В гавань неслись казацкие гички, поодаль, не спеша, под вёслами, с обвисшими парусами, втягивались бригантины.
Вдали, на взморье, лениво шевеля парусами, медленно, один за другим, выплывали турецкие корабли.
- Тридцать два вымпела. - Апраксин протянул подзорную трубу Крюйсу. - Собрались-таки, окаянные, супротив нас. Полторы дюжины линейных кораблей и дюжина галер. - Апраксин окинул взглядом небосвод: голубая лазурь, без единого облачка. - Авось господь Бог поможет. Ветра покуда не предвидится.
Две недели безветрия прошли относительно спокойно. Турки явно не спешили, выжидали, но казаки не выдержали. Заметив как-то утром отбившуюся турецкую фелюгу, бесшумно выскочили из засады в камышах, захватили первую добычу.
Турецкий капудан-паша всё же решился проверить русскую оборону. На рассвете его галеры подкрались к внешнему рейду Таганрога. Продвигались ощупью, фарватера турки не знали.
Но Апраксин давно наблюдал за каждым движением неприятеля. Утром посвежело, наконец-то потянуло с верховьев Дона.
- Вызвать командиров, - распорядился Апраксин.
Прямо на палубе, у трапа, начался короткий совет.
Спустя полчаса навстречу туркам, набирая ход, двинулся 50-пушечный корабль под командой Крюйса и с ним три шнявы. Турецкие галеры не стали испытывать судьбу. Развернулись на обратный курс, удрали в море. Отошли к горизонту. Капудан-паша продолжал выжидать, осторожничал. Ещё неизвестно, сколько вымпелов на Азове. Вдруг ударят с тыла? Пока же у него одна цель - попытаться задержать русских у Таганрога. Турецкая эскадра подошла ближе к берегу, с кораблей спустили шлюпки, готовили десант. Цепко следили за малейшими движениями противника сигнальные матросы, вахтенные офицеры на русских кораблях. Апраксин предупреждал каждый манёвр неприятеля, замаскировал на берегу войска, батареи.
Не успели турки ступить на берег, шквал картечи обрушился на них из укрытых кустарником пушек. Выскочила пехота с примкнутыми штыками, ударили лихие казаки.
Поспешили янычары на корабли, оставляя убитых, эскадра турок отошла в море.
Апраксин, наблюдая за их манёвром, кивнул Крюйсу:
- Бери пять вымпелов и припугни турок. Токмо далеко не суйся, но дай им знать нашу прежнюю хватку.
Турецкая эскадра, не ввязываясь в бой, ушла далеко за горизонт - и неделю турки не приближались к берегам.
Апраксин повеселел, теперь турки не сунутся. Как дела на суше? Давно нет вестей от царя.
Неожиданно рано утром Апраксина разбудила пушечная стрельба. Выскочив на палубу, он нахмурился. Издали, распустив паруса, медленно приближалась турецкая эскадра. Пушки палили беспрерывно, но ядра не вспенивали воду.
- Холостыми палят, - хмуро проговорил Апраксин, - не к добру это.
Отделившись от эскадры, в гавань медленно, выкинув белый флаг, входила турецкая галера под вымпелом капудан-паши.
Подобрав полы халата, ловко поднялся по трапу капудан-паша. Лоснившееся от загара лицо турецкого флагмана сияло открытой улыбкой. Казалось, он спешит кинуться в объятия своего недавнего врага…
"С чего бы его?" - недобро вдруг захолодело внутри у Апраксина.
- Мой достопочтенный адмирал, - после взаимных приветствий начал без обиняков гость разговор через толмача. Он вынул свёрток бумаги и протянул Апраксину. - Только что я получил фирман. Наш султан и ваш царь заключили мир. Война закончена без пролития крови. - С лица турка не сходила улыбка, а в глазах светилось затаённое торжество. Он вдруг поднял обе руки и обвёл ими вокруг, кивнул на побережье, повернулся в сторону далёкого Азова. - Теперь и навсегда всё это принадлежит высокочтимому султану.
