- Да вот чтоб мне... у него правда оружие было! - она всхлипнула вполне натурально. - Я же для вас все сделала! Мне выступать до ужаса хочется... Сергей Евдокимови-и-ич!
Похоже, он поверил ее воплям. Вернее всего, потому, что не она первая была такая "рвущаяся в эстрадную жизнь".
Произнес уже другим голосом - значительно смягчившись и успокоившись:
Хитрая - это неплохо. В жизни пригодится... Теперь скажи, тебя кто этому научил?
Никто. Сама... Честное слово!
Тут она не врала ни капельки и могла на полную мощность включить правдивые ноты в голосе.
- Молодец! Действительно - хитрая! - Висюлькин усмехнулся.
На том дознание и кончилось... А может, только еще начиналось?
Глава V ДИКИЙ ГЕННАДИЙ
Говорит: будешь ходить только со мной!
Но я так не хочу, понимаешь, Оля?
Мне так вообще жить не интересно! Они наконец-то остались одни, шли с Надей по тенистой стороне тихой какой-то улочки, каких в Ростове немало. Ели мороженое, чихав на возможность испортить фигуры или простудить отданные ненаглядной эстраде голоса.
Ольга подождала, пока Надя погрузит в мороженое язык, и спросила:
Так, а ты ему пробовала хоть что-то объяснить?
Он не понимает! - воскликнула Надя. - Он как совершенно тупой себя ведет. Ему главное свое доказать! Преследует меня по пятам. А я от него прячусь.
Как... прячешься?'
А пойдем, покажу!
В растерянности и сомнении Ольга не знала, как ей поступить. Однако Надя решительно взяла ее за локоть:
- Да здесь недалеко, - потом посмотрела наОльгу прищуренными хитрыми глазами: - Вот увидишь, интересно будет!
Несколько остановок они проехали на автобусе - до, наверное, центральной площади, которая вся была забита продающим и покупающим народом, всевозможным транспортом, залита солнцем, которое сверкало прямо в глаза, отсвечивая еще то с боков помидор, то с поддельных колец цыганок, то от шикарных джипов с затемненными стеклами.
А надо всем этим тяжело высился, медленно плавясь золотыми куполами, огромный собор, вроде бы самый главный в Ростове-на-Дону.
Они миновали площадь, немного прошли по неказистой, забитой трамвайными путями улице, свернули во двор. Тут Надя приложила палец к губам, хотя они и так уже не разговаривали несколько минут просто потому, что в толкучке и гомоне не так-то легко разговаривать.
Надя подвела ее к глухой задней стене высокого кирпичного дома, от которой на земле лежала тяжелая влажная тень, и было даже как-то прохладно, несмотря на могучую ростовскую жару. Наверное, зябко Ольге стало от волнения и ожидания чего-то... чего-то необычного.
Надя подтолкнула ногой к стене пластмассовый старый ящик, в каком прежде, наверное, хранили пустые бутылки, встала на него:
- Только не бойся... Ты высоты не боишься?
Таких нет людей, которые не боялись бы высоты. На этом, кстати, построены многие цирковые номера: артисты летают под куполом, а публика дрожит от ужаса, что они сейчас оттуда свалятся!
Страшно при этом и артистам...
Но это чувство можно в себе "перевоспитать", сделать так, чтобы оно не мешало тебе работать. Таково обязательное условие для тех, кто занят в номерах воздушной акробатики. Ольга немного пробовала этим заниматься - ее бабушка натаскивала, потому что цирковой актер, в принципе, должен все попробовать. И Ольге, стало быть, пришлось повоевать с тем довольно-таки трудным чувством. Хотя, конечно, она была привязана лонжей, и ее сам дед Олава страховал!
Но это ничего не значит!
Ты можешь хоть сто раз быть уверена, что ничего не случится, а наверху все равно страшно... буквально до слез. Тут уж ничего не поделать. Так устроена наша душа.
