Нельзя сказать, что особым, каким-то "королевским" размахом они отличаются и при дворе короля Марокко Мухаммеда VI – извините за невольно возникшее подобие каламбура. Во владении семьи марокканского монарха имеются многочисленные дворцы, рассеянные почти по всей территории страны. Их довольно легко вычислить даже в незнакомом месте: они всегда обнесены длинным забором из красного кирпича, накрытого "козырьком" из темно-зеленой черепицы, а вокруг бдительно дежурят гвардейцы, одетые в национальную форму.
Надо заметить, что Мухаммед VI не слишком балует своим вниманием столицу и проводит в ней на протяжении года не так уж много времени. Даже протокольные мероприятия в честь высоких иностранных гостей, да и по другим поводам, проходят, как правило, в иных городах. Благодаря этому мне довелось побывать в королевских дворцах не только в Рабате, но и в Касабланке, Танжере (там я, в частности, вручал верительные грамоты), Фесе, Агадире и, конечно, в Марракеше. Этот город, большинство зданий которого построены из кораллового цвета туфа, по праву называют жемчужиной королевства. Благодаря своей туристической привлекательности и наличию необходимой инфраструктуры он давно стал признанным местом проведения различных международных форумов, на которые частенько из столицы приглашались и главы дипломатических миссий.
Обычно на официальных ужинах от имени короля подается пять-семь блюд, включая закуски и десерт, многие из которых повторяются из раза в раз. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров меню, извлеченных из своей пресловутой "коллекции".
Вот чем потчевали итальянского президента К. Чампи на ужине в Рабате (тот самый редкий случай, когда он проходил в столице, хотя до последнего момента предполагалось его проведение в Марракеше): "медовые" салаты, мешуи по-королевски, пастийя с рыбой, цыпленок с баклажанами, тажин из телятины с айвой, кускус с мясом и овощами.
Не слишком отличается от него и ассортимент блюд, предложенный президенту Франции Ж. Шираку в Фесе: все те же "медовые" салаты и мешуи, "королевские" креветки (к монархическому строю употребленное прилагательное не имеет прямого отношения – так в ряде стран называют крупные разновидности этих ракообразных) с лимонами и оливками, и снова тажин из цыпленка с шафраном, а также кускус с финиками, изюмом и засахаренным луком. На десерт был ванильный флан (в общем-то это скорее французское блюдо из взбитых яиц, молока и сахара, напоминающее холодный омлет, которое стало международным).
И, наконец, последний, схожий с предыдущими образец ужина, данного королем в своем дворце в Марракеше по случаю проведения там крупной региональной конференции министров финансов: уже привычные мешуи, тажин с мясом, томатами, сладкими и острыми перчиками, пастийя с молодыми петушками, кускус с цыплятами и овощами.
Подобное "однообразие" объясняется тем, что большинство из перечисленных блюд являются традиционными для марокканского праздничного застолья. Попробую "расшифровать", что они из себя представляют.
Проще всего дело, по-видимому, обстоит с салатами. Хотя они и именуются "медовыми", это вовсе не означает, что мед непременно используется при их изготовлении. В некоторые он действительно добавляется, в другие его не кладут. Скорее всего такое название призвано лишь подчеркнуть их нежный изысканный вкус. Обычные марокканские салаты, как, впрочем, и "королевские", представляют собой мелко нарезанные овощи: баклажаны, кабачки, фасоль и даже свеклу, в которые щедро добавлены орехи, сухофрукты и всяческие ароматические специи.
На "дворцовых" обедах они заранее расставляются в изящных фарфоровых вазочках на богато декорированных больших круглых столах, за каждым из которых размещается около десятка приглашенных. Стол самого короля устанавливается рядом с центральной стеной зала, за него, естественно, усаживают и главного гостя. Если это глава иностранного государства, то туда же помещают и соответствующего посла. "Посадочные места" остальных глав дипломатических миссий (это вообще относится ко всем без исключения протокольным мероприятиям) определяются согласно т. н. "preseance" – времени вручения ими верительных грамот. С каждым годом, проведенным в Марокко, я постепенно "пробирался" к верху этого списка, а соответственно и поближе к столику монарха, но посидеть совсем рядом с ним так и не удалось – не хватило пары лет.
Зато мне повезло в другом – незадолго до своего отъезда из Рабата все же успел впервые в современной истории Марокко побывать на королевском обеде, на котором присутствовали женщины. Случилось это неординарное для королевства событие вскоре после того, как Мухаммед VI наконец-то решился связать себя узами Гименея. При этом он нарушил сразу несколько местных устоев. Прежде всего, взял себе в жены не берберку, а арабку из города Феса, далеко не знатного происхождения (отец ее был профессором, а сама она по образованию инженер-электронщик). До этого все марокканские монархи, чтобы соблюсти "национально-демографическое" равновесие и согласие (берберы представляют собой около половины населения страны), старались подобного мезальянса избегать.
