"Дивизии СС и танковая дивизия наступают с таким подъемом, что кажется, у них позади не четыре месяца тяжелых боев, а длительный отдых, – отмечал штаб 4-й танковой группы. – Они преодолевают полосу врытых в землю огнеметов с электрическим зажиганием, противотанковые препятствия всех видов, заболоченные ручьи, минные поля, проволочные заграждения, систему дотов, эскарпы и непросматриваемые позиции в лесах, преодолевают все это, несмотря на сильный огонь артиллерии, зенитных и противотанковых орудий, минометов, пулеметов и ракетных установок. Храбрейшие бросаются вперед, прямо в огонь. При поддержке танков противник ожесточенной контратакой пытается отбросить немецкие войска назад. Специально для этой цели подготовленные танки были хорошо замаскированы в лесах или в особых подземных ангарах, откуда они неожиданно появляются в виде подвижных дотов, делают несколько выстрелов и исчезают вновь. Всюду, где появляются советские танки, они уничтожаются в ожесточенных схватках один на один немецкими танками или солдатами СС. Своими новыми ракетными установками, которые одним залпом рассеивают на небольшом пространстве 16 снарядов, большевики пытались запугать наступающих. Но им это не удается. Тучи самолетов, спешно переброшенные с других участков, на бреющем полете бомбят и расстреливают перекрестки дорог и деревни. Но даже красные звезды на небе не в силах отвратить судьбу. Самолеты 8-го авиационного корпуса поддерживают наземные немецкие войска. Разгораются ожесточенные воздушные бои, и наши штурмовики платят за каждую сброшенную бомбу в десятикратном размере".
Командующий группой армий "Центр", считая, что "противник перед фронтом группы армий разбит", а его "остатки отступают, переходя местами в контратаки", отдал 14 октября приказ № 1960/41 на продолжение наступления на московском направлении.
Войска 2-й танковой армии должны были выйти в район юго-восточнее Москвы с таким расчетом, чтобы охватить город с юго-востока, а затем и с востока. Имевшие важное значение для снабжения Москвы промышленные районы Сталиногорска, Тулы и Каширы требовалось захватить как можно быстрее. 4-й армии с подчиненной ей 4-й танковой группой предписывалось, эшелонировав на своем правом фланге моторизованные части, окружить или охватить Москву с юга, запада и севера, прикрываясь от возможных ударов советских войск с севера и с северо-востока. При этом надлежало подготовиться к наступлению моторизованными частями в направлении на Ярославль и Рыбинск.
Войска 2-й армии получили задачу наступать главными силами южнее 2-й танковой армии и выйти в район между Елецком и Богородицком, а передовыми частями – к Дону, чтобы лишить советские войска возможности оперативного использования этого пространства и нанесения удара по правому флангу 2-й танковой армии. Войскам 9-й армии и 3-й танковой группы приказывалось "не допустить отвод живой силы противника, стоящей перед северным флангом 9-й армии и южным флангом 16-й армии, взаимодействуя с этой целью с 16-й армией, а в дальнейшем – уничтожить противника". С этой целью 3-я танковая группа должна была, удерживая Калинин, как можно быстрее достигнуть района Торжок и наступать затем на Вышний Волочек, чтобы "предотвратить переправу основных сил противника через реку Тверца и верхнее течение реки Мста на восток". Одновременно требовалось удерживать линию Калинин, Старица и южнее до подхода частей 9-й армии. Кроме того, 9-й армии во взаимодействии с правым флангом 3-й танковой группы предписывалось уничтожить советские войска в районе Старица, Ржев, Зубцов, а затем повернуть левый фланг через Луковниково на север и продвигаться на Вышний Волочек. Правый фланг 9-й армии должен был по возможности скорее занять Калинин и высвободить находящиеся там части 3-й танковой группы.
Генерал-фельдмаршал фон Бок особо подчеркивал: "Кольцо окружения города (Москвы. – Авт.) в конечном итоге должно быть сужено до окружной железной дороги. Эту линию, по приказу фюрера, не должен перешагнуть ни один немецкий солдат. Всякая капитуляция должна отклоняться. В остальном поведение по отношению к Москве будет объявлено особым приказом". Конечной целью войск группы армий "Центр" объявлялся выход "на линию прикрытия с востока" – Рязань, Ока до Коломны, Егорьевск, Орехово-Зуево, течение рек Киржач и Молокша, Загорск, течение р. Дубна, Волжское водохранилище. В то же время следовало "стремиться к расширению рубежа прикрытия на линии Рязань, болотистая и озерная местность к северо-востоку, оттуда течение рек Поль (правильнее р. Поля. – Авт.), Бужа и Молокша, Юрьев-Польский, Переславль-Залесский, течение реки Нерль и р. Перль до Волги".
