- Но я никогда и не говорила, что мечтаю о превращении в птицу, - решительно заявляю я, чтобы между нами не оставалось недомолвок. - Мне только нужно проверить, насколько это соответствует действительности.
- Неужели тебе не хочется летать, ну хотя бы немножко? - удивляется он.
- Хотелось. Пока я не узнала, чем это может закончиться. А раньше, действительно, только и бредила этим.
- А теперь, значит, нет?
Я пожимаю плечами:
- Сама не знаю. Конечно, все это очень даже соблазнительно. - Я смотрю на него. - А ты сам разве никогда не мечтал стать птицей? Ну, чтобы у тебя были крылья?
- Было и такое, - соглашается он. - Но, если бы у меня было одно-единственное желание, которое бы обязательно сбылось, я предпочел бы стать верзилой.
- Верзилой?
Он обводит рукой улицу.
- Да ты сама взгляни на этот мир вокруг. Все самое хорошее и достойное принадлежит им и только им. Одежда. Музыка. Вообще все.
Я не могу поверить своим ушам. Тем не менее я произношу:
- Я понимаю, что ты имеешь в виду.
- Я хочу стать музыкантом, - продолжает Ян. - Но где мне достать хороший, настоящий инструмент, соответствующий моему росту? И кто будет меня слушать? Я хочу записывать свою музыку, выступать на радио. Я хочу, чтобы на моих концертах всегда было полно народу.
- А я знаю одного парня, который играет в ансамбле, - сообщаю я. - Вернее, я его знаю, а он обо мне даже не слышал. Он брат моей подруги-верзилы.
Похоже, его мои слова ничуть не удивляют. Так же, как и Хедли. Наверное, городским малявкам приходилось слышать и не такое.
- А что бы ты стал играть, если бы все-таки достал себе инструмент? - интересуюсь я.
- У меня есть гитара, я сам ее смастерил, - говорит он. - Корпус я сделал из маленького футляра от таблеток, вместо струн использовал проволочки. Но звук, конечно, не тот. К тому же, я мечтаю об электрогитаре. Я хочу играть громко.
Я улыбаюсь:
- Ты чем-то напоминаешь меня. Я тоже люблю жаловаться, что мне приходится самой шить себе одежду. А ведь как здорово просто прийти в модный магазин и купить себе все то, что нравится.
Он смотрит на меня, и тут я понимаю, что сейчас он видит только старенькое поношенное пальтишко, которым поделился со мной Бакро. Поэтому я распахиваю пальтецо и горделиво демонстрирую свою футболку. Конечно, она успела запачкаться за все то время, пока меня не было дома, и все же выглядит достаточно привлекательно.
- Ты сама это сшила? - интересуется Ян.
Я киваю:
- Да. Естественно, все вручную.
- А как ты ее покрасила?
- Я пользуюсь маркерами, которые верзилы разбрасывают где не попадя. Но, конечно, беру для этой цели только несмываемые. Годятся только они, и это я выяснила из собственного опыта.
- Здорово получилось, - одобрительно кивает Ян.
Он некоторое время смотрит в сторону, но я не слежу за его взглядом. Мне кажется, что он сейчас думает о чем-то очень важном.
- Понимаешь, - начинает он, снова поворачиваясь ко мне, - есть еще причины, почему быть верзилой лучше, чем малявкой. - Я не прерываю его. - Не хочу быть тунеядцем всю свою жизнь, - поясняет он. - А по большому счету, настоящим паразитом.
Это я очень хорошо понимаю. Начиная с сегодняшнего дня я отлично себя чувствую именно по этой причине. Я сумела заработать кое-что вместо того, чтобы постоянно воровать или выпрашивать.
- Я вот смотрю на своего отца, - продолжает Ян, - и не понимаю: как он сумел так просуществовать уже… сорок лет, если не ошибаюсь. Меня это просто бесит. Смотрю вперед и не представляю, что со мной будет. Неужели меня ждет такая же бесцельная жизнь?
