- Я сказал, только тихонько,- возразил Братик.
- А что он принес? - заинтересовался Володька. Он сразу приободрился, когда краб исчез.
На ладошке у Василька лежал панцирь морского ежа. Он был старый, иголки с него осыпались, и остались только мелкие бугорки. Панцирь был похож на круглую коробочку с отверстием в донышке.
Братик потряс коробочкой, и в ней что-то застучало, как в погремушке. Потом бок у панциря проломился, и на дно лодки упала светлая горошина.
Валерка схватил ее. Я увидел, что он даже слегка побледнел.
- Не может быть...- пробормотал он.
- Жемчужина? - спросил я, наклоняясь.
- Жемчужины бывают в плоских раковинах,- недоверчиво проговорил Володька.- А эта в какой-то черепушке.
- Это не простой жемчуг,- тихо сказал Валерка.- Он не растет в раковинах. Это вечный жемчуг.
Я заметил, как вздрогнул и широко открыл глаза Братик.
Жемчужина лежала на ладони у Валерки. Светлая полупрозрачная бусина с затаенной голубой искрой внутри.
- А почему она вечная? - спросил я.- Не тускнеет?
- Это капли звездного дождя, они падают с неба,- объяснил Братик.- И застывают в море
- Как метеориты? - спросил Володька.
- Почти,- задумчиво откликнулся Валерка и покачал жемчужину на ладони.- Только метеориты из камня или железа, а это... в общем, это звездное вещество... Между прочим, один такой шарик может сделать человека императором или перессорить целые государства...
- Ничего себе добыча...- опасливо заметит Володька. А я сказал:
- Давай выкинем... Валерка улыбнулся:
- Зачем выкидывать? Мы с Васильком это вам подарим - тебе и Володьке. Вы же не собираетесь в императоры... Будете вспоминать нас.
Последние слова кольнули меня мыслью о близкой разлуке.
Валерка взял мою ладонь и переложил в нее жемчужину. Весила она, как добрая свинцовая пуля, а размером была с крупную ягоду смородины.
Я понимал, что отказываться нельзя.
- Спасибо, Валерка. Спасибо, Василек.
Братик сказал:
- Она в темноте светится. Будто маленькая луна...
- А почему все-таки этот жемчуг вечный? - снова спросил я.
Валерка сказал с непонятной строгостью:
- Он горит вечно. Если зажечь, начинает сиять, как солнце, и уже никогда не гаснет. В Старом Городе на Западных островах одна жемчужная крупинка, в десять раз меньше этой, освещает целую площадь уже много веков. И ничто не страшно такому огню. Даже под водой не гаснет.
- Без воздуха горит?
- Звезды тоже горят без воздуха,- сказал Валерка.
Володька тронул пальцем жемчужину.
- Значит, она - маленькая звезда?.. Какой хороший этот краб. Не буду я больше бояться крабов.
Мы засмеялись. Я положил тяжелую горошину в кармашек на плавках. Братик стал сматывать веревочку. А пиратский адмирал Хака Баркарис непонятно смотрел на нас со скалы.
9
С попутным ветром мы долетели до берега в несколько минут. Валерка ловко ввел в бухту лодку, мы ее привязали и по камням выбрались на пляж.
Близился вечер, и в воздухе прибавилось желтизны. Тише стал ветер, и звонче шелестела трава. Мы уже не шумели и не дурачились. Утолились немного.
Начинался отлив. Океан отступал, открывая мокрое песчаное дно с темными плетями водорослей и круглыми блестящими лужами.
Братик и Володька немного побегали по этим лужам, брызгая друг друга, но без особой охоты. Вскоре Володька наткнулся на выпуклую блестящую спину зарывшейся в песок черепахи. Он захотел показать Братику, что не боится морской живности, и стал откапывать черепаху. Она была неподвижная и какая-то слишком круглая. А потом оказалось, что это глиняный горшок, покрытый странным клетчатым орнаментом.
- Это знаете что? - оживленно сказал Валерка.- Это посудина древних мореплавателей, которые здесь жили тысячу лет назад.
- Может, в ней клад? - заинтересовался Володька.
