Не оборачиваясь, она шагнула вниз по лестнице. И тут на площадку перед крыльцом вырулил огромный черный внедорожник. Переваливаясь с колеса на колесо и пугая голубей, пасущихся на горячем от солнца асфальте, он злобно рыкнул и остановился. Водительская дверь тяжело распахнулась. Из машины выглянула Динка.
- Прости-прости-прости меня, пожалуйста! - закричала она. - Малый совет затянулся, и Марта попросила тебя встретить. А я, как дура, застряла в пробке! Давай сюда!
Счастливо улыбнувшись и не обращая внимания на боль в ногах, Женька сбежала по лестнице. Напоследок, уже сидя в пахнущем кожей салоне автомобиля, она глянула в сторону своих одноклассников. Лица у них были ошарашенные. Чувствовалось, что красавица Динка за рулем ворчливого монстра произвела не менее сильное впечатление, чем Марта за рулем "Ягуара".
- Куда мы сейчас? - осторожно спросила Женька, когда внедорожник, сыто урча, выехал за ворота школы.
- К тебе!
- Ко мне? Зачем?
- Ты в Башню хочешь переехать или нет?
- Хочу!
- Тогда нужно у матери отпроситься. А то она тебя искать начнет. По моргам.
Женька притихла, разглядывая Дину украдкой. Тонкие загорелые руки уверенно управлялись с механической коробкой передач. Сколько же ей на самом деле лет, раз она уже водит машину? Может, Дина - это японская кошка-оборотень? Нэко? По ночам она обрастает шерстью и отправляется охотиться на мышей. Просто так, ради спортивного интереса. Тогда ей точно не меньше ста. Японские оборотни живут долго и взрослеют поздно.
- Приехали! Вываливайся! - скомандовала кошка-оборотень. Сверкающее чудовище замерло возле подъезда, вызвав ажиотаж среди дворовых мальчишек. Женя почувствовала, что ноги отказываются нести ее домой. Каждый шаг давался с трудом, словно идешь против речного течения. Будь рядом Марта, Женька бы ничего не боялась! Но Марты рядом не было.
- Запомни, я твоя школьная подруга. Мы вместе готовимся к экзаменам. Представишь меня маме и молчи. Я сама. - Сказав это, Дина нажала на заляпанный краской звонок.
Дверь открылась почти мгновенно. Как будто мать сидела в прихожей, прислушиваясь к шагам на лестнице.
- Женечка, я… - Она замолчала, разглядывая свою дочь. Недоумение на ее лице сменилось мимолетной радостью, которую тут же вытеснила тревога. - Что с тобой случилось?
- Здравствуйте, Елена Александровна! Мы тут немножко с имиджем поработали. Вам нравится? - бодро защебетала Дина, едва Женя ее представила. - Если бы вы только видели, как на нее сегодня смотрели учителя и одноклассники! Все девчонки обзавидовались!
- Да, доченька, тебе очень идет, - осторожно согласилась мать. - Но откуда ты взяла такие вещи?
- А-а, ерунда! - ответила вместо нее Дина. - Одежда моя. Поносит - отдаст. Ой! Неужели это… это… Венская опера! - Дина подбежала к настенному календарю с большой фотографией серого здания. - Вы там были?
- Нет, - вздохнула Елена Александровна. Ее взгляд потеплел. - Но всегда мечтала. Как некоторые рвутся в Париж, так я - в Вену.
- В этом сезоне дают "Тристана и Изольду". Я ужасно хочу туда попасть!
- Неужели, Диночка? Это так не характерно для современной молодежи! Женя не слушает ничего, кроме тяжелого рока. Знаете, такой жуткий грохот…
Конец фразы расслышать не удалось. Мама потащила Дину показывать музыкальные диски, а Женя толкнула дверь своей комнаты. Нужно собрать учебники.
Кажется, она не была здесь целую вечность. Как будто только что вернулась из поездки в деревню на все лето. Изменилась, повзрослела, пережила сотню приключений, а ее комната осталась прежней. И теперь предстоит заново привыкать к старой скорлупке, вспоминая, какой ты была когда-то.
О чем это она? Ни привыкать, ни вспоминать больше не нужно. Ее ждет Башня. Женя скользнула взглядом по надорванному постеру с раскинувшей крылья летучей мышью, короткому диванчику и стопке незаконченных концептов. Прощайте! Пишите письма. Адрес: "Новая жизнь".