Недоумевающий Апраксин развернул лист. Как в тумане вчитывался он в полученное известие: "Возвратить туркам Азов, уничтожить крепости в Таганроге, Каменном затоне, Самаре, уничтожить все корабли флота…"
Подняв голову, смотрел пустым взором мимо улыбающегося капудан-паши. "Што стряслось-то? Одним махом все труды насмарку? Ножом по живому телу! Кровушки-то сколько пролито, живота положено!" Протянул фирман турку.
- Мне не ведомо сие. Покуда от государя указ не поступит, действий никаких предпринимать не стану. - Кивнул головой, разговор, мол, окончен.
Согнав улыбку, так же ловко подхватив полы халата, капудан-паша быстро спустился по трапу, явно недовольный приёмом.
Глядя вслед удаляющейся шлюпке, Апраксин вдруг подумал о Петре: "Воевал бы у моря, как Досифей завещал. А то ринулся очертя голову в омут. - Запершило в горле, закашлялся. - А ежели сие всё правда?.."
На этот раз обыкновенно осторожный царь промахнулся, забыв поговорку: "Не ставь неприятеля овцою, ставь его волком".
Битва с турками в излучине Прута могла бы привести и к успеху русских войск. Но, не зная всех сил и настроения неприятеля и опасаясь разгрома, Пётр, быть может, сдрейфил. К тому же он больше прислушивался к Шафирову и Екатерине Алексеевне, чем к генералам.
А русские полки рвались в бой, готовые сражаться до последнего, насмерть. В неприятельском же лагере янычары, измотанные боями, роптали…
Апраксин, получив наказ царя всё сделать по договору с турками, при этом излил душу Фёдору: "… и тако тот смертный пир сим окончился, которое хотя и не без печали есть, лишиться сих мест, где столько труда и убытков положено, но однако ж чаю сим лишением другой стороне великое подкрепление, которое не сравнительною прибылью нам есть".
С болью в сердце уничтожали корабли - разбирали, сжигали. Некоторые добротные, как "Предистинация", "Ластка", продавали туркам за десятки тысяч червонцев.
Многие галеры Крюйс повёл по Дону в Черкассы.
После нового года Апраксин передал туркам Азов, спустя месяц взорвал крепость Таганрог. Окончилось его Азовское воеводство. Теперь и Воронеж ни к чему.
Все его заботы, президента Адмиралтейства, нынче о Северных верфях, где на стапелях сооружают фрегаты и галеры для Балтики. Ему, генерал-адмиралу, предстоят схватки на море со шведами. Но построить самый мощный корабль, линейный, не так-то просто, нужно два-три года. Ещё не спущен на воду первый линейный корабль "Полтава", а у шведов сила на море, больше двух десятков линкоров.
Время не ждёт, и накануне Прутского похода царь инкогнито послал в Европу лучшего корабельного мастера, капитана Фёдора Салтыкова. Ему предстояло тайно закупить и отправить в Россию линкоры. Отправляя Салтыкова, Апраксин поручил ему и присмотреть за племянником, недорослем Александром, который обучался мореходству в Голландии. Десять лет минуло после кончины супруги, а Апраксин так и остался вдовцом… Щедрый на заботу о людях, он теперь заботился о своих племянниках…
Кампания 1713 года началась активными действиями в Финляндии. Галерному флоту, войскам под командой Апраксина, надлежало очистить весь северный берег Финского залива.
В конце апреля Петербург пришёл в движение. Готовились к выходу 200 галер, скампавей, бригантин, шестнадцать тысяч войск.
В первых числах мая галерный флот в двести вымпелов под флагом генерал-адмирала Апраксина поднял якоря. Авангардом головной колонны командовал контр-адмирал Пётр Михайлов, как велел именовать себя царь.
Первый бросок десант произвёл в Гельсингфорс, овладел им, но вскоре пришлось отступить. Шведы всю зиму готовились к бою и встретили русских яростным шквалом огня. Но бригадир Чернышев с ходу бросил в атаку морскую пехоту, шведы не выдержали и отошли.
Шведа заставили-таки откатиться на запад, без боя сдать Лиллье Гельсингфорс. Флот получил надёжную базу на финском берегу.
В конце августа войска вышли к берегам Ботнического залива, заняв порт Або. Но галерному флоту преградила путь грозная шведская эскадра у полуострова Гангут. Пришлось на зимовку возвращаться в Гельсингфорс.
