Ещё издали увидел три вершины - трёх снежных братьев, гордо вздымавшихся над утонувшим во тьме ущельем. Внизу ещё царствовала ночь, ревниво пряча от глаз долину, кутая её в белые одеяла облаков, а три вершины уже встречали солнце. Укрытые снеками, они заливались нежным румянцем, который опускался всё ниже и ниже - они словно росли, поднимаясь к небу, звеня от хрустальной чистоты, и Ваго, зачарованный, долго смотрел на них.
А когда подлетел к долине, там уже наступило утро. И деревья, и травы, покрытые росой, были словно обсыпаны цветными переливающимися огнями, чистая и прозрачная вода с шумом прыгала с камня на камень, разбиваясь на тысячи брызг, которые ещё долго висели в воздухе цветными радугами. планета была прекрасна, и каждый её уголок напоминал Ваго родину.
Чтобы не помять изумрудно-зелёную траву, он опустился на плоский камень над самой рекой и стал ждать остальной экипаж.
Почти целый день слетались астронавты, и каждому было что рассказать. Всё, что они пережили, что услышали и увидели, подключившись к сознанию жителей этой планеты, сразу же передавалось на корабль, в информационный центр. Сработали клеточки памяти огромного мозга, мощные импульсы сразу же понеслись в пространство в сторону далёкой галактики, и теперь, что бы ни случилось с участниками экспедиции, информация, ими собранная, всё равно станет достоянием их цивилизации.
Теперь нудно было позаботиться о контакте с будущей цивилизацией разумных существ, которые населяют планету. Контакте, который станет возможным через десятки, а то и сотни столетий.
Решено было устроить в разных уголках планеты контактные пункты.
И снова разлетелись во все стороны инопланетяне группами по десять астронавтов. Ваго же с девятью товарищами остался в долине.
Долго выбирали подходящее место. Наконец, в одном из ущелий, что словно пальцы руки сливались с долиной, нашли то, что было нужно: гранитную стену в километр длиной, крепкий сплошной монолит, способный простоять тысячелетия. Обходя ущелье, Ваго переключился на глубинное зрение, которое могло проникнуть до самого ядра планеты, и увидел напротив стены, по ту сторону горного потока, толстенную кварцевую жилу. И хотя жила была спрятана под толстым слоем камня и почвы, он видел её так чётко, будто она лежала, очищенная, у него под ногами. Жила прорезала каменный массив, заполнив когда-то глубокую трещину, и внутри её полупрозрачного тела ясно виднелись крупные вкрапления жёлтого металла. Его здесь были тонны: десятки тонн благородного металла, который не поддавался коррозии, металла, который с развитием цивилизации станет эталоном материальных ценностей, мерилом богатства и бедности - Ваго уже знал это из истории собственной цивилизации.
Так что рано или поздно сюда придут те, кто ищет этот благородный металл, и наткнутся на жилу. А так как жила прослеживается и по это сторону ручья, исчезая под гранитным массивом, то они выйдут под стену и наткнутся на пещеру, которой ещё нет, но которая вскоре будет: с корабля уже стартовали грузовые ракеты, и одна из тех ракет как раз опускалась в долину.
Первым из ракеты, которая начала разгрузку автоматически, появился бионет, который должен был вырубить пещеру. Массивный шар из супертвёрдого огнестойкого материала мог выдерживать давление в миллионы атмосфер и температуру в десятки миллионов градусов. Длинные пружинистые ноги с подошвами-присосками позволяли бионету преодолевать какие угодно препятствия, даже подниматься по отвесной стене или спускаться в пропасть.
Выкатившись из корабля, бионет сразу повернул в сторону астронавтов расположенный сверху волноуловитель. На нём замерцали, забегали цветные "зайчики", слились в сплошную цепочку - бионет уже ждал приказа.
Развернулся, быстро побежал в ущелье. Его паукообразные ножки так и мелькали, и было в нём что-то от хлопотливого работящего насекомого. Вот он выбрался на косогор, ломая густые кусты, остановился перед стеной: точно в том месте, где должна быть пещера. Его круглое тело разом покраснело - это был предупредительный цвет опасности. Астронавты сразу же начали отлетать от бионета - всё дальше и дальше, пока его тело снова не приобрело нормальный цвет.
