- А как же! Каждое лето. И всегда заезжает к нам. Сказывают, большим профессором стал молодой Скомский. Татусь в него верил, недаром говаривал: "Хоть из панского семени, а чло́век". Будете в Кракове - передайте молодому Скомскому: доброе дело не забывается.
Протяжный, мелодичный "Хейнал" - древний сигнал Мариацкого костела, - плывет над улицами, садами Кракова, над его башнями, шпилями, островерхими крышами, над великолепной готикой его костелов и торговых рядов.
Идем вдоль аллей Плянтов - огромного зеленого кольца, окружающего центр старого Кракова. Бохенек, как и все краковяне, влюблен в свой город. Из рассказа Владислава вставало перед нами далекое прошлое, сегодня и завтра мяста Кракова.
Одним из крупнейших торговых центров Европы увидал Краков, "Кароко", арабский путешественник купец Ибрагим ибн Якуб во второй половине X века.
Краков - ровесник Киеву и во многом как бы повторяет его судьбу.
Киев и Краков… Не так уж много на свете городов, на облике которых столь ярко отразились бы судьбы народов, наций. Киев - "мать городов русских", Краков - "глава и матерь всего королевства".
Именем легендарного перевозчика Кия назван град на Днепре. Мифическим ореолом окружено также имя воинственного вождя Крака. Как гласят народные предания, Крак победил страшного дракона, жившего в одной из пещер Вавельского холма. На этом месте Крак в честь победы основал город и дал ему свое имя.
И трагические страницы в книге истории двух городов - рядом.
1240-1241 годы - годы нашествия полчищ хана Батыя на Киев и Краков. Воскресший из пепла Краков затем официально становится стольным градом Польши.
В прошлую войну черное крыло смерти, разрушения снова коснулось двух городов. Бабий Яр и Освенцим, взорванный Крещатик и заминированный, приговоренный к гибели город на Висле.
Не покорились. Седые главы свои не склонили. Выстояли.
Краков и Киев сегодня - города-побратимы.
Как и Киев, Краков вобрал черты современного социалистического города, неувядаемую красоту прошлого. Притихшие, потрясенные величием человеческого духа, пробивающегося сквозь мрачный фанатизм и аскетизм средневековья, стояли мы в Мариацком костеле перед огромным алтарем Вита Сквоша.
Дерево, ожившее под пальцами великого скульптора - польского Микеланджело, вот уже почти пять столетий глубоко волнует каждого, кто переступит порог храма. В центре алтаря - группа апостолов, поддерживающих скорбящую Деву Марию. Лица, фигуры святых полны динамики, трагизма. Мудрость, страдание, надежды, утраченные иллюзии прорываются сквозь католические каноны. И весь костел святой Девы Марии с его стрельчатыми узорами, сводами, двумя башнями - классический образец поздней готики. Большой двухбашенный костел кажется легким, устремленным в заоблачные выси, чем-то неуловимо напоминает человека с поднятыми руками.
Мы вышли из костела как раз в ту минуту, когда на Мариацкой башне, увенчанной шлемом, появился Трубач, и снова над городом поплыли волшебные звуки "Хейнала".
Вливаемся в оживленно жестикулирующую толпу туристов. Площадь. Я люблю эту шумную многоязыкую площадь. Кого только не встретишь здесь! Краков не случайно называют крупнейшим туристским центром народной Польши.
А вот и земляки-киевляне, присоединяемся к ним. Гид - молодой человек в очках, в модном свитере, со значком Ягеллонского университета - на чистейшем русском (русский изучают во всех школах народной Польши) поведал нам историю "Хейнала". Давным-давно высокая башня костела служила городу сторожевой вышкой. Однажды стражник - стражак - заметил клубы пыли, услышал конский топот: к стенам Кракова лавиной катили на своих низкорослых лошадях татары.
Стражник поднял горн, и сигнал тревоги понесся над спящим городом. Только вражеская стрела, пронзив сердце смельчака, оборвала "Хейнал". С тех пор прошло шесть веков, но ежечасно открывается дверца на башне Мариацкого костела, выступает деревянный трубач, и все повторяется сначала: звучит на все стороны света и внезапно обрывается "Хейнал": "Жители мирного Кракова, помните".
Перелистывая у Зайонцев телефонную книгу, я без труда нашел знакомую фамилию. Позвонил молодому Скомскому. И ответил молодой Скомский. Но не тот, а сын Юзефа. Сказал, что отец должен быть с минуты на минуту, не успел договорить, как он действительно появился. Я не назвал себя, только поздоровался, однако сразу же услышал в ответ: "День добрый, капитан Михайлов, ждем тебя. Ты будешь самым дорогим гостем".