Но это еще было бы ничего, однако далее король сделал уж совсем необычайный шаг и представил "вживую" невесту, а затем и законную супругу своим подданным. Сама торжественная брачная церемония проходила публично, включая и приглашение дипкорпуса, и широко освещалась марокканскими средствами массовой информации. Вот это-то было действительно подобно революции! До тех пор не только фотографию жены (или жен) короля нельзя было увидеть, но даже имена их были неизвестны. В лучшем случае при их упоминании в печати использовалось таинственное название "мать наследника престола".
Жена Мухаммеда VI звания "королевы" все-таки не получила, но приобрела официальный титул принцессы (Лаллы), такой же, какой носят и сестры монарха. Стала Лалла Сальма появляться и на некоторых протокольных мероприятиях. Меня ей представили на упомянутом приеме в честь Ж. Ширака, где мы непринужденно перекинулись несколькими любезными фразами. В ходе самого же ужина я в основном был увлечен беседой со своей соседкой по столу, которой оказалась жена известного французского писателя Мориса Дрюона. Когда трапеза закончилась и все гости вышли в сад, она познакомила меня и с самим мэтром. Первыми его словами были:
– Вы знаете местные порядки, господин посол, сейчас-то, наконец, закурить можно будет?
В ответ я немедленно достал пачку сигарет. С облегчением затянувшись, Дрюон рассказал мне, как он недавно принимал в своем замке Президента России во время его визита во Францию и какое доброе впечатление у него осталось от беседы с В. В. Путиным.
Вернемся, однако, к продолжению описания марокканских кушаний. К самому "парадному" блюду следует, наверное, отнести мешуи. Это вообще-то целиком приготовленный на вертеле барашек, а вот достаточно правильное определение к нему подобрать довольно трудно. Жареный? Тушеный? Пожалуй, нечто среднее между этими понятиями.
Сначала баранью тушку обильно смазывают сливочным маслом, натирают ароматичными травами и помещают в некий "тандыр", где вокруг нее равномерно раскладываются древесные угли. После нескольких часов неторопливого томления (по ходу его барашка регулярно поворачивают, поливают соленой водой и тем же растопленным сливочным маслом) мясо становится таким мягким, что легко отделяется от костей даже не ножом, а просто ложкой (хотя по традиционным правилам его надо бы было брать просто руками). А вышеупомянутые салаты служат как бы гарниром к нему.
Особое место на марокканском столе отводится пастийе – некоему национальному слоеному пирогу из тонких, почти прозрачных листиков теста и разнообразнейшей начинки: от рыбной до сладкой, по виду и вкусу больше всего напоминающей обычное сгущенное молоко. Самой знаменитой является пастийя с мясом лесных голубей, хотя в простых вариантах его с успехом заменяет и курятина. В начинку пастийи из рыбы и морепродуктов добавляют мелкую рисовую лапшу. Весьма необычным в этом закусочном условном "Наполеоне" является то, что он, как и сам этот торт, сверху густо посыпается сахарной пудрой с корицей. Поначалу я, как и многие другие, довольно долго не мог привыкнуть к этому весьма необычному для наших вкусовых ощущений сочетанию и потихонечку старался соскрести вилкой эту сладкую "посыпку". Потом постепенно привык, даже нравиться стало.
Тажин, наряду с пастийей, я бы также назвал одним из наиболее популярных блюд в марокканской национальной кухне. В принципе – это разновидность рагу из кусочков (чаще всего с косточками) телятины, баранины, а также колбасок и фрикаделек из них или из птицы и даже из рыбы с различными овощами и специями. Свое название оно заимствовало от одноименной посуды, в которой его изготовляют. Состоит она из двух частей: круглого сотейника с низкими бортиками, который закрывается высокой конусообразной крышкой. В ней-то и кроется основная специфика изготовления тажинов – считается, что под "колпаком" такой формы рагу лучше всего сохраняет все душистые ароматы своих ингредиентов.
Сам по себе изначальный кускус, давший название всему блюду – это широко распространенная не только в Марокко, но и других странах Магриба своеобразная пшеничная гранулированная крупа. Сейчас она все больше изготовляется промышленным методом (ее теперь можно спокойно купить и в московских супермаркетах). Таким образом, уходит в прошлое традиционное трудоемкое искусство, когда арабские домохозяйки делали ее вручную, тщательно "перемалывая" в смоченных соленой водой ладонях крупинки дробленой пшеницы и муки.
