небольшими группами проводили к месту, где сейшен, собственно, и имел место быть. Такие ухищрения отнюдь не были лишними: КГБ активно интересовался подобными мероприятиями, а если его удавалось "свинтить", устроителей ожидали серьезные неприятности, вплоть до уголовного преследования. Зрителям обычно доставались (в зависимости от "послужного списка") более мелкие неприятности, вроде "звонков" на работу (учебу) или исключения из комсомола и попадания в психиатрическую больницу имени Кащенко.
Телевизор в конце восьмидесятых можно было смело включать лишь для того, чтобы узнать прогноз погоды. На голубых экранах в компании напыщенных исполнителей продолжали светиться окончательно надоевшие всем ВИА вроде "Голубых гитар", "Сердец четырех" и "Самоцветов". Похоже, коммунисты всерьез опасались, что даже сугубо танцевальная музыка "диско" способна серьезно поколебать устои социалистического общества. Что уж тут говорить о признаваемом почти сатанинским хэви-метал? Увидеть ЭТО, естественно, никто не смел и мечтать. Государство в очередной раз безуспешно боролось с пьянством, а на улицах шугали за кроссовки и длинные волосы.
…Если мы хотим найти самый древний корень нашей в высшей степени правдивой истории, стоит заглянуть в далекий 1975 год, когда на первом курсе МЭИ (Московский Энергетический институт) стали обучаться два молодых человека: Виталий Дубинин и Владимир Холстинин. Нельзя сказать, что они сразу стали дружны, но рутинное институтское бытие, временами сводившее их в одну точку, постоянно подкидывало им шанс для более тесного знакомства. Надо сказать, что у студентов московских вузов рок-н-ролльная тема тогда прочно занимала первое место, так что обойти ее Владимир и Виталий никак не могли. Однажды на некой субботнике, во время перекура, и разговорились они впервые о музыке. Слово за слово, выяснилось, что у Холстинина есть ноты песен "Deep Purple", и Дубинин, конечно, захотел взглянуть на них… Еще через некоторое время на факультете, где оба наших героя учились, был объявлен конкурс музыкальных ансамблей. И Дубинин, и Холстинин приняли в нем участие, однако каждый выступил со своей группой - желания объединяться пока еще не было…
Тем временем институтская жизнь текла своим чередом. Так уж получилось, что занятия по физкультуре у Владимира и Виталия являлись общими, и времени для разговоров было предостаточно. Тогда-то и выяснилось, что у поющего басиста Дубинина есть знакомый клавишник, а бывший одноклассник гитариста Холстинина - вполне приличный барабанщик. Теоретически состав уже существовал! Оставалось собраться и репетировать, что довольно быстро и произошло. А вскоре среди московских рок-групп появилась еще одна с волнующим воображение названием "Волшебные Сумерки". Как и многие другие рок-команды тех лет, за время своего существования "Волшебные Сумерки" выросли от уровня исполнителей кавер-версий "Grand Funk", "Deep Purple" и "Black Sabbath" до группы с репертуаром собственного изготовления. (Кстати, в этом коллективе успел поучаствовать Артур Михеев-Беркут, впоследствии получивший известность в качестве вокалиста "Автографа".) Однако в начале 80-х "Волшебные сумерки" распались, и Холстинин с Дубининым пустились в раздельное плавание по рок-н-ролль-ному океану…