Но это тоже не ответ, а отговорка. Тем более нельзя было так ответить Феликсу. Он жил на Земле всего несколько дней. Ему не объяснишь, что друзей приобретают всю жизнь, а теряют за считанные секунды.
- Не знаю, почему у тебя не пять, - ответил Борис. - Просто так получается.
- А почему у тебя не пять?
- Мне больше никто не нравится. Кроме тебя, конечно.
- Теперь понятно, - сказал Феликс. - Мне понятно про тебя, но не понятно про меня. Мне нравятся все ребята.
- Даже Дегтярев?
- Дегтярев мне не нравится. Если я его увижу, то опять за тебя заступлюсь.
- Лучше не надо, - сказал Борис. - Он ведь сейчас ни к кому не лезет. Кончил свои вопросы?
- У меня есть еще один.
Борис вздохнул. Феликс задавал вопросы о вещах, над которыми Борис никогда не задумывался. Но лучше было все же ответить самому, чем ждать, пока Феликс начнет спрашивать кого-нибудь другого.
- Давай. Только последний. Сегодня ты меня больше ни о чем не спрашиваешь. Договорились?
- Больше не буду, - согласился Феликс. - Мне не понятно… Ты назвал меня "чучело космическое"…
- Это была шутка.
- Ты назвал меня "дурак"…
- Тоже шутка.
А Вен-Вен назвал меня "старик". Кто же я на самом деле?
- Я тебе объяснил: "стариком" называют человека, когда он нравится. А "чучело" и "дурак" - это шутливые слова.
- Нет, - твердо сказал Феликс, - это не шутка. Я уже знаю: шутка - это когда смешно. Ты не смеялся, а сердился. Это плохие слова.
- Вот чу… - сказал Борис, но вовремя остановился. - Вообще-то ты прав. Слова не совсем хорошие. Если тебе их скажет кто-то посторонний, то можно обидеться. Но если тебе говорит друг, то у них получается совсем другой смысл. Я могу назвать тебя дураком, или свиньей, или гадом. И ты не должен на меня обижаться. Это все говорится по-дружески. Понимаешь? Это все вроде "старика".
- Теперь понимаю, старик, - сказал Феликс.
- Вот и хорошо. А сейчас пойдем сыграем в футбол.
- Пойдем, дурак! - обрадовался Феликс. - Я уже давно не играл в футбол, гад.
Борис вздрогнул, и Феликс это заметил.
- Это я только тебе, чучело, - пояснил он. - Другому я никому не скажу.
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
Допросы, допросы…
Карусель, запущенная Августом Яновичем, продолжала раскручиваться над Кулеминском. Новые граждане, сами того не зная, вовлекались в ее вращение.
Старик парикмахер не торопился, но и времени не терял. Кружочки и линии были перенесены на большой лист чертежной бумаги, купленный в книжном магазине.
- Уж не в художники ли вы собрались, Август Янович? - спросила его продавщица, имевшая от парикмахера прическу морковного цвета.
- Нет, - туманно сказал Август Янович, - это для эксперимента.
Слово было весьма научное, и взгляд продавщицы слегка затуманился от размышлений: эксперименты в парикмахерской - это всегда интересно для женщины. Август Янович воспользовался минутой и воткнул в разговор свой традиционный вопросик насчет Алексея Палыча. Но, кроме листа бумаги, он на этот раз ничего из магазина не вынес.
Дома у Августа Яновича лист чертежной бумаги расположился на стене, над той спинкой кровати, в которую упирались его пятки. Засыпая поздно вечером и просыпаясь рано утром, Август Янович не без удовольствия смотрел на этот лист.
Собственно говоря, процесс невидимой работы ума уже почти закончился. Пора было приступать к действиям. Но вот к каким действиям, Август Янович еще не решил.
Алексей Палыч не казался ему человеком, способным на преступление. Ну, может быть, какая-нибудь мелочь… Нет, вот из-за мелочи учитель и пальцем не шевельнет. Тут что-то покрупнее. Из литературы Август Янович знал, что на мелочах как раз попадаются крупные преступники; новобранцы сразу начинают с убийства. Но убийство и Алексей Палыч не сочетались в мозгу парикмахера: он знал учителя двадцать лет.
Честно говоря, Август Янович даже не знал, как он поступит, если обнаружится что-то серьезное. Он уважал и ценил Алексея Палыча как человека. Но натура неугомонного старика была такова, что, начав расследование, остановиться он был не в силах.
Август Янович работал добросовестно. Верный своему принципу, он продолжал обрабатывать своих клиентов бритвой и языком, и скоро две последние жертвы, запутавшись в паутине невинных вопросов, прожужжали кое-что ценное.
Предпоследней жертвой оказался пожарный инспектор.