Горячее же кушанье кускус готовится в специальной посудине, так и называемой – "кускусница". Она представляет собой двухэтажное сооружение: в нижней кастрюле варятся мясо (чаще всего баранина) и овощи, а на пару от них в плотно прилегающей верхней – та самая крупа. При подаче на стол они меняются местами – крупа выкладывается первой на дно глубокой фаянсовой (на королевских обедах серебряной) миски, затем на нее кладется мясо и на самый верх "художественно" выкладываются овощи.
Поскольку, как видно, перечень блюд, подаваемых у короля, не слишком обширен, у его подданных, даже высокого ранга, он еще короче (речь, разумеется, идет лишь об официальных лицах, а не об угощениях в домах у местной богатой публики – там они разворачиваются во всю ширь). В подтверждение сказанного привожу последний пример. Вот меню обеда, устроенного министром иностранных дел М. Бенаиссой в честь Е. М. Примакова: марокканский салат, рыба по-мароккански (отварная целиком на "подстилке" из овощей), тажин из цыпленка, кускус с овощами, торт-мороженое. По другим, более обыденным поводам в том же МИДе ограничиваются подачей одной закуски, одного горячего и десерта.
И последнее о застолье в Марокко. Внимательный читатель, видимо, заметил, что у меня нет ни единого упоминания о подаваемых напитках. Объяснение простое – все перечисленные вкусные блюда приходилось запивать различными соками и минеральной водой, а поведать о последних что-либо занятное у меня как-то не очень получается. Могу лишь отметить, что в целом в королевстве, которое является мусульманской страной, царят достаточно либеральные и "мягкие" порядки. Все виды спиртных напитков, как импортного происхождения, так и вина местного производства, имеются в меню ресторанов и свободно продаются в супермаркетах (там, правда, они обычно находятся в отдаленной секции и оплачиваются через отдельную кассу). Более того, даже в домах тех же высокопоставленных государственных служащих их нередко предлагают по полной выкладке, но только во время тех встреч, которые носят частный характер.
Не успел толком закончить предыдущий абзац, как в голову начали лезть всякие другие схожие эпизоды, связанные с темой "трезвенности" на официальных мероприятиях. В частности, на тех, которые организуются индийцами, как у себя в Дели, так в и зарубежных столицах, в том числе в Москве.
Индия, в отличие от Марокко, является светским государством, хотя в нем и проживает добрый миллиард верующих разных конфессий, тех же мусульман более ста миллионов. Однако традиция воздерживаться от подачи спиртных напитков в ходе торжественных церемоний с религиозными запретами напрямую не связана. Как мне объясняли, своими корнями она уходит во времена Махатмы Ганди и в значительной мере является желанием проявить некую скромность, если не сказать аскетизм, присущий натуре этого борца за независимость Индии от британского владычества.
Надо заметить, что сами индийские хозяева стараются в подобных случаях слегка "облегчить" жизнь своих приглашенных и не ставить их в положение гостей, присутствовавших на ежегодной панихиде у вдовы уездного предводителя, так красочно описанной в рассказе А. П. Чехова "У предводительши". Для тех, кто подзабыл, напомню вкратце содержание чеховской юморески.
После панихиды гости переходили завтракать к богато накрытому столу, на котором, цитирую: "…есть все, что только могут дать флора и фауна, сверхъестественного же в нем разве только одно: на столе есть все, кроме… спиртных напитков". Несчастные завтракающие, "всплошную состоящие из отчаянных пропойц и выпивох", вынуждены были постоянно выходить то в прихожую за носовым платком или совместно посмотреть на купленную одним из них шубу, то в конюшню за забытым портсигаром. Возвращались они оттуда с маслеными глазками и тотчас же с аппетитом набрасывались на еду.
Вспомнив сюжет этого рассказа, перенесемся в июнь 1994 года в посольство Индии в Москве, где организован торжественный банкет по случаю визита в Россию премьер-министра П. В. Нарасимхо Рао.
Как и у предводительши, столы там ломились от сервированных яств: присутствовали и наши традиционные икра, семга, осетрина, а также, естественно, всевозможные индийские блюда, приготовленные бригадой поваров специально прибывшей из Дели. Из-под полотняных тентов, натянутых в посольском саду, разносился дразнящий аромат лепешек, цыплят, рыбы, овощей, жарящихся на древесных углях в "тандури" – индийской разновидности среднеазиатского тандыра. Постоянно снующие официанты разносили подносы с бокалами сока, оранжада и даже кока-колы, которые почему-то особого энтузиазма у присутствующих не вызывали.
