Также Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 сентября 1966 г. была введена уголовная ответственность за "систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений , порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого содержания…" (Статья 190-1 УК РСФСР. Исключена из Уголовного кодекса Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 сентября 1989 г.).
По нашему личному убеждению, любой социальный субъект - гражданин, группа лиц по национальному, религиозному, расовому, профессиональному или любому другому признаку, равно как и общественное объединение, партия, общественный или политический институт, государство, в конце концов, должен и обладает правом на защиту от диффамации, а также клеветы и оскорбления.
Подчеркнем следующее важное обстоятельство. И Международный пакт о гражданских и политических правах, и Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, признают допустимыми предусмотренные законом ограничения на пользование свободой слова, получения и распространения информации.
Так что, по сути своей, ничего антизаконного, антидемократичного в содержании статей 70-й и 190-1 УК РСФСР не присутствовало. Тем более, что в ее диспозиции прямо указаны к валифицирующие , то есть необходимые для признания конкретного деяния уголовно наказуемым, его признаки .
Во-первых, - клеветнический , то есть заведомо ложный, характер распространяемых сведений, информации. И его цель - опорочить, дискредитировать общественный и государственный строй, их институты, что и является содержанием диффамации.
Другое дело, что проблемы могли возникать и возникали на стадии правоприменения данных правовых норм, то есть на стадии следствия и суда.
И здесь, понятно, крайне важным было и есть, поскольку дела о клевете, или, по современной терминологии, о диффамации, отнюдь не редкость, но требуют качественных и добротных, добросовестных экспертных заключений и оценок. А последние уже не относились к компетенции и сфере деятельности органов госбезопасности.
Остановившись подробно на специфическом вопросе юридической квалификации деяния, мы предприняли это исключительно потому, что опыт истории должен учить последующие поколения на ошибках, заблуждениях и преступлениях прошлого .
При этом мы отнюдь не говорим о том, что все приговоры по указанным статьям были необоснованными, неправомерными или несправедливыми. Мы лишь указали на источники и предпосылки (недобросовестные экспертные заключения, в частности, предвзятость судьи, и т. д.), возможных юридических и судебных ошибок.
Поскольку нередко говорят и пишут о якобы "появившемся при Андропове использовании психиатрии" против диссидентов, подчеркнем, очто "Инструкция о порядке применения принудительных мер психиатрического характера в отношении психических больных, совершивших преступления", действовавшая до конца 80-х годов, была принята в 1954 г. Процессуальный же порядок ее применения определялся статьей 58 УК РСФСР 1960 г.
Представляется, однако, необходимым привести и еще одну весьма компетентную точку зрения по данному вопросу, тем более, что высказывается она весьма известным в прошлом "диссидентов", покинувшим в СССР в 1979 г. и проживавшим в США О.А.Поповым.
В конце 2003 г., в статье "Защитники прав человека или "агенты глобализма"?", бывший активный участник "правозащитного движения" в СССР подчеркивал: "Что же касается защиты прав, жизненно важных для подавляющего числа советских граждан , таких как право на безопасность (здесь и далее выделено у автора - О.Х.), на труд , на образование , на жилье , то эти социальные права правозащитников, как можно судить по их заявлениям и выступлениям, не слишком заботили…" .
Возглавлявший КГБ до прихода Андропова Владимир Ефимович Семичастный подчеркивал, что еще "во времена хрущевской "оттепели" американские стратеги начали предпринимать попытки перенести игру на территорию СССР, приступив к созданию "организованного движения сопротивления" (выделено мной, - О.Х.) .
В этой связи в своих мемуарах он небезосновательно приводил записку председателя КГБ и генерального прокурора СССР Р.А. Руденко в ЦК КПСС о том, что с декабря 1965 г. в Москве участились случаи выступлений с требованием пересмотра законодательства, отмены статьи 70 УК РСФСР, освобождения задержанных за распространение антисоветских листовок. При этом по его свидетельству "эти действия не имели случайного характера, а были инспирированы извне", упоминает о группе из 35–40 человек, связанной с НТС .
Процитируем в этой связи один из официальных документов середины 80-х годов, раскрывающий сущность, назначение и содержание деятельности иностранных спецслужб по инспирированию так называемого "демократического движения" в СССР.
"Демократическое движение" (историческое) - выражение, использовавшееся специальными службами противника и зарубежными антисоветскими центрами в акциях идеологической диверсии в 1965–1977 гг. для создания видимости наличия в нашей стране оппозиционного течения и склонения отдельных лиц к активным враждебным действиям.
В целях стимулирования "Д. д" ЦРУ совместно с НТС подготовило для распространения в СССР "Программу демократического движения Советского Союза", в которой ставилась задача ликвидации советской власти в СССР и создания так называемого "союза демократических республик", основанного на принципах буржуазного государства.
В порядке осуществления практического руководства "Д.д." в 1969 г. противником были разработаны "Тактические основы демократического движения", содержавшие развернутые рекомендации по организации подрывной работы. Одной из главных была рекомендация блокирования враждебных элементов с националистами, в том числе сионистами, а также реакционными церковниками и сектантами".
