В этих единственных письменных свидетельствах гибели прекрасной пленницы есть некоторая разноголосица, и потому некоторые исследователи делают вывод, что, мол, не было в действительности на струге Разина никакой женщины-девицы и атаман не мог так жестоко поступить с княжной... А что же было?.. Тогда, выходит, и песню, которую люди с печальной любовью к Стеньке Разину поют вот уже более трех столетий, считать ложной?..
"Волга, Волга, мать родная, Волга – матушка, река,
Не видала ты подарка от донского казака".
Мощным взмахом поднимает он красавицу княжну,
И не глядя вниз бросает в набежавшую волну...
Удивительно еще и то, что все жалеют красавицу княжну, но никто не осуждает Стеньку Разина. Так что и особой нужды нет в защите нравственности атамана. Знакомясь со многими трудами, посвященными Степану Тимофеевичу Разину, Миронов обрадованно обнаружил удивительный интерес А. С. Пушкина к судьбам донских бунтарей – Разина, Булавина, Пугачева, вообще к донскому казачеству. Но особенно к атаману Стеньке Разину: "Стенька Разин был моим первым героем, и я уже мечтал о нем, когда мне не было восьми лет". Кстати, и о красавице княжне неожиданно обнаружилось еще одно свидетельство П. X. Граббе: "Пушкин занят был в то время историей Пугачева и Ст. Разина. Последним, казалось мне, больше. Он принес с собой брошюрку на французском языке, переведенную с английского, изданную в те времена одним капитаном английской службы, который по взятии Разиным Астрахани представлялся ему и потом был очевидцем казни его. Описание поиска, обогащенного грабежом персидских северных областей, любопытно также описание праздника, данного Разиным на Волге, где он, стоя на лодке, произнес к первой из русских рек благодарственное воззвание, приписывая ей главные свои успехи и обвиняя себя, что ничего достойного не принес ей в жертву. При этих словах, к удивлению и ужасу всех присутствующих, он схватил прекрасную пленницу, черкешенку, любовницу свою, и бросил в Волгу. В этом обращении к Волге много дикой поэзии, и, переложенное в пушкинские стихи с описанием происшествия, оно могло бы быть очень занимательно".
А. С. Пушкин за год до гибели перевел на французский язык песню о казни Стеньки Разина:
На заре то было, братцы, на утренней,
На восходе красного солнышка,
На закате светлого месяца,
Не сокол летал по поднебесью,
Ясаул гулял по насадику.
Он гулял, гулял, погуливал,
Добрых молодцев побуживал:
"Вы вставайте, добры молодцы,
Пробуждайтесь, казаки донски!
Нездорово на Дону у нас.
Помутился славный Тихий Дон
С вершины до Черного моря.
Атамана больше нет у нас,
Нет Степана Тимофеевича.
По прозванию Стеньки Разина: Поймали добра молодца,
Завязали руки белые,
Повезли во каменну Москву
И на славной Красной площади
Отрубили буйну голову.
Никто не знает точного рождения Разина. Но доказывая, что он родился в Черкасске, исследователи делают это с помощью все тех же песен:
У нас-то было на батюшке Тихом Дону,
Во славном было во городе у нас во Черкасске.
Жила-была у нас тут благочестивая вдова.
Не имела она, братцы, бескорыстного греха,
А нынче вдова себе сына родила.
Пошла слава по всему нашему Тихому Дону.
Тут съезжались все попы, дьяки, архидьяконы,
Нарекали ему имечко Степанушкою...
Из песни можно сделать вывод, что Стенька Разин действительно родился в Черкасске и что он не только тума, но еще и нахаленок, то есть от кого он, собственно говоря, произошел – неизвестно. Может быть, от того же войскового атамана, который, чтобы быть ближе к сыну, стал, прикрываясь своеобразной ширмой, его крестным отцом?.. На самом деле Корнелий Яковлев – родной отец Стеньки Разина?