В какой-то момент, когда я грустно ковырял вилкой в горке наложенных на тарелку деликатесов, мимо пробежал крайне озабоченный индийский посол Роннен Сен. Мы с ним были давнишними приятелями, познакомились еще в его первый заезд в Москву в середине восьмидесятых годов. Он тогда был советником по политическим вопросам посольства Индии, я заместителем начальника отдела Южной Азии МИД СССР, и нам довелось немало вместе потрудиться над подготовкой проектов различных советско-индийских деклараций и прочих документов, подписание которых всегда приурочивалось к проведению визитов на высшем уровне. Несмотря на занятость, Ронни все же нашел минутку, чтобы быстро шепнуть мне:
– Юрий, поднимись в первый зал посольских помещений, выходящий в сад. Там слева увидишь небольшую дверцу, ведущую в темную комнатку наподобие кладовки. Рекомендую тебе туда заглянуть, можешь и кого-то из своих друзей прихватить.
К рекомендациям посла я всегда относился с должным вниманием и уважением. Сначала отправился на разведку один. Нашел искомую дверцу, отворил: там действительно была кладовка с длинными полками по стенам, на которых теснились разнообразнейшие бутылки. Сначала, как Луи Пастер, проверил содержимое одной из них на себе, благо для проведения опыта и необходимая посуда в наличии имелась: шеренги чистых рюмок и стаканов. Немного позже, убедившись, что вреда от выпитого нет, разве лишь аппетит появился, пригласил посетить "погребок" и нескольких своих приятелей. Как рассказывали знакомые индологи, обустройство подобных т. н. "боковушек" для жаждущих гостей является в Индии весьма распространенным явлением на разного рода торжествах, включая, например, даже такие, как свадьбы, проходящие по индуистским канонам.
Вместе с тем необходимо признать, что подобные "вольности" все же не допускаются на официальных мероприятиях, проводимых в ходе визитов высоких иностранных гостей в Дели. Могу с уверенностью подтвердить сей прискорбный факт как очевидец, побывавший на них неоднократно. Чуть отвлекаясь от сюжета, хотел бы походя упомянуть, что меня нередко спрашивали:
– Ты ведь вроде бы довольно часто бывал в Индии, небось, много интересного удалось повидать?
– В количественном отношении, пожалуй, не так уж и мало, – отвечал я, – так сразу и не сосчитаешь, где-то раз пятнадцать-восемнадцать. А вот касательно второй части вопроса должен с огорчением сознаться, что поездить по этой стране практически не пришлось. Почти все время проводил в Дели, где у меня, можно сказать, было два "родных дома" – наше посольство и местный МИД. Вот уж с ними-то я знаком досконально. Бывал и в других министерствах и ведомствах, гостевых резиденциях и прочих "казенных" заведениях. Кроме столицы, посещали только несколько раз Бомбей, в основном для встреч с деловыми кругами. По-настоящему повезло лишь пару раз, один из них с Б. Н. Ельциным, когда посчастливилось слетать на "спецбортах" в Агру и воочию полюбоваться Тадж-Махалом. Полностью согласен с теми, кто называет этот мавзолей восьмым чудом света!
А теперь возвращаюсь назад к индийскому застолью. Снова разложил перед собой пасьянс из карточек-меню, захваченных на память из Дели с различных банкетов, ланчей, обедов и ужинов. Среди них имеются "именные", т. е. с напечатанным текстом, в честь кого они давались: Б. Н. Ельцина и В. С. Черномырдина, подзабытых теперь Г. Э. Бурбулиса и В. Ф. Шумейко, моих мидовских руководителей А. Л. Адамишина и Н. П. Фирюбина, а также ряда других. Есть и много "безымянных" меню, просто с перечислением подаваемых угощений, а по какому поводу довелось их отведать, сейчас и не припомнишь. Да это, впрочем, особого значения и не имеет. Посмотрим лучше, что же их объединяет помимо отсутствия спиртных напитков.
Первое, что бросается в глаза, это наличие выбора из двух отдельных ассортиментов блюд: обычных и вегетарианских. Самые разнообразные овощи, правда, достаточно широко присутствуют и в первом "списке". Помимо привычных томатов, огурцов, баклажан, кабачков, подается также множество кушаний, приготовленных на базе чечевицы, гороха, фасоли и прочих бобовых. На столах расставлены овощные и фруктовые соуса типа "чатни" (сладковатая и вместе с тем жгуче острая смесь из засахарено-маринованных кусочков фруктов, например, манго). Некоторые блюда носят общее для обеих меню название – кебаб, но в одном случае эти котлетки сделаны из фарша баранины или курятины, а в другом из сои.