Да, я играю на английском рожке. И именно поэтому в данной, написанной со всей страстью главе внимательный читатель увидит между строк невидимые миру слезы и непечатные выражения. Да, я играю на английском рожке - том самом, о котором мечтал господин Удря, учитель музыки и композитор с румынского полустанка из пьесы (а позже и фильма) "Безымянная звезда". Я вам даю честное слово: если бы у них там, в провинциальном городке, появился английский рожок, то именно он был бы главным героем фильма, а сам фильм был бы не о любви, а о геморрое, неврозах и целом наборе соматических и вегетативных отклонений от нормы. Не считая того, что некоторые русские выражения, которые необходимы для полноценного творчества, не имеют аналогов в румынском языке.
Вообще-то, красивое название "английский рожок" - это лингвистическая ошибка. Примерно такая же, какую совершили три старые швабры из Фрунзенского райкома партии, если не ошибаюсь, году примерно в 1982-м.
Три мойры, сидевшие передо мной в райкоме партии на собеседовании перед гастролями в ГДР, возможно, когда-то были грациями. Во времена Плеханова, вряд ли позже. В 1982 году восстановить лицо по их черепу, как это ловко выходило у профессора Герасимова с черепом Ивана Грозного, было уже не под силу никому. Хотя и при жизни они не были красавицами. Максимум как Клара Цеткин и Роза Люксембург.
Их задача была выяснить, достоин ли я ехать на гастроли за границу, моя - ответить правильно на их идиотские вопросы и оказаться в ГДР. Количество республик СССР, орденов у комсомола и их ассортимент, а также цели и задачи уж теперь не припомню чьи у нас разногласий не вызвали. Вечно живые поинтересовались, на чем я играю. Я сказал, что на английском рожке. И получил сбивающий с ног вопрос: "А что вы можете сказать о Золотом кольце?"
Действительно, после Олимпиады появилось пиво в жестяных банках "Золотое кольцо". Но что-то мне подсказывало, что они имеют в виду не пиво. В райкоме партии мозги работают быстро. Особенно когда хочется в ГДР. Я понял, что для них английский рожок и валдайский колокольчик приблизительно одно и то же. Про пиво говорить не стал - поздно им пиво пить.
Незначительные разногласия у нас вышли только по вопросу о количестве симфоний у Шостаковича. Я был уверен, что их пятнадцать. Они сказали, что, по их сведениям, симфоний двадцать две. Возражать я не стал. У меня были на тот момент совершенно другие цели.
Из какой Англии рожок
Английский рожок ни к рожку, ни к Англии никакого отношения не имеет. Это просто альтовый гобой. Все остальное - непереводимая игра слов. Как с французским рожком (см. Валторны).
Английский рожок - член семьи родственных инструментов, отличающихся друг от друга, как ключи на 10, на 14 и на 18. Есть редкий вариант на 24. Он называется геккельфон, придуман в начале XX века, и его пару раз использовал Рихард Штраус в "Саломее" и "Электре". Как правило, ввиду его физического отсутствия, партию геккельфона исполняют на фаготе.
Так вот. По моим представлениям и здравому смыслу, эта штука играть вообще не должна.
В моем рожке я насчитал двадцать четыре дырки, не считая входного и выходного отверстия. Для того чтобы все работало как положено, все они должны при необходимости герметично закрываться соответствующими клапанами. Проще говоря, плоская пробка должна по всей поверхности прилегать к краям дырки. Некоторые отверстия закрываются клапанами, на которые непосредственно нажимаешь пальцем. В них тоже есть отверстия, и в этом случае герметичность обеспечивает подушечка пальца. Однажды я долго не мог понять, почему не берутся ноты, и после получаса мучений выяснил, что пластырь, наклеенный на пораненный палец, пропускает воздух.
Простейшее сравнение количества дырок в инструменте и пальцев на руках однозначно приводит к мысли о некоторой механической системе, с помощью которой девятью пальцами (потому что на одном из них висит весь инструмент, и он к музыке отношения не имеет) можно открыть и закрыть 24 отверстия. В самых разнообразных сочетаниях.
Английский рожок с точки зрения механика или часовщика - это сложнейшая механическая система передач с десятками регулировочных винтиков, которые определяют ход клапанов, их синхронную деятельность с микронными допусками; а также пружинки, подушечки, пробочные прокладочки и бог знает что еще. И это все вместе взятое должно каким-то загадочным образом надежно работать. Теперь вы поймете, почему я наорал на несчастного белорусского таможенника, который потребовал вынуть ось, на которой все это сидит, только потому, видите ли, что у него возникло подозрение, что она золотая, а я тут от нечего делать занимаюсь мелкой контрабандой. Я орал не со зла, а от ужаса, потому что знаю, сколько разных маленьких деталек образуется, если вывернуть длинный винт, вокруг которого все это безобразие вращается. И обратная сборка отнюдь не гарантирует полной обратимости процесса. От моей искренности белорус заткнулся.
