B довершение неприятностей Роберт просит выплатить из принадлежащих ему в компании средств 68 тыс. рублей. Людвиг как раз распорядился о выпуске новых акций на 3 миллиона рублей и новых облигаций, которые появятся в феврале. Он не может заплатить Роберту теперь, поскольку это подчас дает дурной пример другим пайщикам – что, если они тоже потребуют свое? Момент для выдвижения Робертом такого требования избран крайне неудачно! Людвиг выражает надежду, что ты удостоишь пас чести оставить значительную часть своих активов в нашем предприятии <…>. Ha предстоящем вскоре собрании шинников я попробую растолковать, почему Товарищество действовало так, а не иначе, и какие я вижу для него перспективы на будущее".
Альфред продолжал год за годом критиковать коммерческий отдел главной конторы. "В Петербурге, похоже, творится жуткий беспорядок. Здесь уже опротестовали два их векселя. He потому, что у компании нечем платить, а потому, что расчет направили не в тот банк". Работали в конторе действительно небрежно, спустя рукава, и репутация Альфреда в финансовых кругах поколебалась. По его мнению, в правлении не хватало человека, достаточно сведущего в торговле и финансах, и Альфред писал: "Я могу рассердиться до чертиков, моту полыхать от злобы, но не более получаса. И не думай, что я злюсь без веских оснований". За эти полчаса он успевал отправить ругательные письма, о которых потом жалел – но было поздно. Ta же чреватая конфликтами тема возникнет снова через три года, усугубляя обиду Людвига.
Укрощение нефти и предотвращение пожаров
B начале 1880-х забило много гигантских фонтанов, на Биби-Эйбатском месторождении один из них достиг чуть ли не 70-метровой высоты. Когда ветер дул в сторону Баку, весь город застилало дымом. Нефть тоннами изливалась в море. Нужно было найти способ укрощать фонтаны. Напор газа придавал нефти колоссальную силу: се струя, смешанная с песком и галькой, вдребезги разносила буровую вышку. Густав Тёрнудд описывает в своей книге, как они сооружали коленчатую трубу или ставили боком бетонную плиту, подпирая ее железнодорожным рельсом, чтобы отклонить струю в определенную сторону, как рыли канавы и ямы для сбора нефти. Огромное количество нефти давали фонтаны на нобелевских скважинах № 15 и 18. Когда в Баку приехал российский морской министр и пожелал увидеть нефтяной фонтан, по такому случаю фонтан открыли… на десять минут, после чего удалось его спокойно закрыть. Для мелких промышленников огромный фонтан нередко был равносилен концу: они не могли ни сохранить бьющую из-под земли нефть, ни заменить испорченное оборудование, ни заплатить тем, кто требовал возмещения убытков. "Товариществу бр. Нобель" часто предлагали купить нефть, с которой не могли справиться другие производители.
Опасность возгорания была особенно велика там, где били фонтаны, а также на заводах, в трубопроводах, сточных канавах и амбарах. Принимавшиеся на промыслах меры безопасности позволили со временем снизить число пожаров. Вместо дерева стали использовать железо, а заводские конструкции изменили так, чтобы в нефтепродукты не могла попасть искра. Курение на рабочих местах было запрещено. Добровольная пожарная команда Нобелей была единственной бригадой всем Баку и тушила не только свои, но и чужие пожары.
Непрерывная перегонка была внедрена на всех предприятиях "Товарищества бр. Нобель". Ежегодно они вырабатывали 106 тысяч тонн нефтепродуктов против 100 тысяч, производившихся остальными фирмами. Ha заводах получат осветительный керосин, солярное, веретенное, машинное и цилиндровое масло; остатки назывались мазутом или гудроном. Яльмар Круселль специализировался на смазочных маслах – они оказались выгодной продукцией. Он построил в Баку высоченный перегонный куб, который все называли "Иваном Грозным" и который давал 30 тысяч тонн смазочных масел в год. Спустя десять лет "Иван Грозный" взорвался.
Людвиг Нобель был первопроходцем и новатором во многих отношениях. B 1886 г. он сочинил промеморию "Предложения по организации управления в Балаханах", где попытался определить обязанности своих сотрудников. "Геологу надлежит указывать подходящие для бурения участки для их последующей аренды или покупки", но сначала ему следует представить заключение. Он должен определять места для бурения скважин и в каком порядке их следует бурить, должен производить разведку и предлагать приобретение новых нефтеносных площадей. Вместе со старшим буровым мастером геологу положено руководить буровыми работами, следить за ходом бурения на каждой скважине и решать, когда его пора прекращать, когда закладывать пробные скважины и когда мастер может передать скважину для повседневной эксплуатации. Геологу полагалось также следить за эксплуатацией скважин: может, добычу там пора сворачивать? B случаях особо сильного или продолжительного фонтанирования геолог с начальником отдела решал, какие надо принимать меры. A еще он должен был писать отчеты в контору.
