Этой неразберихой умненько пользовался водитель. Как только какой-нибудь слишком настырный гад оказывался на плечах и голове Андрея, его тут же "ласкал" ядовитый желтый луч. Отарий отпрыгивал и дергался в шоке. А уж потом его настигал алый луч, и он затихал…
В один из таких моментов Андрей все-таки успел встать на одно колено. И тут случилось непредвиденное. Огибая машину, прямо на Андрея помчались сразу три лятуя. Их яростные, с оскаленными крупными зубами морды, развевающиеся хвосты и вставшие торчком горбы делали их страшными. Виктор закрыл глаза - вот уж эти чудища наверняка разорвут Андрея.
Но чудища повели себя как настоящие бойцы. Два из них зубами ухватили за противоположные щупальца крайнего отария и оттянули назад, растягивая одновременно и в стороны так, что остальные шесть щупалец просто не могли дотянуться до лятуевых морд - им не хватало самую малость, чуть-чуть.
Оттащив свою добычу в сторону, они опустили ее под ноги третьему лятую, и тот стал топтать ее копытами. Два других добавили. Потом вся тройка взялась за следующего отария, и Андрей встал наконец на ноги и вступил в настоящую борьбу со щупальцами остальных.
Он был похож на укротителя или на того героя древности - Лаокоона, который боролся со змеями. Но Лаокоон и его сыновья не смогли победить страшных змей, потому что они были одни. А Андрея поддерживали другие.
Но в это время в дверцу машины кто-то забарабанил. Водитель не глядя нащупал запор и приоткрыл дверь. В нее, свешиваясь со своего оседланного лятуя, заглянула Пепа и закричала:
- Мама! Мамочка! Ты не беспокойся. Всё в порядке!
Она развернула лятуя и помчалась прямо к Андрею, который боролся с последними, тремя-четырьмя…
Лятуй заплясал перед ними, но три других стали хватать зубами за щупальца врагов, и не столько Пепа, сколько сам лятуй уловил тот единственный момент, когда Андрей почти освободился от щупалец. Пепа протянула ему руку, и Андрей схватился за нее. Пепа покачнулась и на какое-то мгновение показалось, что она вот-вот упадет на отариев. Но она удержалась в седле и помогла Андрею вскарабкаться на лятуя. Теперь - вероятно, потому, что он уже приобрел некоторый опыт, а может, просто от страха - Андрей проделал это очень быстро. Лятуй взбрыкнул - щупальца стали обвиваться вокруг его ног - и заржал. Три других лятуя копытами отбили товарища и продолжили свою схватку с отариями. Пепа и Андрей поскакали прочь. Оэта закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Противная девчонка! До чего же противная! - Рыдания душили ее, но она произнесла сквозь слезы: - А все-таки молодец.
Виктор подумал, что на Мёмбе есть справедливые взрослые.
Глава тринадцатая
После боя
От сердца, как говорится, отлегло, и Виктор впервые за этот стремительный час вздохнул посвободней и, хотя ему очень хотелось встретиться со своими и с новыми товарищами и проверить, как они перенесли передрягу, он все-таки прежде всего осмотрелся. Оказывается, прибыло еще несколько машин, оснащенных губительными для отариев лучами, и другие машины, которые деловито занялись тем, что осталось на поле боя. Они аккуратно подбирали распластанные или истоптанные тела отариев и складывали в свои кузова.
- Зачем это? - спросил Андрей у водителя, который сидел поближе. Его нижняя губа встала на место и уже не оттопыривалась.
- Белок! Животный белок. Переработают на корм. - Он подумал и почесал за ухом: - Да и кожа у отариев вполне приличная.
- Послушайте, а откуда они тут… появились?
- Из океана.
- И… много их там?
- Когда как.