Реверанс в адрес белорусских таможенников
Году примерно в 1990-м Андрей Корсаков со своим ансамблем "Концертино" ехал на гастроли. Тогда в результате яркого контрабандного дела о вывозе за границу скрипок ввели паспорта на инструменты с описанием и фотографиями. Белорусский таможенник взял одну из скрипок, сравнил с картинкой в паспорте, издал пару звуков и вернул со словами: "Душку подвинуть бы надо". Душка - это деревянная распорка между декой и днищем скрипки, и от ее положения заметно зависит качество звука. Музыканты, естественно, высокомерно хмыкнули.
После гастролей скрипач зашел к мастеру в профилактических целях. "Душку подвинуть бы надо", - сказал мастер.
Что там дальше-то про рожок?
А дальше все это железо иногда надо смазывать. А еще там есть пружинки, которые могут лопнуть в самый неподходящий момент. Поскольку температура инструмента равна окружающей среде, а температура выдыхаемого воздуха рожкиста, пока он жив, примерно соответствует 36 градусам, внутри инструмента образуется конденсат, который может оказаться в маленькой дырочке в виде воды, и вместо божественного звука прозвучит невнятное хрюканье. При понижении температуры в зале или сквознячке эти эффекты усугубляются.
Кроме того, в результате всех этих гидропроблем клапан может прилипнуть, и силы пружинки не хватит, чтобы его открыть. Результат для музыканта получается предсказуемый, но непотребный. А главное, в процессе игры неисправляемый. Для этого нужна хотя бы пара тактов паузы.
Я полагаю, нет необходимости особо отмечать, что все неприятности происходят в сольных местах.
Кроме того, дерево, из которого сделан инструмент, от внутренних напряжений может лопнуть. Оно, конечно, чинится, но оставляет незаживающую рану не только на инструменте, но и в душе музыканта. Эта достаточно редкая катастрофа происходит почти с каждым инструментом в первые два-три года.
Чтобы всего этого ужаса не произошло, инструмент время от времени протирают изнутри специальной тряпочкой. Ужасы все равно иногда происходят, но ты, по крайней мере, сделал все, что мог.
С деревянной частью инструмента я вас в общих чертах познакомил. Добавлю только, что в XVII веке было найдено гениальное дизайнерское решение, и с тех пор инструмент (гобой, а в дальнейшем и вся линейка) разбирается на три части, что сильно облегчает его транспортировку. В отличие, скажем, от виолончели.
У английского рожка и гобоя д’амур есть еще в комплекте металлическая трубочка непознаваемо сложной формы, от которой очень зависит качество звука. Называется эс. Она может быть из серебра, сплавов с золотом, но что от чего зависит, я так и не понял. Просто при покупке пробуешь все подряд, пока не повезет.
И теперь - самое ужасное.
Трость
Представьте себе, что скрипачу каждую неделю надо вытачивать новую скрипку, а то старая перестает звучать. Просто нехорошо делается. Это не совсем технологически корректная аналогия, но эмоционально, акустически и практически в первом приближении ее можно принять.
Трость - это именно то, что запихивается в рот при желании или потребности что-нибудь сыграть. Гобойная или рожковая трость - самый мерзкий и отвратительный пережиток мрачного Средневековья и тогдашних человеконенавистнических технологий.
Берется камыш. Ну что значит "берется"… Покупается. Выписывается из Франции. И после огромного количества промежуточных технологических процедур, практически не изменившихся с XVII века, и отбраковки неудачных экземпляров вы получаете то, чего вам хватит на неделю.
Для того чтобы нормальная готовая трость играла, она должна быть влажной. Поэтому перед игрой ее ненадолго ставят в баночку с водой. А что делает камыш в воде? Что?! Растет? Дохлый камыш в воде гниет. А гнилой камыш не играет. Сухой тоже. Поэтому его надо все время облизывать. Отсюда и фраза, что "высшая степень подхалимажа - это когда второй гобоист облизывает трость первому".
И вот когда есть хорошая трость и абсолютно исправный инструмент, каждый дурак может на нем сыграть. Если у него есть голова на плечах. Чтобы ею дуть.
При таком раскладе остановить гобоиста посреди фразы могут только две вещи: выстрел в голову или крошка, случайно попавшая в трость.