Отметим, что имеющиеся в настоящее время работы по "диссидентскому движению" в нашей стране, несколько по иному трактуют историю его возникновения .
Исторической правды ради, отметим, что возникновение "инакомыслия" и "диссидентства" в СССР было связано в равной мере как с пропагандой зарубежных радиостанций, деятельностью центров идеологических диверсий, так и некоторыми решениями ХХ съезда КПСС, вскрывшего многочисленные преступления сталинизма.
Как отмечал по этому поводу столь информированный автор, как многолетний руководитель 5 управления КГБ СССР Ф.Д. Бобков, "справедливо критикуя культ личности Сталина, никто из лидеров не заботился задуматься о причинах, к нему приведших ( здесь и далее выделено мной, - О.Х.). А критика привела к дестабилизации в обществе, породила недоверие к власти. И это предопределило появление в стране сил, на которые смогли опереться центры "холодной войны", осуществлявшие планы подрыва конституционного строя в СССР, разложения социалистического общественного строя. Эта проблема требует дальнейшей работы над ее раскрытием.
Способствовало недоверию к власти и то, что, свергая культ Сталина, его преемники немало заботились о себе, поощряя рост своих культов" .
В то же время нельзя не сказать и о том, что частью населения с тревогой и озабоченностью воспринимался тот факт, что из переиздававшихся учебников истории исчезали или сокращались разделы, посвященные ХХ съезду КПСС, критике культа личности И.В. Сталина и его последствий, что воспринималось как попытка "реабилитации сталинизма".
Следует, однако, заметить, что подобные текстовые изменения могут быть объяснены не только "ползучей ресталинизацией", но и объективным ходом исторического времени, когда кажется, что уже единожды пережитая тяжелая "болезнь" миновала и стала безвозвратным достоянием прошлого. Хотя, безусловно, правдивая и объективная информация по столь трагическому для истории нашей страны вопросу была необходима как тогда, так и теперь.
Другое дело, что эта проблема выгодно обыгрывалась зарубежными пропагандистами, в то время как советский партийно-пропагандистский аппарат явно не мог соперничать с ними по этому вопросу.
Добавим также, что вопреки широко распространенному, но, как это нередко бывает, ошибочному мнению, многие недостаточно осведомленные авторы продолжают утверждать, что якобы именно А.И. Солженицын с его книгой "Архипелаг ГУЛАГ" стал якобы "первооткрывателем" темы репрессий в годы сталинизма.
Опровергая это утверждение, сошлемся на ныне забытую книгу Б.А.Дъякова "Повесть о пережитом", вышедшую в издательстве "Советский писатель" в 1966 г. И сегодня книга эта способна произвести не менее сильное эмоциональное впечатление на читателя, чем небезупречное творение А.И. Солженицына. Другое дело, что эти авторы находятся на разных идейно-нравственных позициях.
В то же время, партийная номенклатура ставила определенные препоны развитию критики и самокритики, расширению гласности, принципов самоуправления, демократизации общественной жизни, что не могло не вызывать тревогу и озабоченность у части социально и политически активного населения страны. И эта обеспокоенность не могла не найти каких-либо форм своего внешнего проявления, что, подчас, далеко не адекватно воспринималось и оценивалось отдельными партийными руководителями.
Сознательно не вдаваясь далее в углубленное рассмотрение вопросов о назначении и сущности, структуре и аппарате осуществления идеологических диверсий, что неизбежно увело бы нас далеко в сторону от рассматриваемого предмета , остановимся лишь на истории образования и деятельности пятых подразделений органов КГБ СССР, поскольку она справедливо вызывала и вызывает поныне значительный общественный интерес.
17 июля 1967 г. по инициативе Ю.В. Андропова Политбюро ЦК КПСС приняло решение об образовании в КГБ самостоятельного 5 управления по борьбе с идеологическими диверсиями противника.
На решение о создании этого нового подразделения - "политической контрразведки", - Андропова подтолкнул как опыт работы на посту секретаря ЦК, так и материалы, имевшиеся во Втором Главном управлении КГБ СССР.
В записке в ЦК КПСС от 3 июля 1967 г. N 1631-А с обоснованием целесообразности создания этого нового подразделения председателем КГБ Ю.В.Андроповым подчеркивалось:
"Имеющиеся в Комитете государственной безопасности материалы свидетельствуют о том, что реакционные силы империалистического лагеря, возглавляемые правящими кругами США, постоянно наращивают свои усилия в плане активизации подрывных действий против Советского Союза. При этом одним из важнейших элементов общей системы борьбы с коммунизмом они считают психологическую войну…
Замышляемые операции на идеологическом фронте противник стремится переносить непосредственно на территорию СССР, ставя целью не только идейное разложение советского общества, но и создание условий для приобретения у нас в стране источников получения политической информации…
Пропагандистские центры, спецслужбы и идеологические диверсанты, приезжающие в СССР, внимательно изучают происходящие в стране социальные процессы и выявляют среду, где можно было бы реализовать свои подрывные замыслы. Ставка делается на создание антисоветских подпольных групп, разжигание националистических тенденций, оживление реакционной деятельности церковников и сектантов.
