А еще через несколько дней по прибытии на Волгу Тухачевский был арестован и доставлен в Москву, в подвал Лубянки. Где сотрудниками органов была проведена серия жестоких допросов для того, чтобы, как писали впоследствии лживые советские историки, добиться каких-то признаний. На самом деле признания его никому не были нужны.
Его вина очевидна: бандитизм, массовые расстрелы жителей нашей страны на протяжении всего пребывания его в рядах Красной армии, а также его бездарность в военном искусстве.
…В аттестации по случаю его производства в офицеры командир учебной роты Александровского училища писал: "Я много наслышан о роде Тухачевских, я считаю что дворяне из этой семьи – достойные России патриоты и верные слуги царя. Но за 2,5 года этих качеств ни на малейшую толику не проявил кадет Тухачевский М. Н. Будучи всегда чистым душой и совестью я, как офицер его Императорского Величества считаю нецелесообразным выпускать офицером из Александровского училища отрока Михаила Николаевича Тухачевского…"
Признаний в подвалах Лубянки никто от Тухачевского не требовал. Зато он сам напрашивался на встречу с руководителями НКВД. Маршалу дали бумагу, ручку и он самым добросовестным образом оболгал себя и… предложил наркому внутренних дел разыграть сцену допроса, во время которой бы он, Тухачевский, рассказал, что будучи в плену в Германии был завербован немецким командованием. А присутствующий при вербовке начальник 6-го управления "Аусланд СД" РСХА оберфюрер СС Хайнц Мария Карл Йост сбросил информацию о вербовке президенту Чехословакии Бенешу. А Бенеш в свою очередь, якобы из дружеских чувств передал эту информацию руководителю СССР Сталину. И таким образом, он был бы разоблачен…
Михаил Николаевич получив от наркома добро кивком головы, красочно все это расписал. Когда его "признания" (правильней, его фантазии) были переданы Сталину, тот, прочитав и зная реальное состояние дел в советско-германских отношениях, о которых Тухачевский даже не мог помыслить, усмехнулся и совершенно безразличным тоном сказал:
– Иногда подлость имеет бескрайние размеры. И она можит визвать озлобленность, а здесь ничего кроме отвращения нэт. Так пусть же эта б… сдохнет, ш-тоби я ее нэ видел, не слышал никогда.
Рассказывают о громком суде над Тухачевским. Ужасаются, что на последнее заседание 6 июня 1937 г. его принесли на носилках, что Ульрих зачитал слова о вынесении смертного приговора и подвел итог жизни великого стратега. Ужасаются, что дальше пошли расправы над его единомышленниками: Уборовичем, Якиром, другими военачальниками.
Все это чушь…
Невзирая на дикость советской юриспруденции и одиозность фигуры Ульриха в судебных процессах, следует прямо заявить: каждый из этих высокопоставленных военных Красной армии получил по заслугам! Ибо были они далеки от истинного военного искусства и благородства чести офицера, понятий стратегии и тактики, развитых со времен Петра Великого в русской армии. Не приближались эти так называемые военачальники – по своим знаниям и опыту – к мышлению и научному обоснованию военного искусства маршала Шапошникова, военных ученых Иссерсона, фортификатора Д. М. Карбышева и многих других достойных исследователей военного искусства в ХХ ст.
Приговоренные как враги народа к смерти, эти военачальники и в самом деле были врагами: бандитами с большой дороги и палачами нашего народа. А что до клише агенты всех разведок империализма, то "великий" Михаил Николаевич Тухачевский написал подобное признание добровольно.
После казни бывшего заместителя наркома оброны Сталин сказал Ворошилову:
– Армию ви-чистить до конца от этих бандитов! Иначе они ви-чистят нас, и ми не выполним нашу главную задачу. Иды, работай.
3
Незадолго до войны Вера Александровна встретилась с вождем, как ей тогда казалось, в последний раз. Встреча состоялась вскоре после празднования 60-летия Сталина.
По всем признакам Сталин был не в духе.
