Тем не менее у Владимира Александровича было время подумать. Недавно от одного из коллег я услышал интересную характеристику: "Путин – легитимист" . Это – абсолютная правда. Владимир Путин всегда действует в полном соответствии с буквой закона. Подтверждением тому может служить и его возвращение в кресло президента страны в 2012 году, и начало операции ВКС РФ на территории Сирии. То же самое относится и к "Делу ЮКОСа", и к другим громким "олигархическим скандалам" начала 2000-х. Власть выстраивала свою борьбу с олигархами, используя действующее законодательство и в то же время давая возможность противоборствующей стороне, образно говоря, "заключить сделку со следствием". Это, кстати, вполне юридический термин. В конфликте с "Медиа-Мостом" эта технология была впервые применена в полном объеме.
Государственная компания "Газпром" стала акционером "Моста" еще в 1996 году. Но при Ельцине никто в Кремле не обращал внимания на то, куда и как газовая монополия тратила свои деньги. Путин потребовал положить этому конец. "Медиа-Мост" поставили перед фактом: кредиты "Газпрома" – это государственные деньги, деньги бюджета страны. И частная компания предпринимателя Гусинского обязана вернуть эти деньги. Вернуть, потому что до сих пор их не возвращала, лишь увеличивая долг и закрывая с помощью "Газпрома" дырки в собственном бюджете.
Я помню, что в рядах защитников НТВ, в которые я встал весной 2000 года, история с кредитами "Газпрома" интерпретировалась как попытка осуществления государственного давления на независимое СМИ, вмешательство в нашу свободную деятельность. Мол, существовали предложения по реструктуризации задолженности, выплате долга по частям и т. д., но Кремль специально блокировал все эти предложения, требуя незамедлительного и полного расчета по кредитам "Газпрома". А денег, повторю, на это у нас не было.
Как не было и реального представления о "свободе слова". Вернее, о специфике этого понятия. Мне не казалось странным, что в наших программах мы не говорили ничего негативного в отношении наших же акционеров. Ну согласитесь, если бы в программе "Итоги" Евгений Киселев вдруг поднял вопрос, по какому праву руководство телекомпании НТВ (или холдинга "Медиа-Мост", не важно) предоставило сотруднику телекомпании НТВ Андрею Норкину беспроцентный кредит на приобретение квартиры, это воспринималось бы полным абсурдом. Бред полный… Хотя с точки зрения государственной компании "Газпром" такой вопрос, напротив, имел право на существование. НТВ получило кредит на некие "необходимые производственные нужды" – но является ли таковыми решение жилищного вопроса журналиста Норкина?
Хуже всего было то, что в своей "борьбе за свободу слова" мы-то как раз и оперировали подобными примерами. Квартира прокурора Устинова, полученная им от Управделами президента РФ, была во всех подробностях знакома каждому зрителю НТВ, так часто она фигурировала в наших передачах конца 1999 – начала 2000-го. То есть получалось, что генпрокурору нельзя, он коррупционер, а нам можно, потому что мы – представители Уникального журналистского коллектива!
Недаром говорят, что большое видится на расстоянии. НТВ времен Владимира Гусинского сначала было бизнес-активом, затем превратилось в орудие политической информационной войны и наконец деградировало в механизм шантажа, который работал на редакционном "пушечном мясе". Сегодня я могу привести множество примеров обязательной корреляции редакционной политики СМИ с позицией его владельца. Поэтому все наши лозунги того времени: о свободе слова, о высоких моральных принципах журналистской работы, о необходимости борьбы с диктатом тоталитарного государства, – объясняются как минимум отсутствием жизненного опыта, а то и умышленной подтасовкой фактов.
Вспомните грандиозный скандал, разразившийся на страницах либеральных российских СМИ после выступления замминистра связи и массовых коммуникаций Алексея Волина в МГУ. Это было относительно недавно, в феврале 2013 года. "Нам четко надо учить студентов тому, что они пойдут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать, что не писать и как писать о тех или иных вещах, и дядя имеет на это право, потому что он им платит", – сказал тогда Алексей Волин. Мне кажется, это очень точная формулировка. Хотя, конечно, разбивающая в прах чьи-то идеалистические представления о журналистской работе. Я в каком-то интервью назвал эти слова Волина "прививкой". Мне такую прививку в свое время никто не сделал. Поэтому я как должное принимал "от дяди" свою зарплату, которая, кстати, росла тем быстрее, чем громче и активнее я "дядю" защищал. И при этом даже не задумывался: а что, если "дядя" не во всем прав? А что, если я не свободный творец, художник от журналистики, а всего лишь ремесленник, пусть и профессиональный? Так что мое прозрение наступало долго и мучительно, окончательно сформировавшись годы спустя, когда я изнутри увидел все подробности функционирования механизма, "защищающего свободу слова"! Этот механизм действительно защищал, но совсем не свободу слова!
