Высшее духовенство не одобряло беззаконные браки государя, но обличать его не смело. Папский посол Антонио Поссевино, будучи при царском дворе, разузнал, что духовник повсюду следует за царем, но "хотя государь каждый год исповедуется ему в грехах, однако не принимает больше причастия, так как по их законам не позволено вкушать тела Христова тому, кто женат более трех раз".
Браки царя не были браками по чувству. Его семейная жизнь была открыта для политических бурь. Оттого подданные не успевали рассмотреть лица цариц, которых приводили во дворец временщики.
Кажется, только в одном случае женитьба Грозного была связана с увлечением. В "Хронографе о браках царя Ивана Васильевича" можно прочесть, что он "обручился со вдовою Василисою Мелентьевою, еже мужа ее опричник закла; зело урядна и красна, таковых не бысть в девах, киих возяще на зрение царю".
Свидетельство "Хронографа" можно было бы отвести как сомнительное, если бы оно не было подтверждено Карамзинским летописцем. О царе Иване Васильевиче, записал летописец, сказывают, что "имал молитву со вдовою Василисою Мелентьевою, сиречь с женищем".
Неожиданная архивная находка окончательно прояснила дело. В подлинных писцовых книгах по Вяземскому уезду XVI века значилось: "Государь и великий князь Иван Васильевич всея Русии летом 7087 (1579) года… поместьем пожаловал Федора да Марью Мелентьевых детей Иванова в вотчину". Писцовые книги зафиксировали поразительный случай. Дети дьяка Мелентия Иванова получили от Грозного свое поместье в вотчину. То было неслыханно щедрое пожалование. За Мелентьевыми было закреплено "в вотчину" 500 десятин поместной пашни вместе с обширными лугами и лесами. Сироты дьяка не имели особых заслуг перед государством, кроме одной. Незадолго до пожалования земель их мать – вдова Василиса – стала шестой женой царя, а вернее, не женой, а "женищем". Соблюдая репутацию благочестивейшего монарха, Иван взял молитвенное разрешение на сожительство с Василисой, покорившей его своей неслыханной красотой. Союз с незнатной вдовой дьяка не связан был с какими бы то ни было расчетами. Шестой брак Грозного был счастливым, но недолгим. Он совпал со временем последних военных успехов царя и прекращения казней. Вдова рано умерла. Падчерица Грозного Мария Мелентьева вышла замуж за Гаврилу Пушкина, одного из предков А. С. Пушкина.
Всю жизнь великий государь избегал вдовства. Он верил, что только в браке может спастись от греха прелюбодейства, блуда. Самодержец вел жизнь, которая неизбежно должна была подорвать его могучий организм. Он все чаще болел, искал врачей по всей Европе. Но врачи не могли помочь ему. Задумав в очередной раз жениться, он не решился устраивать новые смотрины, наподобие опричных смотрин 1570–1571 гг., а положился на вкус последнего временщика – всесильного Афанасия Нагова, сына боярина Федора Нагова. Нагие были куда знатнее Собакиных и Васильчиковых. Афанасий сосватал государю свою племянницу Марию. Свадьба была сыграна за три года до смерти Грозного. Духовенство не осмелилось гневить вспыльчивого монарха. Показав "теплое умиление и покаяние", тот вновь избежал церковного проклятия.
Глава 14
Загадочная смерть сыновей
В Архангельском соборе Кремля в 1963 году были вскрыты гробницы Ивана IV, его сыновей Ивана и Федора, а также саркофаг князя Михаила Скопина-Шуйского.
Вскрытие было произведено с целью проведения токсикологического исследования на предмет содержания ядов в останках усопших. Ведь вопрос о причине смерти царевича Ивана до сих пор остается открытым.
В комиссию по эксгумации вошли историки и лучшие судебные медики. После вскрытия саркофагов исследователи обнаружили довольно хорошо сохранившиеся останки людей и одежды. Кости скелета Ивана были правильно расположены, череп слегка повернут вправо.
Конечно, за столь длительный срок – почти 400 лет – следы многих веществ, в том числе ядов, могли необратимо измениться или бесследно исчезнуть.