У товарищества был свой земельный агент, Карасев, который служил посредником при покупке участков, а заявки на их разработку регистрировались властями. Разумеется, все считали запасы нефти неисчерпаемыми. Когда в конце 80-х Яльмар Шёгрен опубликовал свое сочинение "О снижении уровня нефти на Балаханском плато", в Баку поднялся переполох. Никто и не мыслил, что добыча нефти может упасть, а то и вовсе прекратиться, – тем более Дмитрий Менделеев, утверждавший: "Насколько нам известно", во всем мире нет запасов нефти, которые бы могли сравниться с бакинскими".
B 1885 г., когда Яльмар Шёгрен поступил геологом 15 "Товарищество бр. Нобель", он был доцентом и исправляющим должность профессора минералогии и геологии в Упсальском университете. Кое-кто из его ученых коллег в Швеции считал, что Яльмару негоже брать в университете длительный отпуск и отправляться за границу: место профессора – в лаборатории. Однако годы, проведенные в России, оказались плодотворными и для товарищества, и для карьеры самого Шёгрена. K тому же геология и минералогия – благодаря ученым вроде Шёгрена – стали приобретать все большее уважение и за пределами университетов. Кроме того, чем больше знаний накапливали эти науки, чем больше получали стимулов, тем больше становилась область их применения. Яльмар объездил Северный Кавказ и Закавказье, подолгу бывал на Балканах и в Персии, а затем до самого 1917 г. не раз выполнял разные задания по просьбе Эмануэля Нобеля.
Яльмар Шёгрен еще в 1885 г. заинтересовался грязевыми вулканами к югу от Баку. Когда через два года случилось извержение одного из них, Яльмар живописал его для шведской газеты. On хотел подойти как можно ближе, что было отнюдь не безопасно: газами можно было отравиться, а их смесью (грязью, которую выбрасывал вулкан), – обжечься.
Баку и его окрестности время от времени сотрясали не только извержения вулканов, но и землетрясения. Товарищество открыло сейсмическую станцию, ежедневно регистрировавшую юнги земной коры. И в газете "Рождественский поросенок", которую выпускала нобелевская колония, не могли не пройтись по такому поводу: "Сейсмограф зарегистрировал сильный толчок! Ho это, оказывается, споткнулся и упал господин Шёвалль. Через несколько дней свалился с лестницы господин Юлленхаммар. C тех пор у нас тишина и спокойствие".
"Излишества, которыми балует меня мой Альфред"
Каждый год братья Нобель с детьми и женами собираются в Стокгольме у матушки – она по-прежнему центр притяжения семьи. Матушка Андриетта живет на старости лет покойно и счастливо. B 1883 г. Людвиг пишет, что в свои 80 лет она "совершенно не изменилась, по-прежнему добра и обходительна, любезна сердцу, как любезны вечерние сумерки после солнечного дня". Сама она пишет так: "Разумеется, годы дают о себе знать, зато теперьуменя никаких забот, одни только радости, которые доставляют мне дети и внуки, отчего мою старость – если бы не недуги – можно назвать поистине счастливой. Мои мальчики – самые лучшие сыновья на свете". Впрочем, она сообщает Альфреду, что "многотрудные бакинские дела" вызывают у нее беспокойство за него и Людвига, в остальном же все хорошо: она развлекается "прогулками в экипаже, театральными представлениями и прочими излишествами, которыми балует меня мой Альфред". Из всех сыновей он ее любимец.
B январе 1884 г. она сердечно благодарит Альфреда за подарки к Рождеству: "Серебряные сахарница и лопаточка для торта – ничего подобного у меня в жизни не было, а ведь серебро моя давняя слабость. <…> Спасибо, милый, за все, что ты для меня делал и делаешь! Твоими заботами восьмидесятилетняя старуха получает радость, и если меня мало что уже может развлечь, то ощущение безмерного счастья привносит в мою душу мир и покой. Этим счастьем я обязана своим дорогим детям, которых денно и нощно не упускаю из головы".
Альфред Нобель – третий сын Иммануэля Нобеля. Шведский химик, инженер, изобретатель динамита. Завещал своё огромное состояние на учреждение Нобелевской премии
Тридцатилетняя война за нефтяной рынок
Многотрудные бакинские дела перерастают в тридцатилетнюю войну за мировые нефтяные рынки.
Создав в 1883 г. БНИТО, Ротшильды стали самым опасным конкурентом из всех, с какими приходилось сталкиваться "Товариществу бр. Нобель". Черноморский порт Батум закипел деятельностью: там работали на полную мощность построенные Ротшильдами заводы, там нагружали и выгружали товар 5 тыс. судов.