Оэта перестала всхлипывать и сердито - должно быть, оттого, что злилась на слабость, - вмешалась в разговор:
- Отарии живут в океане, но они находятся на том уровне биологического развития, когда почти уже созрели для выхода на сушу. Вот они и прорываются на материк. - Она запнулась и решила: - Что ж. Придется рассказывать все. После того как наши первые поселенцы прилетели со своей планеты сюда, на Мёмбу, мы освоили только ее южную, нижнюю, часть. Здесь более подходящий климат. Кое-что соорудили на экваторе. А северную часть еще не осваивали. И вот там еще живут и те животные, из которых мы вывели лятуев, и отарии. Потомки тех, что выползли из океана и освоились на суше. Они и ползают, и летают, и нападают на других животных - словом, они самые страшные хищники нашей планеты. На южной половине мы их уничтожили. Но они плодятся в океане, и когда… Впрочем, мы еще не знаем, по каким причинам, но иногда они страшно плодятся и тогда стремятся огромными массами выползти на сушу. Чтобы этого не случилось, мы загородили устья рек, создали укрепления вдоль всего океанского побережья. Но иногда отарии находят лазейки и пытаются прорваться. Вообще они страшные создания, эти отарии. Помучились мы с ними очень много и сейчас еще далеко не все знаем о них.
- А… почему? - задал Виктор довольно глупый вопрос. Но ему хотелось узнать о мёмбинских чудовищах как можно больше.
- Живыми они не даются, в неволе не размножаются, а близко к себе не подпускают. Мы точно знаем одно: если отария разрубить пополам или даже на четыре части, лишь бы на этой части остался хоть один глаз, каждая частичка поболеет, поболеет и вырастет в настоящего отария со всеми четырьмя глазами. Кроме глаз и щупалец, всех остальных органов у них… по одному. Почему так происходит, мы только догадываемся. И еще - мы толком не знаем, чем же они все-таки питаются. Иногда они, хищники, едят только теплокровных животных, иногда рыб, а иногда лишь растения. Становятся вегетарианцами.
- Но если они приносят больше вреда, чем…
- В том-то и беда, что и это еще не установлено точно. В глубинах наших океанов есть более страшные хищники, чем отарии. Но именно отариев они и боятся. Вот как все хитро устроено: совсем изведи отариев - другие размножатся… - Оэта задумалась, потом улыбнулась. - А вот лятуи нас не удивляют. У них осталась в памяти клеток ненависть к отариям, и это спасает их и помогает нам… Однако где же все-таки Пепа?
И они поехали искать Пепу и Андрея. Сделать это оказалось не так уж трудно. Они сидели в домике. Вернее, все сидели, только Андрей стоял посредине комнаты и, размахивая руками, рассказывал о том, что и как с ними произошло. Собственно, он уже давно все рассказал, а теперь только повторял некоторые детали, потому что Пепа то и дело вставляла свои подробности.
Когда Оэта и Виктор вошли в домик, Андрей бросился им навстречу так, словно это они подвергались нападению отариев.
- Ты где был? Как ты сюда попал? - радостно кричал он Виктору и весело размахивал руками. - А у нас тут знаешь что было?! - И он опять стал пересказывать все события, а его то и дело поправляла и дополняла Пепа. Оба они в эти минуты были страшно похожи друг на друга, и именно это, по-видимому, не понравилось Оэте. Она довольно строго сказала:
- Мы все видели, Андрей. Виктор ведь был рядом с тобой. - Она не стала наблюдать за изменениями Андреева лица, а обернулась к Пепе: - Послушай, дочка, мне понравилось, как ты себя вела во время нападения, но сейчас… В конце концов, ведь это ты устроила скачки, хотя и знаешь, что для лятуев, особенно молодых, это не слишком здорово.