И еще песня, которая и отрицает незаконнорожденность, и как бы косвенно утверждает ее:
У нас-то на Дону, в Старочеркасском городу,
Появился собака прирожденная тума...
Такую песню можно сочинить, испытывая какие-то недобрые чувства к вдове и к тому, от кого она произвела на белый свет сына. Маловероятно, что над законным сыном богатейшего казака, друга могущественного атамана Войска Донского, который дал согласие крестить младенца, шутили так зло. Вряд ли бы кто посмел. Но вот чего не может понять Миронов: как отец, крестивший сына, сам же и предал его, заковал в цепи и держал как дворовую собаку... Правда, заковал не беспомощного младенца, а закаленного в схватках воина. Но ведь Стенька Разин был в то время тяжело ранен!.. В 1667 году он во главе отряда в 600 человек пошел на Азов. Потерпел неудачу и повернул на Волгу. Богатые казаки даже помогли снабдить отряд оружием и продовольствием, думая, что и им, может быть, перепадет от богатой добычи... Захватил Царицын, Яицкий городок, Дербент... Разгромил персидский флот...
Этот так называемый "Каспийский поход" Стеньки Разина длился более двух лет и являлся традиционным походом казаков "за зипунами". Вернувшись на Дон, вблизи станицы Раздорской построил городок – Кагальник...
В это время на Дон прибыл дьяк Герасим Евдокимов. Привез казакам припасы от царского правительства. И еще было у него тайное задание: разведать, что думает в дальнейшем предпринять Стенька Разин? Войсковой атаман и богатые казаки с почетом собрались проводить дорогого гостя в обратную дорогу. На Круге решали, кого послать в составе легковой станицы: атамана, есаула и десять казаков. Неожиданно объявился в Черкасске Стенька Разин, вошел в Войсковой Круг, приказал царского посла затолкать в мешок и бросить в воду... Хотел было протестовать его крестный отец, могущественный атаман Войска Донского, но силенок у него оказалось маловато... С того события возникла смертельная вражда между крестником и крестным...
Стенька Разин снова собирает отряд и отправляется теперь уже с целью: "...Вывести воевод на Руси и бояр на Москве, вывести также всех мирских кровопивцев и повсюду ввести казацкое управление"... Откровенно говоря, Миронов так и не понял, в чем разница между первым походом "за зипунами" и вторым, который начался весной 1670 года?..
Стенька Разин двинулся на Царицын, Астрахань, где организовал новую форму правления – Казачий Круг. Конфисковал имущество богатых... Но он не представлял себе, какая же власть будет после свержения царского правительства. Недоумение вызывает то обстоятельство, что Разин возил с собою "царевича Симеона" – Ивана Воробьева. Выходит, что, свергнув одного царя, он имел наготове другого?..
Под Симбирском отряды Стеньки Разина были разбиты правительственными войсками.. "Страшно было смотреть на Арзамас, его предместья казались совершенным адом. Повсюду стояли виселицы, и на каждой висело по 40–45 трупов. Там валялись разбросанные головы и дымились свежей кровью. Здесь торчали колья, на которых мучились преступники, и часть была жива по три дня, испытывая неописуемые страдания"... "Только в Арзамасе казнено 11 тысяч человек, а всего уничтожено до ста тысяч". А ведь в войске Разина было всего лишь около двадцати тысяч человек.