Весной 1714 года шведское правительство, зная от разведки об усиленных приготовлениях русскими большого галерного флота и мощного корпуса для крупных десантных высадок на побережье Швеции, выслало в апреле 1714 года ко входу в Финский залив под командованием адмирала Ватранга эскадру в составе 16 линейных кораблей (от 60 до 70 пушек каждый), 2 бригантины (16-пушечных), 2 бомбардирских кораблей и 8 галер. 25 апреля шведская эскадра заняла позицию у полуострова Гангут, чтобы преградить русским путь в Або-Аландские шхеры.
9 мая галерный флот в числе 99 полугалер и скампавей с 15 000 человек десантных войск под командой генерал-адмирала Апраксина вышел из Петербурга для следования по шхерному фарватеру в Або. Дойдя до Котлина, суда принуждены были остановиться, так как залив ещё не совсем очистился от льда. 20 мая 1714 года, после получения известия, что в шхерах нет льда, галерный и корабельный флот вышли от Котлина к Березовым островам.
Галерный флот с десантным корпусом под командованием генерал-адмирала Апраксина должен идти к Або для совместных действий с корпусом князя Голицына, находившимся в Финляндии. Корабельный флот под командованием Петра I (9 кораблей, 4 фрегата, кроме того, 9 бригантин и 9 скампавей, отделённых от эскадры генерала адмирала Апраксина) после проводки галерного флота до Березовых островов должен был идти в Ревель. 11 июня галерный флот прибыл на Гельсингфорсский рейд. Здесь была сделана десятидневная остановка, необходимая для выгрузки на берег провианта и ремонта судов. Закончив работы, галерный флот вышел 24 июня из Гельсингфорса и через три дня прибыл в Поэ-Кирке. Оставив здесь бомбардирские корабли и 23 скампавей и выгрузив часть провианта, генерал-адмирал Апраксин перешёл с остальными судами в Тверминнскую бухту. Дальнейший путь оказался невозможным, так как у самой оконечности Гангутского полуострова стоял шведский флот под командованием адмирала Ватранга.
Вынужденная остановка галерного флота в Тверминнской бухте лишила войска князя Голицына, находившиеся в районе Або, не только непосредственной поддержки галер, но и боезапаса и продовольствия.
В дни летнего солнцестояния галерный флот Апраксина обосновался в Тверминнской бухте. Вдали, у мыса Гангут, растянувшись цепочкой, угрожающе чернели громады линейных кораблей шведов.
- Слава Богу, - перекрестился Апраксин, сняв шляпу и вытерев пот со лба, - хоть здесь упредили шведа, и то ладно. - Он вскинул подзорную трубу, подозвал Змаевича: - Значит, так, капитан-командор, скампавеями нам здесь покуда не пробиться. Потому себя надобно обезопасить. Соорудим батарею на берегу, сюда шведы по мелководью не сунутся. Пошлём государю эстафету, надобно кораблями помочь. Не худо бы диверсию против Ватранга совершить, отвлечь его, а мы на скампавеях прорвёмся. Снаряжай добрых матросов на шлюпку, пойдём с тобой шхерами, своими очами всё узрим.
Уточнив дислокацию шведов, в тот же вечер Апраксин отправил с бригантиной донесение царю в Ревель. Сообщил состав эскадры шведов, донёс о сооружении батарей на Гангуте, просил отвлечь Ватранга.
Не раз промерил Апраксин за две недели все скрытые фарватеры в шхерах, наметил маршруты для скампавей, установил пушки напротив шведской эскадры. Даже послал привет шведскому адмиралу: отвезли шведов, пленённых на берегу.
"В 7-й день, поутру, - записал адъютант в журнале генерал-адмирала, - шведские арестанты, один пастор да 153 человека урядников и солдат отправлены к неприятельскому флоту с капитаном Лукою Демьяновым, и приказано оному капитану по прибытии… учинить сигнал с шлюпки из единой пушки.
В 8-й день вышеописанный капитан, передав пленных, возвратился к флоту…"
- Пускай шведский адмирал в ус не дует, - хитро щурился Апраксин, поглядывая на зеркальную поверхность залива. У него постепенно созрел новый замысел, который он высказал на военном совете.