Но в древней посудине ничего не было. Кроме мокрого песка.
- В них варили раньше похлебку из синих водорослей,- сказал Валерка.
- Хочу похлебку из синих водорослей,- с шутливой жалобностью сообщил Братик.- Есть хочется.
- Бр,- сказал Володька.
- И ничего не "бр". Она вкусная. Только этих водорослей здесь нет.
- Давайте наловим и сварим крабов,- предложил Валерка и украдкой покосился на Братика.
- Еще чего! - воскликнул тот. Мы засмеялись.
Маленькие серые крабы, словно услышав коварные Валеркины слова, разбегались по песку и прятались под камнями. На многих камнях темнела щетина плоских ракушек - вроде черноморских мидий.
- Сварим моллюсков,- сказал Валерка.- Вполне съедобно.
- А где огонь? - спросил Володька.
Я сразу вспомнил. Побежал, разыскал на берегу свою одежду, вытряхнул карманы. Выпали два синих билета - с ними я и мой приятель Алька Головкин лет пятнадцать назад ходили в кинотеатр "Темп" на фильм "Смелые люди". Потом скользнуло мне в ладонь увеличительное стеклышко - Алькин подарок.
Солнце стояло невысоко, но грело еще хорошо. Я навел огненную точку от стекла на билеты, и скоро на них запрыгал бесцветный огонек...
Мы набрали сухой травы и веток, сварили ракушки в старинном горшке, в морской воде, которая булькала совсем по-домашнему-как суп на газовой плите. Некоторые раковины открылись сами, другие Валерка вскрывал острием своего палаша. Мясо было солоноватым и пахло морем. Ну и прекрасно! Володька сказал, что всю жизнь будет помнить этот обед.
Всю жизнь... Будет помнить! И мы снова подумали все об одном: скоро наступит время, когда останется только одно - помнить друг друга.
Мы легли рядом на сухой песок, прижались плечами и стали молчать. Справа от меня был Валерка, слева мой Володька.
Валерка сказал наконец:
- Что-то все равно не так. Будто не сделали самого главного.
- Мы на маяке не были,- напомнил Володька.
- Разве это самое главное? - с мягким упреком сказал Братик.
- А кто знает,- упрямо произнес Володька.
Я посмотрел на него, потом на Валерку. Видно, у меня и у Валерки мелькнула одна мысль.
- Надо зажечь маяк,- торопливо сказал я.- Не зря же мы попали на этот остров.
Братик и Володька разом приподнялись, уткнув острые локти в песок.
Валерка подумал и покачал головой.
- Я тоже хотел... Нет, невозможно. Там должны гореть масляные лампы. А где масло? Кто будет следить? Их надо заряжать, они не могут гореть вечно.
Володька слева от меня резко шевельнулся, и я почувствовал его требовательный взгляд. Я сказал:
- А жемчуг? Он горит вечно.
Валерка быстро вскинул и опустил глаза.
- Это же подарок. Он же ваш - Володькин и твой.
- Он и будет наш. И ваш тоже,- заговорил я как можно убедительнее.- Только он будет гореть! Как...- У меня в голове заскакали всякие мысли про негасимый огонь. Но здесь не нужны были красивые слова. И я заговорил сбивчиво: - Ну, как будто мы вместе... Зажгли для всех...
- И ты вернешься раньше, Дэни,- вдруг тихо сказал Братик.- Не надо будет огибать Барьер.
Верно, Василек! Тут штурману Дэну нечего возразить.
Я вынул из кармашка тяжелый шарик с голубой искоркой внутри. Валерка взял его на ладонь.
- А как зажечь? От простого огня он не загорится. Он вспыхивает лишь от очень сильного пламени. От молнии или от горящего железа...
- Эх ты, штурман! - воскликнул я.- Ты забыл? На всех маяках есть громадные линзы! Мы соберем солнечные лучи!.. Бежим, пока солнце не ушло!
Запыхавшись, мы выбрались на каменную площадку у подножия маяка. Дверь была сорвана. Угрюмо чернел сводчатый вход. Нас не испугала эта угрюмость, мы торопились не упустить солнце: оно было близко от горизонта и стало желтоватым. И все-таки мы задержались у башни.