Август Янович настолько уже напрактиковался, что любой разговор, даже о погоде или нейтронной бомбе, мог привести к Алексею Палычу.
- Тяжелая у вас служба, - сочувственно заметил парикмахер, намыливая инспектора. - Тяжелая и неблагодарная.
- Именно так, неблагодарная, - согласился инспектор. - Да благодарности мы и не ждем. Они бы, мошенники, хоть не скрывали… Поставит "жучка" и ходит, вид делает, что святой. Как будто мы для себя стараемся. Я же не могу в каждую пробку залезть. А он доволен - инспектор не заметил. А после - пожар. Сами через себя люди страдают. Из-за собственной глупости. Вон на днях на Привокзальной дом сгорел… Из-за чего? Я вам точно скажу: из-за проводки.
- Дом - это еще не так страшно, - сказал Август Янович. - Дом свой, можно сказать: сами свое сожгли. Обидно, когда люди страдают. Особенно дети. Знаете, ясли или детский сад, или, например, школа…
- Ну, в детских учреждениях мы каждый сантиметр проверяем. Там подход особый.
- И правильно, - гнул свое парикмахер. - Пожар в школе - страшно подумать. Часто вы в школе проверяете?
- А недавно был. Там завхоз у них молодец: все содержит в полном порядке.
- Бывает так, что наверху в порядке, а где-нибудь в другом месте не уследят, например, в подвале…
- И подвалы мы проверяем. Был я и в подвале. Там у них силовой ток подведен. Это особо опасно, но все сделано на совесть. Так что насчет школы можете не сомневаться.
С точки зрения Августа Яновича, инспектор продвигался к делу несколько медленно.
Может быть, он и не встречался с учителем? Но парикмахер знал, что в расследованиях нельзя быть нетерпеливым. Нужное слово может выскочить неожиданно. И оно выскочило.
- Зачем же силовой ток? - Август Янович спросил просто так, для поддержания разговора.
- Для токарного станка. Алексей Палыч там целую мастерскую устроил.
- Ну, уж Алексей Палыч ничего от вас, наверное, не прятал? Верно? Исключительно добросовестный человек.
- Алексей Палыч - мужик что надо, - согласился инспектор.
- И вы ничего, конечно, не нашли.
- Ничего не нашел. Все в полном порядке.
Инспектор явно не торопился сообщить что-нибудь ценное. У Августа Яновича было такое ощущение, будто он катит наверх по склону бочку, набитую камнями.
У инспектора оставалась невыбритой только верхняя губа. Август Янович решил идти в лобовую атаку.
- А был там еще кто-нибудь с Алексеем Палычем?
- С Алексеем Палычем? Не помню. Вроде бы никого не было.
- Так уж и никого? - спросил Август Янович, решив уже, что ничего полезного для дела этот клиент не сообщит. - Совсем, значит, никого?
- Никого. Ну, был еще мальчишка один.
- Ага, - сказал Август Янович, оживляясь. - Вот о мальчишках-то и речь. В смысле пожаров они самые опасные люди. Все время что-нибудь взрывают, поджигают; почти у каждого спички в кармане. А некоторые, представьте себе, даже курят…
- Этот не должен. Вроде бы парень серьезный.
- Интересно, - скептически, иронически, а также с сомнением, недоверием и горечью произнес парикмахер, - где же это в наше время в нашем Кулеминске можно встретить серьезного молодого человека? Кто же этот уникальный юноша?
- Куликов. Сын директора фабрики игрушек. Доберусь я до этого директора! Древесные отходы, понимаете, сваливают рядом с котельной. Представляете? Захожу я как-то на фабрику…
Инспектор был уже выбрит, как жених перед свадьбой. Но Август Янович точным ударом кисточки залепил ему рот и принялся намыливать щеки в третий раз. Этим приемом он добился того, что инспектор на время умолк. В другое время Август Янович его бы выслушал, как выслушивал всех. Ведь не случайно парикмахер знал почти все обо всех в Кулеминске. Но сейчас нельзя было позволить инспектору растекаться и уходить от главного.
Август Янович прошелся бритвой по гладкой щеке инспектора, вытер ему губы салфеткой и только тогда продолжил разговор:
- А кроме Куликова там никого больше не было?
- На фабрике? В том-то и дело, что самого Куликова я не застал…
- Не на фабрике, а в подвале, - сухо сказал Август Янович.
- Дался вам этот подвал, - с досадой сказал инспектор. - Что у вас за интерес в этом подвале? Золото вы там закопали?
- Золото у меня в другом месте, - сказал Август Янович. - Дети - вот наше золото. Я интересуюсь: не было ли там еще детей?
- Насчет детей я вам скажу… - начал было инспектор.