А в то же время и привыкание некоторое происходит. И теперь, когда Надя довольно-таки неожиданно взялась за железную палку-"ступеньку" пожарной лестницы и полезла вверх, Ольга без всяких колебаний полезла за ней. Хотя домик, надо заметить, был немаленький - четыре этажа. Причем не современных, а старинных, высоких.
С лестницы довольно удобно можно было перейти на крышу, а это очень важно! Кто хоть раз лазил по пожарным лестницам, знает: переход на крышу - один из самых опасных и страшных моментов.
Они пошли по гремящей железной крыше, и здесь солнце было особенно жгучим, а небо с редкими облаками особенно высоким.
Вровень с их ногами шелестели верхушки пирамидальных тополей. Здорово было идти по этой плоской, совершенно не опасной крыше, отдыхать от пережитого... пусть не страха, но уж волнения - точно.
- Ты отлично по лестнице лезла! - сказала Надя одобрительно. - Честно, не ожидала!
Ольга хотела сказать, кстати, то же самое. Но не успела, потому что новая подружка потянула ее за руку - в слуховое окно. Дальше они прошли по чердаку, покрытому вековой пылью. Но у Нади был свой маршрут, на котором пыль была обтерта - уж не Надиными ли платьями и кофточками? У двери они остановились, Надя прислушалась, посмотрела в замочную скважину. Убедилась, что никто за ними не подсматривает и не подслушивает. Тогда она быстро отперла дверь ключом, висевшим у нее на общей связке. Они вышли, и Надя так же быстро ее закрыла.
- Вот и все!
Они спустились на два этажа уже по обычной, каменной, приятно-прохладной лестнице. Надя открыла простую небронированную деревянную дверь с довольно-таки потрепанной обивкой. Они оказались в квартире... Дальше не стоит подробно рассказывать, о чем они разговаривали. Это можно назвать одним словом - знакомились, продолжали знакомиться. Но главное в другом. Надя тихо подвела ее к окну с задернутой шторой. В ней была специально проделана дырка для наблюдения.
- Видишь? - спросила Надя.
Она осталась на середине комнаты, а Ольга приникла любопытным глазом к дырке:
Чего?
Ну, посмотри же! Дерево такое двулапое и под ним лавочка...
Ольга не поняла, почему Надя назвала огромный раскидистый тополь двулапым, но увидела лавочку и на ней... того мальчишку, "избитого драчуна".
Наверное, Надя заметила, как напряглась Ольгина спина, поэтому и спросила с явным удовлетворением в голосе:
- Ну что, сидит?
Именно в этот момент мальчишка встал и посмотрел на арку дома, из которой вышла какая-то девочка с мамой. Потом посмотрел на окна Нади-ной квартиры. Можно сказать, посмотрел прямо Ольге в глаза, совершенно не догадываясь, что на него тоже смотрят.
И в том была какая-то... ну, пусть не жестокость, а все же нечто подобное!
Как же ты?.. - начала Ольга и не договорила.
Надя поняла ее по-своему, улыбнулась:
Он сюда звонит, а здесь никто не поднимает трубку. Он ждет, а когда приходит мама, то отвечает ему, что я у бабушки. Он туда звонит. А бабушка говорит, что я не могу подойти к телефону... Но так, с намеком: в смысле, что не хочу. Тогда он бежит к бабушкиному дому... Она здесь недалеко живет. Сидит там, снова звонит, а ему говорят, что я уже ушла - к подруге куда-то. Ну и так далее и тому подобное. В общем, "след затерялся в дебрях Амазонки!" - эти последние слова она пропела. Стало быть, имелась у ростовских ребят такая песенка.
- А если он идет за тобой - от школы, например?
Надя в ответ лишь беспечно махнула рукой.
А ты не боишься его?..
Не знаю даже... Чего бояться-то? Он же лично мне плохого не делает, - потом помолчала какое-то время. - Хотя он все-таки очень дикий, верно? - и добавила, словно что-то собираясь пояснить: - Его знаешь как, его Геннадием зовут!