Недалеко от фундамента среди обкатанных камней лежал огромный якорь. Изъеденный солью, весь красный от морской ржавчины. Его веретено плотно прижималось к плоской базальтовой площадке, один рог с треугольной лапой торчал вверх, а второй целиком ушел в камень. Словно давным-давно камень расплавился, охватил якорную лапу жидкой массой и застыл снова.
Валерка погладил ржавое туловище якоря.
- Знаете, сколько времени он лежит? Здесь было когда-то морское дно, а потом вода отступила. Наверно, он оторвался от корабля больше тысячи лет назад. Так и остался... Смотрите, он намертво врос в планету.
Мы с Братиком тоже погладили покрытую ржавчиной спину якоря-великана. А Володька хотел пошевелить большое кольцо, куда ввязывают канат, но оно приросло к проушине.
- Солнце уходит,- сказал я.
Тени от якоря, от камней, от невысоких скал, где был выход из лабиринта, стали длинными и протянулись по склону.
Мы вошли в башню.
Башня была квадратная снаружи и круглая внутри. Будто в четырехугольном столбе просверлили широкий ствол. Там, где снаружи приходились углы, каменная кладка получилась особенно толстой. В ней давние строители выбили полукруглые углубления. Ломаной линией от ниши к нише уходила вверх железная тонкая лестница. Когда мы стали подниматься, она гулко задрожала и с перил посыпалась ржавая чешуя.
Идти было страшновато. Круглая пустота гудела вверху и внизу. Но в узкие окна проникало солнце и рассекало эту пустоту лучами; лучи стали уже розовыми, и надо было спешить.
Я шел последним и смотрел, чтобы Володька и Братик по своей беспечности не загремели со ступеней. Поэтому лишь мельком поглядывал по сторонам. Но все же заметил в нишах мотки полусгнивших канатов, круглые фонари и какие-то черные сундуки, от которых тянулись вверх странные кожаные веревки.
После полутьмы круглого колодца застекленный фонарный ярус почти ослепил нас. Отсюда, с высоты, солнце еще не казалось слишком низким - это первое, что я заметил.
А второе... Второе - то, что линз не было.
Вернее, они были, но совсем не годились для нашей цели. Это оказались не выпуклые стекла, как мы ожидали. Маячные линзы состояли из множества хрустальных колец - одно внутри другого. Издалека они, наверно, были похожи на ребристые стекла автомобильных фар. К тому же эти кольца наглухо были вделаны в неподвижные металлические рамы - ни повернуть, ни снять.
Мы с недоумением и досадой переглянулись. Братик сказал Валерке без упрека, но очень огорченно:
- Разве ты не знал? Валерка хмуро ответил:
- Я же не маячный мастер. Я на маяки до сих пор только с воды смотрел...
Мне стало до жути обидно. Неужели все зря? Володька вдруг предложил:
- А если оставить здесь жемчуг и провести к нему громоотвод? Будет гроза, ударит молния...
- Здесь не бывает гроз,- печально сказал Валерка.
Братик зачем-то полез на площадку среди линз, где раньше находилась лампа. Сейчас там торчали два железных рычага. Радужные пятна от хрустальных колец заскользили по рубашке Братика, потом яркий зайчик прыгнул ему на глаза. Братик сощурился, поднял к лицу ладонь и локтем зацепил гибкий рычаг.
Раздался треск, и проскочила синяя искра.
10
В седьмом классе меня один раз крепко трахнуло разрядом от электрической машины (знаете, такой прозрачный круг с ручкой, щеткой и блестящими шариками). С той поры я нервно отношусь к электричеству.
Я судорожно ухватил Братика за рубашку и рывком выволок его из-за линз. Он удивленно моргал. Володька тоже моргал. А Валерка заметно испугался за братишку.
- Это что же,- сказал я ему.- У вас есть электричество?
Он досадливо покосился на рычаги и хмуро ответил:
- Было... Многое у нас было, да забылось. Теперь снова ищем.