И вдруг сразу стало понятно, что все, что произошло - все беды и волнения, опасности и страхи, - все это лишь последствия обыкновенной шалости. Не будь ее - ничего бы и не произошло. Это показалось очень странным, но в то же время справедливым. Виктор невольно переглянулся с Валей и Крайсом, которые все время сидели скромненько в уголочке и время от времени переглядывались. Валя уловила этот взгляд, неопределенно пожала, вернее, передернула плечиками и ужасно противным, взрослым голосом произнесла:
- Вы извините Андрея. Он и у нас на Земле… С ним и там такое бывало. Как говорит наша классная руководительница, его заносит.
Похоже, что она в чем-то мстила Андрею, а потому, как она предательски скромненько потупилась, можно было подумать, что она, может быть, даже безмолвно ссорится с ним. Крайс промолчал, он только "позолотился" и стал смотреть в окно.
Виктор подумал, что она права. Очень жаль, но права. Ведь Андрею, в сущности, ничто не угрожало. Его надежно прикрывал костюм, его передаточные антенны исправно излучали нужную информацию с помощью его личного передатчика, и о том, что он попал в беду, жители Мёмбы узнали бы очень быстро. И Пепу тоже не дали бы в обиду не только люди, но и лятуи. Ведь они сбежались со всей округи. Значит, никакого особенного героизма ребята не проявили. Просто они расплатились страхами и волнениями за свое легкомысленное поведение. Хуже того, они доставили волнения взрослым. Так что…
И ребята, видимо, поняли это. Андрей вздохнул и отправился в самый дальний уголок, а Пепа, посмотрев на него, метнула недобрый взгляд в сторону матери и прикусила нижнюю губу. Они казались не то что жалкими, а просто несправедливо обиженными. Это Виктор не столько понял, сколько почувствовал. И он не пожалел их, нет. Просто он не любил несправедливости и поэтому, прежде чем обдумать все на свете, сказал:
- А его извинять не за что.
- Ты так думаешь? - с интересом спросила Оэта и повернулась к Виктору.
- Да. Все-таки они попали в такую переделку, что…
- Какая же это переделка? - опять передернула плечами Валя. - Всем же было известно, что с Андреем ничего страшного не произойдет, потому что он в костюме.
- Ну и что?
- А то, что, когда Крайс хотел было бежать им на помощь, мы решили, что делать этого не стоит.
Крайс вдруг съежился и даже засветился от позолоты, выступившей не только на его щеках, но даже на шее.
- Ты права, Валя, - сказал Виктор. - Но Андрей-то этого не знал.
- Чего он не знал? - спросила Валя.
- А того, что ему не страшны отарии.
- Ну и что?
- А то, что, даже не зная, он поступил, как настоящий парень. Он боролся с ними до последнего.
- Ну и много ли он наборолся? - усмехнулась Валя.
- Сколько бы ни наборолся, а - боролся. Кстати, Андрей, - спросил Виктор, - что бы ты сделал, если бы сразу вырвался от отариев?
- Не знаю… Вначале я ничего не понял. Потом очень испугался, а потом усек, что они меня сквозь костюм не… укусят. И тогда… тогда я подумал, что Пепа… без костюма. Вот я и…
Он вдруг сбился и растерянно посмотрел на товарищей. Во взгляде светился какой-то новый Андрей - совсем не такой, каким он был на Земле и первое время на Мёмбе. Он как будто вступал в новую жизнь и спрашивал у товарищей: так ли он поступал? Правильно ли он думал?
Виктор понял его и, успев все обдумать по-новому (впрочем, все мысли пришли к нему как бы сами по себе, а не в результате специального, мудрого обдумывания), собрался сказать какие-то очень важные слова. Но он взглянул на Пепу. Ее прекрасные голубые глаза светились так ясно и радостно, она с таким восхищением смотрела на Андрея, что Виктор даже несколько смутился.
Этот взгляд заметил и Андрей и забеспокоился. Он попытался почесать в затылке, но, пошарив по гладкому шлему, так и не добрался до нужного места. Поэтому он и вовсе растерялся:
- Ну конечно… А как же иначе… Ведь: Пепа, когда прискакала спасать меня, она же тоже не думала, что… вот так… Она же считала…
Тут он окончательно сбился, хотел было вытереть нос, но опять наткнулся на шлем и беспомощно опустил руки.