Глава VI В ЧЕМ ЖЕ НАДИН СЕКРЕТ?
Уходить из Надиной квартиры Ольга опять вынуждена была "подпольным путем", то есть через чердак, через пожарную лестницу. В какой-то момент захотелось заглянуть во двор, посмотреть на этого странного мальчишку. Но, конечно, она не решилась. Не испугалась, само собой, а просто не хотелось, чтобы он ее заметил - тогда пропала бы вся Надина конспирация.
По дороге домой, в свой странный каменный самолет, Ольга, конечно, ни о чем другом не думала - только об этой истории с Надей. Что все это значит - странно ведь!
В таких случаях хочется с кем-нибудь посоветоваться. Рассказать. И вот теперь вопрос - кому?
Родителям?
Так повелось у них в семье, что родителями они с О лежкой называют и дедушку с бабушкой, и папу с мамой.
Дед у них могучий, до ужаса спокойный, умный, все знает, свое мнение высказывает редко, только в крайних случаях, когда нельзя без этого обойтись. Олава Джонович, чернокожий, почти двухметровый человек с курчавыми белыми волосами. Однажды отрастил их, свои курчавые, - и вообще получился полный потряс. Но дед Олава проходил длинноволосым где-то полгода, а потом постригся на свой обычный манер.
Бабушка Тамара. Она считается, как шутит дед, "главарем семейства". В ее ведении все важнейшие вопросы: что с детьми, с финансами, куда поедем на гастроли. Она раньше всех их приезжает в новый город и ходит договаривается о представлениях - договаривается и с директорами цирков, и с директорами разных домов культуры, школ, детских садов... Это едва ли не самая важная часть работы. Называется заделка.
Мама же у них - основной работник на арене. Хотя именно она - единственная в семье не циркачка по происхождению. Просто мама с детства любила животных. А когда попала в семью Силь-веров, в смысле вышла замуж за папу, то как-то само собой вышло так, что стала дрессировщицей. И потом - тоже как-то само собой получилось - весь цирк стал работать на маму. Потому что она оказалась исключительно способной артисткой. У нее настоящий дар общаться с животными.
Дед Олава говорит, что животные ее слушаются не потому, что она человек, и не потому, что у нее в руке хлыст; просто "они видят и чувствуют: Мариночка талантливей их!"
Может, оно и не совсем так. А может, так и есть!
Отец, папа Сева... Даже и непонятно, кем его назначить у них в труппе. Он такой же артист, как все - как бабушка, как дед Олава. Да, такой же артист. И тоже старается, чтобы маме поменьше доставалось. Вообще-то папа отличный жонглер. И Володя Кувырков, жонглер с мировым именем, всегда говорит, что без Всеволода Олавовича... Ну и так далее. Однако в сорок лет жонглировать не так уж легко. Отец-то, конечно, жонглирует. Но все-таки основная нагрузка на маме.
Зато папа Сева - главный конструктор. В смысле придумывает номера. А это очень важное дело. Такое мало кто умеет, вообще почти никто. Тут необходим особый дар! И он придумывает "корючки", или, по-другому, "гэги" - веселые неожиданные слова, действия, трюки, которые заставляют публику хохотать или изумляться, раскрыв рот.
Ну а еще в труппе - они сами, близнецы Олег и Ольга. Олег старше якобы на полторы минуты - или на сколько-то там? Мама то ли не знает, то ли нарочно скрывает. Близнецы - такие же артисты, такие же, как дед, бабушка и отец. Они тоже подыгрывают в общем спектакле, где заглавная роль - мамина.
Да, такие же артисты, но в семье - тут, конечно, совсем другое дело. Они ведь младше! А если так, то уж обижайся не обижайся - результат один. Все равно тебя будут ругать за невыученные уроки или делать замечания, что ногти не пострижены, или... да, в общем, вы и сами прекрасно знаете все эти воспитательные разговоры. Не стоит об этом особенно распространяться.