В это тяжелое, критическое для страны время Государственный Комитет Обороны принял 12 октября постановление № 765сс, в соответствии с которым наркомату внутренних дел поручалось "взять под особую охрану зону, прилегающую к Москве, с запада и юга по линии Калинин – Ржев – Можайск – Тула – Коломна – Кашира". Начальником охраны Московской зоны назначался заместитель наркома внутренних дел комиссар госбезопасности 3 ранга И. А. Серов. Штабу охраны Московской зоны были подчинены в оперативном отношении расположенные в зоне войска НКВД (6 тыс. человек по особому расчету), милиция, районные организации НКВД, истребительные батальоны и заградительные отряды.
Военный совет Западного фронта со своей стороны также принял решительные меры для организации отпора противнику. В приказе № 0345 от 13 октября говорилось:
"Командование фашистских войск, обещавшее в одну неделю взять Ленинград, провалилось с этим наступлением, погубив десятки тысяч своих солдат. Наши войска заставили фашистов прекратить предпринятое наступление.
Теперь, чтобы оправдать этот провал, фашисты предприняли новую авантюру – наступление на Москву. В это наступление фашисты бросили все свои резервы, в том числе малообученный и всякий сброд, пьяниц и дегенератов.
Наступил момент, когда мы должны не только дать решительный отпор фашистской авантюре, но и уничтожить брошенные в эту авантюру резервы.
В этот момент все, как один, от красноармейца до высшего командира, должны доблестно и беззаветно бороться за свою Родину, за Москву!
Трусость и паника в этих условиях равносильны предательству и измене Родине.
В связи с этим приказываю:
1. Трусов и паникеров, бросающих поле боя, отходящих без разрешения с занимаемых позиций, бросающих оружие и технику, расстреливать на месте.
2. Военному трибуналу и прокурору фронта обеспечить выполнение настоящего приказа.
Товарищи красноармейцы, командиры и политработники, будьте мужественны и стойки. Ни шагу назад! Вперед за Родину!"
Одновременно военный совет Западного фронта издал приказ № 0346, в котором войскам 16, 5, 43 и 49-й армий ставилась задача перейти к активной обороне на подготовленном Резервным фронтом рубеже с задачей не допустить прорыва противника через линию укреплений в восточном направлении. "Учитывая особо важное значение укрепрубежа, – отмечалось в приказе, – объявить всему командному составу до отделения включительно о категорическом запрещении отходить с рубежа. Все отошедшие без письменного приказа ВС (военный совет. – Авт.) фронта и армии подлежат расстрелу".
Тем временем К. К. Рокоссовский принялся за организацию обороны на волоколамском направлении от совхоза "Болычево" до Московского моря. Ширина полосы обороны 16-й армии составляла почти 100 км. 14 октября Рокоссовский вместе со штабом армии прибыл в Волоколамск. Развернув командный пункт в городе, Константин Константинович немедленно направил группы командиров штаба и политотдела по всем направлениям для розыска войск, имевшихся в этом районе, и для перехвата прорывавшихся из окружения частей, групп и одиночек. Первым в район севернее Волоколамска вышел 3-й кавалерийский корпус под командованием генерал-майора Л. М. Доватора. Он поступил в оперативное подчинение командующего 16-й армией. Корпус состоял из двух кавалерийских дивизий – 50-й генерал-майора И. А. Плиева и 53-й комбрига К. С. Мельника. "Хорошее впечатление произвел на меня командир корпуса Лев Михайлович Доватор, – вспоминал Рокоссовский, – о котором я уже слышал от маршала Тимошенко. Он был молод, жизнерадостен, вдумчив. Видимо, хорошо знал свое дело. Уже одно то, что ему удалось вывести корпус из окружения боеспособным, говорило о талантливости и мужестве генерала. Можно было не сомневаться, что задача, возлагаемая на корпус, будет выполнена умело".
Левее 3-го кавалерийского корпуса расположился сводный курсантский полк, созданный на базе военного училища имени Верховного Совета РСФСР, под командованием полковника С. И. Младенцева. Этот полк из Солнечногорска был переброшен по тревоге под Волоколамск, где и приступил к организации обороны по восточному берегу р. Лама.