В 1965–1966 гг. органами госбезопасности в ряде республик было вскрыто около 50 националистических групп, в которые входило свыше 500 человек. В Москве, Ленинграде и некоторых других местах разоблачены антисоветские группы, участники которых в так называемых программных документах декларировали идеи политической реставрации.
Судя по имеющимся материалам, инициаторы и руководители отдельных враждебных групп на путь организованной антисоветской деятельности становились под влиянием буржуазной идеологии, некоторые из них поддерживали, либо стремились установить связь с зарубежными эмигрантскими антисоветскими организациями, среди которых наибольшей активностью отличается т. н. Народно-трудовой союз (НТС).
За последние годы органами госбезопасности на территории СССР захвачено несколько эмиссаров НТС, в том числе из среды иностранцев.
При анализе устремлений противника в области идеологической диверсии и конкретных условий, в которых приходится строить работу по ее пресечению, следует учитывать ряд обстоятельств внутреннего порядка.
После войны из фашистской Германии и других стран вернулось в порядке репатриации около 5,5 млн. советских граждан, в том числе большое количество военнопленных (примерно 1 млн. 800 тыс. человек). Подавляющее большинство этих лиц были и остались патриотами нашей Родины.
Однако определенная часть сотрудничала с гитлеровцами (в т. ч. власовцы), некоторые были завербованы американской и английской разведками.
Из мест заключения после 1953 г. освобождены десятки тысяч лиц, в том числе те, которые в прошлом совершили особо опасные государственные преступления, но были амнистированы (немецкие каратели, бандиты и бандпособники, участники антисоветских националистических групп и др.). Некоторые лица из этой категории вновь становятся на путь антисоветской деятельности.
Под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут пользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия.
Все еще значительное количество советских граждан совершает уголовные преступления. Наличие уголовных элементов создает в ряде мест нездоровую обстановку. За последнее время в некоторых городах страны имели место массовые беспорядки, сопровождавшиеся нападением на сотрудников милиции и погромами зданий, занимаемых органами охраны общественного порядка.
При анализе этих фактов, особенно по Чимкенту (13 июня 1967 г. в г. Чимкенте (Казахская ССР), вследствие спровоцированных беспорядков, в которых принимали участие около 100 человек, были убиты 7 и ранены около 50 человек. По результатам расследования произошедшего к уголовной ответственности были привлечены 43 человека - О.Х.), становится очевидным, что внешне стихийные события, носившие, на первый взгляд, антимилицейскую направленность, в действительности явились следствием определенных социальных процессов, способствовавших вызреванию самочинных действий.
С учетом изложенных факторов органы госбезопасности проводят мероприятия, направленные на улучшение организации контрразведывательной работы в стране по пресечению идеологической диверсии.
В то же время Комитет считает необходимым принять меры к укреплению контрразведывательной службы страны и внесению в ее структуру некоторых изменений. Целесообразность этого вызывается, в частности, тем, что нынешняя функциональность контрразведки в центре и на местах предусматривает сосредоточение ее основных усилий на организации работы среди иностранцев в интересах выявления прежде всего их разведывательных действий, т. е. она обращена вовне. Линия же борьбы с идеологической диверсией и ее последствиями среди советских людей ослаблена, этому участку работы должного внимания не уделяется" .
В этой связи в цитируемой записке председателя КГБ при СМ СССР предлагалось создать в центральном аппарате Комитета самостоятельное управление (пятое) с задачей организации контрразведывательной работы по борьбе с акциями идеологической диверсии на территории страны, возложив на него функции:
- организации работы по выявлению и изучению процессов, могущих быть использованными противником в целях идеологической диверсии;
- выявления и пресечения враждебной деятельности антисоветских, националистических и церковно-сектантских элементов, а также предотвращения (совместно с органами МООП - Министерств охраны общественного порядка, так в тот период, именовалось МВД) массовых беспорядков;
- разработки в контакте с разведкой идеологических центров противника, антисоветских эмигрантских и националистических организаций за рубежом;
- организация контрразведывательной работы среди иностранных студентов, обучающихся в СССР, а также по иностранным делегациям и коллективам, въезжающим в СССР по линии Министерства культуры и творческих организаций.
При этом предусматривалось также создание соответствующих подразделений "на местах", то есть в Управлениях и городских отделах КГБ СССР.
В то же время в этой записке в Политбюро ЦК Ю.В.Андроповым, отмечалось, что если в марте 1954 г. в контрразведывательных подразделениях КГБ работало 25 375 сотрудников, то в июне 1967 г. - только 14 263 человека. И в этой связи новый председатель просил увеличить штат Комитета на 2 250 единиц, в том числе на 1 750 офицерских и 500 вольнонаемных должностей.