И вот теперь... Что же, прийти и рассказать, с какой девочкой она подружилась на том "пении" и какой руководитель у них - мальчишку с наслаждением лупил. А какой сам мальчишка - странный до ужаса... После таких рассказов ей, пожалуй, объявят:
"Вот что, Олечка, дорогая, мы тебя больше на те занятия не пустим!"
Знаете, я, по правде говоря, думаю вот что: взрослые сами частенько виноваты, что ребята мало им рассказывают. Потому что взрослые... очень уж они "завзросляются" иной раз - я бы так сказала!
Таким образом, из всего написанного сейчас о Сильверах вы можете сделать совершенно правильный и естественный вывод: Ольга все рассказала своей дорогой "половинке", брату то есть. Здесь, в "самолете", они жили в одной огромной комнате. То даже и не комната была, а что-то вроде зала средних размеров. Посередине - общее пространство, а свой угол с кроватью каждый отделил ширмой - их близнецы отыскали среди старых декораций. Ширмы были с драконами и хвостатыми рыбками; бабушка сказала, что это, наверное, реквизит из "Принцессы Турандот".
И вот Ольга стала рассказывать "половинке их общего организма" про Сергея Евдокимовича, друга эстрадных звезд, и про Надю, удивительную и со сложностями.
Олег почему-то совсем не интересовался Висюлькиным, а вот Надей заинтересовался. Кстати, Ольга стала замечать за ним подобное: Олежка все больше интересовался ее подружками. Причем совсем не обязательно, чтобы тут же влюблялся до беспамятства - ничего подобного. Однако же интересовался! И тут уж, видимо, ничего не поделать.
Послушав про Надю, он вдруг задал неожиданный и в то же время очень простой вопрос:
- А зачем она с ним знается?.. Если ей это не нравится... ну взяла бы, например, да родителям в конце концов пожаловалась!
И верно: неужели нельзя как-то отделаться от этого "дикого Геннадия"? Он ведь не привидение какое-нибудь, не вурдалак, а простой влюбленный мальчишка, который всего лишь дерется с кем попало.
С этим вопросом в голове она и уснула. Но уже на следующее утро в "самолете" раздался звонок - требовали Ольгу, а звонила Надя! Даже вроде бы поздороваться не успела, тотчас же спросила:
- Ну, ты придумала что-нибудь? Решила, как с ним быть?
Ольга слегка растерялась. Но тут же вспомнила Олежкины слова:
Вообще-то мой брат кое-что... Он детектив, уже несколько преступлений раскрыл... - Тут она немного преувеличивала, но это дело житейское, как говаривал Карлсон. - В общем, у него есть к тебе несколько предложений.
Ой! А тогда можно я к вам приеду?! - И с таким энтузиазмом она это проговорила, что. вопросительного и восклицательного знаков, стоящих в конце ее реплики, явно маловато.
Видишь ли... Моему брату надо осмотреть место происшествия... В смысле твой дом. Иначе он не сделает правильных выводов, и следствие может пойти по ложному пути.
Вот так фразочку она завернула! Надя какое-то время молчала, и Ольга легко представила себе, как она там глотает воздух, словно карась, выдернутый из воды.
- Ну, хорошо, - сказала наконец Надя, явно погрустневшая. - Приезжайте...
"Почему же она не хочет?" - удивилась Ольга. Ничего плохого или стыдного в ее квартире нет, напротив - очень уютненькая такая квартирка. Видно, Надина мама да и сама Надя заботятся, чтоб все было в порядке.
Но, значит, был какой-то секрет?.. И он действительно был. Только совсем не тот, который ожидала Ольга.
Впрочем, не стоит пока его раскрывать. Чтобы и вы удивились, как удивились Ольга и Олег.