Пересматривать хронику событий, разворачивавшихся тогда вокруг НТВ, тяжело. Не только потому, что я вижу себя и многих своих коллег совсем молодыми. Не только потому, что я знаю, чем все это закончилось. А потому что сейчас я понимаю: многие участники той драмы или недоговаривают существенную часть правды, или осознанно лгут. Я никого не собираюсь осуждать – наверное, тогда поступать иначе мы просто не могли. Большинство из нас…
Существует история о том, что в последние дни перед началом активной фазы конфликта вокруг телекомпании четыре главных редактора четырех главных СМИ "Медиа-Моста" пришли к Гусинскому. Это были Евгений Киселев, Алексей Венедиктов, Сергей Пархоменко и Михаил Бергер. Соответственно, от НТВ, радиостанции "Эхо Москвы", журнала "Итоги" и газеты "Сегодня". Гусинский предложил им рассмотреть вариант заключения неких договоренностей с властями. Четыре главреда подумали и написали четыре заявления об уходе. Их коллективный ответ означал, что они намерены отстаивать свою точку зрения и дальше. Если верить этому рассказу, Гусинский, прочитав заявления, порвал их со словами: "Сволочи, такой бизнес губите!" Возможно, это легенда. Я слышал ее от разных людей, в различных версиях, но смысл оставался неизменным. "Последнее китайское предупреждение" было проигнорировано, последний шанс решить конфликт каким-то подобием мирных переговоров был упущен. Сейчас Владимир Гусинский живет по нескольким заграничным адресам; Евгений Киселев ведет ток-шоу на украинском телевидении; Сергей Пархоменко – активный участник российской несистемной оппозиции; Михаил Бергер – практически выпавший из публичной плоскости генеральный директор холдинга "Объединенные медиа"; Алексей Венедиктов – бессменный руководитель радиостанции "Эхо Москвы", ухитряющийся в одно и то же время быть и олицетворением независимой журналистики, и символом самого откровенного коллаборационизма.
Что касается меня, то 11 мая 2000 года я готовился к очередному выпуску программы "Сегодня днем", когда шеф-редактор нашей бригады Наталья Курган тихим шепотом сообщила мне, что в офисе "Медиа-Моста" в Большом Палашевском переулке начался обыск, который проводят вооруженные люди в масках. Я, конечно, сразу вспомнил слова Гусинского, произнесенные им на этом же восьмом этаже Останкинского телецентра полгода назад. Но не могу сказать, что сразу осознал серьезность полученной новости. Было какое-то чувство нереальности происходящего, как будто это не имело ко мне, к моей работе, к моему будущему никакого отношения. Но вышло ровно наоборот, особенно в том, что касалось работы. Потому что начиная с этого дня моя журналистская деятельность приобрела крайне узкую направленность. "И вечный бой, покой нам только снится", – как писал Блок. Олег Добродеев позже назовет это состояние "синдромом осажденной крепости".
Глава 8
Естественно, события у офиса "Медиа-Моста" мы представили в эфире очень подробно. И не только мы, конечно. ОРТ также не оставило инцидент без внимания. Но если в версии НТВ был заметен явный перекос в сторону "протестной активности", то у коллег с "Первого" в репортаже присутствовала "тревожная конкретика". Мы говорили о нарушениях законодательства, в том числе о несоблюдении "Закона о СМИ", они приводили версию правоохранительных органов, касавшуюся расследования деятельности службы безопасности "Моста", например сбора информации о самих журналистах НТВ. Впрочем, было и общее – никто из представителей прессы не мог попасть внутрь "мостовского" офиса, этой осажденной крепости.
У входа в здание стояли несколько человек в масках, которые тогда еще почти никто не называл "балаклавами". "Маски" никого не пропускали и не выпускали из здания. Исключение делалось только для адвокатов и высокопоставленных руководителей группы "Медиа-Мост". Так, срочно приехавшего Гусинского, конечно, пропустили. Это произошло уже ближе к вечеру, потому что начало обысков застало нашего главного акционера за границей. Встречавшим его в аэропорту журналистам он заявил, что его компания столкнулась с "демонстрацией силы" со стороны государства, что Кремль осуществляет "политическое давление" на средства массовой информации "Моста" и что все это уже происходило в прошлом. "История повторяется. Если вы помните 1994 год, все это уже было".
В этой реплике Владимира Гусинского звучала надежда на то, что и в 2000 году его бизнес-империя сможет выжить в экстремальных условиях противостояния с властью. В 1994 году, о котором говорил Гусинский, имела место знаменитая операция "Мордой в снег", когда по распоряжению всесильного в то время начальника ельцинской охраны Александра Коржакова за "Мост" попытались взяться всерьез. Сам Гусинский тогда был вынужден бежать из страны, но очень скоро вернулся. Ситуация изменилась и его ресурсы снова потребовались Кремлю.