– Говорят, товарищ Дави-дова, што ви много себе позволяете в разговоре с руководителями партии. Вот и коллеги по вашему цеху очень недовольны вашим поведением. Ш-то ви на это скажете?
– Товарищ Сталин, мною могут быть многие недовольны. А если вы вообще не будете на меня обращать внимание, мне станет совсем худо, – грустно отпарировала актриса.
– Товарищ Давыдова, не темните, отвечайте на вопрос.
– Тогда скажите, пожалуйста, товарищ Сталин, кто эти коллеги по цеху.
– Ха-ра-шо, – смилостивился вождь и перечислил: – Барсова, Златогорова, Лепе-шинь-ская. Што ви на это скажете?
Повзрослевшая Верочка знала что Сталина можно разжалобить слезами, а после посетовать на этих лжеподруг, наговорив на них любую клевету. Но Сталин был настолько зол, что она не рискнула вести игру. И неожиданно для себя, и, скорее всего, для товарища Сталина тоже, на одном дыхании выпалила:
– Товарищ Сталин, извините, вы сделали меня своей любовницей, а ваша бывшая любовница Валерия Барсова, понимая что намного старше меня, стала беситься, что вы ее к себе больше не зовете. Она даже выражает неудовольствие, что всего лишь четырежды получила премию вашего имени, и заявляет что достойна большего. И, запугав более молодых, чем я актрис, – Лепешинскую, Златогорову, Шпиллер – склонила их на свою сторону… А ведь вы и с ними спите, товарищ Сталин.
Вождь растрогался, подошел, взял руками за плечи и с силой усадил ее в кресло.
– Верочка, из всех этих б…, не обижайся, ты самая лучшая. Нет-нет, ты не б…, я действительно правду сказал, ты самая лучшая. Мне с тобой всегда спокойно. И ты ни-чего не просишь как Барсова, Лепешинь-ская, и эта за-алотая Дюймовочка. Иди, а-атдохни, я позову тебя.
Позвал он ее… осенью 1944 года, находясь на Ближней даче. Настроение у него было хорошее, наши войска выдворили с советской территории немцев, кровопролитная изнуряющая война переходила в завершающую стадию. Почти полтора года назад Сталин участвовал в работе международной конференции в Тегеране. И вот скоро, всего через несколько месяцев, будет проводить конференцию у себя; шла интенсивная подготовка к этому историческому событию.
Сталин, решив немного отдохнуть, вспомнил о своей прежней возлюбленной. Она тотчас приехала, они долго разговаривали, он все угощал ее сладостями, иногда полушутя обнимал, а потом совсем неожиданно сказал:
– Стар я, Верочка, стал. Да и тебя не звал давно. Ну тут вот у меня жи-вет экономка, то пару раз я вспомнил тебя, а позвать не решился. То вот тогда и переспал с ней. А сейчас и она не нужна. И рад, ш-то вижу тебя… Ты, Верочка, нэ держи зла против меня. Я как помру, так эти собаки съедят тебя… Так што я тут подумал: па-аезжай в Грузию. Там што би ни случилось, тебя любить будут. Грузины меня и боятся, и любят. И когда я умру, тебе будет там спокойно. Ты будешь… как бы символ, што была любимой женш-щиной та-ава-рища Сталина. И сейчас тэбе надо подумать о том… Ведь ты вот у нас за-амечательная артистка, я помню все твои спектакли, твои партии: Любавы в "Садко" Римского-Корсакова, Марфы в "Хованщине" Мусоргского, Кармен в "Кармен" Бизе, Амнерис в "Аиде" Верди, Аксиньи в "Тихом Доне" Дзержинского, Груни в "Броненосце Потемкине" Чишко, Миловны в "Мать" Желобинского… Ты, Вера-ачка, не переживай ш-то на тебя написали доносы эти б…дьи. Они нэ достойны твоего имени ви-ду-щей солистки Большого театра.
За концертно-исполнительскую деятельность Вера Александровна Давыдова удостоена Сталинских премий, награждена двумя орденами.
