Я смог заранее проинформировать Москву о целях Аденауэра, заключавшихся - в соответствии с рекомендацией Гелена - в том, чтобы не отходить от подписанных с западными державами договоров, а, наоборот, попытаться заставить Советский Союз отречься от ГДР, пригрозить Москве, что "раскол Германии" может вызвать взрыв, подобный тому, который имел место 17 июня 1953 года.
Во всех вопросах разрядки Аденауэр собирался проявлять величайшую "тактическую осторожность", то есть не идти ни на какие уступки. В информации сообщалось также, что наиболее сильной движущей пружиной поездки Аденауэра было желание добиться от Советского Союза освобождения оставшихся там военнопленных. К установлению дипломатических отношений с Советским Союзом проявлялось отрицательное отношение, поскольку имелись опасения, что тогда придется отказаться от претензий на "единоличное представительство". Заслугой Советского правительства является то, что оно тем не менее предприняло шаги к нормализации отношений между ФРГ и Советским Союзом.
8 сентября 1955 года Аденауэр с сопровождавшими его лицами прибыл в аэропорт Внуково. Как он сам признался, город произвел на него большое впечатление. Их разместили в гостинице "Советская". За несколько дней до этого значительная часть западногерманской делегации прибыла в Москву специальным поездом. Во время московских переговоров он служил делегации Аденауэра рабочим местом, кстати по рекомендации Гелена. Журналисты не без оснований придумали для поезда прозвище "посольство в гетто". В одном из вагонов специалисты Гелена смонтировали телексы и телефон, еще один вагон служил конференц-залом для особо важных внутренних совещаний и был оборудован защитой от подслушивания.
Советское заявление о принципах переговоров выдвинуло на первый план предложение об установлении дипломатических отношений. Одновременно и в связи с этим в нем обращалось внимание на серьезные препятствия, которые возникли в результате вступления в силу парижских договоров. В заявлении открыто говорилось, что Федеративная Республика Германии тем самым вступила в военную группировку и что форсированными темпами ведется ремилитаризация Западной Германии. Кроме того, советское правительство подчеркивало, что решение вопроса о воссоединении Германии является, как оно всегда считало, делом самих немцев. При этом необходимо учитывать создавшиеся условия, то есть наличие Федеративной Республики Германии и Германской Демократической Республики. Решение этой важной задачи должно соответствовать имеющимся международным соглашениям, служить на благо укрепления мира и безопасности в Европе. Таким образом, путь был указан. Однако правительство ХДС/ХСС, как и прежде, не использовало предоставленные ему шансы. Даже то, что в результате переговоров произошла в конце концов нормализация отношений между обеими странами, никак не меняет этот вывод. Западногерманская делегация могла бы достичь гораздо большего. Но Аденауэр связывал общие цели переговоров о нормализации с двумя условиями, из которых выполнимым было только первое:
- освобождение военнопленных;
- право на единоличное представительство в переговорах о воссоединении Германии.
Что касается организации Гелена, то при подготовке поездки Аденауэра и его делегации в Москву она еще больше выдвинулась на авансцену. В конце концов, именно Гелен снабдил "знаниями" всю делегацию. Тем самым он использовал свой большой шанс и значительно повысил цену себе и своему аппарату накануне легализации ОГ, то есть ее превращения в БНД. Не лишено иронии то, что Гелен смог поднять стоимость своих акций благодаря Москве. В конечном счете большое и постоянно растущее международное влияние Советского Союза, основывающееся на его экономическом потенциале, в определенной степени заставило Аденауэра поехать в Москву.
Оставшихся военнопленных быстро отправили в Германию, в том числе осужденных, а также амнистированных военных преступников. Главную массу освобожденных военнопленных Гелен тщательно пропустил через допросы. Была специально создана целая "служба по опросу военнопленных".
Это мероприятие проводилось совершенно изолированно от Центра, и я мог получить только косвенные сведения о его результатах. Практически каждый освобожденный подвергался тщательному допросу (как через анкеты, так и устно) под предлогом выяснения судьбы его товарищей. На самом деле аппарат Гелена стремился выяснить все об этих людях и их окружении, о лагерных активистах, советском персонале в лагерях, о расположении лагерей и об имевшихся поблизости промышленных предприятиях. Таким образом, каждый освобожденный из Советского Союза военнопленный выкладывал все имеющиеся у него сведения, которые вместе с данными о нем самом попадали в специальную картотеку. Если кто-то из этого круга лиц хотел потом поступить на работу в федеральные органы или какое-либо министерство, то запрос на него под кодом "инспекторский" шел через эту картотеку. Она велась и содержалась отдельно от центральной картотеки службы.