На левом фланге, прикрывая Волоколамск с запада и юго-запада до р. Руза, стояла 316-я стрелковая дивизия, прибывшая из фронтового резерва. 14 октября Рокоссовский встретился с командиром дивизии генерал-майором И. В. Панфиловым на его командном пункте и обсудил с ним основные вопросы, касавшиеся действий его соединения. "Беседа с Иваном Васильевичем оставила глубокое впечатление, – писал Константин Константинович. -Я увидел, что имею дело с командиром разумным, обладающим серьезными знаниями и богатым практическим опытом. Его предложения были хорошо обоснованы. Простое открытое лицо, некоторая даже застенчивость вначале. Вместе с тем чувствовались кипучая энергия и способность проявить железную волю и настойчивость в нужный момент. О своих подчиненных генерал отзывался уважительно, видно было, что он хорошо знает каждого из них. Бывает, человека сразу не поймешь – на что он способен, каковы его возможности. Генерал Панфилов был мне понятен и симпатичен, я как-то сразу уверился в нем – и не ошибся".
В распоряжение Рокоссовского поступил также 690-й стрелковый полк 126-й стрелковой дивизии, организованно вышедший из окружения. Его командарм оставил в резерве, рассчитывая сформировать на базе этого полка новое соединение, вливая в него выходящие из окружения мелкие подразделения и группы. В тылу армии на пополнении находилась и 18-я дивизия народного ополчения. На усиление армии поступили два истребительно-противотанковых артиллерийских полка, два пушечных полка, два дивизиона Московского артиллерийского училища, два полка и три дивизиона "катюш".
Соседом 16-й армии справа была 30-я армия генерала В. А. Хоменко. Войска ее под давлением противника отходили севернее водохранилища. К началу боев связь с ней установить так и не удалось. Слева, юго-восточнее Болычево, войска Рокоссовского соседствовали с 5-й армией, которой вначале командовал генерал-майор Д. Д. Лелюшенко, а затем генерал-майор артиллерии Л. А. Говоров. С этой армией связь поддерживалась регулярно.
Исходя из оценки местности, Рокоссовский считал, что вероятнее всего свой главный удар противник обрушит на левый фланг 316-й стрелковой дивизии. Этому участку уделялось наибольшее внимание, особенное значение придавалось организации на этом направлении глубокоэшелонированной противотанковой обороны. Для противодействия танкам противника было решено использовать всю артиллерию. Начальник артиллерии армии генерал В. И. Казаков и его штаб спланировали ее перегруппировку на угрожаемые участки, определили и изучили маршруты движения. Каждой батарее и отдельному орудию, которые придавались пехоте или спешенной кавалерии для борьбы с танками, обязательно выделялись соответствующие стрелковые подразделения для прикрытия от немецких автоматчиков. Эти подразделения подчинялись командиру батареи или орудия, которые они прикрывали. Кроме того, были созданы подвижные отряды саперов с минами и подрывными зарядами, которые передвигались на автомобилях и повозках. Им предстояло в ходе боя перехватывать танкоопасные направления, преграждать путь танкам в глубину нашей обороны. На стыках и в промежутках между полками были отрыты и заминированы противотанковые рвы. Например, левый фланг 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии прикрывался 4-километровым рвом, где были поставлены 4 тыс. мин.
Все оборонительные работы велись в условиях продолжавшегося наступления врага. 15 октября на наро-фоминском направлении противник овладел Боровском и создал реальную угрозу прорыва к Москве по Киевскому шоссе. В этот же день Государственный Комитет Обороны принял постановление "Об эвакуации столицы СССР г. Москвы". Оно предусматривало эвакуацию иностранных миссий, Президиума Верховного Совета, правительства во главе с заместителем председателя СНК В. М. Молотовым, органов наркоматов обороны и ВМФ в Куйбышев, а основной группы Генштаба – в Арзамас. В случае появления войск противника у ворот Москвы наркомату внутренних дел поручалось "произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)". В постановлении отмечалось, что Сталин "эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке".
Слухи об эвакуации из Москвы породили панику среди населения. На вокзалах спешно грузились эшелоны заводов и учреждений. Многие чиновники на персональных и частных машинах удирали из города, немало людей уходило пешком на восток. В городе начались грабежи и беспорядки. На большинстве дорог возникли пробки, что создавало реальную угрозу срыва перегруппировок и снабжения войск.