Но не знала товарищ Давыдова, да и вряд ли когда узнала, что почти такой же разговор у вождя был и с другими близкими женщинами. К примеру, с народной артисткой Советского Союза Валерией Владимировной Барсовой, самой старейшей из актрис-любовниц вождя. Она на 12 лет была старше Верочки Давыдовой.
Барсова Валерия Владимировна (псевд.: наст фам Владимирова) /1(13).6.1892, Астрахань, – 13.12.1967, Сочи/, русская советская артистка оперы (лирико-колоратурное сопрано), нар. артистка СССР (1937). Чл. КПСС с 1940.
Окончила Московскую консерваторию по классу У. Мазетти (1919); училась также у М. В. Владимировой (сестра Б.). На сцене с 1915. В 1917 выступала в опере С. И. Зимина (Москва). В 1910–48 в Большом театре СССР…
В 1950–53 преподавала в Моск. консерватории (с 1952 проф.). Была видным общественным деятелем (?!).
Гос. пр. СССР (1941) (понимай: Сталинская премия; а где остальные три?). Награждена орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
Впервые на сцене Барсова появилась в 1915 г., исполняла партии Людмилы в "Руслане и Людмиле", Антониды в "Иване Сусанине" Глинки, Розины в "Севильском цирюльнике" Россини, др. В награду за талант (рассказывают, что актриса не могла запомнить свои партии и на сцене ходила от стула к стулу, за спинками которых крепились листочки с текстом) и за предоставленные удовольствия получила от Сталина особняк в городе Сочи, где и ушла из жизни 13 декабря 1967 года.
Блистая на сцене Большого, она организовала ряд подметных писем и доносов в НКВД на В. А. Давыдову. После привлекла к своему грязному сотрудничеству своих подруг по любовному цеху Лепешинскую, Златогорову и молодую певичку Наталью Дмитриевну Шпиллер, которые охотно начали травлю против Веры Александровны. Особенно старалась Златогорова.
Сталин по очереди встречался с ними и, куражась над каждой из них в отдельности, говорил что более великих певиц, чем они сами, нет. Валерии Барсовой сказал о том, что Лепешинская и Златогорова – бездарные, и что "Лерочка совершенно права, что они курвы". Лепешинской сказал те же слова о Барсовой и Златогоровой. Последней, что Барсова и Лепешинская – бесталанные певички и отвратительные проститутки и т. д. И лишь Давыдову он никак не обозначил в характеристиках при них.
Вот на этот немаловажный нюанс как-то обратила внимание Барсова и попыталась в который раз подбить своих подруг по постели на новую грязную игру против соперницы. Первой спохватилась Ольга Васильевна Лепешинская, сказав:
– Валерия Владимировна, если ты хочешь потерять все-все и даже дачу в Сочи, то это твое право. А я ничего не хочу терять, не хочу, чтобы потом меня е…л какой-то забулдыга из московской подворотни… Уволь, я больше о Давыдовой даже слова плохого не подумаю.
С ней вдруг стала солидарна и Златогорова.
После смерти вождя все они остались в Москве. Лишь Барсова, ощутив ухудшение здоровья, уехала на жительство в Сочи, как оказалось, навсегда. Но Вера Александровна была вынуждена покинуть российскую столицу после ХХ съезда КПСС и развернувшихся после него событий, связанных с неприятием имени вождя. Она, как того и хотел Сталин, уехала в Тбилиси (шел конец 1956 г.), получила благоустроенную трехкомнатную квартиру в привилегированном районе грузинской столицы, должность профессора в консерватории и, что немаловажно после пережитого за почти три десятилетия творческой жизни – хорошее отношение к себе чиновников от власти.