Но ученые все-таки надеялись, что химико-токсикологические анализы дадут определенные результаты, и возможно, станут основательным поводом для устранения неясностей и пробелов в истории нашего государства.
Для исследования в гробнице Ивана были отобраны наиболее сохранившиеся элементы гумуса, ногтей, волос, мягких тканей, костей и одежды. Также были сделаны соскобы со стенок саркофага. Показатели анализов всех гробниц и тел сравнивались между собой. Тут-то ученые и сделали неожиданное открытие: наряду с незначительным содержанием меди, свинца, серебра и цинка в останках царевича Ивана и Ивана Грозного обнаружен высокий уровень ртути, который в пять раз превышает уровень ртути в саркофагах царя Федора и князя Скопина-Шуйского.
Также исследователи отвергли версию о том, что ртуть попала в саркофаги извне. Поэтому ученые предположили, что ртуть оказалась в организме царственных особ еще при жизни.
Уровень этого металла в момент исследования был настолько высок, что этот факт наводил на мысль об отравлении. Официальная же история утверждает, что причиной смерти царевича Ивана стала травма головы, нанесенная ему отцом.
3 июля 1583 года в царских палатах произошло одно из самых загадочных убийств не только XVI века, но и, пожалуй, всех правящих династий Европы. Иван Грозный в припадке гнева что есть сил ткнул своего сына царевича Ивана посохом в висок. Удар был сильным и точным – бедный царевич скончался на месте. Говорят, Иван Грозный сильно переживал о случившемся, ведь это был его старший и самый любимый сын. Второй сын изначально не был готов к тому, чтобы править страной.
Однако версия убийства Грозным своего сына Ивана постоянно подвергается сомнениям. На этот счет существует несколько версий.
Первая версия – политическая. Царевич Иван высказал отцу несогласие с ходом ведения Ливонской войны. Эта война началась в 1561, а закончилась в 1583 году, причем, Россия понесла территориальные потери, т. к. условия перемирия тогда диктовала Швеция. Возможно, царевич не желал уступать скандинавам ни пяди русской земли. Такая неуступчивость царевича вполне могла вывести из себя Грозного.
Вторая версия – житейская. По этой версии, Иван-царевич вступился за свою беременную жену, которую оскорбил царь, увидев ее без пояса – он ударил ее, после чего у нее случился выкидыш. Молодой муж пришел к отцу разобраться в происшедшем…
Третья версия – любовная. По этой версии, сам Грозный приставал к своей невестке. А муж вступился за жену.
Четвертая версия – опровергающая все предыдущие версии: Иван Грозный не убивал своего сына, это всего лишь легенда. И создал ее некий католический монах, который, якобы, склонял царя к принятию католичества. По этой версии, царевич Иван умер собственной смертью.
Во времена правления Ивана Грозного препараты ртути применяли в качестве лекарства для лечения сифилиса. Прямых доказательств того, что царевич Иван мог страдать от этого недуга, нет.
Однако из летописей можно узнать, что Иван Грозный был очень похотлив и развратил более тысячи дев, таким образом, выражаясь языком медицины, Иван Грозный был в группе риска.
Кроме того, некоторые историки утверждали, что отец с сыном менялись любовницами. Отсюда можно предположить, что и тот, и другой могли страдать сифилисом и принимать препараты ртути в качестве лекарства.
Побочным действием препаратов ртути является тревожность, раздражительность, мнительность и другие проявления меркуриализма – ртутной интоксикации.
Возможно, именно поэтому Иван Грозный отличался неуравновешенным, взрывным характером, резкими перепадами настроения, припадками. В любой момент он мог впасть в безумие так, что на губах его выступала пена.
В последние годы жизни царь дряхлел на глазах, он потерял почти все волосы, тело его покрылось струпьями и источало омерзительный запах, от которого он не мог избавиться даже с помощью самых сильных благовоний.
Как известно, в день своей смерти Иван Грозный долго парился, и ему стало значительно легче, после чего он скоропостижно скончался. Отсюда можно сделать вывод о естественной, а ненасильственной смерти царя. Но все это лишь предположения.
Таким образом, как смерть Ивана Грозного, так и смерть его сына царевича Ивана до сих пор остаются окутанными тайной.