Женя на мгновение застыла на пороге. В груди кольнуло внезапным предчувствием - она никогда сюда не вернется. Никогда.
- Диночка, ты уверена, что твои родители не будут против? - Мама с мнимой школьной подругой снова появились в коридоре.
- Ну что вы! Им ужасно понравилась Женя! Они сами предложили ей пожить у нас.
- Правда? Передай им, что ты мне тоже понравилась. Очень-очень. Только, девочки, прошу вас, звоните мне почаще!
- Конечно, мам! Не сомневайся!
Уже сидя в машине, взявшей курс на Башню, Женька восхищенно вздохнула:
- И как ты так быстро ее уломала? Магия кошек?
- Просто всегда нужно начинать разговор с того, что интересно собеседнику, а не тебе. Это сильно упрощает жизнь.
- Слушай, можно вопрос? Личный? - Женя собралась с духом. - А бывает такое, что сначала способности есть, а потом раз - и пропали?
Дина сбросила скорость и внимательно посмотрела на нее.
- Бывает. Можно вообще лишиться способностей. Но все это, пока не пройдешь посвящение. Тогда уже пути назад нет. У тебя что-то перестало получаться? Не бойся! С сегодняшнего дня к тебе приставлен учитель!
- Марта?
- Ты что! Она глава Большого Совета. У нее дел по горло.
- Ты?
- Нет. - Дина поджала губы. Похоже, она была не согласна с теми, кто выбирал наставника.
- Рано ей учить! Самой нужно из памперсов выбраться!
От неожиданности Женька чуть не сползла на пол автомобиля. Между ней и Диной появилась голова. Взъерошенная, медноволосая со свекольным полумесяцем на щеке - следом от удара кроссовки.
- Проснулся, сенсей? - Дина не пыталась скрыть сарказма. - Знакомься, Женя, это твой учитель - уважаемый Тимофей. Между нами, девочками, - Тимоша. Жуткий злюка и балабол!
- Я буду звать тебя Жэка!
- Зачем? - Женька терпеть не могла этот вариант своего имени.
- Женя - слишком сопливо, Евгения - как-то официально, Жэка - в самый раз! Вот, держи.
На кровать перед ней шлепнулся темный сверток. Первым, что бросилось в глаза, едва она его развернула, была серебристая эмблема. Жене выдали униформу людей крыш. Черный эластичный костюм. Следом за свертком на шелковое одеяло приземлились черные замшевые ботинки.
- Подбирал на глаз! - небрежно заметил Тим. - Если промахнулся, уж извини!
- А меня нельзя было позвать? - огрызнулась Женька.
- Нельзя. Ты - ученик. Твое дело с благодарностью принимать все, что делает учитель. То есть я. Одевайся. Жду на крыше.
В целом костюм оказался как раз. Рукава немного длинноваты, но это - меньшая из бед. И ботинки велики. По ощущению на размер. Хотя велики - не малы. Стоит затянуть шнурки потуже и, дай Бог, не свалятся.
В большом зеркале ее комнаты на последнем этаже Башни появилось отражение синоби. Щуплого и нестрашного. Женька встала в боевую стойку, наподобие тех, что принимали в фильмах убийцы-невидимки. Получилось до ужаса неуклюже. Она сложила руки лодочкой, поклонилась зеркалу на восточный манер и помчалась к своему новому учителю.
Найти Тимофея оказалось не просто. Женька несколько раз обошла крышу Башни, прежде чем заметила его вихрастую голову. Он сидел на узком балконе снаружи стеклянного купола, по-турецки скрестив ноги. Смотрел на город. Прямо под ним один за другим вспыхивали желтые глаза домов - город переходил на ночное зрение.
Минут пять Тим делал вид, что рядом никого нет. Тени на травяном ковре становились все темнее. Алый плавник круглой рыбы-солнца завис ненадолго над иглами многоэтажек, чтобы через минуту нырнуть в море грязно-сиреневого смога. Женя начала терять терпение.
- Ну? - наконец не выдержала она. - Ты будешь меня учить?
- Буду! - немедленно откликнулся Тим. - Урок первый. Если учитель молчит, он думает. Если учитель думает, его нельзя беспокоить.