Отвечая письменно на такие запросы, БНД могла, как правило, сообщить все факты и оценки, касающиеся бывшего военнопленного. Например, сохранило ли данное лицо националистические настроения, подвержено ли оно влиянию коммунистической идеологии и пригодно ли по своим взглядам для использования на той работе, куда было подано заявление.
Проводя опрос возвращенцев, Гелен фактически продолжал ту работу, которую он начал, будучи начальником отдела генштаба "иностранные армии Востока". Тогда он стремился получить любую возможную информацию от советских военнопленных. Эта информация, будучи подчас малозначительной сама по себе, собранная вместе, позволяла получить и ценные сведения.
После визита Аденауэра в Москву следовало ожидать, что оба государства вскоре обменяются послами и торговыми представителями.
Разведслужба готовилась к такой ситуации. Полагали, что работой против советских представительств в ФРГ должны заниматься и БФФ, и БНД. Так эти две секретные службы пришли к первому соглашению и разграничению задач. Сначала ни одна из них не хотела уступать другой "права единоличного представительства", но и не могла вытеснить другую. В итоге решили, что каждое ведомство будет действовать в соответствии со своей спецификой. БФФ предстояло оперировать в сферах, относящихся к сектору безопасности, то есть контрразведки, а на БНД возлагались задачи, имевшие отношение непосредственно к советскому персоналу и преследовавшие разведывательные, то есть шпионские, цели. БНД искала прежде всего возможности вербовки среди советского персонала или изучала лиц, пригодных для внедрения в качестве агентов в советские представительства.
Советское торговое представительство сначала размещалось на правом берегу Рейна, в Бад-Хоннефе, а советское посольство - на левом берегу, в Роландзеке. С учетом этого спецслужбы заключили "пограничное соглашение": на правом берегу Рейна оперировала БНД, на левом - слежкой, наблюдением и спецпроверкой лиц ведало БФФ, действуя, однако, только за пределами посольства.
В Бад-Хоннефе создали наблюдательную группу БНД под кодовым названием "Курорт", которая должна была следить за проживавшими и работавшими там советскими гражданами, а также за самим торговым представительством. За каждым советским сотрудником и членами его семьи непрерывно велось наблюдение, изучались все их жизненные привычки.
Напротив бюро торгового советника, в цветочном ящике "частной" квартиры, установили фотоаппарат с телеобъективом и дистанционным управлением, фотографировавший автомашины посетителей бюро таким образом, что на снимках можно было прочитать их номера. При третьей регистрации одного и того же номера проводилась "операция выяснения": через автоинспекцию устанавливался владелец автомашины, а затем он и - при необходимости - его фирма подвергались проверке. Таким способом очень быстро выяснялось, кто поддерживает деловые контакты с советским торгпредством. Эти посетители - в зависимости от интересов секретной службы - открыто или под благовидной легендой опрашивались с целью получения сведений об их сделках и собеседниках. На предложение сотрудничать с БНД некоторые отвечали категорическим отказом, другие быстро соглашались, чаще из желания извлечь выгоду для себя… Тогда они получали задание приглашать советских должностных лиц в гости, выяснять присущие им слабости и т. п. Однако заготовленные подслушивающие устройства в дело не пускали, в таком маленьком городке всего с одним почтовым отделением это грозило разоблачением.
Географическое расчленение на левобережную и правобережную части в работе разведки, конечно, не могло соблюдаться очень строго, поскольку живые объекты внимания БНД - БФФ не придерживались этих границ Посетители торгпредства заходили и в посольство на другой стороне Рейна, относящееся уже к компетенции БНД. А сфера деятельности БФФ, как я уже говорил, простиралась лишь до ограды посольского сада.
Запутанная "пограничная проблема" усугублялась еще одним осложнением. В те времена в ФРГ еще действовали союзнические верховные комиссары, фактически послы трех западных держав, которые в некоторых сферах располагали верховной властью, например в вопросах контроля телефонных разговоров и почтовой переписки. Бад-Хоннеф, где размещалось торгпредство СССР, находился в земле Северный Рейн - Вестфалия, то есть в английской зоне, и прослушивание телефонных разговоров, интересующих БНД, должно было санкционироваться британским верховным комиссаром. Это положение сохранилось и после переезда миссии в Кёльн. Советское же посольство и резиденция посла в левобережном Роландзеке находились уже в земле Рейнланд-Пфальц, относящейся к французской зоне.