Она продолжала состоять в браке со своим мужем Д. С. Мчедлидзе-Южным, но жизнь его с ее приездом нисколько не изменилась; они были порознь. Да и Вера Александровна не настаивала на изменении отношений. После очень уникальных отношений и любви со Сталиным, при котором она имела лишь нескольких других мужчин, да и то скорее не по своей воле, она просто не стремилась к тому чтобы сейчас быть с кем-то. Есть мужчины, после которых интимная близость с другим просто не нужна…
Единственным верным из всех поклонников оставался Георгий Максимилианович Маленков; он присылал ей поздравления на день рождения 30 сентября и в женский день 8 марта. Интимные отношения с этим партийным и государственным деятелем приключились лишь однажды, когда не было никаких сил устоять перед его напором. Это произошло за 1,5–2 года до кончины Сталина. Примерно тогда же состоялась и интимная связь с секретарем вождя Алексанром Николаевичем Поскребышевым. Конечно, это были весьма влиятельные лица и на всем протяжении ее отношений с великим Сталиным оба весьма деликатно и уважительно относились к ней. Возможно, это в какой-то степени и послужило поводом к ее, скажем так, согласию на близость с ними.
Тогда как остальные воспринимали красивую актрису как вожделенный кусок с барского стола; все они – это ходячее быдло, кружившее вокруг Сталина – считали за честь затащить в постель его женщин…
История 16
"Гражданин Сталин, а как бы вы поступили?"
Чудесный южный город Сочи, прекрасное время – конец июля. Романтичный час суток, когда солнце скрывается за горизонт…
Первый секретарь ЦК Компартии Украины Никита Сергеевич Хрущев, свалившись брюхом в набежавшую волну, ныряет, плавает, громко пыхтя и хрюкая. За его незатейливым купанием наблюдает артистка Большого театра О. В. Лепешинская.
Лепешинская Ольга Васильевна /р. 15(28).9.1916, Киев/, советская артистка балета, педагог, нар. арт. СССР (1951). Чл. КПСС с 1943. Окончила Моск. Хореографич. уч-ще. В 1933–63 артистка балетной труппы Большого театра. Дебютировала в партии Лизы ("Тщетная предосторожность" Гертеля)… Обладая драматич. дарованием, виртуозной техникой, Л. расширила выразит. возможности классич. танца. Артистке были доступны как комедийные, так и драматич. партии…
С 1963 ведет пед. работу, выезжала в качестве педагога и репетитора в Италию, ВНР, ГДР, Швецию и др.
Гос. пр. СССР (1941, 1946, 1947, 1950). Награждена 3 орденами, а также медалями. Одной из этих наград – орденом Ленина (вместе с Барсовой) была удостоена уже при правлении Н. С. Хрущева за то, что подписалась под заявлением деятелей искусств об осуждении личности Сталина. Кстати, Давыдова не подписала документ и наград не получила. А вот Златогорова отчего-то за это получила другой орден – Трудового Красного Знамени.
Выйдя вскорости из воды Никита Сергеевич снова закряхтел, зафыркал, закашлял, захрюкал и наконец кокетливо спросил:
– Ольга, почему вы не приезжаете к нам в столицу советской Украины Киев?
– А меня, Никита Сергеевич, не приглашают. Может потому, что у вас много украинских солисток.
– Зря вы так думаете, Ольга. Есть и певицы, и певцы. Но украинцы народ очень сложный. У них развито чувство национализма и они тоскуют по своей самостийности.
– Никита Сергеевич, а вы удовлетворены, что вас перевели из Москвы?
– Ну как вам сказать, на Украине может быть и спокойнее, чем в Москве, но есть и свои трудности.
Ольга Васильевна передернула плечиком и, подумав, спросила:
– Скажите, Никита Сергеевич, а в России придет то время, которое Маркс и Энгельс назвали коммунизмом?
– Конечно придет. Но не так быстро, как хотелось бы нам, – важно ответствовал человек, который давно и благополучно пребывал при коммунизме, не испытывая при этом никаких угрызений совести от того, что не получившие полной самостийности украинцы, как и все остальные советские братья и сестры, тянут бесконечную лямку нищеты. Тоном, не терпящим возражений, он нравоучительно продолжил: – И вы, Ольга, не понимаете, что коммунизм наступит не в России, а в СССР. Это очень важно и принципиально, потому что России больше не существует. Ее мы закопали вместе с царскими трупами.