Сто тысяч казнено. Дорогая цена "за зипуны" Стеньки Разина!.. Выходит, жертвами стали совершенно невиновные люди, ни сном ни духом не помышлявшие о чужих кафтанах... Вот ведь как получается – грабили города, убивали людей, упивались разудалой силушкой своей одни, а отвечать за их деяния пришлось другим?.. Уж не хочешь ли ты, Филипп Козьмич Миронов, умалить заслуги донского казака, отважного атамана Степана Тимофеевича Разина? Заслуги? Перед чем и кем? В чем они, эти заслуги? Два с лишним года, признают все историки, он ходил "за зипунами", что значило, просто-напросто разбойничал со своими шайками (1667–1669 годы). В 1669–1670 годах жил, буйствуя, в специально для себя и своей дружины выстроенном городке Кагальнике. В 1670 году собирался идти в поход на Москву против царя, при этом держа за пазухой царевича... Но вместо похода на Москву пошел вон куда – на Астрахань. Вроде бы и не по пути. Стало быть, опять "за зипунами", опять соблазнился легкой добычей? А иначе зачем? Если даже предположить, что он хотел пополнить отряд, так там не так уж и много голытьбы, за счет которой и росло войско Разина... Да и чтобы идти на Москву, надо было готовить это самое войско – обучать, вооружать... Но для этого не было, по-видимому, ни желания, ни умения. А с отрядами, вооруженными кольями, дубинами, рогатинами и топорами, можно устраивать набеги только за ясыром, а не сражаться с регулярными правительственными войсками. Иначе такие походы недостойны той роли, которая им отводилась...
Нет, он, Миронов, сделал бы все по-другому. После драки... Не слишком ли он строг, однако? Да нет, просто кое-что прочитал, узнал и теперь размышляет... И все равно не понимает Миронов, как это – держать младенца над купелью, а потом теми же руками приковать его на цепь, как собаку... И это делал крестный отец Стеньки Разина... Да еще и злорадствовал при этом: "Вырос волчонок с матерого волка, вона как тряхнул государевы устои, всю Русь перебаламутил. Говорил куму Тимофею;, пригляд нужен за Стенькой, не усмотрел. Да и я слаб оказался, не смог вовремя укоротить змееныша. Но ничего, теперь конец крестничку!"
14 апреля 1671 года в городке Кагальник тяжело раненного Стеньку Разина заковали в цепи и привезли в Черкасск. Здесь его пытали долго и безуспешно... 2 июня он был доставлен в Москву. Четыре дня пыток, и на рассвете 6 июня 1671 года – казнь...
Когда Стеньку Разина отправляли в Москву, прощаясь с родиной, он сказал казакам: "Пусть видит весь народ крещеный, что за него я голову сложил. Пусть в Москве меня казнят, пусть колесуют, пусть тризну справят падо мною, пусть упьются кровью казацкой под стон народный, но не должно погибнуть сделанное мною. Не мог я дело совершить, другие довершат... Вспомнят тогда казаки меня, донского казака Степана Разина, и клич мой казацкий боевой, когда их подлый дьяк как стадо перепишет и целованием креста на верность приведет".
Ну а мужеству, характеру Разина ты, Миронов, отдаешь дань? Не только отдаю, но готов стать на колени и поклониться. Он встал-таки на колени, перекрестился и коснулся лбом холодных плит храма. Приподнялся. Суровый. Нелюдимый и, кажется, мало что видящий вокруг себя, как в полусне начал продвигаться в глубь храма. Вдруг что-то непонятное произошло с его головой – какое-то ослепление или очищение? Он просто не мог объяснить своего ощущения. В голове будто ни одной мысли, и такая она легкая, чистая стала. Он сделал полшага в сторону – и снова тяжесть обычная вступила в голову. "Что бы это значило?" – подумал и вернулся на эти самые полшага назад и специально встал на то место, где ему почудилось облегчение, похожее на детскую радость. И, о чудо! – снова такое же светлое и легкое озарение. Он опустил голову, как-то весь расслабился, его широкие плечи опустились... Во всем теле чувствовались радость и легкость. Обновление и успокоение.
Потом Миронов узнал, что в самом центре храма есть такая точка, через которую невидимой нитью связываются небо и земля, и если человек найдет ее, то почувствует как бы возрождение всех своих духовных и физических сил... Вот тебе, подумал Филипп Козьмич, и безграмотные предки!.. Это какой же надо сверхъестественной святой силой обладать, талантом, даром, чтобы осуществить невероятный замысел – сосредоточить в одной невидимой нити разлитую в мире божественную энергию! И чтобы эта энергия проникала в человека и воскрешала его.