Развитие событий в далеком Закавказье стало восприниматься как угроза и Соединенными Штатами, и Европой. Разворачивается борьба за обладание нефтяными рынками. Первым се признаком стало обращение братьев Ротшильд Нобелям с вопросом: не интересует ли тех возможное сотрудничество? Ha переговорах в Париже в мае 1884 г. товарищество представляли Альфред Нобель, Михаил Белямин и Ивар Лагервалль.
Ротшильды сообщили размеры своих активов и долей в перегонных заводах в Австрии, Франции и Испании. Добываемая ими в Баку сырая нефть отгружалась через Батум. Людвиг поручил своим представителям обсудить продажу 25 % акций товарищества – незадолго перед этим проводилась оценка его активов, и решено было увеличить уставный капитал до 20 млн рублей. Людвиг подумывал о новых вложениях в Баку и Батуме – в размере 5 млн рублей. По-видимому, он надеялся получить часть этой суммы от продажи акций Ротшильдам, а остальное – за счет выпуска облигаций.
Людвиг был "нефтяным королем Баку", а потому чувство-нал себя уверенным и сильным. Молва о его достижениях в России, а также об успехах Альфреда шла по всей Европе. После возобновления переговоров Ротшильды отвергли Людвигово предложение: они хотели иметь либо контрольный пакет акций в "Товариществе бр. Нобель", либо ничего. Людвигу нужно было изыскивать новые способы добыть средства для капиталовложений. Он вступил в переговоры с "Дисконто-банком".
Состоялась еще одна встреча с Ротшильдами, но и она кончилась безрезультатно.
B 1883 г. американский керосин был фактически вытеснен с российского рынка, и тут компания "Стандард ойл" пробудилась от своей самодовольной спячки и стала прощупывать почву насчет объединения. Впрочем, американцы не претендовали на полное завладение товариществом: они считали Людвига с его опытом и связями незаменимым руководителем.
Восприняв все эти события как предупреждение, Людвиг постарался обезопасить себя от новых угроз и попыток отнять завоеванные товариществом территории. Он перезаключил контракты со своими агентами как в России, так и в Европе, а заведовать торговым отделом в главной конторе посадил крепкого начальника по фамилии Гиссер, который состоял в правлении нескольких русских банков и возглавлял санкт-петербургскую транспортную компанию "Шёнман и Шпигель". B Австрии была создана новая торговая организация ЭНИГ, получившая право торговать нефтепродуктами также в Швейцарии и Южной Германии. Вскоре "Товарищество бр. Нобель" охватило своей сетью сбыта всю Северную Европу – за исключением Франции, в которой господствовали Ротшильды. Впрочем, парижская фирма Александра Андре обладала монопольным правом на продажу нобелевских смазочных масел и мазута по всему континенту. Теперь-то Людвиг и заказал океанский пароход "Петролеа", призванный совершать рейсы в Скандинавию, Германию и Бельгию. B Стокгольме, Любеке, Свинемюнде, Копенгагене и Антверпене были оборудованы крупные склады.
По Черному морю начали курсировать суда "Фергюсонс" и "Свет", оба построенные на Мутальском заводе. "Свет" принадлежал "Российскому обществу пароходства и торговли", которое посрамило скептиков, когда в 1885 г. "Свет" доставил свой груз очищенной нефти прямо в Лондон. Больше всего спроса на нефтепродукты было в России, за ней шли Англия, Германия, Бельгия, Швеция и Дания. Гиссер подумывал о дальнейшей экспансии, когда компания "Стандард ойл" вдруг резко снизила цены. Рокфеллер контролировал более 90 % американского рынка и мог позволить себе снижения цеп, разорительные для других фирм, – уловка, к которой он в случае необходимости будет прибегать еще не раз.
"Стандард ойл" главенствовала на нефтяном рынке по всему миру – кроме России. Падение цен немедленно сказалось на сбыте продукции у "Товарищества бр. Нобель", и ни о какой экспансии уже не было речи. Чтобы навредить Нобелям, американцы слали прибегать к саботажу, распространению слухов и подкупу. Для отражения этих нападок Людей? вынужден был обратиться к независимым экспертам из научных кругов. Впрочем, в Англии возникли проблемы уже у "Стандард ойл", поскольку нефть из Огайо была низкого качества и потребители стали высказывать претензии. За несколько следующих лет Людвигу удастся совместно с Ротшильдами – через компанию "Бесслер энд Вэхтер" занять третью часть британского рынка.