О чем думает рожкист во время соло
В произведениях нормальных композиторов, а таких среди классиков большинство, рожок не используется в качестве шумового инструмента и задействован только тогда, когда это действительно необходимо. Что означает, что рожкист довольно много времени примитивно и вульгарно бездельничает.
Технический прогресс в виде электронной книги и Интернета позволяет как-то скоротать время на репетиции или записи. Но вот когда исполняешь соло, время идет совершенно по-другому. В фоновом режиме происходят наработанные годами процессы, которые принято называть музыкальностью. А на сознательном уровне идет миллисекундный просчет ситуации. Примерно так.
За минуту до начала - нет ли воды под клапанами.
Секунд за десять - все ли клапана работают в штатном режиме.
За восемь - еще раз лизнуть трость и проверить, хорошо ли она держится на эсе.
За пару тактов, если возможно, тихонько издать пару звуков, незаметно для окружающих.
За полтакта взять дыхание и за мгновение - начать его выпускать, тогда начало звука получается мягче.
Не зажимать первую ноту, сыграть ее чуть погромче - потом приберу, вторую и третью держать на одном уровне, нет, третью чуть прибрать, но не завалить, третья должна возникнуть сразу после последней ноты в триоли виолончели. Следующий ре-бемоль чуть пониже, чем хочется, и потише: он сам вылезет - первая доля, следующие восьмушки - каждую мягко нажимая и отпуская, последующую чуть громче предыдущей, фа активней, потому что она тембрально провалится (из-за особенностей конструкции), ре-бемоль минимально, но чтобы следующее до могло быть еще тише и не пропало, при этом дать ему дозвучать…
Это грубая стенограмма мыслей в первых полутора тактах соло рожка в "Риголетто". Не считая проблем синхронизации с певцом, виолончелистом и дирижером.
После соло вытягиваем ноги, ставим рожок на подставку, зеваем, закрываем глаза, уходим в спящий режим.
Семья в сборе
Познакомлю-ка я вас со всем гобойным семейством. Точнее, с теми его представителями, которым удалось уцелеть в процессе эволюции.
Гобой в полном согласии с основными принципами теории происхождения видов Чарлза Дарвина произошел в середине XVII века от ныне исчезнувших видов вроде шалмеев, круммхорнов и прочих не выдержавших конкуренции инструментов. Он проделал за последующие века большой эволюционный путь и теперь совмещает в себе худшие стороны средневековой и современной технологий. Гобой в его современном понимании берет начало (ну как бы примерно) с часто исполняемого До-мажорного концерта Моцарта. Правда, чуть позже Моцарт написал точно такой же концерт и для флейты. Форс-мажор, бывает. Он просто получил заказ на флейтовый концерт и стопроцентную предоплату. А когда понял, что не успевает, то переписал гобойный концерт на тон выше и уложился в срок. Справедливости ради надо сказать, что это была довольно распространенная в те времена практика. С тех пор на экзаменах по специальности комиссия часто вынуждена выслушивать один и тот же концерт в разных тональностях и на разных инструментах. Конечно, до этого были сонаты и сюиты Баха, Генделя, Телемана и т. д., но у меня нет уверенности, что всегда имелся в виду гобой как таковой. Для авторов тех времен это зачастую было не очень существенно. Что было на балансе у курфюрста, на том и играли.
Гобой широко использовали в барочной музыке и как камерный, и как сольный инструмент. По своему музыкально-эмоциональному смыслу он занимает там нишу валторн и труб в soft version. В какой-то степени надо учитывать, что гобой пришел в музыку, как и многие другие духовые, из охотничьих и церемониальных истоков. А в классике высокого периода, как мы ее видим, то есть XIX века, гобой изображает состояние "медленно и печально", как в Третьей симфонии Бетховена. Или "лирично и все равно печально", как в Неоконченной Шуберта. И прочих "Лебединых озерах" и Четвертых симфониях Чайковского. (Я никоим образом не отвергаю также "быстро и весело" у Россини. Всякое бывает.)
Гобой в оркестре дает ля
Оркестр традиционно настраивают по гобою. Гобоист тянет ноту ля, остальные пытаются приблизиться к идеалу. Принято считать, что эта почетная обязанность связана с тем, что гобой - самый интонационно стабильный инструмент симфонического оркестра. Гобоисты по мере сил поддерживают это заблуждение, но это далеко не так. Скорее всего, дело в том, что у гобоя наиболее пронзительный звук в оркестре, и его слышно даже тогда, когда настраиваются все одновременно, не слыша даже себя.