Теперь все складывалось по-другому. "Маски-шоу в Большем Палашевском переулке", а именно так эти события называли сотрудники НТВ, началось рано утром. Обыск стартовал в девять. Игорь Малашенко приехал часам к двум, коротко сообщив журналистам, что не представляет сути претензий, но как только он войдет в здание, то, скорее всего, из него долго не выйдет, так что потеряет возможность общения с прессой. Гусинский, как я уже говорил, появился гораздо позже. Таким образом, главным спикером во всей этой истории оказался Юрий Мартышин, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры России, в изложении которого интерес правоохранительных органов объяснялся исключительно деятельностью службы безопасности "Моста". "Люди из службы безопасности "Медиа-Моста" вооружены не игрушками, а вещами, которые стреляют и убивают… СМИ нас не интересуют. Надо будет – три дня будем работать, а может, и за час управимся…" – говорил он в эфире "Первого канала". Следователи не управились ни за час, ни за три дня, и обыски в центральном офисе, а также в помещениях "мостовских дочек" – "НТВ-Интернет" и "Мемонет" в Переяславском переулке, – продолжались затем в течение нескольких недель.
Вечером 11 мая Малашенко на специально созванной пресс-конференции озвучил нашу версию событий. "Реальная причина происходящего хорошо известна. На протяжении длительного времени средства массовой информации "Медиа-Моста" вызывали неудовольствие властей своими публикациями, своим освещением, прежде всего, Второй чеченской войны, а также материалами журналистских расследований о коррупции в высших эшелонах власти, в том числе в силовых ведомствах". Таким образом, признание существования конфликта из-за отношения НТВ к событиям на Северном Кавказе было официально озвучено. Пассаж про коррупцию был скорее дежурной фразой, как и обвинения в адрес властей в попрании свободы слова. НТВ использовало эти темы как главный инструмент защиты, потому что после ухода Добродеева среди руководителей телекомпании не осталось никаких фрондерствующих элементов и позиция была полностью согласованной.
Если использовать язык шахмат, то весной 2000 года НТВ сконцентрировалось на сицилианской защите – попросту говоря, на защите нападением. Возможно, наши руководители не были сильными шахматистами. Сицилианская защита, один из самых популярных сценариев начала шахматной партии, в теории давала гроссмейстеру, играющему черными фигурами, богатые возможности для контрудара. Но отнюдь не гарантию победы – все-таки по статистике шахмат чаще "белые начинают и выигрывают". Дело службы безопасности оказалось не единственным, и практически сразу же адвокатам "Моста" пришлось сконцентрироваться на персональной защите самого Гусинского, внезапно оказавшегося фигурантом уже собственного уголовного дела. Наступление на "Мост", который отказался от всех просьб пойти навстречу политической необходимости и изменить тональность своего освещения событий в Дагестане и Чечне, развернулось по нескольким направлениям и лишило всех наших высокопоставленных шахматистов даже гипотетических шансов на успех.
За некоторое время до этих событий "Мост" и "Газпром" оговаривали возможность увеличения доли газовой монополии в медийном бизнесе Гусинского. Предполагалось, что "Газпром" получит двадцать пять процентов плюс одну акцию "Моста", но эта сделка еще не была заключена. К тому же она должна была получить одобрение Кремля, что теперь оказалось совершенно невозможным. Гусинский начал переговоры о продаже компании. Посредником выступал Центробанк, который в то время возглавлял Виктор Геращенко, человек, хорошо известный тем, что всегда и во всем в первую очередь ориентировался на собственную позицию. Однако не сработала и эта схема.
Гусинский, поставленный перед необходимостью вернуть государству живые деньги, взятые когда-то у "Газпрома", попытался перекредитоваться на Западе, но все эти "маски-шоу" и их активное освещение в российской прессе отгоняли зарубежных инвесторов от бизнеса лучше любого пугала. И Владимир Александрович пошел вразнос. Хотя, узнав его лучше в последующие годы, я склонен считать более вероятным предположение об обострении реакции не у самого Гусинского, а у его коллег. Но так или иначе, "Остапа несло". В прессе стали появляться интервью Гусинского – крайне необычная вещь! – в которых он обвинял во всех своих бедах лично президента Путина, "проявившего свое истинное лицо", и т. д. "Финал-апофеоз" всего этого подготовительного периода пришелся на 13 июня, когда Владимира Гусинского вызвали в Генпрокуратуру.
