В ночь на 16 ноября Рокоссовский осуществил частичную перегруппировку своих войск. Из-за недостатка времени штабу армии не удалось как следует отработать вопросы взаимодействия частей и их сосредоточения на исходное положение. Поэтому войска выходили на рубежи атаки с опозданием, например, 24-я и 17-я кавалерийские дивизии только к 12 часам 30 минутам подошли к исходному рубежу. Выдвижение 20-й и 44-й кавалерийских дивизий, которые намечалось ввести в прорыв на волоколамском направлении, не было рассчитано точно в соответствии с их возможностями. При расчете учитывалось вполне благополучное состояние частей, фактически же в кавалерийских полках было до 50% некованых лошадей, у подкованных лошадей на подковах отсутствовали шипы и т. п. Телефонная связь штаба армии с 17, 24 и 44-й кавалерийскими дивизиями установлена не была, а радиосвязь работала с перебоями. Места расположения штабов 20-й, 44-й кавалерийских и 126-й стрелковой дивизий штабу армии известны не были. Тылы кавалерийских дивизий еще в 8 часов утра 16 ноября тянулись на исходное положение, причем штаб 44-й кавалерийской дивизий не знал точного расположения своих частей. Кроме того, часть транспортных машин не имела горючего. Все это привело к неудаче контрудара 16-й армии, который начался в тот момент, когда противник возобновил наступление на Москву.
Еще 15 ноября войска группы армий "Центр" перешли в наступление, нанося главные удары севернее и южнее Москвы. Для наступления севернее столицы (операция "Волжское водохранилище") на фронте Калинин, Волоколамск, Руза противник сосредоточил 14 танковых, моторизованных и пехотных дивизий 3-й и 4-й танковых групп. Перед ними оборонялись (с севера на юг) 30-я армия Калининского фронта (17 ноября передана в состав Западного фронта) и 16-я армия Западного фронта. Противник имел здесь значительное превосходство в артиллерии и танках. 15 ноября 3-я танковая группа нанесла удар по позициям 30-й армии, а на следующий день в наступление против 16-й армии перешла 4-я танковая группа. Противник имел превосходство в личном составе и артиллерии в 2,4-3 раза, а в танках – в 10 раз.
Войска 16-й армии приступили к проведению контрудара в десять часов утра 16 ноября. В результате в ее полосе развернулось ожесточенное встречное сражение. Части 58-й танковой дивизии, введенные в бой без предварительной разведки, потеряли 139 танков (70,2% от общего количества). Командир дивизии полковник Котляров, возражавший против неподготовленного удара, застрелился. Девять раз бросал Рокоссовский обескровленную 316-ю стрелковую дивизию на Крюково, которое она не смогла удержать. В этот день, 16 ноября, на высоте 251-й у железнодорожного разъезда Дубосеково проявили массовый героизм 28 солдат – истребителей танков 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка во главе с политруком В. Г. Клочковым, которые вступили в неравный бой с несколькими десятками вражеских танков.
С утра 17 ноября противник возобновил наступление, вводя все новые части. Холода сковали болота, и теперь танковые и моторизованные соединения – основная ударная сила врага – получили большую свободу действий. Они обходили населенные пункты, двигались по перелескам и мелколесью. Если же противник не мог обойти позиции войск 16-й армии, то стягивал для прорыва массу танков, атаки сопровождались сильным артиллерийским и минометным огнем, а с воздуха наступавшие немецкие части поддерживали пикирующие бомбардировщики. В ответ Рокоссовский применил тактику активного маневрирования "кочующими" батареями и отдельными орудиями и танками. Они перехватывали вражеские танки и расстреливали их в упор. Борьбе с отдельными танковыми группами очень помогали саперы. Передвигаясь на автомашинах, они ставили на пути врага мины и фугасы. Однако враг был еще силен и продолжал непрерывно наносить удары.
В ходе боевых действий большие потери понесли 17-я и 44-я кавалерийские дивизии. Так, в 17-й кавалерийской дивизии они составили 75% личного состава. О том, как нещадно уничтожались 17 ноября в районе Мусино советские кавалеристы, свидетельствует запись в документах немецкой 4-й танковой группы:
"Внезапно в направлении намеченного наступления полка показывается 60-70 конных, которые после нескольких выстрелов нашей артиллерии скрываются в глубине леса. Но наше командование рассчитывает на наличие у противника кавалерии, поэтому появлению конных не придается особого значения… Неожиданно в 3000 метрах от нас на опушке леса появляются конные. Сначала их немного, потом 50, 100, 300, и, наконец, справа и слева из гущи леса на запад несутся все новые массы конницы. Нам все еще не верится, что противник намерен атаковать нас на этом широком поле, предназначенном, как кажется, только для парадов. Правда, при случае говорили об этой возможности, говорили также о небольших конных атаках в оборонительных боях под Смоленском, но атака силами более чем одного эскадрона против нашего совершенного оружия и на местности, над которой полностью господствуем мы, кажется безрассудным предприятием.