Глава VII ЦИРКОВОЕ ВОЛШЕБСТВО
Однако на следующий день, за два часа до назначенного свидания, Надя вдруг позвонила им:
- Ой, знаешь, Оль, ну прямо никак не складывается... А можно все-таки я к вам?
Ну что ты будешь делать?!
Сказав, что перезвонит через десять минут, Ольга кинулась к Олегу, стала объяснять про такое странное, непредвиденное... А Олежке это дело оказалось как раз "по кайфу", как теперь принято выражаться. Потому что у них вообще-то сегодня представление. Значит, они должны были сразу от Нади лететь в цирк, а теперь можно поехать туда заранее, общнуться с Володей Кувырковым и со всеми другими хорошими людьми. Так что Олег не расстроился ни капельки. Наоборот - обрадовался. Но сдержанно, потому что видел, как озабочена сестренка.
И вдруг ему пришла гениальная идея: на самом-то деле, зачем смотреть это так называемое место преступления? Куда важнее саму Надю "осмотреть". Значит, о'кей! Надо ее пригласить на представление, а потом "прощупать".
Действительно, а чего б ее не пригласить, эту Надю? Тем более папа Сева как раз разработал потрясный номер. Через десять минут Ольга перезвонила Наде, все рассказала, и та пришла в восторг:
- Слушай! Ты правда артистка? Настоящая?!Про Олега по некоторым причинам Ольга пока умолчала.
- А где мы встретимся? - восторженно вопил в трубке Надин голос. - А меня точно пустят?.. Сослужебного входа?!
Слово же контрамарка привело ее прямо-таки в полуобморочное состояние.
Вообще-то человека можно понять. Впервые знакомая - артистка, впервые она идет в цирк не по билету, как "все простые зрители", а по особой бумажке!
Не будем долго рассказывать о представлении, потому что наша книжка совсем не про это. Однако на номере, который, так сказать, подготовили для Нади близнецы, остановимся поподробнее... Кстати, Ольга опытным артистическим глазом нашла в зале Надю, тем более что примерно знала, куда сажают "контрамарочников". Надины глаза сверкали, с губ ее не сходила смущенная улыбка. Олега же она замечала постольку-поскольку. Из-за их "гвоздевого номера" Олежка был почти на все представление загримирован под негритенка и работал исключительно с дедом Олавой. А Ольга соответственно помогала бабушке и - главное - маме.
Наконец наступил тот самый момент. Ольга вышла в дорожном костюме века примерно девятнадцатого, с зонтиком, в платье с кринолином, в шляпке с короткой вуалью. Дед Олава во всеуслышание заявил, что мисс Ольга отправляется в дальнее путешествие, и тут же на арену выкатили огромный несгораемый шкаф... сейф то есть. Причем сейф этот был на высоких колесах - чтобы все видели: через дно оттуда выбраться нельзя!
Дед Олава во всеуслышание заявил, что мисс Ольга отправляется в дальнее путешествие, и тут же на арену выкатили огромный несгораемый шкаф...
Ольга бесстрашно вошла в железный шкаф. Дед Олава подчеркнуто медленно и тщательно запер сейф и навесил на него пудовый замчище. После чего стал требовать от папы Севы, чтобы тот немедленно проложил рельсы, иначе вагон двигаться не может.
Однако отец отвечал, что путешествие уже закончилось и что мисс Ольга две секунды назад прибыла на свою станцию.
С этими словами Всеволод Олавович выстрелил вверх из допотопного пистолета, из которого Онегин стрелял в Ленского. Все, естественно, подняли головы, чтобы посмотреть, куда же он попал. Оказалось - никуда не попал. Зато под куполом завис воздушный шар. И вот все видят, как на борт корзины этого шара взбирается отважный воздухоплаватель - в шлеме, в очках, в летном комбинезоне.
Воздухоплаватель хочет что-то поправить в тросах, которые соединяют корзину с шаром, но - ах! - неловкое движение, и он летит вниз.