А незадолго до начала этого бедлама, который вы имеете удовольствие слышать перед началом концерта, гобоист достает электронный приборчик под названием тюнер, который с помощью стрелочки, лампочек, шкалы и батарейки абсолютно точно показывает гобоисту, где именно находится ля. И если после этого хоть кто-нибудь вякнет, что у гобоиста высоковато, тот предъявляет прибор, и вякнувший умник, опозорившись, замолкает.
Английский рожок отличается от гобоя, как бутылка 0,75 от базовой пол-литры. То есть больше по размеру и объему. И, стало быть, согласно законам акустики, звучит ниже. Весь его звукоряд смещен на квинту вниз. То есть если вы, как на гобое, берете ноту соль, то в действительности прозвучит до. Я уже привык и почти не удивляюсь. Более того, в нотах тоже написано соль. При помощи соответствующей комбинации из трех пальцев (аппликатура такая) я изображаю соль. И что вы слышите? Правильно, до. При наличии абсолютного слуха крышу сносит начисто. Особенно когда дело не ограничивается одной нотой. Кстати, и тональность, в которой написано произведение, тоже отличается от реально воспроизводимого на эту самую квинту. Написано в соль мажоре, звучит в до мажоре. Может быть, художникам будет понятнее, если представить себе, что вы берете кисть с красной краской, которая на холсте оставляет желтый мазок. А оранжевая краска - фиолетовый. И с остальными цветами так же.
Привыкнуть можно. Со временем. Для счастливых музыкантов, лишенных абсолютного слуха, здесь нет проблемы вообще. Как и для художника-дальтоника.
Поэтому я научился мыслить в двух тональностях одновременно. Это сильно облегчает жизнь. Хотя бывают иногда проблемы, как у переводчика: на каком языке я сейчас говорю?
Открою маленький секрет. Бывают партии и в симфонической, и в оперной музыке, когда одному исполнителю последовательно выписаны партии и гобоя, и рожка. Если это непринципиально, то я играю все на рожке, чтобы не мельтешить: дирижер все равно не заметит, а свои не заложат. И чтобы получились те звуки, которые надо, играешь не то, что написано, а на квинту выше. И когда мозг в конце третьей смены на записи уже слегка поплыл, то запросто можно забыть, на каком инструменте играешь, и вот тут возможны варианты - тот самый эффект замордованного переводчика.
Английский рожок используется в барочной музыке вместо вымершего oboe d'caccia, а в своем нынешнем функционально-музыкальном виде вошел в симфоническую жизнь во второй четверти XIX века. В русской музыке использовался для изображения восточной неги и истомы (Глинка - ария Ратмира в "Руслане и Людмиле", Римский-Корсаков - в "Шехеразаде", персидские и половецкие дела у Мусоргского и Бородина и т. д.). То есть однозначно ориентальный крен. В европейской музыке (к которой в этом смысле можно отнести Стравинского и Шостаковича) рожок помимо Востока изображает мрачноватые глубокомысленные размышления, как правило, приближенные к проблемам потустороннего мира и перспектив нашего в нем пребывания. Самый яркий пример этому - написанная почти с начала до конца для рожка оркестровая поэма Сибелиуса "Туонельский лебедь" - финская локализованная версия Харона. Более абстрактные примеры: Симфония d-moll C. Франка и Восьмая Шостаковича. Вообще, в европейской симфонической музыке для рожка написано довольно много интересного и вполне гениального.
Третьим в этой компании будет гобой д’амур. В принятой нами системе мер и весов он примерно соответствует 0,66 л и находится посередине между гобоем и рожком. В симфоническом оркестре практически никому не нужный инструмент. К огромному сожалению. Потому что у него фантастически красивый звук. Можно сказать, божественный и сладостный. Притом что интонационно д’амур очень неустойчивый инструмент, и поэтому каждую его ноту приходится ловить индивидуально. Гобой д’амур используется либо как замена вымершим барочным инструментам в кантатах Баха, либо, крайне редко, в "Болеро" Равеля, где для него написано соло, обычно исполняемое на рожке за неимением д’амура.
Звучит на малую терцию ниже, чем написано. Я бы сказал, что это более чем неудобно. Это все равно, что ехать на машине, глядя не в окно, а в монитор, который показывает дорогу с опережением секунд на пять или десять. С другой стороны, это всего лишь мои личные заморочки, связанные с некоторыми неудобствами абсолютного слуха.
Изумительно красиво звучащие инструменты. Почему же, когда я вижу в концерте или по телевизору гобоиста или рожкиста, у меня всплывает в памяти другая профессия - каскадер?