- Наверное, для тебя стать верзилой важнее, чем научиться летать, - замечаю я. - Ты бы тогда высоко поднялся над жалкой и безрадостной жизнью малявки-попрошайки, получил бы свободу действий и возможность выбирать свой собственный путь.
- Птице все равно надо искать себе пропитание. Да к тому же постоянно смотреть, не съест ли тебя какой-нибудь хищник. - Он качает головой. - Боже, я бы все на свете отдал, только бы родиться верзилой.
Я лезу рукой в карман и нащупываю там монетку, которую вручила мне Мина. Монетка-желание, как выразился Хедли. Мина хотела, чтобы я отдала монетку именно ему, но он не стал ее брать. И мне она тоже не нужна. Особенно после того, как Хедли объяснил мне, какое бремя долга и ответственности ты взвалишь на себя, использовав эту монетку. Но, возможно, если кто-то чего-то очень сильно хочет, ну, как Ян стать верзилой… Может быть, в этом случае стоит исполнить его желание и взять на себя это бремя. Хотя еще не известно, в каком виде у тебя этот долг потребуют и кто именно. Если следовать логике волшебных сказок, у тебя могут потом забрать что угодно, даже твоего первенца. Хотя, не исключено, что Яна это не сильно тревожит.
"Я бы все на свете отдал", - сказал он.
Мне очень хочется рассказать ему о монетке, но я снова вспоминаю о возможных последствиях. Если судить по разным историям и легендам, ты просишь одно, а взамен получаешь совсем другое. Потом пытаешься отделаться от этого "везения", но у тебя ничего не получается. И вот уже твоя прежняя жизнь кажется тебе раем небесным. Причем это еще без "долга и ответственности", о которых предупредила Мина.
И еще мне вспомнились слова Хедли: "Жизнь и так коротка, без чудесного исполнения желаний, которое затрудняет ее хотя бы тем, что сокращает нам жизненный путь".
Вот почему я говорю ему:
- Да, быть верзилой здорово, это уж точно.
Ян поднимается со своего места, протягивает мне руку и помогает встать.
- Осталось совсем немного, - сообщает он. - Всего один квартал.
Оказывается, наша цель близка, но я уже не хочу никуда идти. Мои поиски потеряли смысл. Как пояснил Ян - быть птицей или малявкой - разница небольшая. Тебе все равно придется постоянно воровать для себя крошки и влачить жалкое существование. Он прав, впереди нам ничего не светит. Из-за этого я и сбежала из дома. Из-за этого путешествую по городу.
Мне хватало смелости изменить свою жизнь и для этого вовсе не потребовалось приходить на Место Перемен.
Но самое главное заключается в том, что я больше не хочу быть птицей. Навсегда превращаться у меня нет желания. Тем более я не хочу стать малявкой во время полета и грохнуться о землю. Это еще хуже.
Но я не сопротивляюсь и позволяю Яну поднять меня на ноги. Мы продолжаем свой путь по переулку, затем сворачиваем на очередную улицу, с обеих сторон заставленную машинами. Кирпичные дома выстроены так близко к тротуару, что тут и ступить некуда, хоть по мостовой иди.
- Это вон там, - сообщает Ян, указывая куда-то вперед. - Через дорогу.
Все дома похожи друг на друга, и я не понимаю, какой из них он имеет в виду.
- А на какое расстояние нужно подойти, чтобы… эти перемены совершились?
- Нужно зайти внутрь, - поясняет Ян.
- Странная схема. И отчего все это происходит?
Он неопределенно пожимает плечами.
- Не знаю.
Мы выжидаем, когда проедет очередная машина, оглядываемся по сторонам, нет ли рядом пешеходов, и решительно вылезаем из-за бордюрного камня. Потом движемся вдоль его кромки, а над нами возвышаются припаркованные автомобили. Наконец, Ян затаскивает меня под одну из машин, выбравшись из-под которой нам будет достаточно удобно перейти дорогу. Мы выглядываем из-за переднего колеса и снова ждем нужный момент.
- У меня все спокойно, - сообщаю я.