Остановились, наблюдая, что он сделает дальше.
Ваго было особенно любопытно: до сих пор он ни разу не видел бионета за работой. Знал лишь, что в этом круглом теле сосредоточены огромные запасы энергии, что бионет, уплотняя атомы, прошивает самые твёрдые породы так же легко и свободно, как птица - воздух. Гигантские напряжения возникали при работе в породах, и бывало, что бионеты не выдерживали - взрывались. Именно поэтому окрашивались они в красный цвет, пока астронавты удалялись на безопасное расстояние.
На какое-то мгновения воцарилась тишине: даже вода, казалось, замерла в ручье. Потом стена перед бионетом разом покраснела, раскалившись, потом засветилась, ослепительно запылала, огненные сполохи заметались по ней во все стороны, а кусты вокруг вспыхнули, как факелы. Вода в ручье разом вскипела, взметнулась паром, тугая горячая волна ударила астронавтам в лицо, от могучего рёва задрожали горы, посыпались камни. Бионет уже исчез в стене - в отверстии, что плавилось слепящим огнём, рёв перерос в свист, высокий и пронзительный, гигантская стена дрожала, казалось, она вот-вот не выдержит - взорвётся, разлетится на куски.
Свист становился глуше и глуше - бионет уже забрался в самое сердце гранитной скалы…
Потом всё стихло. Лишь догорала растительность, да потрескивала, остывая, всё ещё раскалённая докрасна стена. Из отверстия, поблёскивая неуязвимым телом, появился бионет. Постоял, словно любуясь на сотворённое им, потом быстро спустился вниз.
Астронавты полетели к пещере, которая уже темнела идеально круглым входом.
Коридор, сначала узкий и низкий, с каждым метром становился шире и выше, пока не перешёл в огромный зал в куполообразным потолком. И потолок, и стены были покрыты стеклоподобной, словно бы оплавленной плёнкой. Сверхтонкая эта плёнка, состоящая из уплотнённых, сконденсированных атомов, была такая крепкая, что могла выдержать гигантские напряжения - никакое землетрясение, никакая эрозия не способна её разрушить.
Пройдут миллионы лет, все эти горы сровняются, исчезнуть, останется только пещера: словно вылупившееся из яйца гигантское сооружение безупречной формы.
Довольными покидали астронавты пещеру. В снизу, от грузового корабля уже спешили другие бионеты: те, что оборудуют пещеру и те, что навеки останутся в ней и станут терпеливо ждать прихода разумных существ…
Потом пришло время прощаться с планетой. Астронавты снова собрались вместе в глубокой долине, окружённой горами. Как и в день своего прибытия, ярко и щедро светила молодая ещё звезда, которой гореть миллиарды лет; молчаливые и величественные, возносились к небу горы, увенчанные снеговыми шапками, весело и звонко шумела вода. Они все ещё раз подумали, что планета щедра и прекрасна, как и жизнь, что расцвела на ней. Потом самый старший и опытный из них поднял вверх обе руки - жест, означавший одновременно и прощание, и пожелание всему живому, что оставалось здесь, мира и покоя, и астронавты по одному начали исчезать в небе.
Сняв с многочисленных орбит ставшие ненужными спутники (ничто не должно нарушать естественное развитие разума), они слетелись к своему кораблю, висевшему в космосе далеко за пределами звёздной системы. И там, на отдалённой орбите запустили спутник-ретранслятор, спутник-гигант, нацеленный антеннами на их галактику. Оборудованный реактором с источником энергии на миллионы лет, отныне он будет принимать всю информацию, что будет приходить из космической бездны, от таких же спутников, которые протянутся бесконечно длинной цепью до самой их галактики. Он будет передавать эту информацию в десятки пещер на планете.