И, тем не менее, противник пускает в ход этот свой последний козырь. Появляющиеся в беспорядке из леса массы конницы незаметно и быстро принимают боевой порядок. Теперь это уже три шеренги, эшелонирующиеся друг за другом, которые скачут в южном направлении, удаляясь от леса.
Это непередаваемо прекрасное зрелище, когда в ясном солнечном зимнем ландшафте, седло к седлу, низко нагнувшись к шеям лошадей, с блестящими саблями наголо кавалерийский полк несется в атаку. Кажется, что вернулись времена монгольского нашествия, и неудержимый поток маленьких черных косматых лошадей с вросшими в них азиатами стремительно врывается в страны запада…
Огонь наших артиллеристов образует сплошную стену. Лошадиные трупы взлетают на воздух. Невозможно разобрать, где люди, где кони. Эскадрон потерял управление и цель своего наступления. То, что совсем недавно было картиной, напоминающей парад, теперь превратилось в беспомощную массу. Небольшие группы лошадей без седоков, все в пене, скачут в разные стороны. Вся масса эскадрона топчется бесцельно на месте. То вправо, то влево уносятся одичавшие в этом аду кони, давя все, что осталось живого на своем пути. Немногие еще усидевшие на конях кавалеристы тонут в этой сплошной массе, и наша артиллерия добивает последние остатки атакующих.
И вот из леса несется в атаку второй конный полк. Невозможно представить себе, что после такой гибели всех эскадронов первого полка кошмарное представление повторится вновь. Направление атаки и расстояние теперь известно, и гибель второго полка происходит еще быстрее, чем первого. Только 30 кавалеристов во главе с офицером на прекрасном коне подскакивают почти к самой деревне, и здесь они гибнут в огне наших пулеметов.
Глубокая тишина воцаряется над полем боя. Все смотрят туда, где только что, как во сне, неслись многочисленные кони. Одна из первых больших конных атак Второй мировой войны произошла под Москвой. Надо надеяться, что она была первой и последней в этой войне, а может быть, и во всей военной истории".
Стремясь лишить врага возможности использовать для отдыха захваченные им населенные пункты, Ставка ВГК 17 ноября издала приказ № 0428. В нем требовалось: "Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом". С этой целью необходимо "разрушать и сжигать дотл а все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог". Для решения этой задачи предусматривалось использовать авиацию, артиллерию и минометы, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы. В каждом полку предписывалось создавать команды охотников по 20-30 человек для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника.
Приказ Ставки ВГК выполнялся командованием Западного фронта неукоснительно. 29 ноября Жуков и Булганин доложили Сталину и Шапошникову, что в дивизиях и полках началось формирование команд охотников; на территорию, занятую противником, разведывательными органами особого отдела направлены диверсионные группы, общим числом до 500 человек; армиям выделены по эскадрилье самолетов Р-5 и У-2, всего 45 самолетов. "К концу ноября сожжено и разрушено 398 населенных пунктов, из них: в 30-й армии – 105, в 16-й – 113, в 5-й – 55, в 33-й -17, в 43-й – 24, в 29-й – 52, в 50-й армии – 32 пункта".
Противник, наращивая свои усилия, бросил против левого фланга 16-й армии четыре танковые дивизии и моторизованную дивизию СС, а 18 ноября и 252-ю пехотную дивизию. Ему удалось значительно потеснить правофланговые части 5-й армии и создать угрозу выхода в тыл 16-й армии. В этот критический момент в сражение была введена 78-я стрелковая дивизия А. П. Белобородова. Она нанесла удар во фланг наступающим немецким войскам, опрокинула и отбросила их. Лишь перебросив на это направление новые части, противник сумел приостановить дальнейшее продвижение 78-й стрелковой дивизии. "Уже в первые дни наступления завязываются жестокие бои, особенно упорные на участке дивизии СС "Райх", – отмечалось в отчете штаба 4-й танковой группы. – Ей противостоит 78-я сибирская стрелковая дивизия, которая не оставляет без боя ни одной деревни, ни одной рощи. Благодаря ее упорству в боях эта дивизия была переименована в 9-ю гвардейскую дивизию. В населенных пунктах Ново-Городище и Слобода завязываются ожесточенные уличные бои, которые затем повторяются в Никольское и Селиваниха. У дивизии СС особые счеты с сибиряками. Ни одна из сторон не знает пощады".
Не только 78-я стрелковая дивизия проявила героизм и самопожертвование. Столь же героически сражалась и 316-я стрелковая дивизия. Президиум Верховного Совета СССР наградил ее 17 ноября орденом Красного Знамени, а на следующий день она получила наименование 8-й гвардейской. Однако ее командиру не пришлось водить в бой гвардейцев. 18 ноября в бою у населенного пункта Гусенево генерал Панфилов был убит осколком мины.