Юзеф принял меня в собственном доме. Когда-то он в разговорах со мной не скрывал своих опасений: сможет ли он, сын помещика, учиться в новой Польше. Теперь Юзеф профессор права Ягеллонского университета.
В 1945 году землю Скомских отдали настоящим владельцам - крестьянам. Скомский-старший еще шесть лет прожил при народной власти. Перед смертью шутил: "Подари мне, грешнику, Езус Мария, сто лят, и пан Скомский, пожалуй, созреет в коммунисты".
Юзеф после войны (народная власть учла его заслуги перед отчизной) поступил на факультет права, закончил Ягеллонский университет. Прошел на преподавательской работе все ступени: ассистента, старшего ассистента, кандидата и доктора юридических наук. Юзеф подарил мне книгу. Она не так давно вышла в Кракове. "Автономия воли в международном частном праве" - одна из тридцати пяти научных трудов профессора Скомского.
Еще студентом Юзеф женился. Жена - тоже адвокат. Сын Скомских - ему примерно столько лет, сколько было Юзефу в сорок четвертом, - студент факультета права.
Мы выполнили почти всю намеченную программу поездки. Остался только один пункт: Освенцим.
Что такое Освенцим в прошлом, все знают. Самый страшный из гитлеровских лагерей, доведенный до совершенства конвейер смерти. Ежесуточно превращающий в дым, пепел, горы волос, туалетное мыло, муку для удобрения до двух тысяч человек.
Освенцим - четыре миллиона убитых. Среди них наши боевые товарищи: дочь варшавского доктора, советская разведчица Ганка и польский крестьянин, батрак из Санки, Михал Врубль.
С нами Тадек с семьей. От Жарок до Освенцима - час езды. Тадек, один из немногих, кому до освобождения удалось вырваться живым из АИ - сокращенное название Освенцима (концентрационный лагерь Аушвиц).
…Наша "Волга" остановилась на широкой площади у входа в Освенцим. По решению сейма Польской Народной Республики бывший концлагерь объявлен на вечные времена памятником жертвам фашизма и борьбы польского и других народов.
Мы подошли к главным воротам лагеря. Теперь ворота открыты настежь. Опущен черно-белый шлагбаум. Над вратами в бывший ад сохранена страшная по своему цинизму надпись: "Арбайт махт фрай" - "Работа делает свободным".
У входа в музей - памятник Благодарности Советской Армии. 27 января 1945 года войска 1-го Украинского фронта освободили Освенцим.
Пять лет над королевским замком Вавеля зловеще реял флаг с черной фашистской свастикой. Пять лет дымили печи Освенцима. Как хищный стервятник кидается на добычу, так набросились гитлеровские войска, отряды "Мертвая голова", фюреры разных рангов и полномочий на истерзанную, истекающую кровью землю. "Мы, - заявил обер-палач Ганс Франк, - добьемся того, чтобы стерлось навеки само понятие - Польша".
В кинозале музея нам показали двадцатиминутный документальный фильм. Факты. Только факты… Нескончаемой вереницей проходят по экрану десятки тысяч обреченных. Их избивают, травят собаками. А вот и конец пути: "баня" - сауна, где людей травили газом, печи крематория. Перед входом в крематорий пирамиды обуви, детские вещи, игрушки. И кадры Нюрнбергского процесса. Допрос бывшего коменданта Освенцима.
Когда ему задали вопрос: "Правда ли, что эсэсовцы бросали живых детей в пылающие печи?" - он немедленно подтвердил правильность этого, а дальше заявил: "Дети раннего возраста непременно уничтожались, так как слабость, присущая детскому возрасту, не позволяла им работать… Очень часто женщины прятали детей под свою одежду, но, конечно, когда мы их находили, то отбирали детей и истребляли".
А это что такое? Склад тюков. На тюках надписи: "Волос мужской", "Волос женский". Ими набивали матрацы, из них делали носки для немецких подводников.
На экране опять горы ботинок, горы трупов. Оркестр, составленный из лучших музыкантов Европы. Он исполняет "Танго смерти", заглушая стоны несчастных.
Стремясь уничтожить следы своих преступлений, гитлеровцы в январе 1945 года взорвали крематорий, рассчитанный на бесперебойную работу в течение десятков лет (через печи Освенцима и других лагерей Гитлер собирался пропустить, за небольшим исключением, всю Польшу), сожгли и уничтожили лагерную документацию. Стремительное наступление Советской Армии не только спасло польский народ от поголовного истребления, но и не дало уничтожить следы зверства .