Он опять посмотрел на контакты, на Братика и спросил:
- А это... опасно было?
- Смотря какое напряжение,- сказал я и вспомнил кожаные шнуры и черные сундуки в нишах. Это, наверно, кабели и аккумуляторы, с давних пор сохранившие энергию.
На косых железных рычагах были острые клювы, а чуть пониже - деревянные накладки. Видимо, для рук. Я на дрожащих ногах пробрался за линзы и, взявшись за дерево, опять сдвинул контакты. И снова между ними с треском проскочила синяя ломаная искра. Длиной в два сантиметра.
- Это же молния! - воскликнул Володька.- Она зажжет!
Мы обрадовались и стали думать, как укрепить жемчужный шарик между клювами контактов.
От пола поднимался медный винт с круглой площадкой - вроде табуретки для пианистов. Видимо, на этой штуке раньше крепился патрон для лампы. Я до отказа поднял площадку. Однако высоты винта не хватило.
Володька и Братик переглянулись. Володька торопливо сказал:
- Надо камень подложить и чтобы в нем была ямка. Внизу есть такие.
Не успел я ответить, как под Володькиными ногами загудела лестница.
- Осторожнее ты, летучая обезьяна! - заорал я вслед.
В маячном колодце еще не успокоилось эхо, а Володька уже вылетел из башни на солнечный свет. Мы увидели его с балкончика, который опоясывая "фонарь" маяка.
Недалеко от якоря Володька нашел круглый камень и с натугой поднял его.
- Спускайте веревочку! - крикнул он.
Братик торопливо размотал капроновый шнурок.
- Не хватит,- с сомнением сказал я.
- Хватит,- сказал Братик, тоном, очень похожим на Володькин.
И правда, веревочки хватило. В самый раз. Володька крест-накрест обвязал камень и крикнул, чтобы мы тащили.
- Тащим! А ты поднимайся!
- Я подожду! Вдруг еще камень понадобится!
Больше камня не понадобилось. Булыжник с ямкой наверху словно специально для нас кто-то приготовил. Когда я положил в ямку жемчужину, клювы рычагов уткнулись прямо в нее.
Я нетерпеливо сдвинул их поближе.
Синяя змейка молнии проскочила раз, другой, опоясав белую горошину. Потом искры заплясали непрерывно. Жемчужина отбросила голубые зайчики, но не зажглась.
- Слабое напряжение,- сказал я.
- Значит, ничего не выйдет? - огорченно спросил Валерка.
- Не знаю. Вот если бы получилась вольтова дуга... Она даже металл плавит.
- А как сделать?
- Если бы графит был... Хотя бы карандашик!
- Может, у Володи есть? - сказал Братик.
Мы вспомнили, что Володька все еще ждет
внизу, и бросились на балкон. Володька стоял, задрав голову.
- У тебя есть простой карандашик? - крикнул я.
- Зачем?
- Для контактов!
- Это очень надо?
- До зарезу!
- У меня есть, только он в штормовке остался!
От досады я чуть не плюнул.
- Если надо, я сбегаю! - крикнул Володька.
"Сбегаю!" Будто за газетой в соседний киоск.
- Не валяй дурака! - громко сказал я и обернулся за поддержкой к Валерке. Но штурман Дэн непонятно молчал. А Братик сказал умоляюще:
- Пусть сходит. Это же очень важно...
И сбросил вниз моток веревочки.
- Пошли тогда все вместе,- сказал я. Валерка хмуро объяснил:
- Вчетвером - это в четыре раза дольше. А время лабиринта на исходе.
Я не понял насчет лабиринта. Понял только, что должен идти кто-то один. Значит, Володька, потому что другие не отыщут в темных кустах штормовку.
- Но он же заблудится!
- Не так уж это сложно,- сказал Валерка и крикнул Володьке:
- Когда пойдешь вперед, держи за лунным зайчиком. А обратно...
- А обратно я по веревочке! Как Том Сойер в пещере! - откликнулся Володька.
Я увидел, как он привязал конец веревочки к якорному кольцу.
- Не хватит же! - крикнул я.