И тут все почувствовали, что хотя все произошло из-за шалости, из-за геройства друг перед другом, но над этим нельзя смеяться. Потому что это было самое хорошее, что есть в человеке, и именно это хорошее заставило Андрея думать о Пепе и стремиться ей помочь, а Пепе - броситься на помощь Андрею. И не так уж важно, настоящие ли опасности грозили ребятам. Важно, что сами ребята смогли думать прежде всего не о себе, что новые чувства оказались сильней и опасностей, и собственной жизни… А такие чувства надо уважать.
Никто ничего не сказал. Все просто это поняли. Крайс исподлобья, с каким-то особым, острым и радостным интересом вглядывался в притихшую Валю, которая, гордо вскинув голову, ни на кого не смотрела. И вероятно, правильно делала, потому что Виктор да и все другие наверняка понимали, что она была не права.
Но как это часто бывает в жизни, и на Земле и на Мёмбе, взрослые женщины, даже учительницы иногда совершенно неправильно берут сторону явно неправой девочки. Так поступила и Оэта. Улыбаясь какой-то странной, блуждающей и чуть торжествующей улыбкой, она медленно подошла к Вале, положила ей руку на плечо и заглянула в глаза.
Оэта ничего не сказала. Она только взглянула Вале в глаза. И та вдруг потупилась, стала щипать складку костюма, потом разглаживать ее и вдруг пролепетала:.
- Я же не могла отпустить Крайса… Он же без костюма.
Крайс после этих слов обалдело улыбнулся, а Пепа и Андрей радостно переглянулись. Оба вскочили, стали теребить Валю с такими идиотскими улыбками, словно именно она была их спасительницей или самой-самой задушевной подругой, которой удалось совершить для всех нечто очень приятное или героическое.
Всего этого Виктор совершенно не понимал. Он еще не знал, что в жизни может быть так, когда все совершенно неправильное и даже, кажется, вредное и есть самое-самое лучшее. И он не мог знать всего этого, потому что в своей жизни ему еще никто никогда не нравился, хотя он всегда дружил с Валей. Даже в детском саду.
Оэта, все с той же странной улыбкой, смотрела на ребят и вдруг сказала:
- Ладно. Кажется, все кончилось хорошо. Надо ехать обедать, а потом подумаем, что мы будем делать дальше.
Глава четырнадцатая
Большое кольцо
Пока ребята объясняли Виктору, как на Мёмбе выращивают корм для лятуев и как ухаживают за полями, пока они учили его вскакивать и соскакивать с лятуя, Оэта разговаривала по телевиду с какими-то серьезными мужчинами и женщинами. Когда окончились, по-видимому, очень сложные переговоры, она вышла к ребятам и сообщила:
- Обедать будем все вместе, у нас. Но перед обедом нам разрешено сделать прогулку над Мёмбой. Сейчас прилетит вездеход.
Пепа и Крайс очень обрадовались прогулке, а трое землян только переглянулись - они понятия не имели, что может им принести эта прогулка. Интересно, конечно, полетать над чужой планетой, но… но не случится ли нападение еще каких-нибудь отариев?
Не успели они посомневаться, как над домиком появился довольно странный летательный аппарат. Прилетел как-то бесшумно, завис над площадкой, а потом стал медленно втягивать в себя крылья. И когда крылья почти исчезли, он аккуратненько сел на свои мягкие резиновые гусеницы у самого домика. Открылись двери, как в каком-нибудь такси, и Оэта пригласила:
- Садитесь. Только быстрее - у нас не так уж много времени.
Землянам уступили место у окон, и машина взлетела. Водитель включил обдуватель, в салоне стало прохладней. Внизу поплыли поля, сады, потом стали появляться пустыри. Они походили на огромные воронки. Некоторые из этих воронок были заполнены водой. Вода отражала небо и потому казалась слегка оранжевой, как разбавленный абрикосовый сок. Потом пошли леса, а на пустырях появилось все больше мелких воронок и борозд.