Многие документы и лагерные объекты уцелели. В музее Освенцима мы видели экспонаты, фотографии, леденящие душу. В лагере систематически проводились опыты над людьми. Заключенных опускали в ледяную воду, чтобы определить, сколько времени человеческое существо может прожить в таких условиях. Проводились опыты с отравленными пулями, заразными болезнями, опыты по стерилизации мужчин и женщин.
Как, где погибла наша Ганка?
"Легкой" смертью в освенцимской "бане"? В "экспериментальном" блоке? В камере пыток? Через какие муки прошел по этой проклятой, пропитанной кровью и пеплом земле наш друг и побратим Михал Врубль? Лично я обязан ему своей жизнью.
У подножия урны с прахом многих жертв Освенцима мы положили букет роз - красный, как кровь Ганки и татуся.
Мертвые живут, если живые помнят.
Слово о побратимах
Вот и завершилось наше путешествие по земле друзей. Подходит к концу и наша повесть. В ней вы, дорогой читатель, познакомились со многими польскими патриотами, без помощи которых группа "Голос" не смогла бы выполнить свою задачу.
Со многими, но не со всеми.
В записной книжке "капитана Михайлова" сохранились зашифрованные имена, клички, короткие боевые характеристики. Во время встреч с Зайонцем, Бохенеком, Тадеком, Гардым мы уточнили старые записи, дополнили их.
Думается, читателю небезынтересно познакомиться с этими страницами. Итак, имена, дела.
Тарговский Игнаци - крестьянин. Живет в Рыбне. Теперь член ПОРП. В его доме некоторое время работала Комар, а позже была явочная квартира.
Очкось Станислав (Скала) - из Чернихува Краковского уезда. Военное звание - капитан. Коммунист. Через него группа "Голос" получала ценную информацию о воинских перевозках немцев.
Ганцарчики Роман и Ян (Збышек и Янек) - партизаны-подпольщики, сотрудничали с группой "Голос".
Пытлик Франц - капитан народной милиции. До войны - член Польского коммунистического союза молодежи. В период оккупации - заместитель командира партизанского отряда имени Людвика Варыньского. Оказывал всемерную помощь группе "Голос", принимал участие в диверсиях.
Ленкевич Ян (Моравский) - связной группы "Голос".
Паер Янина (Янка) - дочь Станислава Очкося. В октябре - декабре 1944 года была связной между Голосом и Грозой.
Солтыкова Клара - пенсионерка. Работая в штабе немецкой части уборщицей, она выносила и передавала связным группы "Голос" использованную копирку, некоторые документы.
Пашкевич-Бохенек Иоанна - жена Владислава Бохенека, в 1944 году собирала для разведгруппы "Голос" сведения о расположении и перемещении немецких воинских частей в районе Кракова и местечке Величка. Экономист, член ПОРП.
Гачол-Навара Станислав (Навара) - в период оккупации командир объединенных партизанских отрядов Армии Крайовой "Жельбет" в чине капитана. Награжден высшими военными наградами Польши.
Сендер Франц - во время оккупации был участником крестьянских батальонов. Вместе с братом Яном первым оказал помощь радистке Комар и разведчице Анке.
Коник Мечислав (Кава) - убит в бою с немцами 18 января 1945 года. Охранял радиостанцию и радистку Комар. Член ППР, командир специальной окружной группы Армии Людовой.
Рак Юзеф - крестьянин из села Тшебиня. В его доме периодически в 1944-1945 годах находились командир "Голоса" и многие члены группы. Всегда помогал группе продовольствием.
Рак Анна - из Тшебини. Укрывала от немцев советских граждан, некоторых из них направила в группу "Голос".
Ничто не забыто. Советское правительство высоко оценило подвиг наших побратимов, верных, бесстрашных товарищей по оружию.
Как бесценную реликвию храню эту очень дорогую мне вырезку из "Красной звезды":
"УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР
о награждении орденами СССР граждан
Польской Народной Республики
За активную помощь командованию Советской Армии в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость наградить граждан Польской Народной Республики:
Орденом Отечественной войны 1-й степени
1. Бохенека Владислава Яновича.
2. Врубля Михала Мацеевича (посмертно).
3. Зайонца Юзефа Францишковича.
Орденом Отечественной войны 2-й степени
1. Зайонц Валерию Яновну.
2. Очкося Станислава Яновича.
3. Прысака Юзефа Юзефовича (посмертно).
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
Н. Подгорный
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
М. Георгадзе
Москва, Кремль 7 мая 1968 г.
В 1944-1945 годах в районе города Кракова, оккупированного фашистскими захватчиками, действовала группа советских военных разведчиков во главе с Евгением Степановичем Березняком.
Большую помощь разведчикам в выполнении заданий командования 1-го Украинского фронта оказали польские патриоты Бохенек Владислав, Врубль Михал и их товарищи, проживающие в Кракове.