- Размыслил я, что ныне-то штиль полный бывает, а нам на руку. Ватранг, подобно ленивому коту на солнцепёке, не шевелит парусами. Мы на скампавеях мимо его пробьёмся, нам бы токмо щель найти и уйти в море подалее. Отпишу-ка о сём государю. А прежде схожу к Гангуту, досмотр учиню.
Журнал генерал-адмирала отметил: "В 14 день г. адмирал с гг. генералами ездили на шлюпке для осмотрения неприятельского флота, и перед полуднем, прежде возвращения их к флоту, прибыл на скампавее из Ревеля с письмом от Ц.В. капитан-командор Сиверс, с ним инженер-майор Люберас и несколько штурманов".
- Государь повелел мне примерить фарватер для кораблей эскадры, - доложил Сивере генерал-адмиралу, - он подумывает о подмоге вам.
- Сие приятно, - вскинув брови и вздыхая, с некоторой досадой проговорил Апраксин, - но токмо когда сбудется сие? Времечко-то ускользает, как знать, швед бы не очухался…
Море велико, в одном краю штилеет, на другом конце штормит… У Ревеля неделю сквозняком свистел северный противник. С попутным ветерком пришла бригантина от Апраксина. Прочитав донесение, царь про себя похвалил генерал-адмирала: "Бдит, блюдёт ворога Фёдор". Тут же приказал изготовить фрегат. Ветер переменится, надобно спешить к Гангуту.
Вскоре на фрегате "Святой Павел" из Ревеля прибыл царь. Он одобрил все действия и замыслы Апраксина. Осмотрев окрестности, Пётр I задумал перетащить лёгкие галеры через узкий перешеек полуострова. Солдаты начали строить переволоку, но шведы проведали о хитрости царя. Адмирал Ватранг отправил вокруг Гангута к месту переволоки в Рилакс-фиорд отряд шаутбенахта Эреншильда. Сотня корабельных пушек должна была уничтожить русские галеры при спуске на воду. Узнав об этом, Пётр I вспомнил о задумке Апраксина.
Утренняя дымка 26 июля 1714 года нехотя рассеивалась, открывая морскую даль…
Пётр шёл на галере Змаевича, шарил по горизонту подзорной трубой. Часть шведских кораблей отошла далеко в море. Цепочка блокады разорвалась. Пётр I скомандовал Змаевичу:
- Сейчас у нас превосходство в манёвре и пушки шведа не страшны. Обходи их, огибай полуостров и поспеши к тому отряду у переволоки, запрём шведу выход.
Когда шведы встрепенулись и загрохотали пушки шведских кораблей, было уже поздно. Дальше события следовали по плану Апраксина. "Когда г. генерал-адмирал усмотрел, что наши 20 скампавей прошли, тогда дан указ бригадиру Лефорту, капитанам Дежимону и Грису, чтобы они на 15 скампавеях за первыми следовали, и по тому указу оные исполняли". Пятнадцать скампавей Лефорта устремились проторённой дорогой.
Шведы между тем спустили шлюпки и начали разворачивать исполинские корабли в сторону моря. Но Ватранг упустил время и не успел. Апраксин воспользовался очередной ошибкой неприятеля. Флигель-адъютант исправно вёл запись в журнале генерал-адмирала. "И неприятель… трудился, корабли снова буксировали. К тому же начался быть малый ветер, что более неприятелю дало способ; и шли к нашим скампавеям, и из пушек довольно стреляли. Однако ж наши, несмотря на то, шли на гребле зело порядочно. В шхеры вошли и с первыми случились благополучно".
Теперь шведы сплошали ещё раз. Ватранг отошёл мористее, освобождая прибрежный фарватер.
Адмирал кинул мимолётный взгляд на восток. Там уже забрезжила алая полоска рассвета.
- Поднять синий флаг! С Богом, братцы! Навались!
Почти семь десятков скампавей ринулись на прорыв.