19 ноября 1582 года родился царевич Дмитрий Иванович, погибший в 1591 году в Угличе в возрасте 9 лет, впоследствии канонизированный Русской православной церковью. Он-то и должен был стать следующим после Ивана Грозного царем. Если бы царевич Дмитрий не погиб мальчиком, возможно, не было бы на Руси так называемого Смутного времени. Но, как говорится, история не терпит сослагательных наклонений.
Глава 15
Наследие Ивана Грозного
В мировую историю царь Иван Грозный вошел как реформатор, действовавший в тяжелую эпоху перехода Руси от феодализма к Новому времени, как один из основоположников и создателей огромного Русского государства. При этом русский правитель был одним из образованнейших людей своего времени. То, что Грозный царь был глубоко начитан и владел широчайшей информацией, не отрицают даже его враги!
"Никто из государей Древней Руси не любил и не умел говорить так, как Иван. Ни один из них не отличался таким искусством в спорах устных и письменных с беглым боярином или с каким-нибудь иностранным послом", – рассказывает история. Поэтому не удивительно, что именно он, с детства любивший книгу, способствовал организации книгопечатания в Москве.
Наряду с произведениями, отражавшими идеологическую борьбу, были и такие, которые подытоживали достижения общерусской культуры в быту, церковной жизни и науке: "Домострой" кодифицировал правила поведения человека в сфере религиозной, государственно-общественной и семейной, которые сложились в русском обществе XVI века и считались общеобязательными для всех, "Стоглав" сыграл такую же роль в области церковной, регламентируя с исключительной мелочностью все стороны церковно-административной и церковно-обрядовой организации; "Азбуковник" представлял собой энциклопедию необходимых научных знаний и освящал известную к тому времени систему научных воззрений.
В личном литературном наследии Иван Грозный известен как писатель-публицист, автор многочисленных писем и посланий, благодаря которым до наших дней дошли сведения об истории Средневековья, горестях и радостях русского народа.
Тем же целям служила и музыка. Понимая значение музыкального искусства, царь Иван держал в Александровской слободе двух наиболее талантливых композиторов, новаторов своего времени: Федора Христианина – создателя новой школы пения, "гораздого знаменному пению", и Ивана Носа – ученика известного новгородского "мастера" Савы Рогова. Третьей знаменитостью был Степан Гладыш – создатель "усольского распева", ходивший по городам и учивший "Усольскую землю". Так называемые "распевщики" и "творцы" возвеличивали своими "славянками" и "хвалительными стихирами" новых русских чудотворцев, культ которых, установленный при Иване Грозном, освящал государственное единство.
В каменном строительстве и деревянном зодчестве доминировала шатровая архитектура. Блестящим образцом этого стиля стал воздвигнутый в 1556–1560 годах русскими зодчими, псковским мастером Посником Яковлевым и Бармой, Покровский собор в Москве, более известный как собор Василия Блаженного, образующий группу из восьми шатрообразных столпов, сгрудившихся вокруг центрального шатра (построен в ознаменование покорения Казанского царства). По примеру столицы церкви аналогичного стиля стали воздвигаться по всему Московскому государству – шатровое строительство должно было служить возвеличению победоносного самодержавия.
Те же мотивы звучат и в иконописи. Взятие Казани символически представлено на иконе "Церковь воинствующая", где возглавляемое юношей-царем русское воинство под покровительством "воинства небесного" шествует из объятой пламенем Казани к "святому граду" Москве (она же – небесный град Сион). Целям прославления самодержавия посвящены и прекрасные миниатюры в рукописи "Царственной книги".
Не только живопись, но и искусство резьбы по дереву было использовано для пропаганды новых политических идей. Прекрасным образцом этого искусства стало царское место Ивана IV, на котором талантливый мастер изобразил фрагменты истории великого Владимира Мономаха.
Все вместе взятое – литература, музыка, архитектура, живопись, резьба – утверждало идеологию крепнувшего централизованного Русского государства, одновременно с которым развивалась и обогащалась мощная и своеобразная национальная культура населявших его народов.
Глава 16
Легенда о Соборе Василия Блаженного
Покровский собор, или Собор Василия Блаженного. Расположенный на Красной площади рядом с Кремлем стал символом Москвы и всей страны.