В исключительно трудных условиях оккупационного режима разведгруппа Е. С. Березняка установила связь с местными партизанами и польскими подпольщиками и с их помощью добывала ценную информацию о противнике, о дислокации воинских частей оккупантов и об их составе.
Советские разведчики совместно с польскими патриотами - супругами Зайонц Юзефом и Валерией, Владиславом Бохенеком, Юзефом Прысаком и другими товарищами по оружию - сумели предотвратить подготовленное фашистами уничтожение бывшей польской столицы города Кракова, сохранить его исторические культурные памятники".
(ТАСС)
"Красная звезда", 9 мая 1968 года.
МОЯ ПОЧТА
Что и говорить: письма от хороших людей получать приятно. А каково отвечать. Немало писем я, как и мои товарищи по группе "Голос", получил после публикации в "Комсомолке" документальной повести "Город не должен умереть" и, признаться, совсем растерялся, когда после телепередач и выступления газеты "Известия" почтальон стал приносить письма пачками.
Но я сказал себе: ты же учитель, а какой учитель не рад вопросам? Перед тобой класс, аудитория. Пусть необычная, пусть растянулась от Владивостока до Будапешта и Софии, от Петрозаводска до Ужгорода и Кракова. Вспомнил Веселое, первых своих учеников. Представил озорные, задумчивые, любознательные, горящие глаза ребят… Ради такой аудитории не грешно и засидеться допоздна.
Этой книгой я попытался - хорошо ли, худо ли, не мне судить - ответить многочисленным авторам писем на вопросы, адресованные непосредственно мне - бывшему военному разведчику Голосу. И все же разговор остался незаконченным. Не все ответы ложились в строку. Есть письма, интересные сами по себе: за ними - судьбы человеческие.
…Конец рабочего дня. Уходят последние посетители. Пустеет наш просвещенский улей. Сегодня нет заседаний, встреч. Мы остаемся одни. Я и моя "аудитория", мои незримые, часто незнакомые мне корреспонденты. Я знаю: со многими мы подружимся, многие станут для меня близкими, родными людьми. Какие удивительные письма порой таят листочки, наспех вырванные из ученической тетради.
"Пишет Вам из Ростова дочь солдата, погибшего в Отечественную войну, - Варфоломеева Лидия Яковлевна. Погиб мой отец Яков Федорович Варфоломеев на Курской дуге и похоронен в городе Курске (воинское кладбище, могила № 133). И еще погибли в этой войне все братья отца - Григорий, Кирилл, Иван, Николай. Погиб и мамин брат "без вести пропавший" Анатолий Хмарской. А мой родной брат Александр Яковлевич вернулся живым, но очень израненным. Долго не пожил и умер".
Лиде было всего десять лет, когда началась война.
"Я видела своими глазами, как фашисты убивали, мучили людей".
Шесть "похоронных" хранится в доме Варфоломеевых…
Горе, тяжкие утраты не сломили Варфоломеевых, еще теснее сблизили с большой советской семьей. Ну как не гордиться такими людьми! Отсюда и радость "за живых разведчиков" из группы "Голос", и желание вырастить сына настоящим патриотом, и готовность, если понадобится, все повторить, все выдержать.
"Воспитываю сына. Он уже имеет приписное свидетельство. Как говорится, солдат. Как я хочу, чтобы мой сын никогда не знал этих ужасов войны. Но если придется защищать нашу любимую Родину, чтобы был таким же, как Алексей Шаповалов, как Юзеф Зайонц, как Ася Жукова. Смелым, честным, настоящим человечным человеком".
Я ответил Лидии Яковлевне и получил от нее еще одно письмо:
"Первого мая ездила в город-герой Волгоград, была на Мамаевом кургане. Привезла оттуда горсть священной земли".
А это письмо из Одессы. За каждой строкой так и чувствуешь незаурядный характер, удивительное мужество, стойкость беспредельную.
"Я тоже в годы войны служила в разведке. На фронт ушла добровольно. Оттуда направили в Москву на учебу. Спецкурс. В августе 1942 года была в составе женской спецгруппы выброшена в районе Березино. Было нам, троим девушкам, по двадцать лет в ту пору. Какая-то сволочь предупредила гитлеровцев. Немцы ждали группу на месте выброски, но ветром нас отнесло. Схвачены были двое. Третья, Артемова, спасла рацию, шифр, оружие, деньги. Ранило ее уже в партизанском отряде. Мы не сказали немцам ничего. Они так и не узнали наших подлинных имен. Показания давали - сплошную ложь. Мою подругу направили в Германию в лагерь, а меня ожидала казнь.