Упорные бои с превосходящими силами противника в полосе 16-й армии продолжались 19 и 20 ноября. Вот что говорилось в статье "Еще больше упорства, отваги и умения в защите Москвы!", опубликованной 20 ноября в "Красной Звезде": "На волоколамском направлении фронта противник в течение нескольких дней бросает в бой многочисленные полки и танковые дивизии. Бои здесь носят исключительно ожесточенный и кровопролитный характер. Потери немцев огромны. Так, за 17 ноября нами уничтожено 34 фашистских танка и 660 солдат. Но немцы не считаются с потерями. Они бросают в бой новые части. Под напором превосходящих сил врага наши войска на отдельных участках отошли на новые оборонительные рубежи, все усиливая свое сопротивление".
Газеты, естественно, не сообщали своим читателям всей правды. А ведь потери войск 16-й армии резко возросли. В 50-й кавалерийской дивизии оставалось 160 сабель, а в 53-й кавалерийской дивизии – 514 сабель и штыков. 1-я гвардейская, 23, 27-я и 28-я танковые бригады имели всего 15 исправных танков. 78-я стрелковая дивизия потеряла до 60% личного состава.
Под натиском врага правофланговые соединения 16-й армии отходили севернее Истринского водохранилища. В дальнейшем на солнечногорском направлении правый фланг разделился на две группы. Северная группа (17-я, 24-я кавалерийские, 126-я стрелковая дивизии, курсантский полк) действовала на клинском направлении; Южная группа (кавалерийская группа генерала Доватора, 20-я, 44-я кавалерийские и 8-я гвардейская стрелковая дивизии) вела оборонительные бои в районе Истринского водохранилища. На левом крыле армии 18-я и 78-я стрелковые дивизии имели задачей удержание рубежа р. Истра и г. Истра.
Контрудар, нанесенный в соответствии с указанием Сталина, силами 49-й армии также закончился неудачей. Войска этой армии в течение шести дней вели ожесточенные бои, добились небольшого территориального успеха, но понесли огромные потери. Однако им удалось сковать левофланговые соединения 4-й полевой армии противника, в результате чего немецкое командование не смогло использовать их в запланированном наступлении на Москву.
Командование группы армий "Центр", видимо, убедилось, что на волоколамском направлении ему не прорвать оборону. Поэтому, продолжая здесь наносить удар за ударом и медленно (по два-три километра за сутки) тесня части 16-й армии, оно начало готовить прорыв южнее Истринского водохранилища. Это решение обусловливалось еще и тем, что противник, наступавший вдоль северного берега водохранилища на участке Калининского фронта, сумел захватить железнодорожный мост и выйти на автостраду Москва – Ленинград. Само водохранилище, р. Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по мнению Рокоссовского, организовать прочную оборону, притом небольшими силами. Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, он связался с Жуковым и попросил у командующего фронтом разрешения отвести войска на истринский рубеж, не ожидая, пока противник силой отбросит туда наши войска и на их плечах форсирует реку и водохранилище. Однако Жуков не принял во внимание просьбу командующего 16-й армией и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг.
"Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным, – вспоминал Рокоссовский. – Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует".
Рокоссовский приказал начальнику штаба армии немедленно подготовить распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника. Не успели еще все войска 16-й армии получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова: "Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю. Приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать".
Рокоссовский пишет: "Что поделаешь – приказ есть приказ, и мы, как солдаты, ему подчинились. В результате же произошли неприятности. Как мы предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдарм. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв. Его войска выходили во фланг и в тыл оборонявшейся у нас на правом фланге 126-й стрелковой дивизии, а она и до этого была сильно ослаблена и еле сдерживала наседавшего врага. Одновременно был нанесен удар из района Теряевой Слободы, и танки с пехотой двинулись к Солнечногорску, обходя Истринское водохранилище с севера…"
В беседе со слушателями Военной академии им. М. В. Фрунзе в 1962 г. Рокоссовский также отмечал: "Жуков был не прав (когда запретил 16-й армии отходить за Истринское водохранилище. – Авт.). Допущенная им в этот день при разговоре по телефону ВЧ грубость переходила всякие границы. Я заявил, что если он не изменит тона, то прерву разговор".
На клинском и солнечногорском направлениях создалась весьма тяжелая обстановка. Противник, пытаясь выйти на ближние подступы к Москве, принял меры для усиления натиска на войска Западного фронта. 20 ноября в штаб группы армий "Центр" поступила директива Верховного Главнокомандования вермахта:
"Целью операции на северном фланге ГА (группы армий. – Авт.) "Центр" должно быть уничтожение противника в районе г. Клин путем двойного охвата. Для этого северный фланг действующих здесь моторизованных войск по достижении дороги Клин – изгиб р. Волга восточнее ст. Редкино должен быть повернут на восток, в то время как силы, наступающие южнее, продвигаясь сначала к востоку, через район Истра в направлении район Солнечногорский, содействовали бы успеху наступления северной группы. Обеспечение этой операции с востока должны взять на себя другие моторизованные соединения (например, смененные под г. Калинин). По завершении этой операции планируется путем взаимодействия сил, участвующих в наступлении на обоих флангах, прорвать фронт пояса обороны Москвы по обеим сторонам автострады. Наступление в направлении Ярославля предусматривается в том случае, если после завершения этой наступательной операции по прорыву пояса обороны Москвы в распоряжении будет иметься достаточное количество сил".