Но он почему-то молчит. Я поворачиваюсь и вижу, что Ян, склонив голову набок, снова прислушивается к каким-то звукам. Интересно, что задержит нас в пути на этот раз?.. Мое сердце начинает бешено колотиться. Мне кажется, что я опять слышу далекий звон колокольчиков. Гоблины…
Но, как вскоре выясняется, это вовсе не колокольчики. Я осторожно выглядываю на улицу и вижу тележку из супермаркета, которую толкает перед собой старушка в розовом халате. На ее голове красуются такого же цвета бигуди. Сначала она мне кажется слишком уж толстой, но потом я понимаю, что она просто напялила на себя очень много разной одежды. Тележка наполнена пустыми банками из-под пива и газировки, а также набитыми чем-то полиэтиленовыми пакетами.
- Это Салли Консервная Банка, - поясняет мне Ян. - Она постоянно ошивается тут и собирает всякий хлам.
- Наверное, некоторые верзилы тоже со временем становятся попрошайками и воришками, - заявляю я.
Ян согласно кивает.
- Нужно быть очень осторожными, чтобы она нас не увидела, - предупреждает он.
Это и удивляет, и тревожит меня.
Верзилы никогда не смотрят ни вниз, ни вверх. Они не замечают того, что происходит рядом с ними, а ведь это целый мир!
Ян замечает озабоченное выражение на моем лине.
- Она будет нас искать, - поясняет он. - Понимаешь?
И тут до меня доходит смысл его слов. Правда, она не заглядывает под каждый автомобиль, но пропускает немногие из них. Я начинаю нервничать. Хуже всего то, что в одной руке она держит длиннющую палку, которой шарит между колес машины. Если она вздумает проверить наш автомобиль, ее страшное орудие не просто собьет нас с ног, а расплющит в лепешку.
- Откуда она знает про нас? - испуганно произношу я.
Я стараюсь сделать все, чтобы голос мой не дрожал, но у меня это плохо получается. Ян, конечно же, чувствует мой страх.
- Она не знает, - качает головой он. - Во всяком случае, про малявок. Oна ищет космических мартышек.
- Что?!
Он улыбается, но эта улыбка получается у него совсем не веселой. Ян тем временем продолжает:
- Над ней зло подшутили призраки или духи. Теперь она уверена, что маленькие обезьянки с Марса приходят к ней, стараясь окончательно допечь старушку. Она постоянно ищет их, шарит везде. Хочет доказать, что они существуют и что она не сумасшедшая. Но самое плохое, что ищет она их как раз там, где может прятаться малявка.
- И что же нам теперь делать?
- Будем надеяться, что наша машина не покажется ей подозрительной. Но если она захочет проверить ее… Можешь ухватиться вон за ту штуковину? - спрашивает он.
Я не знаю, что это, но из-под брюха автомобиля свисает обрывок какого-то провода. Прикинув расстояние, я понимаю, что с такой задачей справлюсь.
- Мы измажемся в масле, - предупреждает Ян, - но туда она уж точно не доберется. Только молись, чтобы машина не была поставлена на сигнализацию, иначе оглохнем основательно.
Салли Консервная Банка приближается к нам, и до нее остается всего две машины. Она что-то бормочет себе под нос, но слов разобрать не удается. И все же мне не хочется превращаться в лепешку. Я готова ползти в самые недра машины, чтобы обеспечить свою безопасность.
- А ты чего ждешь? - хмурюсь я, поворачиваясь к Яну.
- Я подумал: неужели обязательно лезть в такую грязищу? - морщится он. - Может, все и так обойдется, а?
Палка грохочет об асфальт и проверяет пространство под соседней машиной.
- Как знаешь. По-моему, лучше быть грязной, но живой, - высказываю я свое мнение и начинаю действовать. Я подпрыгиваю, хватаюсь за конец провода и ловко подтягиваюсь вверх. Скрип колес слышится возле нашей машины.
- Скорей сюда! - не выдерживаю я, Ян прыгает как раз в тот момент, когда палка появляется рядом с ним. Я хочу схватить его за руки, чтобы помочь подтянуться, но тут палка сбивает его вниз, на землю. Он не успевает прийти в себя, а палка уже снова тут как тут. Слышится хруст костей, и его отшвыривает в сторону, жестоко ударяя о шину заднего колеса.