Я не хочу сказать, что подобное положение вызывало сверхтрудности. Однако было бы значительно проще вести переговоры по таким вопросам с одним собеседником. Так или иначе, но к делу подключались представители соответствующих секретных служб союзников. Они всегда оказывали поддержку западногерманским службам и выполняли необходимые формальности, например, при получении визы верховного комиссара на распоряжении по организации телефонного подслушивания.
При распределении компетенции между БНД и БФФ вначале были еще и другие накладки, но со временем рабочий штаб ИНДИГО (БФФ) и рабочий штаб ИНДЕКС в Центре БНД наладили хорошее сотрудничество. В качестве исключения из установленного правила, разрешавшего БНД поддерживать контакты с БФФ только через группу связи в Бонне или через заместителя начальника отдела контршпионажа БНД, которому позволялось контактировать с вице-президентом БФФ Радке, руководители обоих рабочих штабов могли общаться друг с другом непосредственно по телефону, телетайпу или лично. Руководитель рабочего штаба БФФ ИНДИГО господин В. в прошлом сам работал в организации Гелена. В благодарность за хорошо налаженное сотрудничество с БНД его родственницу приняли на работу переводчицей в Пуллах. Старые сотрудники знают ее по прозвищу Трясогузка, которое ей присвоили за вихляющую походку.
Первым руководителем рабочего штаба ИНДЕКС в Центре стал руководитель военной разведки БНД против СССР Карл-Отто фон Ц., именовавшийся Цезарем. Когда его в 1959 году направили военным атташе в одну из стран на Дальнем Востоке, чтобы оттуда шпионить против Советского Союза, руководство рабочим штабом возложили на меня, сохранив за мной мои прежние обязанности - руководство контршпионажем против советских учреждений и разведку в советской зоне Берлина - Карлсхорсте.
Непредвиденные события или политические изменения требуют быстрых организационных решений. Так, например, когда в 1955 году Австрия провозгласила свой нейтралитет, а союзные войска и штабы должны были покинуть ее, - вся рабочая база организации Гелена там в одно мгновение оказалась разрушенной, ибо ее подразделения больше не могли пользоваться американским прикрытием в этой стране. Установление дипломатических отношений с Советским Союзом вызвало необходимость активизировать деятельность западногерманских секретных служб. Требующиеся для новой работы кадры могли быстро комплектоваться только за счет имевшихся сотрудников. Но они уже были загружены другими обязанностями. Тогда образовали рабочий штаб ИНДЕКС, куда направили отдельных опытных работников, которые, сохраняя прежние функции, должны были при содействии вспомогательного персонала выполнять еще и вновь возникшие задачи. Это сделали в надежде найти потом лучшее и окончательное решение кадровой проблемы. Со временем в службе наслаивались и другие обязанности и проблемы, так что в центральном аппарате разведслужбы, в ее филиалах появлялось все больше новых лиц.
Никто не мог сдержать этот бесконтрольный рост, поскольку подобного рода развитие могло быть ограничено лишь четким законом или строгим руководством и наблюдением со стороны ведомства федерального канцлера. Ни того, ни другого тогда не существовало. Да и теперь нет специального закона о БНД, а как обстоит дело со строгим руководством и контролем, также хорошо известно.
Вывеска меняется - фирма остается
Как уже отмечалось, генерал в отставке Рейнгард Гелен, служивший с 1 апреля 1942 года по 9 апреля 1945 года начальником 12-го отдела генерального штаба, так называемого отдела "иностранные армии Востока", после безоговорочной капитуляции предоставил себя в распоряжение американцев вместе с остатками штаба и всей разведывательной документацией об СССР. Еще до того, как состоялись переговоры об установлении дипломатических отношений между СССР и ФРГ, кабинет Аденауэра - как бы в порядке признательности за шпионские досье на советских политиков - принял 21 июля 1955 года решение о превращении финансировавшейся ЦРУ и зависевшей от него организации Гелена в федеральную разведывательную службу.