- Вот это и есть следы встречи нашей Мёмбы с метеорным потоком… - Оэта показала на воронки и борозды. - Осколки метеоритов перепахали всю Мёмбу и сильно сократили ряды ее обитателей. А мы постепенно заравниваем следы этой напасти и возвращаем нашу планету к хорошей жизни.
Там, внизу, паслись лятуи и еще какие-то четвероногие животные.
- А это дальние родственники лятуев. Они очень похожи на них, но имеют всего четыре ноги.
Обдув в салоне набирал силу, небо становилось все оранжевей, а земля под крыльями все безжизненней - исчезли леса, воронки и борозды чернели, как обугленные. Из-под крыла вездехода вынырнула прямая, широкая, ярко-синяя лента.
Валя спросила:
- Это канал?
- Нет, - сказал водитель, - одна из космических дорог.
- Чего-чего? - переспросил Андрей, но в это время Виктор крикнул:
- А это… что? Река?
К машине приближалась вторая полоса, изогнутая желобом, широченная, должно быть в несколько километров в ширину - ее противоположный край терялся в красноватой дымке, сама она была голубоватая, слегка ребристая, как море под легким ветром. И как раз в это время чей-то властный голос предупредил:
- Внимание всех у экватора и седьмой дороги. Внимание всех у экватора и седьмой дороги! Внеочередная посадка! Внеочередная посадка!
Водитель передвинул рычажки тумблеров, и вездеход завис. Пропал легкий свист встречного ветра, слышались только урчания и перестуки мотора. Оэта озабоченно спросила:
- Что бы это могло значить?
- Может быть, отарии? - неуверенно предположил водитель.
- Не думаю… Ради такой мелочи Планета не пошлет специальный корабль. Что-то другое… - Она как-то по-новому, внимательно оглядела ребят и словно вспомнила о вопросе Виктора. - Это, Виктор, не река. Это главная космическая взлетно-посадочная полоса. На нее садятся космические корабли, прилетающие с той Планеты, с которой прибыли наши предки. С нее уходят на Планету наши космические корабли. Как видишь, от нее идет дорога. Перед нами - седьмая. А всего их двадцать пять. Корабль садится на полосу, разворачивается и по дороге следует туда, куда ему нужно.
- Вон! - вмешался водитель. - Идет на посадку!..
К полосе из-за оранжево-синеватого горизонта приближался огромный корабль. Он мягко поблескивал на солнце - розовато-зеленый, тупоносый и какой-то очень добрый, домашний.
В его корме пульсировало голубое пламя. Оно стало изгибаться книзу, и корабль заметно снизил скорость. Теперь он хорошо был виден пассажирам вездехода. Земляне смотрели на него с особенным интересом. Они надеялись увидеть нечто необычайное, а увидели самый обыкновенный космический корабль, точно такой, какой они видели и на рисунках и в макетах. Он был длинным, круглым, толстым и, кажется, даже неуклюжим. Вот поэтому он и показался издалека домашним. Сзади у него торчали суживающиеся двигатели и несколько рулей.
Над самой посадочной полосой он выбросил боковые крылья, а из брюха у него, как из тяжелого самолета, медленно, словно нехотя, выползли ряды маленьких колесиков. Он плюхнулся на посадочную полосу, покачался, убрал крылья и медленно поплелся к седьмой дороге. В кабине раздался голос диктора:
"Внимание! Только что прибыла специальная комиссия с Планеты. В ее состав входят… - Диктор стал перечислять какие-то очень странные, певучие имена, и чем больше он их перечислял, тем чаще и чаще Оэта, а потом и водитель посматривали на землян. - Главной задачей комиссии является знакомство с известными вам нашими гостями и изыскание мер их своевременного возвращения".