- Что там такое? Что там было? - взвизгивает Салли Консервная Банка.
Она нагибается и заглядывает под машину, но в темноте ей все равно не увидеть его изуродованного тельца.
- Я знаю, что ты где-то там, гадкая обезьянка! - писклявым голосом заявляет безумная старушка. - И я тебя обязательно найду!
Она переходит к следующей машине, колеса ее тележки мерзко поскрипывают. Палка вновь начинает стучать под днищем автомобиля. Срабатывает сигнализация.
- У-у-и-и-у! У-у-и-и-у!
От этого звука болят уши, но я ничего не могу поделать. Я продолжаю висеть на проводе и всматриваться в темноту, где должно лежать тело несчастного Яна.
Тележка Салли, судя по звуку, начинает удаляться.
- Чудовища! Чудовища! - орет старушка, и ее крики заглушает клаксон автомобиля.
Я спрыгиваю с провода и бросаюсь к Яну.
Где-то там, наверху, слышно, как открывается дверь в доме и недовольный мужской голос начинает громко ругаться. Тем не менее сигнализация вскоре замолкает. Потом снова хлопает дверь. Я встаю на колени возле Яна.
Я не знаю, что делать.
Я глажу его по лбу, снова и снова повторяя его имя, как будто это ему поможет. Как будто он тут же встанет на ноги живой и невредимый.
Он открывает глаза.
- Я… не чувствую… ног…
Из уголка его рта стекает крохотная струйка крови.
Я могу выговорить только одно:
- Боже! О Боже!
Он смотрит на меня, в глазах его нет ничего, кроме боли и страданий.
- Кажется… кажется, я… проиграл…
- Ты не можешь умереть, - в отчаянии произношу я. - Не можешь. Скажи мне, что я должна сделать.
И тут у меня в голове рождается прекрасная мысль:
- Место Перемен, - радостно сообщаю я. - Если я перенесу тебя туда, волшебство поможет, да? Это место изменит тебя!
- И превратит… в умирающую птицу…
- Мы про это ничего не знаем. Может быть, ты снова станешь здоровым.
- Я… не хочу быть… глупой птицей…
Он кашляет, и брызги крови попадают ему на подбородок и грудь.
Но тут моя паника прекращается, потому что я вспоминаю про то, что лежит у меня в кармане. Монетка Мины. Желание. Если я использую ее, получится, что я задолжала волшебнице, и только одному Богу известно, чем это кончится.
А если я не использую монетку, Ян умрет.
И тут мне вспоминаются слова Бакро, когда-то освободившего Рози: "На моем месте так поступил бы каждый. Вернее, так должен был бы поступить каждый, кто столкнулся с несправедливостью".
Я знаю, что не могу допустить смерти Яна. Во всяком случае, пока в моем кармане лежит монетка, исполняющая желание. И неважно, во что все это потом выльется для меня самой.
Я вынимаю монетку и крепко сжимаю ее в ладони.
А как она действует?
Ее нужно бросить в волшебный колодец и загадать желание. Но здесь нет никакого колодца. Здесь только я и умирающий малявка под припаркованной у дома машиной.
Значит, придется импровизировать.
Я мысленно представляю себе колодец, после чего швыряю монетку к обочине.
Слышится звон. Она ударяется о бордюрный камень, потом о мостовую и лежит там. Больше ничего не происходит.
Черт! Черт! Черт! Значит, я что-то делаю не так.
Я собираюсь вылезти из-под машины, чтобы забрать монетку и попробовать еще раз.
И в этот самый момент она начинает светиться.
Все ярче, ярче и ярче…
То, что взрывается в ночи
Ти-Джей прекрасно сознавала, что там, за перилами, к которым она прижата, плескалась холодная вода озера. С остальных трех сторон ее окружали Рики Томпсон и его прихвостни. Бежать было некуда. Ей еще повезет, если Рики смеха ради не столкнет ее в воду.