- Прекрасно! Пока, Тимоша!
- Учитель!
- Что?
- Урок второй. Ко мне нужно обращаться - "учитель".
- Не вопрос, учитель. Пока ты тут сидишь, я пойду готовиться к контрольной по алгебре.
- Иди. Только посвящение ты не осилишь.
Все-таки права была Дина - злюка и балабол!
Женя скрестила на груди руки и осталась стоять на месте.
- Что ты знаешь о посвящении?
- Всё! В отличие от некоторых, я его давно прошел. - Тим не спеша поднялся, сплюнул в пропасть, внимательно проследив неровный полет слюны, а затем сердито уставился на Женьку. - Чего стоим? Работать пора! К лифту шагом марш!
Они шли совсем недолго. Десять минут, и Женя со своим новым учителем оказалась в кольце разноуровневых крыш. Дома из красного кирпича, словно старые сплетницы, стояли тесным кружком, поэтому Дорога в этом месте делала кольцо. Метров триста в диаметре.
- Это твой тренировочный полигон! - важно сообщил Тим. - Полигон, знакомься, это Жэка. Жэка, это полигон.
- Очень смешно. - Она начала оглядываться и почти сразу заметила на стенах и крышах крупные цифры. "1", "4", "3", "7"… Кто-то недавно нарисовал их белой краской. А вот и пустое ведерко валяется… - Ну и что мы будем делать?
- Не мы, а ты. Это - полоса препятствий. Каждое препятствие пронумеровано. Твоя задача - пройти их все по порядку. - Тим перевернул ведро из-под краски и сел на него верхом. Приготовился наслаждаться Женькиным позором.
Первым испытанием оказалась вертикальная стена. Два дома стояли вплотную друг к другу, но один был на пару этажей выше. Жене предстояло запрыгнуть на его крышу.
- Эй! И как это делается? - Она запрокинула голову. В синей вышине неслись клочья облаков, похожие на хлопья серой пыли. Казалось, черная громадина дома заваливается на стоящую под ней Женьку.
- Думай! Ты же, вроде, одна из нас.
Вот гад! Сенсей недоделанный! Она попыталась подпрыгнуть. Получилось не очень - ноги оторвались от рубероида в лучшем случае на полметра. Тимофей за спиной презрительно фыркнул. Ну и черт с ним! Еще одна попытка. То же самое. Нужно успокоиться и вызвать знакомое ощущение, что она уже справилась. Стоит наверху и снисходительно смотрит на своего самоуверенного учителя.
А вдруг способности пропали навсегда? Не вышло же сегодня подслушать одноклассников. Покалывание так и не появилось. Стоп! Хватит изводить себя тем, что было. Есть только здесь и сейчас.
Крыша, стена, небо…
Женька сама не поняла, как это произошло. Словно в каждой ноге появилось по пружине. Эти пружины внезапно разжались, и ее выстрелило в темное небо. Она взлетела чуть выше нужной высоты и мягко приземлилась на крышу среди бутылочного стекла и кирпичной крошки.
- Тим, смотри! Получилось! - Восторг до отказа наполнил легкие и потребовал немедленно им с кем-то поделиться.
- Так себе. Давай работай.
От радости ничего не осталось. Как водой смыли. Потянули за веревочку и смыли. Ладно, что там дальше? Испытание номер "два" - провал между крышами. Метров пять, не больше. И не на такие расстояния прыгали.
"Три" - ряд труб, спрятанных в кирпичные саркофаги. Нужно перемахнуть? Разбег, толчок. Есть!
"Четыре" - спрыгнуть вниз. Всего каких-то три этажа.
"Пять" - еще одна пропасть между крышами.
"Шесть" - прыжок через чердачную постройку.
"Семь" - полет над крошечным двориком…
Я все прошла.
- Учитель!
- Я все прошла, учитель. Что дальше?
- А дальше то же самое. Только теперь я буду называть цифры вразнобой.
- Это еще зачем?
- Затем, что по приколу! Выполняй, ученик! "Шесть"!
Ну и флаг ему в руки! Вразнобой так вразнобой. Женька разбежалась и еще раз перелетела через кирпичный домик с зеленой дверцей, ведущей на чердак. Наверное, в таком жил Карлсон.
- "Два"!
Издевается! Выбирает, что подальше.