Ваге оторвался от экрана и пошёл к постели: прозвучал сигнал укладываться. Лёг на спину, заложив под голову руки, вспомнил планету, на которой побывал, и А-ку, который стал его двойником. Что он там сейчас делает, на кого охотится? И сбылась ли его мечта стать первым охотником?
Тут же припомнил последний тот вечер, после битвы с чужаками - высокую скалу над костром, вокруг которого пляшут победители, и две фигуры на ней - человека и собаки. И поднятые над головой руки, и выкрик в небо, обращённый к самим звёздам:
- Я приду на вас охотиться! Это говорю я, А-ку!
И растроганно улыбнулся.
Он думал про искорку разума, которая потерялась в безграничном космосе, и которая рано или поздно вспыхнет ярким, всепобеждающим пламенем.
А ещё думал про того, совсем уже неизвестного, который придёт через десяток тысяч лет в пещеру. Кто это будет: юноша или совсем уже взрослый человек, Ваго, разумеется, не мог знать. Хотелось бы, чтобы то был юноша. И почему-то он казался Ваго очень знакомым, очень близким, как и А-ку. Ваго никак не мог избавиться от ощущения, что он уже где-то встречался с ним, с тем, кто родится через тысячи, а может, и через десятки тысяч лет. И несколько дней назад он не удержался от желания что-нибудь ему подарить. Долго осматривал свою коллекцию, и с конце концов остановил свой выбор на кристалле, который нашёл в бухточке планеты-звездолёта на обратном пути в родную галактику. Потому что если уж дарить, что самое ценное - иначе Ваго не мог.
Иетане уже научились пересылать на огромные расстояния не только сигналы, а и материальные предметы, закодированные в составе системы, которая воспроизводила их строение на атомном уровне. И кристалл, помещённый в специальный прибор, растворился в космосе, чтобы заново материализоваться на далёкой планете.
Роскошный подарок, единственный на планете кристалл, подобного которому нет.
И Ваго, обрадованный, наконец заснул.
Треск. Вспышка. Тьма.
Словно, замкнувшись, перегорели контакты.
А потом дыхание свежего ветра и горячее солнце в лицо.
А может, это всё лишь почудилось? Может, привиделось?
Нет! Не могло такого быть! Ясные и чёткие картины до сих пор стояли перед Юркиным внутренним взором. И Ваго, и А-ку, и Га-ав… Юкра огладелся, но не увидел ничего, кроме немой гранитной стены.
И всё у Юрки внутри словно оборвалось: ему показалось, что он провёл в пещере не один год. Что его уже, должно быть, считают мёртвым. Что папа с геологической партией ушёл из долины, и Юрка остался один.
Зажмурив глаза, повернулся к скале спиной. Долго не отваживался раскрыть глаза - боялся, что не увидит Нину. Наконец, набравшись смелости, посмотрел.
Нина стояла на том же самом месте, в той же позе. Юрка хорошо помнит, как он в прошлый раз обернулся к Нине - она как раз подняла молоток, целя им в лежащий под ногами камень. Молоток и до сих пор висел в воздухе, Нина, словно окаменев, застыла во времени. Вот она, словно пробудившись от взгляда Юрки, шевельнулась, молоток опустился вниз, ударил со всей силы о камень. Брызнули искры, но звука он не услышал - внизу шумела вода.
- Ни-ина!.. Ни-ина!.. - закричал во всё горло Юрка.
Но Нина не слышала - продолжала тюкать молотком.
Тогда Юрка побежал вниз. Напрямик, через кусты. Ветки хлестали его по груди и лицу, из-под ног выскальзывали камни, но он не обращал на это внимания. Бежал, спускаясь всё ниже, пока не выскочил из кустов возле самого ручья.
И налетел на гюрзу.
Что-то круглое и скользкое спружинило под ботинком, ударило в икру. Жгучий огонь пронзил всё тело, Юрка вскрикнул и, споткнувшись, оглянулся: сзади, растоптанная, извивалась здоровенная змея, а по Юркиной ноге из двух малюсеньких дырочек стекала чёрная кровь.
Он охнул и сел. Широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел он, как синеет, набухая, нога. Боль становилась всё нестерпимее, и Юрка, не выдержав, заплакал.