Будто одновременно прикоснувшись к небу и земле и получив от них концентрированную энергию солнца, воздуха, воды и недр, он по-новому взглянул на иконостас, составленный из ста двадцати пяти икон в золотых рамках от пола до сводов... Такого великолепия ему еще не приходилось встречать, и он непроизвольно перекрестился... Что это с тобою, Филька Миронов? Ведь тебя же считали чуть ли не безбожником! Да и сам ты, помнится, хорохорился, что не веришь в бога. Выходит, глупая молодеческая самонадеянность может явиться где-нибудь в глухом месте, в степи... А вот когда тут постоишь, потрясенный и безмолвный, да поглядишь и подумаешь хорошенько, то не только голова прояснится, но и мысль возникает, что всякое творение не обходится без участия могущественных сил. Ему на память пришли слова его дяди по имени Тит, богатого казака, который всегда говорил, что за любое дело надо браться с именем Бога, помолясь, и дело тогда сладится.
25
Вот уж никогда бы не поверил, если б сам не испытал такого состояния, что из церкви люди выходят умиротворенные и очищенные от скверны дурных поступков. И с просветленной совестью. Миронов вышел на паперть, новыми глазами взглянул на солнечный мир и на станицу. Улыбнулся в усы – так вот она какая, разжалованная столица Войска Донского!..
Разжалованная?.. Как и он, Миронов?.. 8 июня 1820 года Пушкин и Раевский посетили Старый Черкасск. Раевский писал жене: "Сей разжалованный город в станицу еще более обыкновенного залит водою. В нем осталось домов до семисот, в том числе несколько старых фамилий чиновников, как-то Ефремовых и пр., другие же перевезены в Черкасск. Но церквей не перевезли и их богатств, но не могли увезти памяти, что было первое гнездо донских казаков. Словом, Старый Черкасск останется вечным монументом, как для русских, так и для иностранных путешественников".
Никто не знает точно, когда возник городок Черкасск. На острове – с юга Дон, с трех других сторон – протока. Одни утверждают, в 1500 году, другие – в 1570-м... Но с 1644 года Черкасск становится столицей донских казаков. К 1764 году он настолько был уже известен, что сюда со своими товарами приезжали купцы из Греции, Турции, Италии, Франции, Персии... В Черкасске есть где развернуться своим и заморским купцам – действовало 203 лавки, 25 прилавков, 30 кабаков... Круглый год здесь всегда можно купить хлеб, мясо, рыбу, овощи, сукно, гвозди, лес, кожи... В мае 1805 года открылась первая на Дону гимназия. Интересен перечень изучаемых предметов: математика, физика, история, география, статистика, философия, логика, политэкономия, восточные языки, латинский, немецкий, французский. И сразу же закладывались основы новой морали: преподавателям употреблять розги строго воспрещалось, как и вводить в обиход бранные слова...
История Черкасска – это история Дона. Все, что появлялось необыкновенного, вначале здесь опробовалось, а потом уж расходилось по всему Войску Донскому. Здесь даже впервые была сыграна такая свадьба, которую до сих пор помнит вся Россия. Венчался знаменитый донской атаман Степан Ефремов на Меланье, простой казачке неописуемой красоты. Народ гулял без перерыва целую неделю. Столы, уставленные яствами и напитками, стояли по всем улицам городка. И все равно люди не могли поесть и испить всего, что было наготовлено на "Маланьину" свадьбу. И пошла гулять по белому свету известная поговорка... Сама Меланья Карповна тоже вошла в историю тем, что для нее впервые была изготовлена коляска и запряжены кони, чего казаки сроду не делали, считая хомут оскорблением благородного животного. Она же, Меланья, придумала забаву – в специальных водоемах катать на осетрах именитых гостей...
Князь Юрий Долгорукий по приказу царского правительства прибыл на Дон для поимки и возвращения беглых крестьян. Но ведь с "Дона выдачи нет!". Казаки возмутились и подняли бунт, который возглавил атаман станицы Бахмутской Кондратий Афанасьевич Булавин... Он разослал во все концы воззвания, призывая "атаманов-молодцов, дорожных охотников, воров и разбойников с ним погулять, по чисту полю красно походить, сладко попить и поесть, на добрых конях поездить"...