- А что это за шапочка на тебе? - поинтересовался Рики. - Ты думаешь, что в ней стала выглядеть круче, или как?
- Почему бы вам всем не оставить меня в покое?
Рики пожал плечами.
- Потому что с тобой веселее. Подумай сама. Ты всего лишь маленькая глупенькая девочка, а мы…
Внезапно откуда-то сзади выступил высокий чернокожий подросток и встал между ними. Рики неожиданно притих. Несмотря на прохладу вечера, новый свидетель происходящего оказался одетым только в белую футболку да мешковатые джинсы, сидящие на его фигуре чуть ниже талии. Поверх прически из мелких косичек на его голове была натянута ленточка, а голые мускулистые руки украшали всевозможные татуировки.
- Эй, братишка, - обратился к нему Рики. - Тебе, наверное, не следует…
Но незнакомец остановил его, просто выставив перед носом Томпсона палец.
- Во-первых, - серьезно заявил он, - я тебе не брат, а если бы таковым являлся, то, наверное, уже давно застрелился.
- Послушай…
- А во-вторых, мы тут по вечерам чудесно проводим время. Копы к нам не лезут и даже разрешают иногда побаловаться травкой, так что все отлично. Мы ни к кому не пристаем, если только к нам тоже не пристают. Ты просекаешь, куда я клоню?
- Не совсем. Я…
- Ты, кажется, обнаглел и начал гнать волну, задница. Ты пристаешь к ребенку, как будто тебя выбрали королем дерьмовой горы, а на самом деле еще глубже тонешь в том же дерьме. Ты считаешь, что, если тронешь ее, нам всем это не аукнется?
- Послушай, да я же просто…
- Значит, так. Слушай меня внимательно. Мне нужно, чтобы ты немедленно перетащил свой хилый бледный зад куда-нибудь подальше. Ты здесь не нужен, потому что из-за тебя мы можем нажить серьезные неприятности. Я, кажется, ясно выражаюсь?
- Да как ты только…
Все произошло так быстро, что поначалу Ти-Джей ничего не успела сообразить. Она поняла все позднее, когда дело было закончено. Чернокожий подросток со скоростью молнии ударил Рики в живот и по бокам пять или шесть раз. Потом прежде чем Рики упал, он схватил его за шиворот и пинком отправил в сторону остальных хулиганов. Прихвостни Томпсона вовремя подхватили его и помогли выпрямиться.
- Кажется, нужно повторить еще раз, - недовольно поморщился чернокожий.
Парни, поддерживающие Рики, отрицательно замотали головами и вместе с главарем, еще нетвердо державшимся на ногах, поспешили скрыться. Те, кто не принадлежал к этой компании, молча расступились, давая хулиганам проход. Затем чернокожий подросток обратился к Ти-Джей:
- Я не в курсе, что тут произошло, - начал он, - но я бы рекомендовал вам поскорее удалиться отсюда, мисс.
Ти-Джей понимающе кивнула:
- Да, сэр. Конечно. Я так и поступлю.
Подросток просиял, и во рту у него сверкнул золотой зуб.
- Сэр… - мечтательно повторил он. - Черт возьми! Не припомню, чтобы раньше меня так кто-нибудь называл.
- Я ничего плохого не имела в виду.
Он кивнул:
- Знаю. Все очень здорово. А зовут меня Терренс.
- М-м-м… Приятно было познакомиться, Терренс.
"Боже, как это глупо звучит со стороны!" - подумала Ти-Джей после того, как слова вылетели у нее изо рта.
- Не сомневаюсь. А теперь уходи отсюда.
Она еще раз вежливо кивнула своему спасителю, оттолкнулась от перил и смело зашагала вперед, в сторону торгового центра. Парни снова расступились, пропуская ее, но, когда Ти-Джей отошла на некоторое расстояние, ее окликнул Терренс:
- Эй, девочка!
Она обернулась.
С лица Терренса до сих пор не сходила улыбка.
- Не знаю, что там наговорил тебе этот урод, но шапочка у тебя клевая!
- Спасибо.