- Ни-ина!.. Ни-ина!.. - закричал он в отчаянии.
Нина уже смотрела в его сторону. То ли услышала, только просто так оглянулась - вот она призывно помахала рукой. Потом, сообразив, что с Юркой что-то не так, быстро побежала вниз.
Перескочила через ручей и сразу же всё поняла, увидев и разбухшую ногу, и раздавленную змею.
Юрка уже лежал. Болело всё сильнее и сильнее, пекло уже где-то возле сердца, он закричал, когда Нина коснулась ноги, а Нина, не обращая внимания на его крик, выхватила острый нож и надрезала рану. Юрка заорал так, что услышали, должно быть, в лагере. Из раны щедро полилась кровь: сперва чёрная, какая-то словно запёкшаяся, потом светлее и светлее, а когда она перестала течь, Нина припала к ране ртом.
Высасывала и выплёвывала. Высасывала и выплёвывала.
И когда оторвалась наконец от раны, всё её лицо было в крови.
Но она и не подумала о том, чтобы умыться. Приподняла Юрку, наклонилась, закинула его руки себе за шею, понесла.
Юрка начал терять сознание. Его била дрожь, сердце сжималось от холода, а налитая тяжёлым огнём нога, разбухшая и одеревенелая, болталась, словно чужая.
Сколько они добирались до лагеря, Юрка потом так и не смог вспомнить. Помнил только, как Нина один раз, споткнувшись, упала, как плакала от злости за своё бессилие, а потом снова подлезала под него и, оторвав от земли, упрямо понесла дальше. Качалась перед затуманенным взором земля, страшно ревел ручей - он гремел уже у Юрки в голове, прямо по мозгу катил тяжёлые гранитные глыбы.
А потом из густого тумана возникло на мгновение перепуганное папино лицо, и Юрка снова потерял сознание.
пришёл в себя уже в районной больнице, в палате. Из лагеря его привезли сюда вертолётом, и Юрка страшно жалел, что был без памяти - ведь до сих пор он на вертолёте не летал.
Возле него всё время дежурил папа, в когда Юрке полегчало и он начал выздоравливать, папа снова поехал в лагерь: его там дожидались тысячи дел. А Юрка почти месяц пролежал в больнице.
Дважды заходил Зайкен - приезжал за продуктами для геологов. Долго сидел, рассказывал новости. Прощаясь, потрепал Юрку по плечу:
- Выздоравливай - настоящий геолог будешь! Кого гюрза не кусал - тот в горах не был!
Заехала Нина - подвижная и беспокойная, как всегда, напустила полную палату смеха и суматохи, принесла в подарок друзу горного хрусталя, чтобы Юрка не забывал геологию и возвращался скорее в лагерь.
Юрко был страшно рад этим посещениям, но ни с Зайкеном, ни даже с Ниной не поделился своей тайной: был уверен, что они ему не поверят.
Как не поверил папа, самый близкий Юрке человек.
Папа, правда, не сказал этого Юрке напрямую, он даже кивал головой: "Хорошо, Юра, хорошо, ты выздоровеешь, и тогда сходим обязательно", а один раз, думая, что сын спит, шёпотом пересказал услышанное врачу.
- Галлюцинации, - ответил врач. - Бывает… Выздоровеет - забудет про всё.
- Хорошо бы, - обеспокоенно вздохнул папа.
Юрка, обиженный насмерть, решил не рассказывать больше никому. Вот поправится, ещё раз пойдёт к пещере и всё проверит… потому что ему ужде и самому иногда казалось, что это был сон…
А потом случилось землетрясение, ровно в пять утра. Юрка проснулся от того, что его несколько раз резко подбросило на кровати. Палата сразу же наполнилась густой пылью, перепугано закричали больные. Их всех немедленно вывели во двор, но толчков больше не было, и врачи разрешили вернуться в палаты.
В тот же день прибыл вертолётом папа: дорогу в лагерь завалило, и её расчищали бульдозеры. Лагерь остался цел, но геологи пережили несколько жутких минут, когда скалы начали трескаться, и огромные каменные глыбы со страшным грохотом покатились вниз, сметая всё на своём пути. Лесок уцелел, а вот могилы завалило.