- Ой уж!..- ответил снизу Володька и, разматывая шнурок, исчез среди скал.
Я приготовился ждать и тревожился. Видимо, Третьей Сказке необходимы и такие минуты... Я стал смотреть, как опускается к морю солнце.
Но тревожиться почти не пришлось. Володька вернулся стремительно. Я не видел, как он появился из-за скал, а сразу услышал гулкий топот на лестнице.
Володька шумно дышал. На нем была штормовка с темными звездочками дождя. От нее пахло сырыми листьями.
В первый миг я от радости чуть не облапил Володьку. Но сдержался и спросил, чтобы скрыть слишком явный восторг:
- Ну, все в порядке?
- Угу...- сказал Володька.- Васек, возьми карандашик.
Братик взял карандашный огрызок и зубами расколол его на продольные половинки. Вынул грифель.
Я вытянул из кеда проводок, служивший шнурком. Валерка палашом соскоблил с проводка изоляцию. Очищенной проволочкой мы примотали к железным клювам графитовые стерженьки.
- Готово? - прошептал Валерка.
- Да. Только отойдите. Надо осторожно.
Я знал, что жемчуг вспыхнет. Он не мог не вспыхнуть. Сама Сказка привела к этому: и старый маяк, и подарок доброго краба, и мысль, что должны мы оставить память о дружбе...
И не зря же Володька шел в одиночку по звездному лабиринту!
Я медленно, почти торжественно сдвинул рычаги, ожидая разряда. Вспыхнул белый огонь! И в этот миг что-то черное хлестко ударило меня по лицу. Я отлетел и грохнулся спиной о железную раму маячной линзы.
Из-под купола крыши, с темных перепутанных балок, на нас падали с шелестящим шумом громадные летучие мыши!
Или это были не мыши! Странные и страшные существа - безголовые или, может быть, наоборот, состоящие из одной головы. Они походили на мягкие мешки из мокрой кожи - размером с боксерскую грушу. И на каждом мешке было лицо! Отвратительное, но человечье! С осмысленной ненавистью в тусклых желтых глазах. А из щек росли перепончатые крылья!
Откуда они взялись, эти чудовища? Наверно, ждали своего часа, притаившись на балках, а мы не заметили их. Мы же не смотрели вверх, когда пришли сюда, не до того было.
Злобная стая атаковала нас, и было жутко от хлопанья крыльев и мельканья страшных темных лиц. Что-то знакомое уловил я в этих лицах: то ли жестокость маски Хака Баркариса, то ли злое отчаянье Канцлера, с которым я дрался когда-то в поединке...
Братик и Володька вскрикнули, покатились к стеклянной стенке "фонаря". Потом вскочили. Володька сорвал с себя пластинчатый поясок и стал яростно отмахиваться от летучих гадов, придерживая левой рукой штаны. Братик сдернул рубашку и отбивался ею. Мне под руку попался стальной прут, и я с гневной радостью и отвращением почувствовал, как от моих ударов хрустят и ломаются перепончатые крылья.
Но выручил нас, конечно, Валерка. Его тонкий палаш начал рассекать воздух, и несколько "летающих мешков" с отвратительным шмяканьем ударились о каменный пол. Остальные взмыли на балки.
Бой продолжался с полминуты, не больше. Однако мы все дышали тяжело и прерывисто. Очень неожиданным было нападение, и слишком отвратительным показался враг.
Три разрубленных "мешка" на полу вздрагивали мокрой кожей и шевелили крыльями. Я не мог смотреть на их перекошенные умирающие лица.
- Ну и твари, - сказал я, передергивая плечами.
- Крылатые нежити, - сквозь зубы ответил Валерка. - В старину считали, что это души убитых злодеев. Я думал, они давно вымерли. Откуда они...
Отчаянный крик Василька перебил его:
- Жемчуг!!
По слегка наклонному полу, прямо к двери катился светлый шарик. Видимо, налетевшие враги сбили его крыльями.
Почему мы не бросились за жемчужиной? Почему оцепенело смотрели, как она убегает от нас? Бывает так: видишь, как что-то падает, а подхватить не можешь, замираешь...