"Стандард ойл" ответила учреждением "Англо-американской нефтяной компании" (Anglo – American Petroleum Company) со штаб-квартирой в Англии. Спустя два года был создан филиал и для Германии – "Дойче американише петролеум гезельшафт", ДАПГ. Ha протяжении долгих лет между БНИ-TO "Товариществом бр. Нобель" и "Стандард ойл" происходили переговоры в самом разном составе. Догоноренности и обманы, ценовая война, взятки, клевета, сплетни, промышленный шпионаж – в борьбе за новые европейские рынки все средства были хороши.
Густав Тёрнудд в Баку: "Я как сыр в масле катаюсь!"
Густав Тёрнудд приехал в Баку зимой 1882 г. в качестве главного управляющего "Товарищества бр. Нобель". K томувремени две тысячи тамошних служащих занимались под руководством Людвига Нобеля расширением нефтяного производства. Густав Тёрнудд родился 18 марта 1832 г., то есть он был примерно ровесником братьев Нобель. По окончании школы в Выборге набирался практического опыта в мастерских финского города Васы, Санкт-Петербурга и Лондона, где он также учился на конструктора в Столичной школе искусств, Metropolitan School of Arts (прошел там годичный курс). Слух о талантливом юноше распространился и у него на родине, в Финляндии, так что его приглашали служить во многие хорошие места. После крайне неприятной работы в российской железнодорожной отрасли, которая "находилась на пороге развала", Густав вернулся в Финляндию.
Пятнадцать лет он прослужил на Выборгском машиностроительном заводе, изготовляя паровые суда и оборудование для многочисленных лесопилок. Мало того что по его инициативе в городе создали добровольную пожарную дружину, Густав еще участвовал в работе муниципалитета, избирался от Выборга в сейм, а в 1880 г. стал одним из учредителей либеральной партии. Знакомый финляндец, Харальд Берг, был инженером на петербургском заводе Нобеля, и через него Людвиг Нобель предложил Густаву Тёрнудду должность главного управляющего в Баку, которую раньше занимали Роберт Нобель, Карл Улльнер и Альфред Тёрнквист. Жена Густава умерла родами еще в 1875 г., поэтому пятеро сирот школьного возраста остались в Выборге на его племянницу, Мод Альсениус. Ей и детям Густав будет впоследствии живописно рассказывать о крае, в котором ему предстоит трудиться до 1888 г.
Пятидесятилетний Густав Тёрнудд берег в свои руки бешено расширяющееся бакинское производство, будучи цельным, уверенным в себе и абсолютно здоровым человеком. Если другие сетуют на болезненность и одолевшие их хвори, рассуждают о длительных курсах лечения на водах и странных медикаментах, которые им прописал врач, то Густав поет хвалу себе – он здоров!
K месту службы Густав сначала шесть дней едет из Петербурга на поезде. "Я чувствовал себя превосходно и заглатывал еду, как крокодил!" Bo Владикавказе железнодорожная линия кончается, гак что он пересаживается в конные сани, которые и доставляют его по заснеженным горам к Каспийскому морю. Он пишет о тяготах пути, о лукавстве местных жителей, о всяких смешных случаях; оказывается, с помощью денег можно разрешить большинство проблем, начиная с того, чтобы тебя согласились везти в небезопасной тьме, и кончая чтобы в комнате разожгли на ночь камин. Неподкупны были только клопы.
После 1872 г., когда было покончено с откупной системой, население Баку выросло почти в два раза и там остро не хватает жилья. Bce помешаны на добыче нефти. "Куда бы я ни пошел – к цирюльнику, сапожнику, мяснику, колбаснику или трактирщику, – каждый заводит речь о своих скважинах, своих перегонных заводах, своих участках, на которых они ищут нефть". Как средоточие торговли, Баку притягивает к себе самые разные народности. "Все держатся за свою нацию и, похоже даже гордятся ею, благодарят Господа, что он позволил им родиться среди того народа, к коему они принадлежат, будь то армяне, персы, татары, грузины, черкесы, чеченцы, лезгины, осетины, имеретины, туркмены, арабы, негры, текинцы, гурки, греки, русские, итальянцы, французы, румыны, всевозможные немцы, евреи, англичане, американцы, швейцарцы, датчане, шведы пли финны. Компания довольно разномастная, однако мы живем в братской дружбе и величайшем согласии".
Дороги отвратительные. Bce товары переносит целая армия мужчин и мальчишек. "За мной повадился ходить по пятам один сердитый чернявый плутишка, который хочет быть рядом на всякий случай и нередко вынужден драться и кусаться, отбиваясь от других претендентов на его место. <…> Я плачу щедрее местных: они обычно дают три копейки, тогда как я даю пять. Пресной воды тут нет, вся более или менее соленая". Сорок тысяч жителей Баку и его окрестностей пьют воду из кувшинов, доставляемых ослами. Буйволов используют как тягловую скотину, а лошадиный век тут короток: "От пропитанной нефтью земли у лошадей портятся копыта".