Наряду с мерами по эвакуации Москвы принимается решение об улучшении управления войсками на подступах к столице. Это обусловливалось тем, что линия обороны Западного фронта оказалась чрезмерно растянутой, в результате чего крайне затрудняло управление частями и соединениями. Поэтому 17 октября по решению Ставки ВГК из состава Западного фронта были выведены три правофланговые армии – 22, 29 и 30-я, а также войска, действовавшие на осташковском, ржевском направлениях и в районе Калинина. Они вошли в состав созданного Калининского фронта под командованием генерал-полковника Конева.
В полосе 16-й армии события развивались следующим образом. Утром 16 октября противник нанес удар двумя танковыми и двумя моторизованными соединениями на левом фланге армии – как раз там, где Рокоссовский и предполагал. Главный удар пришелся по 316-й стрелковой дивизии, передний край которой проходил в 12-15 км от Волоколамского шоссе. Завязались тяжелые оборонительные бои. Противник вводил в бой группы по 30-50 танков, сопровождаемые густыми цепями пехоты и поддерживаемые артиллерийским огнем и бомбардировкой с воздуха. Встретив хорошо организованное сопротивление войск 16-й армии, противник отходил, но потом снова начинал атаки. Большие потери вынуждали врага вводить в бой новые и новые силы.
17 октября севернее Волоколамска подвергся атаке 3-й кавалерийский корпус. В этот же день в районе Болычево на стыке с 5-й армией противник бросил на полк 316-й стрелковой дивизии до ста танков. Им удалось овладеть двумя населенными пунктами. Пытаясь развить успех в глубину, враг еще больше усилил натиск, но был встречен стянутой сюда с других участков артиллерией и, понеся большие потери в танках, отошел на исходные позиции. Не продвинулся противник и на рубежах, занимаемых спешенной конницей. Здесь тоже удалось отбить все атаки. Однако на правом фланге 16-й армии ситуация обострилась. 17 октября немецкие войска захватили город Калинин, оттеснили правофланговые части 30-й армии и стали продвигаться на восток вдоль северного берега Московского водохранилища. В результате возникла угроза правому флангу 16-й армии.
18 октября противник, стремясь во что бы то ни стало добиться успеха, ввел против 316-й стрелковой дивизии сотни полторы танков и полк мотопехоты в направлении Игнатково, Жилино, Осташево. Навстречу этой стальной лавине была выдвинута противотанковая артиллерия, пушечные батареи и "катюши". Вскоре еще около сотни вражеских танков появились в районе Жилино, на южном берегу Рузы. Рокоссовскому пришлось ввести в сражение все армейские артиллерийские резервы. Маневр артиллерией спас положение.
Рокоссовский в эти дни сохранял спокойствие и уверенность в том, что противник будет разбит. В письме, отправленном 18 октября жене и дочери, он отмечал:
"Дорогие мои Люлю и Адуся! Пользуясь случаем, спешу сообщить о себе. Здоров телом и крепок духом. Не унываю и верю в то, что, в конце концов, враг будет разбит. Сейчас нам достается тяжеловато. Но это ничего. Выправимся, поднатужимся и двинем по врагу…"
В результате двухдневного боя – 18 и 19 октября – противнику все же удалось незначительно потеснить части 316-й стрелковой дивизии. Но враг понес такие потери в танках и живой силе, что был вынужден прекратить атаки. Корреспондент газеты "Красная Звезда" старший политрук М. Зотов 20 октября сообщал: "С каждым днем бои на подступах к столице приобретают все более упорный и ожесточенный характер. С утра 19 октября враг опять активизировал свою деятельность на правом крыле фронта, развивая успех в сторону города О. и стремясь выйти отсюда в тыл одному из наших укрепленных районов. Против частей тов. Рокоссовского немцы бросили до 70 танков и большое количество мотопехоты, сопровождая свои атаки массированным артиллерийским и минометным огнем. Однако, несмотря на все свои усилия, решающего успеха враг здесь не достиг. Стремительными контратаками к исходу вчерашнего дня передовые части противника были отброшены. На поле боя осталось 11 подбитых немецких танков".
Г. К. Жуков, реально оценивая обстановку, сложившуюся в полосе Западного фронта, представил 19 октября в Ставку ВГК план отхода его войск с Можайского оборонительного рубежа. В этом документе отмечалось: