Ричард честно пытался заслужить уважение и признание своими делами, а не только громким титулом. Он прекрасно проявил себя на службе короне во Франции. Да и в Англии герцог искренне стремился исправить те недостатки в государственном управлении, которые бросались в глаза всякому - бездарное руководство страной, торжество беззакония, повсеместные разбои и грабежи, неумеренное обогащение королевских фаворитов. Однако заслуги Йорка не помогли ему занять то место, на которое он мог с полным правом рассчитывать. Напротив, герцога под благовидным предлогом отослали подальше от столицы - наместником в дикую Ирландию.
Отчаявшись добиться справедливости от тех, кто составлял узкий круг советников монарха, в первую очередь от королевского фаворита Эдмунда Бофорта, герцога Сомерсетского, сосредоточившего в руках всю реальную власть, Йорк обратился за поддержкой к более широким слоям английского общества - рыцарству, торговым людям, горожанам - и получил ее. Парламент без колебаний выступил на стороне Ричарда. Однако в личном общении герцог был человеком суровым и надменным, найти друзей среди лордов ему так и не удалось. После роспуска парламента его снова отодвинули на задний план, не дав никаких властных полномочий. Причин тому было достаточно: и ненависть королевы Маргариты, и опасение короля за судьбу престола, и боязнь королевских советников потерять свои огромные богатства.
Йорк не призывал к свержению короля, хотя нельзя однозначно отвергать предположение, что такие мысли уже зрели в его голове: он не испытывал никаких добрых чувств к правящей династии, поскольку не мог и не хотел простить Ланкастерам казни его отца Ричарда Конисборо, графа Кембриджского, который в 1415 году возглавил неудавшийся заговор с целью возвести на трон Эдмунда Мортимера, графа Марчского. Герцога Йоркского останавливало то, что сильных сторонников при дворе у него было немного. Каким бы противоправным ни было воцарение Ланкастеров, сам Генри VI получил трон от отца и деда на законных основаниях, и было крайне тяжело поднять лордов на открытый мятеж, заставить их преступить феодальную клятву верности.
Первоочередным делом Йорка, таким образом, оставался поиск возможности возвратиться ко двору и зарекомендовать себя в глазах лордов и народа сильным и способным государственным деятелем. Что касается трона, то своих детей у короля пока не было, а слабое здоровье суверена давало основания считать, что их и не будет. Йорк мог позволить себе подождать, пока власть сама упадет ему в руки. Однако мирный путь, которым герцог шел к своей цели, лишь осложнил его положение: из-за той поддержки, которую он получил у парламента, королевская партия стала опасаться его еще больше.
Находясь в своих имениях на границе с Уэльсом, Ричард Йоркский каждую минуту ожидал обвинения в государственной измене. Он знал, что король им недоволен, что при дворе о нем распространялась самая гнусная клевета. 9 января 1452 года герцог направил Генри VI письмо, где называл себя верным вассалом, а короля - своим высокородным господином. Йорк также передал через Реджинальда Булерса, епископа Херефордского, и Джона Толбота, графа Шрусберийского, что готов принести священную клятву верности. Но король никак не отреагировал на послания Ричарда. Вместо ответа в Ладдоу прибыл простой придворный клерк, передавший герцогу приказ прибыть в Ковентри и предстать перед королевским советом.
Ничего хорошего от такого развития ситуации Йорк для себя не ждал и 3 февраля обратился к жителям расположенного на границе с Уэльсом города Шрусбери. Он напомнил им об унижении Англии во французской войне, о военных и политических провалах герцога Сомерсетского, об опасности, которой подвергается его жизнь из-за происков королевских фаворитов. Герцог Йоркский превратил Шрусбери в свою базу, где пытался собрать приверженцев - баронов и рыцарей, арендаторов и слуг со всех концов Англии.
Именно эти тревожные события привели к тому, что герцог счел за благо отправить свою беременную жену вместе с младшими детьми Джорджем и Маргарет подальше от себя - в замок Фотерингей. За два с лишним десятилетия совместной жизни супруги еще не оказывались в таком опасном положении, как ныне, когда Йорк решился на открытый бунт против короны. Отослав Сесили, герцог с войском выступил в поход на Лондон и 1 марта встретился у Блэкхита с королевской армией. До боя дело на этот раз не дошло - противоборствующим сторонам удалось договориться миром. Но если Йорк выполнил взятые на себя обещания, честно сложил оружие и распустил солдат, то Генри VI просто-напросто обманул герцога: король отказался разбираться в серьезных обвинениях, выдвигавшихся против его любимца Эдмунда Бофорта, хотя по условиям договора должен был это сделать. Ричард вновь удалился в свои владения, в замок Ладлоу на границе с Уэльсом, что фактически означало продолжение опалы.
В результате столь мрачного развития дел Сесили оказалась надолго разлученной с герцогом Йоркским, все это время находившимся в опасной близости от плахи. Переживания за судьбу любимого мужа не могли не сказаться на здоровье ребенка, которого она вынашивала. 2 октября 1452 года в замке Фотерингей у Сесили родился сын, названный в честь отца Ричардом. Мальчик был ее одиннадцатым ребенком и седьмым из выживших. Он родился слабеньким, хворым. Придворный стихотворец герцога некоторое время спустя сочинил неуклюжие стихи о семье своего покровителя, в которых довольно откровенно намекал на болезненность младшего сына:
Сэр, о бесплодии долгом она
Горько печалилась в сердце своем,
Милость Господня была явлена -
Энн родилась, осчастливив их дом;
Гарри и Эдвард, и Эдмонд потом
Каждый в черед свой; две дочери вслед -
Элизабет и за ней Маргарет.
Уильяма с Джоном печальный удел
Ждал, ибо краткою жизнь их была.
Следом был Джордж; повзрослеть не успел
Томас - покрыла его очи мгла,
Райская жизнь его душу ждала.
Жив еще Ричард, однако сестра
Урсула вечный покой обрела.
Придя в себя после родов и удостоверившись, что жизни сына, несмотря на слабое здоровье ребенка, непосредственная опасность не угрожает, Сесили покинула замок и отправилась к опальному мужу, чтобы поддерживать его в нелегкие времена. Ричард рос в Фотерингее на попечении кормилиц и нянек, приставленных к нему матерью. Нечасто ему выпадало счастье видеть своих родителей - их жизнь по-прежнему была полна треволнений. Герцог в сопровождении жены метался между Сандалом, Уигмором и Ладлоу, лишь изредка заглядывая в Фотерингей. В такие дни тихий сонный замок преображался. Блестящая кавалькада, сопровождавшая герцога и герцогиню, проезжала по мосту, опущенному через ров. Кони в пышной сбруе ржали, роскошные одежды свиты были покрыты густым слоем пыли, но гербы и эмблемы дома Йорков на плащах оруженосцев и табардах герольдов упорно сияли сквозь дорожную грязь. Следом за всадниками через ворота замка во внешний двор неспешно втягивался обоз. Пока прибывшие отдыхали и приводили себя в порядок после долгого пути, главный зал декорировался шпалерами и гобеленами. Слуги сбивались с ног, срочно пополняя запасы провизии и вин, а гонцы спешно рассылались по окрестным манорам, доставляя их владельцам личные приглашения от герцога прибыть в замок.
Наутро герцог слушал мессу в местной церкви, куда валом валил народ, жаждущий воочию увидеть своего высокородного господина. Затем с трона, установленного посреди главного зала, он торжественно принимал приветствия от самых важных вассалов из местной знати, лично разбирал жалобы купцов, ремесленников и крестьян. После этого он отправлялся с избранными дворянами на охоту, а вечером устраивал для них роскошный пир. За всеми этими церемониями у герцога Йоркского оставалось не так много времени на общение с сыном. А через день-другой начинались сборы в дорогу, и кавалькада в сопровождении обоза покидала замок, который вновь погружался в дремотное состояние.