- А ущелье? - забеспокоился Юрка.
- Какое ущелье?
- Ну то… Где меня гюрза укусила…
- Ущелье завалило совсем. Туда скатилась целая гора, перегородила ручей высокой плотиной. И теперь там набирается озеро.
- Озеро! - не на шутку встревожился Юрка. - Так там же пещера! И нефритовая глыба!..
Папа посмотрел на Юрку так, словно он снова начал бредить. И Юрка сразу же замолчал…
Вернувшись в лагерь, он еле дождался минуты, когда папа, занятый делами, наконец, забыл про него. Выскользнул незаметно из палатки и пошёл к ущелью. Был в новом костюме, потому что старый совсем порвался, когда он бежал напрямик через кусты, цепляясь за колючие ветки, и лежал свёрнутый на дне Юркиного рюкзака. Папа хотел его совсем выкинуть, но Юрке его было почему-то жаль.
Нога ещё немного болела. На том месте, где укусила гюрза, синел шрам, но Юрка теперь им гордился: будет чего показать в школе!
Добрался до поворота в знакомое ущелье, повернул и застыл - перед ним, поднимаясь на несколько сотен метров, высилась могучая плотина. Ни единой капли воды не просачивалось сквозь ней - русло бывшего ручья было совершенно сухое.
Почти час поднимался Юрка - нога ещё давала о себе знать. А когда, наконец, выбрался наверх, то увидел озеро. Вода заполняла ущелье от края и до края, она уже поглотила косогор, по которому взбирался Юрка, и поднялась уже до самой стены. И как ни приглядывался Юрка, так и не смог увидеть нефритовой глыбы - она тоже ушла под воду. Как и та кварцевая жила напротив, разбухшая от золота.
Подавленный возвращался Юрка в лагерь. Было чувство непоправимой потери, тем более, что теперь ему никто не поверит.
Уже в постели, забравшись в спальник, немного утешился: решил стать геологом. Закончит школу, потом - институт, и приведёт сюда свою партию. Найдёт то место, где прячется кварцевая жила, пробьёт скважину, и тогда никто не запретит ему взорвать плотину.
И он снова найдёт пещеру.
Теперь уже не только для себя - для всех.
* * *
Минула осень, наступила зима. Юрка ходил в седьмой класс, новые впечатления и заботы постепенно стирали старые, и ему временами уже казалось, что и долина, и лагерь, и особенно то ущелье и таинственная пещера привиделись ему в горячке.
Но вот мама затеяла в квартире генеральную уборку, во время которой перекладывалось всё, где бы оно ни оказалось запрятано.
- А это что?.. А ну разбери мне всё и разложи, как следует! Рюкзак должен лежать на антресолях, а не собирать пыль под кроватью!
И Юрка, покорно вздохнув, принялся разбирать рюкзак, который, когда вернулся, засунул под кровать и так и забыл.
Достал кеды, носки, свитер, тренировочный костюм, втайне удивляясь, как это мама не добралась до них раньше, чтобы почистить и постирать. Наверное, не заметила, как он прятал рюкзак под кровать. Последним вытащил порванный костюм: хотел сразу же отнести на помойку, но рука нащупала что-то тяжёлое. Полез в карман штанов, нащупал что-то холодное и ребристое, поспешно выдернул руку, раскрыл ладонь.
На ладони лежал кристалл с идеально отполированными гранями. Необычной формы и красоты необычайной: в зеленоватой прозрачной глубине, переливались, вспыхивали, гасли и снова вспыхивали тысячи золотых звёздочек, закручивались в кольца целые галактики. Они словно выплывали из бездны, поднимаясь к отполированным граням, чтобы, ярко вспыхнув, сразу же и погаснуть, а за ними следом поднимались другие - и так без конца и края.
Ошеломлённо и заворожено разглядывал Юрка чудесный кристалл. А потом поднялся и понёс его к окну, сквозь которое щедро лились солнечные лучи…