"Наш генерал-адмирал положил, что со всем гребным флотом пробиться сквозь неприятеля… В 4-м часу пополуночи пошли все скампавеи одна за другой: в авангарде шёл г. Вейд, за ним следовал г. генерал-адмирал, потом ариергардии генерал князь Голицын. И когда неприятель наши скампавеи усмотрел… стреляли из пушек жестоко… Однако ж… наши скампавеи прошли счастливо и так безвредно, что только одна скампавея стала на камень…"
Вся гребная флотилия Апраксина в полдень 27 июля 1714 года стояла перед входом в Рилакс-фиорд. Эскадра контр-адмирала Эреншильда, фрегат, 9 галер с сотней пушек и тысячью солдат на борту оказались наглухо заблокированной. Апраксин осмотрелся и принял решение: "Г. генерал-адмирал учредил флот к бою последующим образом: от авангардии под командою шаутбенахта корабельного (царя. - Ред.) и генерала г. Вейда, с правой стороны для абордирования неприятельских галер на 9 скампавеях помянутый г. генерал Вейд и капитан-командор Змаевич; с левой стороны столькими же скампавеями генерал-адъютант Ягужинский… Было направлено предложение к командующему… шведскою эскадрою шаутбенахту Эреншилъду, чтоб… отдался без пролития крови".
Эреншильду пришлось выслушать русского парламентёра генерал-адъютанта Ягужинского:
- Главнокомандующий генерал-адмирал Апраксин предлагает капитулировать, чтобы избежать потери крови.
Для Эреншильда такой исход событий казался оскорбительным.
- Адмиралы его королевского величества ещё ни перед кем не спускали флаг…
Наступил решающий этап сражения.
"Г. генерал-адмирал дал сигнал авангардии нашей оного атаковать… Атака началась 2-го часа пополудни и продолжалась до 5-го часа… Хотя неприятель несравненную артиллерию имел перед нашими, однако ж по зело жестоком сопротивлении перво галеры, одна по одной, а потом и фрегат флаги опустили… Того же числу, кой час оная баталия окончилась, без всякого медления… генерал-адмирал учинил сигнал идти со всеми судами… к Гангу ту, дабы неприятель не мог в том месте флотом своим заступить…".
Адмирал Ватранг не стал испытывать судьбу ещё раз. Эскадра в тот же день снялась с якорей и ретировалась. Настала пора думать об обороне. Русский флот нацелился на берега Швеции…
- Воистину, нельзя описать мужество наших, как начальных, так и рядовых, - восхищался Пётр после боя. - Всё, братцы, бывало, - сказал Пётр, рассматривая шпагу шведского адмирала, - брал я шпагу у генерала и фельдмаршала, а вот адмирала флота в полон впервые приглашаю. Дай Бог, не последнего!
В тот же день царь повелел объявить о славной победе всей России.
"Всемогущий Господь Бог Россию прославить изволил, ибо по много дарованным победам на земле, ныне и на море венчати благоволил, бывшею викториею вас поздравляем, извольте немедленно напечатать и с сим посланным довольное число отпустить в Москве и по губерниям".
Спустя неделю Андреевский стяг флагмана флота Апраксина реял у Аландских островов. Финляндия была отвоёвана. А ещё через месяц адмирал отправился к берегам Швеции и высадил первый десант на её берегу у города Умео.
В Стокгольме панически заметались советники короля, никто не ожидал такого внезапного поворота событий. На исконную землю короля Карла XII ступила нога русского солдата…
В Стокгольме горевали, а Петербург праздновал морскую викторию.
"Государь желал почитать Гангутское сражение наравне с Полтавским".
Отныне галерный флот безраздельно господствовал в Северной Балтике, а корабельный, парусный наращивал силы в Ревеле. В предзимье эскадры возвращались в свои базы, в Гельсингфорс и на Котлин.
Апраксин зимой продолжал верховодить судостроением на верфях, подготовкой к предстоящей кампании.
Весной 1715 года шведская эскадра пыталась взять реванш, обстреляла корабли в Ревельской бухте, но, получив отпор, отступила. А в июне на рейде появился англо-голландский флот под командой английского адмирала Норриса. Апраксин достойно встретил неожиданных гостей. Те объяснили, что конвоируют сотни своих купеческих судов в Петербург. На следующий год Апраксин командовал набеговыми операциями на шведское побережье.
Кампанию 1717 года Апраксин встретил в должности президента Адмиралтейств-коллегии. Под его начальством эскадра из 17 линейных кораблей и фрегатов успешно высадила большой десант на о. Гогланд в Южной Балтике.