Холодный душ из пульверизатора заставил инспектора умолкнуть. Обычно Август Янович всем давал договорить до конца. Но сейчас он понял окончательно, что из инспектора больше ничего не выжмешь: просто жать, видно, было нечего. А за дверью ждали другие клиенты.
Уже расплатившись, инспектор вдруг сообщил:
- А вообще-то там был еще один паренек. Брат этого Куликова.
- Каждый человек имеет право иметь своего брата, - пробормотал Август Янович, уже настраиваясь на допрос следующего клиента.
- Только он ему не брат, - сказал инспектор. - Брата я тоже знаю: он все время у пожарной части околачивается. До свиданья, Август Янович.
- Стоп! - сказал парикмахер. - А этот брат-не-брат, как он выглядел?
- Обыкновенно. Он мальчишка как мальчишка.
- Ох уж эти мне мальчишки, - сказал Август Янович. - Все они на первый взгляд выглядят обыкновенно. Сегодня мальчишка - завтра бриться придет. Следующий!
Информация инспектора, добытая ценой таких усилий, оказалась важнейшей из всех, полученных ранее. Джинсовый костюм, "видение" Ефросиньи Дмитриевны, кеды, деньги, внесенные на счет спортлагеря - детского! - это все были весьма симпатичные, но косвенные улики. Теперь появился живой персонаж: "не брат", которого почему-то выдавали за брата; теперь уже стало совершенно ясно, что Алексей Палыч и Борис Куликов кого-то скрывают. Предварительное следствие можно было считать законченным. Но до конца смены времени оставалось еще порядочно. Август Янович, верный своему методу, допросил еще несколько клиентов, ничего нового не узнал и решил уже на этом закончить. Но в конце смены за стеклянной дверью появилась стройная фигура начальника спортивного лагеря.
Начальник лагеря был человеком еще молодым и вполне современным. Он не испытывал какого-то особенного почтения к Августу Яновичу. Ему было все равно, сорок лет работал парикмахер в Кулеминске или сорок дней, лишь бы брил хорошо. Поэтому допрос по системе, разработанной Августом Яновичем, сразу же пошел как-то не так.
- Тяжелая у вас служба, - сочувственно заметил Август Янович, намыливая клиента. - Тяжелая и неблагодарная.
Замечание это обычно било без промаха: почти каждый клиент считал, что служба его тяжелей, чем у других, и что его мало ценят. Но на этот раз получилась осечка.
- Почему тяжелая? Вполне нормальная служба.
- Но… - сказал Август Янович. - Работа с детьми…
- Мне нравится работать с детьми.
Клиент замолчал. Молчал и парикмахер, собираясь с мыслями. Система не сработала, а другой системы Август Янович не знал. Он привык, что клиенты быстро настраиваются на волну задушевного разговора. Сидящий в кресле и закутанный в простыню клиент обычно чувствует некоторую беспомощность, им легко управлять.
Этот клиент был из строптивых.
- Не беспокоит? - спросил Август Янович, пытаясь связать разорванную нить разговора.
- Нет.
Разговора не получалось. Но разговор был нужен. Этот клиент просто обязан был что-то знать.
- Много у вас народу этим летом? - спросил Август Янович.
- Сто тридцать семь человек.
- Жуть подумать! - вздохнул Август Янович. - Накормить такую ораву - тихий ужас.
- Для этого есть специальные люди, - пожал плечами клиент.
- Не дергайтесь, будьте любезны, - строго сказал Август Янович. - У меня в руках бритва, а не нож из вашей столовой.
- Но вы все время со мной разговариваете. Не разговаривайте, и я буду молчать.
Август Янович понял, что если он сейчас прекратит разговор, то начинать снова будет еще труднее.
- Можете не обращать на меня внимания, - сказал он. - Я привык разговаривать за работой. Между прочим, это не сделает вашу прическу хуже. Попробуйте простоять у кресла молча весь день. Я стригу не овец и брею не баранов. Это все, между прочим, люди. Между прочим, в древние времена парикмахеры были одни из самых уважаемых людей. Волосы, между прочим, растут не только у пастухов, но и у королей. Будем считать, что вы король.
- Я-то как раз скорее пастух, - улыбнулся начальник лагеря.
Улыбка клиента слегка ободрила Августа Яновича.
- Да, - сказал он, - у вас большое стадо. Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Работа у вас сложная, как…
- Как у любого другого.
- Нет, извините, не как у любого, - возразил Август Янович, увидевший вдруг, что над пропастью замаячил узенький шаткий мостик, ведущий к Алексею Палычу. - Если уж говорить про любого, то будем говорить про любого учителя. Современные учителя - это каторжники. Их приговорили всю жизнь делать добро. А что они получают взамен от учеников? Извините меня - грубость и глупые прозвища.