- "Пять"! Быстрее давай!
Точно, издевается! Все Марте расскажу!
- "Семь"!
Ненавижу! Почему он вообще мной командует?!
- "Один"! Шевели оглоблями!
Да пошел он! Женька изменила направление и перепрыгнула на крышу за пределами полигона. Не слушая крики Тима, она неслась вперед. Навстречу убывающей луне.
Город смотрел на нее желтыми квадратами окон, подсвечивал уличными фонарями и чуть-чуть сдвигал дома, когда Женя прыгала с крыши на крышу. Ему нравилась эта девочка, рисовавшая на его стенах яркие картины. Поэтому Город вздрогнул, когда она совсем немного не долетела до очередной крыши. Усики телевизионных антенн и спутниковые тарелки замерли в испуге, наблюдая, как хрупкая тень вскрикнула и заскользила по серой стене дома.
Вниз, вниз, по торцу, цепляясь за стыки бетонных плит.
Стоявший рядом пирамидальный тополь сосчитал этажи и ахнул: "Десять!" Слишком много для неопытной кошки. Но уже в следующую минуту кусты акации вздохнули с облегчением: "Жива!"
Женя лежала на узкой асфальтовой дорожке, идущей вдоль стены. Пахло бетонной пылью, влажной землей и сладкими духами. Откуда здесь запах духов? Она попыталась сесть и тихо заскулила от боли. Похоже, коленки и локти содраны в кровь. Женька начала осторожно закатывать штанину, поэтому не сразу заметила три сутулые фигуры. А когда подняла глаза, бежать было поздно.
Они стояли совсем рядом. Низкорослые. Лысые. С узкими, как у людей крыш, зрачками.
Стояли и ухмылялись.
Оглушенный ударом, Чухонь лежал на дне каменного стакана и чувствовал, как по нему снуют крысы. Тяжелые, каждая размером с молодую кошку, они совали усатые морды в ноздри и уши, лезли за шиворот, царапали, скребли и щекотали открытые части тела. Их испражнения толстым слоем покрывали дно темницы. От сладковатой вони Чухонь почувствовал тошноту. Он закашлялся, приподнялся на локтях, стряхнул с себя возмущенно орущих грызунов и встал на ноги.
Голова гудела, как будто в ней шел Чемпионат по шерстоканьим боям. Чухонь сделал пару нетвердых шагов наугад и уперся в холодную стену.
- Эй, Сиплый, - крикнул он, задрав голову, - хватит прятаться! Мне уже эти приколы надоели!
Ему ответило эхо и крысиное попискивание. К дурацким шуткам товарищей он давно привык. Главное, - не показывать, что тебе обидно. А вот от Сиплого такой подлости не ожидал. Зачем только он его сюда притащил? Разбудил, велел быстро собраться, намекал на важное задание. Чухонь обрадовался. Скоро ежегодные шерстоканьи бои - нужна дополнительная группа чесальщиков. Он недавно подал заявку и, когда в Норе появился Сиплый, как последний дурак, решил, что ему повезло - его приняли.
Правильно вычесывать шерстокана - целая наука. Шерсть у него мягкая, словно пух, в колтуны сваливается. Они делают зверя неуклюжим и лишают боевого духа. Шерстокан ведь существо нежное, обидчивое - чуть что, сразу в меланхолию впадает и начинает лопать, как не в себя. Хрысь в юности был подающим гребня у самого мастера Плюха. Тот только с чемпионами работал. Вот и Чухонь, наслушавшись дядькиных рассказов, тоже мечтал стать знаменитым чесальщиком.
Размышляя над странным поступком Сиплого, он брел по кругу, касаясь ладонью скользкой стены. Крысы не обращали на него внимания - посвистывали рядом, занятые своими делами. Под ногой что-то хрустнуло и рассыпалось в пыль. Чухонь решил, что раздавил один из крысиных домиков. Они были в беспорядке разбросаны по дну каменного мешка - круглые, белые, с маленькими окошками…
Вдруг сердце сделало бешеный скачок и провалилось куда-то под коленки. Вопль ужаса застрял у Чухоня в горле.
Это не домики!
Это черепа!
Человеческие!