…было уже поздно, когда Лепешинская оставила его. А ему пришлось проследовать в особняк, в котором находились Сталин и Молотов. Начинался поздний обед, который, как всегда, затянется до утра. За обедом Хрущев сказал:
– Товарищ Сталин, на Украине разоблачена очень большая группа националистов. Среди них имеются лица, занимавшие ответственные партийные и государственные должности. Я привез списки.
Это рассердило вождя.
– Товарищ Хрущев, почему ми вас должны па-адменять на Украине?
– Товарищ Сталин, в списках без двух человек 7 тысяч арестованных. Многих вы хорошо знали и мы очень боимся наломать дров.
– Ви всегда боитесь переборщить. Когда ви научитесь мислить самостоятельно? Или ви еще ребенок и вам ну-жен горшок?
Раздраженный Сталин сделал паузу, которой воспользовался Молотов. "Товарищ Сталин, – заикаясь сказал он, – с-с-совершенно правильно говорит, что н-негодяев н-надо расстреливать беспощадно.
Хрущев среагировал мгновенно:
– Вячеслав Михайлович, ваши слова мы обязательно учтем. Но мне бы хотелось заполучить у вас письменное распоряжение.
Лицо Сталина от услышанного буквально посерело и он очень тихо произнес:
– Хрущев, ви свободны. Ми все от тебя устали.
Спустя несколько месяцев Н. С. Хрущев был вызван в Москву, в Кремль. За столом помимо вождя сидели Лаврентий Берия, Климент Ворошилов, Лазарь Каганович, другие. Присутствовали две женщины: депутат Верховного Совета РСФСР актриса Вера Давыдова и секретарь наркома внутренних дел Надежда Тузова, являвшаяся одновременно агентом партийной разведки Коминтерна. Она владела свободно английским и французским языками, отлично печатала, блестяще изучила стенографию; после окончания института иностранных языков прошла обучение в одной из школ Коминтерна, но руководство вместо назначения на работу за границу направило ее в наркомат обороны в качестве секретаря наркома Ворошилова. После освобождения маршала от занимаемой должности Тузову перевели секретарем приемной наркома внутренних дел Берии.
Природа наделила Надежду броской красотой; а то, что она была дочерью одного из высших командиров Красной армии и имела хорошую биографию, также имело значение в ее карьере. Тузова производила сильное впечатление на многих руководителей партии и правительства; впрочем, ее этому учили в школе Коминтерна. Несмотря на возраст, проявлял активность в ухаживании за молодушкой Ворошилов, так что вскоре многим стало ясно, а товарищу Сталину – хорошо, в подробностях, известно, что Тузова являлась не только секретарем наркома, но и его близкой женщиной. После перевода Надежды в НКВД ею увлекся и Берия.
Сталин был в хорошем настроении. Осмотрев присутствующих, он подошел к окну, за которым кружились снежинки, и бодрым голосом, поднимая правой рукой телеграмму Адольфа Гитлера, который поздравил его с 60-летием:
– Да-а чего же внимательный человек наш товарищ Гитлер!
Заикаясь, ему поддакнул Молотов. Сталин кивнул головой и тут же с подобострастным тостом выступил Клим Ворошилов. В этот момент открылась дверь и, униженно пригибаясь, на полусогнутых, в комнату вбежал запыхавшийся Микоян, извиняясь перед вождем за свое опоздание. Сбиваясь, он также стал восхвалять Сталина. И лишь сидевший в противоположном конце стола член Политбюро ЦК ВКП(б) Лазарь Моисеевич Каганович произнес своим басом: "Это хорошо, товарищ Сталин, что у нас такие друзья, как Адольф Гитлер".
Вождь обвел колючим взглядом дорогих соратников:
– Ви хуже тэх псаломщиков, ка-то-рие за бутылку самогонки га-товы продать все и всэх.