Между тем события разворачивались стремительно. В черный день 17 июля 1453 года лучший полководец Англии Джон Толбот, граф Шрусберийский, потерпел тяжелейшее поражение от французов в битве при Кастийоне, которое повлекло за собой окончательный проигрыш англичанами Столетней войны. Из обширных владений во Франции под контролем Англии осталась лишь небольшая область с крепостью Кале. И без того обремененный тяжелой наследственностью, король Генри VI был сражен этим известием наповал, его охватило безумие. Потухшими глазами он смотрел сквозь окружающих, ничего не видя и никого не узнавая. Герцог Йоркский попытался обернуть в свою пользу внезапную болезнь короля, но прежде чем он успел предпринять какие-либо шаги в этом направлении, королева Маргарита родила сына. Таким образом Йорк больше не являлся ближайшим наследником престола. Однако он не опустил рук, добиваясь признания недееспособности короля и назначения правителя королевства. Несмотря на упорное сопротивление властной и энергичной королевы, за которой стояла мощная партия, возглавляемая герцогом Сомерсетским, Йорк сумел заручиться поддержкой двоих членов могущественной семьи Невиллов - родного брата своей жены Ричарда, графа Солсберийскогоуиге uxoris, и его сына Ричарда, графа Уорикского jure uxoris. В марте 1454 года парламент назначил герцога Йоркского лорд-протектором Англии при безумном короле.
К Рождеству король вновь обрел разум так же неожиданно, как его лишился. Ричард тут же был отстранен от протектората, а сторонники дома Йорков потеряли должности при дворе. Герцог Сомерсетский обрел свое прежнее влияние и был назначен капитаном Кале - крепости, имевшей колоссальное внешнее и внутреннее значение, поскольку там базировался единственный в Англии постоянный сильный гарнизон. Герцог Йоркский вернулся в свой замок Сандал и начал готовиться к вооруженному сопротивлению. Объединив усилия с Невиллами и дружественными лордами, 22 мая 1455 года он разбил королевские войска в первой битве при Сент-Олбенсе. Хотя Йорк не воспользовался своей победой для свержения короля, его влияние при дворе усилилось многократно.
Одновременно судьба улыбнулась и двухлетнему Ричарду в конце весны в Фотерингей приехала его мать Сесили для того, чтобы в спокойной и умиротворяющей обстановке родить свою самую младшую дочь Урсулу. Герцогиня оставалась в замке до середины лета, большую часть времени посвящая общению с детьми. Она лично отобрала наставников, которые должны были заниматься воспитанием Ричарда. Герцогиня была весьма набожной женщиной и потребовала, чтобы основное внимание они уделяли вопросам веры. Ричард привык каждый день видеть свою мать, и ему казалось, что она теперь все время будет рядом. Однако прошло всего несколько месяцев, и Сесили опять покинула Фотерингей, отправившись к мужу.
Товарищами Ричарда по детским играм были Джордж и Маргарет - брат старше на три года, а сестра на шесть. Худенький, с белокурыми вьющимися волосами и голубыми глазами, малыш был любимцем Маргарет, которая трогательно заботилась о нем, пытаясь в меру сил заменить ему мать. Ричард платил Маргарет такой же искренней любовью. Других своих братьев и сестер он не знал: Энн, ставшая, по словам придворного рифмоплета, свидетельством "милости Господней" для герцогини Сесили, которой в течение многих лет никак не удавалось забеременеть, вышла замуж за Генри Холланда, герцога Эксетерского, и жила в доме мужа. Гарри, упомянутый в стихотворении, к тому времени умер, Эдуард и Эдмунд росли в замке Ладлоу, на самой границе с Уэльсом. Малыш скучал и по отцу, и по матери; воспитателям и сестре было непросто объяснять ребенку, почему родители так редко его навещают и почему так скоротечны их визиты в Фотерингей: перипетии большой политики были еще непонятны Ричарду.