Он вжался в холодную стену, с ужасом глядя на мохнатых грызунов. Крысы больше не казались ему безобидными комками шерсти. Когда же они нападут? Сейчас? Или подождут, пока он сам сдохнет от голода и жажды? Выходит, Сиплый и не думал шутить. С чего он вообще взял, что у горбуна есть чувство юмора?
- Жрите! - завопил Чухонь. - Жрите, гады! Быстрее уже! Ну?
Он не сразу заметил, как тихо стало вокруг. Писк и шуршание прекратились. Крысы сидели на задних лапах. Рядами, как в театре. С минуту они заинтересованно разглядывали его черными бусинами глаз, потом синхронно умыли острые морды и расступились, открывая узенький проход к противоположной стене. Хуже уже не будет, решил Чухонь и двинулся по дорожке, искоса поглядывая на пасюков.
Ничего необычного в том месте, куда привели его обитатели темницы, он не заметил. Стена как стена. Холодная, корявая, покрытая вонючей слизью. Ощупав в сотый раз каждый выступ, Чухонь в отчаянии саданул кулаком по неровному камню.
Вечно с ним что-то случается. Прав был дядька Хрысь, когда говорил: "Крысомать при твоем рождении отвлеклась почистить хвост". Небольшого роста, бесцветный, с острыми чертами лица, Чухонь казался себе недоношенным крысенком - самым мелким в помете.
Вдруг камень под рукой дрогнул, издал низкий стон и уполз вовнутрь. На его месте в полутора метрах над полом открылся квадратный проход. Достаточно большой, чтобы пролезть тщедушному Чухоню. Он подтянулся на руках и нырнул в спасительную щель.
Туннель оказался таким тесным, что ползти приходилось, не отрывая живота от пола. Пахло плесенью и ржавчиной. Влажные стены блестели желто-зелеными подтеками. Наверное, раньше эта труба служила для подачи воды в колодец, пока его не приспособили под крысиный загон.
Чухонь одолевал метр за метром и с тоской думал о родной Норе. Как весело там горят желтые фонарики, как уютно мурлычет шерстокан и бубнит дядька Хрысь. Даже Гоблин с Пельменем теперь казались славными ребятами.
Внезапно туннель закончился, и он замер, высунувшись до пояса из дыры, словно дождевой червь из земляного склона, созданного лопатой рыбака. В обе стороны уходил широкий коридор с высокими сводами. По стенам тянулись черные кишки проводов и тонкие трубы, покрытые капельками воды. Где-то рядом была Нора. Конечно, не своя, чужая, но братья везде братья. Он пойдет к местному бригадиру и расскажет про колодец с крысами. В Братстве законы суровые - Сиплого накажут. А за то, что прикрывался распоряжением Старшего Сына - Крысоматери, еще и язык отрежут! Не мог Глухой отдать такой приказ.
Точно, не мог!
Чухонь бодро шагал по тоннелю, мыслями уже находясь в Норе. Он то и дело принюхивался, надеясь почувствовать братьев, но воздух был наполнен запахом сырости и плесени. С каждым поворотом росло беспокойство: куда же ведет эта дорога, если не к жилью?
Коридор в очередной раз свернул, и Чухонь очутился в огромном зале. Его потолок и стены терялись в темноте, а пол представлял собой гигантскую бетонную платформу. По ее поверхности змеились провода, уходя в круглые отверстия по краям. Из отверстий шел слабый свет, и слышались приглушенные голоса. Чухонь присел на корточки, заглянул в одно из них и едва не свалился вниз от удивления.
Он сидел на крыше бункера тайной резиденции Глухого - главы Норного Братства. Любящего, но строгого Старшего Сына Крысоматери. Того, чей портрет висел в каждой Норе подземного города. Чухонь ощутил прилив восторга. Его руки задрожали, на глаза навернулись слезы - он почувствовал, что все кошмары остались позади. Глухой поможет ему и накажет лысого горбуна!
Сквозь решетку, прикрывавшую круглое отверстие, Чухонь ошалело разглядывал роскошный кабинет Глухого. Это тебе не Нора с деревянными нарами и жгущими кислород буржуйками. Огромную комнату мягко освещали дымчатые шары светильников. Их держали в когтистых лапах позолоченные статуи странных существ, напоминавших одновременно крыс и ящериц. Стены драпировал бордовый бархат. Черные, отполированные до блеска колонны подпирали низкий потолок.