- Чепуха, - равнодушно заметил клиент.
- То есть как чепуха?! - возмутился Август Янович, не привыкший к таким оценкам своих выступлений перед клиентами.
- Так, чепуха. Хороший учитель не только что-то дает ученикам, но и получает от них.
- Интересно, что же можно получить от них в наше время? - спросил Август Янович.
- Молодость, - кратко ответил клиент.
- Это в каком же смысле?
- Они все время растут. Меняются. Заставляют думать.
- Молодость… Я знаю людей, которые по двадцать лет работают в школе. За это время никто из них не помолодел. Это, извините, заметно не только по волосу. - Глядя на клиента в зеркало, Август Янович грозно шевельнул усами, что того совершенно не смутило.
- Может быть, мы займемся делом? - спросил клиент.
Как и все старые люди, Август Янович был обидчив. Кроме того, он привык, что с ним разговаривали всегда уважительно. От него, не от кого другого, зависела красота человеческая - внешняя, самая заметная красота. Поэтому отметим, что мужество в разговоре с непочтительным клиентом пришлось проявить немалое. Впрочем, Августу Яновичу было с кого брать пример: тени великих комиссаров полиции и частных сыщиков затаились в углах парикмахерской.
Август Янович вздохнул и продолжил:
- Хотя бывают прекрасные учителя. Например, Мухин Алексей Палыч.
Клиент промолчал.
- Вот человек, достойный памятника.
- Он еще не умер, - сказал клиент.
- Значит, вы знаете этого прекрасного человека?
- Знаю.
- Головой ручаюсь - вы у него учились.
- Учился.
- Скажу больше: вы у него учились, но с ним теперь не встречаетесь.
- Встречаюсь.
- Скажу больше: встретились вы с ним совершенно случайно.
- Послушайте, что вам нужно? - неожиданно спросил клиент.
- Мне? - Август Янович слегка оторопел. - Мне абсолютно ничего не нужно. Просто интересно, где в наше время может встретиться бывший ученик со своим бывшим учителем?
- Допустим, у меня в кабинете.
- А-а-а… - сказал Август Янович. - Да, да. Он приходил к вам с каким-то мальчиком.
- Он приходил один. Может быть, вы мне все-таки скажете прямо: что вам от меня нужно?
- Абсолютно ничего.
- Почему же вы задаете уже шестой вопрос об Алексее Палыче?
- Разве шестой? - удивился парикмахер. - Простите, я не считаю.
- А я считаю. Почему вас интересует какой-то мальчик?
- Кажется, Алексей Палыч что-то говорил…
- Кажется или говорил?
Начальник лагеря спрашивал быстро и без пауз. Август Янович едва успевал отмахиваться. Если свои вопросы парикмахер задавал с подготовкой, то клиент на разведку времени не тратил.
- Даже если и говорил, то вам-то какое до всего этого дело?
- Господи! - жалобно сказал Август Янович. - Да неужели в наше время у клиента спросить ничего нельзя?
- Спрашивайте.
- Что же спрашивать? - растерянно спросил Август Янович.
- Что вы хотите узнать?
- Я ничего не хочу, - защищался Август Янович, уже мечтавший о том, чтобы клиент побыстрее ушел. - Почему я должен что-то хотеть?
- Я вижу, что вы очень интересуетесь Алексеем Палычем и каким-то мальчиком, который ко мне не приходил.
- С вас пятьдесят копеек, - пробормотал Август Янович наугад и при этом обсчитал себя копеек на тридцать.
- Этот мальчик ваш родственник? - спросил начальник лагеря.
- Избави бог…
- Знакомый?
- Ни боже мой…
- Тогда почему вы им интересуетесь?
- Извините, - сказал Август Янович, слегка откачнувшись от поднявшегося клиента.
- Пожалуйста, - холодно заметил клиент. - В следующий раз не ходите вокруг да около, а начинайте сразу. Так будет проще. Сообщаю: интересующий вас мальчик находится у нас в лагере. Алексей Палыч действительно за него хлопотал. Я выписал для него путевку. Это не вполне по правилам, но переживем. Будут еще вопросы?
- Да я просто так… - защищался Август Янович. - Я в смысле заботы о детях.
- В этом смысле у нас все в порядке, - отчеканил начальник лагеря. - Так что спите спокойно, дорогой товарищ. Спасибо и до свидания.
Начальник лагеря вышел пружинистой, спортивной походкой.
Август Янович показал ему вслед язык. Он был доволен: молодые современные начальники тоже имели свои слабые места. Слабым местом этого оказалась самоуверенность. Просто Август Янович не сразу сообразил, что с такими людьми лучше всего играть в открытую.
Но, как бы то ни было, игра ума на этом заканчивалась. Следовало подумать о конкретных действиях.