1 апреля 1956 года организацию Гелена (уже как БНД) перевели на положение федеральной службы, глава которой - президент - подчинялся непосредственно федеральному канцлеру. Президент БНД не имел ранга статс-секретаря, как, например, руководитель ведомства прессы и информации, а по жалованью приравнивался к министериаль-директору. Когда в августе 1968 года проходила структурная перестройка во дворце Шаумбург, БНД была приписана к 1-му отделу ведомства федерального канцлера, занимавшемуся также вопросами внутренних дел, юстиции, исследований и управления.
В БНД, бюджет которой в 1985 году составлял 222,4 млн марок, работало около 7 тыс. штатных сотрудников, из них более тысячи человек имело статус чиновников и около тысячи - военнослужащих. Большинство как молодых, так и руководящих кадров - люди с высшим образованием, в том числе офицеры генерального штаба.
Для осуществления парламентского контроля над БНД была учреждена специальная группа из членов всех представленных в бундестаге партий. Внешне контроль выглядит демократичным, однако на деле представляет собой более или менее удачную имитацию демократии и не имеет при этом никакого влияния. Раскрытые впоследствии аферы показали, насколько бездейственной была эта контрольная комиссия и как легко ее можно было провести. Достаточно напомнить практику подслушивания телефонов и просмотр почтовой переписки.
Финансовый контроль над БНД возложен на федеральную счетную палату. Кроме того, бюджетная комиссия бундестага и ее подкомиссия уполномочены проверять все расходы БНД, то есть соблюдение бюджета. Контролировать расходы на разведывательные операции было поручено лично президенту федеральной счетной палаты. Но что может сделать один человек, кроме нескольких выборочных проверок? Короче говоря, возможностей для настоящего контроля расходов БНД никогда не существовало.
Формирование БНД из организации Гелена происходило, как уже говорилось, с учетом "нового положения", возникшего в 1955 году в результате установления официальных отношений между ФРГ и СССР. Формально организация Гелена перестала существовать с 1 апреля 1956 года. Практически же она продолжала функционировать, получив лишь статус официальной фирмы, новую эмблему с западногерманским орлом и название БНД. Внутренний процесс работы в новоявленной федеральной разведывательной службе на первых порах оставался прежним. Сохранялись структура и обозначения отделов, групп и рефератов, а также употреблявшиеся ранее псевдонимы сотрудников.
Депутат бундестага от СДПГ Хайн Кун, высказавшийся 20 июня 1956 года в ходе парламентских дебатов за предоставление федеральному правительству полномочий на формирование БНД на основе имеющегося у кабинета права создавать организации, однако, уже тогда выразил сожаление, что это формирование "происходит не на базе надлежащего закона". Для БНД, однако, такая "погрешность против формы" оказалась весьма полезной, помогая ей затушевывать перед общественностью круг своих задач. Вмешательство службы во внутриполитическую сферу, например, долгие годы оставалось незаметным для всех парламентариев и приверженцев демократии.
Если допустить, что кого-либо из работников центрального аппарата не информировали о легализации службы, то он еще долгое время по рабочей обстановке не мог бы заметить никаких изменений. Когда в БНД в обиходе упоминалось слово "легализация", это означало только то, что теперь деятельность организации облечена в правовую форму. Сам факт, что существование организации Гелена до 1956 года старательно скрывали от общества, а вначале вообще засекретили, показывает, что ее основатели и покровители опасались реакции внутренней и международной общественности, чувствительность которой повысилась под воздействием Нюрнбергского процесса над военными преступниками.
Если кто-либо поверил - а многие националистически настроенные сотрудники БНД надеялись на то, что БНД после перехода в статус федеральной службы сможет разорвать прочные путы американских наставников, - то его ожидало разочарование. Правда, внешние признаки вроде бы указывали на новые режимные условия: американское звездно-полосатое знамя больше не полоскалось на мачте здания службы, вместо него развевался флаг федеральный, а на въездных воротах красовался западногерманский орел.
Американская группа связи уехала из Пуллаха и обосновалась в Мюнхене. Но офицеры из этой группы ежедневно навещали немецких партнеров или встречались с ними в клубе ЦРУ под названием "Мост", находившемся вблизи Пуллаха. Прямая телетайпная и телефонная связь делала почти неощутимым несколько увеличившееся расстояние между двумя разведслужбами. Фактически в этом плане почти никаких изменений не произошло.