Князь Юрий Долгорукий был затолкан в мешок и выброшен в воду. Взбунтовавшиеся казаки захватили Черкасск, предали смертной казни атамана Войска Донского Лукьяна Максимова и его старшин. На Войсковом Кругу новым атаманом избрали Кондратия Булавина, который сразу же перебрался в богатый атаманский дом. Это событие произошло 9 мая, а 7 июля 1708 года богатые казаки напали на этот дом, захватили его и убили Булавина. Отвезли в Азов, губернатору. Там отрубили голову и, заспиртовав, приготовили для показа Петру I...
Во главе карательного отряда на Дон прибыл князь Василий Долгорукий, брат Юрия Долгорукого. В Черкасске казнили каждого десятого...
Миронову на всю жизнь врезались в память слова русского самодержца: Петр I, притесняя казаков, урезывая их вольнолюбие и свободу, заигрывал с ними и одновременно приказывал князю Василию Долгорукому в 1708 году: "Жечь без остатку, а людей рубить, и заводчиков на колесы и кольи, ибо сия сарынь кроме жесточи не может быть унята".
Вот вам и просветитель Петр Великий, обожествляемый монарх, прорубивший окно в Европу, с горечью думал Миронов. Ну, ладно, нас считают азиатской, дикой страной, бесконечной и необъятной, и этим объясняется нелепость и жестокость наших деяний. А как поступают в культурных, высокообразованных, цивилизованных странах, допустим, во Франции, которая считается "страной меры"? 1685 год. Подавление восстания народа. "Людей рвали щипцами, сажали на пики, поджаривали, обваривали, душили, вешали за нос..." Значит, всюду в мире беспощадность, если в руках у победителей оружие и они не только безнаказанно им пользуются, но еще и поощряют наградой того, кто больше других убьет безоружных невинных людей. Чушь!.. Они – герои!.. Им – поощрение отовсюду: ордена, поместья, деньги, чины, восторг толпы и... женщин... Что же такое – человек? В чем его суть? Может быть, и так называемый героизм бессмыслен? Вечны лишь – правда, добро и благородство? Вечна природа.
И Миронову вдруг больше всего на свете захотелось оказаться в родной донской степи, полежать на шелковистой траве, вдыхая ее аромат, ощутить прикосновение метелок ковыля. Пригибаемые вольным ветром, они опахивают, щекочут лицо...
Может быть, не стоило и прорубать это самое окно в Европу и, обдирая тела, одежды и души, влезать в него? Не лучше ли было бы, как истинному христианину, пользоваться дверью?.. И достойнее, и безопаснее, и разумнее. Да и потом, зачем рубить окно, когда уже построен дом? Надо, по-видимому, заранее знать, что оно необходимо для солнца и света, и заранее закладывать его в саму конструкцию здания. Но наша необъятность, бескрайность и бесконтрольность, наверное, и предопределяют катастрофичность истории великого государства Российского, где позволено и разрешено все, где царствует единственное право – сила власти. Уж грешить, так чтоб пыль столбом, а уж каяться, так до кровавых шишек на лбу. Как хвастливый цыган-конокрад, хоть раз проскакать на худой лошадке-кляче, да галопом...
Петр I облагодетельствовал своим посещением Дон четырежды: в 1695, 1696, 1698, 1709 годах. В один из приездов пожаловал Войску Донскому серебряную печать: "Печать Войска Донского". А войсковым атаманам – насеку, украшенную серебряной оправой: "Насека Войска Донского, 1704 года". И грамоту от 21 сентября "За верность престолу".
Дорогой ценой платили донские казаки принудительной "вере престолу"...
Три тысячи семейств увел на Кубань, потом в Турцию атаман Игнат Некрасов, первый заместитель Кондратия Булавина.