Поводом стали последствия обысков в офисе "Медиа-Моста". А конкретно – несколько пистолетных патронов, обнаруженных в одном из кабинетов в ящике письменного стола. В "Мосте" сразу же заявили, что все необходимые доказательства, подтверждающие невиновность главы холдинга, имеются и будут незамедлительно предъявлены следователям. Сам Владимир Александрович повышенного беспокойства не проявлял, хотя и радости от вызова в Генпрокуратуру, естественно, не испытывал. Но действовал он, как всегда, демонстративно. Во-первых, опоздал на "беседу" на несколько часов, во-вторых, пришел туда без адвоката. Спустя семьдесят пять минут с того момента, как за Гусинским закрылись двери здания на Большой Дмитровке, многочисленный адвокатский корпус "Моста" оказался шокирован сообщением о том, что шеф арестован.
Гусинскому было предъявлено обвинение по статье "Хищение чужого имущества в крупном размере группой лиц путем обмана и злоупотребления доверием, с использованием служебного положения". Понятно, что патроны тут были совсем ни при чем. Выяснилось, что сработала мина замедленного действия под названием "Дело "Русского видео". Эта история тянулась уже пару лет и заключалась в претензиях, адресованных главе компании "Русское видео" Дмитрию Рождественскому. По данным следствия, в 1997–1998 годах Рождественский присвоил несколько тысяч долларов, которые его фирма получила от финского рекламодателя "11-го телеканала" Петербурга. Вместо размещения рекламы Рождественский на эти деньги то ли построил новую, то ли отремонтировал старую баню на своем дачном участке. Впоследствии обвинения разрослись, и в зону внимания следователей попал Владимир Гусинский, которому Рождественский якобы продал имущество все того же "11-го телеканала" на сумму уже в десять миллионов долларов. Так из "Дела "Русского видео" родилось "Дело Гусинского". Оно оказалось довольно скоротечным и уже в конце июля обвинения с главы "Медиа-Моста" были сняты за отсутствием состава преступления. Но за эти полтора месяца произошло слишком много событий, остававшихся "за кадром".
В кадре же царила настоящая паника. Мое настроение в те дни можно было описать чувствами персонажей "Бриллиантовой руки": "Шеф, все пропало!" С той лишь разницей, что доступа к самому "шефу" у меня еще не было. Гусинский оказался в Бутырской тюрьме, и мы жили слухами один другого страшнее: камера с уголовниками, до утра не доживет и т. п. Снизить эмоциональный накал удалось начальнику Центра общественных связей Главного управления исполнения наказаний Геннадию Лисенкову, который в интервью НТВ произнес удивительные слова: "Господин Гусинский сидит в трехместной камере с интеллигентными людьми – фальшивомонетчиком и мошенником" . Смысл этой фразы заключался в том, что жизни Гусинского ничто не угрожает – он оказался вместе со своими, можно сказать, коллегами. "Владимир Гусинский поздоровался с сокамерниками и рассказал немного о себе. Те встретили его хорошо", – заключил спикер ГУИНа.
Сам Владимир Александрович не любил вспоминать свои три дня в Бутырке. И потому, что вряд ли найдется человек, испытывающий ностальгию по подобному поводу. И потому, что именно в те дни Гусинский понял, что его переиграли и нужно менять тактику. Кстати, после своего не менее стремительного, чем арест, освобождения Гусинский прислал в Бутырскую тюрьму подарки: бытовую технику, в том числе холодильники и телевизоры. Публично он говорил, что отношение к нему в СИЗО было "великолепное", так что речь шла о жесте доброй воли. Но на самом деле, думаю, он был глубоко шокирован случившимся, поскольку не мог даже представить, что его линия поведения встретит такую ответную реакцию.
Шокирован был не только Гусинский. В тот же вечер, когда стало известно о его аресте, в студии программы НТВ "Глас народа" собралась весьма представительная компания. Планирование эфирной сетки уже давно превратилось для Программной дирекции НТВ в сплошную головную боль. Экстренные и специальные выпуски новостей и "Итогов" возникали в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время. А поскольку в таких случаях хронометраж этих программ никто не ограничивал, все остальные передачи шли в эфир по остаточному принципу. "Глас народа" был одним из главных козырей НТВ. В студии под руководством Евгения Киселева разворачивались дискуссии, посвященные самым злободневным событиям. Арест руководителя холдинга "Медиа-Мост", естественно, требовал подробного обсуждения.
Участие в нем приняли в основном сочувствующие нам лица, хотя среди присутствующих были и люди, приложившие в каком-то смысле усилия для создания конфликта властей с НТВ. Я имею в виду в первую очередь Березовского. "Любой человек, который последние 10 лет занимался бизнесом в России, прямо или косвенно нарушал российские законы", – заявил он, объясняя свое мнение о недопустимости ареста Гусинского. Анатолий Чубайс, также принимавший участие в программе, выражался более осторожно – мол, у него были непростые взаимоотношения с Гусинским, однако обоснованность его задержания вызывает большие сомнения.