Зато их прекрасно понимала вся английская знать. Внутренние усобицы не утихали - какое-то время фракции Йорка и королевы напоказ демонстрировали якобы царившее между ними согласие, но под этим прикрытием обе стороны продолжали враждовать. Маргарита, защищая права малолетнего сына, ожесточенно сопротивлялась росту влияния Йорка, а тот, в свою очередь, пытался расставить на ключевые должности своих людей, причем подчас довольно успешно. Так, ему удалось добиться назначения Ричарда Невилла, графа Уорикского, на пост капитана Кале. К 1459 году конфликт обострился настолько, что готов был перерасти в открытое столкновение между партиями. Предчувствуя бурю, герцог Йоркский счел за благо собрать всю свою семью в Ладлоу, поскольку не мог распылять силы на защиту одновременно двух замков, в которых жили его близкие.
Глава вторая.
СЫН МЯТЕЖНИКА
Через несколько месяцев Ричарду должно было исполниться семь лет. Его здоровье окрепло, хотя он по-прежнему оставался худеньким и для своего возраста невысоким. Вьющиеся белокурые волосы, делавшие мальчика похожим на ангелочка, стали каштановыми, а голубые глаза начали темнеть.
Конечно, ему не рассказывали о тех опасностях, с которыми приходилось иметь дело отцу, но атмосфера в замке была напряженной, и он это чувствовал. Тревога сквозила в разговорах взрослых, в озабоченных лицах солдат гарнизона. Поэтому, когда замок неожиданно охватила лихорадочная суета, мальчик перепугался и бросился расспрашивать воспитателей о ее причине. К своему облегчению, Ричард узнал, что ничего страшного не произошло, а суматоха вызвана приказом герцога доставить детей в замок Ладлоу.
Первоначальный испуг сменился радостью - теперь ему не придется жить в долгом ожидании редких приездов родителей, ибо он сам отправлялся к ним. Мальчик еле сдерживал волнение: его знание мира до сих пор ограничивалось окрестностями Фотерингея и близлежащими манорами, у лордов которых он иногда бывал с визитами, сопровождая отца. Теперь Ричарду предстояло надолго покинуть родные места и отправиться в далекое путешествие - Фотерингей и Ладлоу разделяли 180 километров.
Закончился сезон дождей, когда путешествовать по стране можно было лишь по главным дорогам, проложенным еще во времена римского владычества, да и то с трудом. Теперь же для передвижения большого отряда, обремененного телегами обоза, подходили пути поуже и поплоше. По правде говоря, английские дороги того времени были далеко не такими отвратительными, как это часто представляют - по сырым берегам рек и заболоченным местам пролегали мощеные участки, каменные мосты возводились на основных переправах даже через небольшие речушки.
Долгожданным утром под охраной сильного эскорта Ричард, Джордж и Маргарет выехали из ворот Фотерингея. Всадники сразу же взяли направление на запад. Позади осталась болотистая пойма Нина, а вскоре исчезли за горизонтом и замковые башни. Отряд миновал необозримый Рокингемский лес. В Маркет-Харборо путешественники сделали краткую остановку, чтобы немного перекусить и дать отдых лошадям. Этот небольшой городишко показался Ричарду по сравнению с деревушкой Фотерингей большим густонаселенным городом, полным жизни. После Маркет-Харборо отряду пришлось покинуть широкий тракт и свернуть на боковые дороги, чтобы обогнуть стороной Ковентри. Командир эскорта знал, что в этом городе королева Маргарита собирает верных ей лордов с вооруженными отрядами. Осторожно обойдя опасный район, всадники вернулись на прежний путь и без приключений добрались до Кидерминстера, за которым расстилались леса и речные долины Шропшира. Еще один переход - и вдали, наконец, показался мощный замок Ладлоу, возвышавшийся на холме, омываемом с тыла рекой Тим.
Стены и башни этой фортификации уже в те времена несли на себе печать без малого четырехвековой истории. Они были воздвигнуты нормандцем Готье де Ласи, ближайшим сподвижником Гийома Бастарда, ставшего в 1066 году королем Англии под именем Уильяма Завоевателя. Получив во владение земли Южного Шропшира, де Ласи возвел для защиты валлийской границы один из первых в стране каменных замков - на стратегически выгодной позиции в месте слияния Тима и его притока Корва.