Храм Василия Блаженного – это целый град в городе: на едином основании возведено 10 церквей с пестрыми куполами. Он был построен в 1555–1561 годах по приказу Ивана Грозного в ознаменование победы над Казанским ханством – вековым врагом Руси.
Старинная московская легенда гласит, что во время решающего штурма Казани Иван Грозный направился в походную церковь, помещавшуюся в шатре, и усердно молился. Но едва священник успел произнести слова: "И будет едино стадо и един пастырь", как земля вздрогнула от сильнейшего взрыва, и часть вражеских укреплений взлетела на воздух, открыв дорогу русским войскам. Впервые в истории Руси в ее состав вошло не княжество, а целое государство – Казанское ханство. Взятие Казани имело не только политическое значение (теперь русские контролировали волго-балтийский торговый путь), но и религиозное – это был поход против неверных. В Москве горожане встретили Ивана Грозного громкими возгласами: "Многие лета царю благочестивому, победителю варваров, избавителю православного народа!".
Авторами собора Василия Блаженного летопись называет русских зодчих Постника и Барму. Существует легенда, согласно которой Иван Грозный, увидев построенный по их проекту собор, был так восхищен его красотой, что приказал ослепить зодчих, чтобы они не могли нигде больше построить храм, равный по красоте Покровскому собору. Некоторые современные историки предлагают версию, по которой архитектором храма был один человек – Иван Яковлевич Барма, которого прозвали Постником за то, что он держал строгий пост. Что касается легенды об ослеплении Бармы и Постника, ее частичным опровержением может служить тот факт, что имя Постника в дальнейшем встречается в летописи в связи с созданием других значительных архитектурных сооружений.
Народная молва разносила слух о том, что якобы этот храм Иван Грозный строил в честь своего отца, великого князя Василия III: "Меня-то народ и без церквей тысячу лет будет помнить, а я хочу, чтобы и родителя моего помнили".
Глава 17
Начало книгопечатания
Царь Иван был человеком любознательным от природы и не чуждался иноверцев. В юности он подолгу расспрашивал немца Ганса Шлитте об успехах наук и искусства в Германии. Рассказы сведущего иноземца так увлекли царя, что он под конец отправил его в Германию с поручением разыскать там и пригласить в Москву искусных врачей, ремесленников и ученых-богословов. Заветным желанием Ивана было заведение в России книгопечатания. В свое время царь обратился к датскому королю Кристиану III с просьбой прислать печатников для основания типографии в Москве.
В мае 1552 года король уведомил Ивана IV о посылке в Россию мастера Богбиндера с типографскими принадлежностями, с Библией и еще двумя книгами с изложением "сущности нашей христианской веры". После перевода на русский язык эти книги предполагалось издать в количестве 2000 экземпляров.
Будучи лютеранином, Кристиан III надеялся увлечь царя идеей борьбы с католицизмом. Однако русское духовенство, ознакомившись с содержанием датских книг, решительно воспротивилось публикации протестантских сочинений.
Благодаря покровительству царя датский печатник не был изгнан из столицы православного царства и, по-видимому, получил возможность работать как частное лицо. Русский первопечатник Иван Федоров с полным знанием дела писал, что на Руси "начаша изыскивати мастерства печатных книг в лето 61 осьмыя тысящи". Датчанин получил рекомендательное письмо в мае 1552 года, летом приплыл в Россию и получил аудиенцию во дворце в ноябре 1552 года, когда царь вернулся в Москву из казанского похода.
Вывод очевиден: русские начали "изыскивать мастерство" в ноябре-декабре 1552 года, с момента свидания датчанина с самодержцем. В 1556 году русские документы упомянули о русском "мастере печатных книг" новгородце Маруше Нефедове.
В первых русских печатных книгах не было указаний на имя печатника, время и место издания. Духовенство не желало, чтобы в православных книгах фигурировало имя мастера-иноверца. Благодаря пробным изданиям московские печатники получили подготовку европейского уровня.
Грозный выделил крупные субсидии на устройство типографии, видимо, уже после отставки Адашева. В Москве был построен Печатный двор. Дело было поручено кремлевскому дьякону Ивану Федорову и Петру Мстиславцу. Оба успели приобрести некоторый опыт книгопечатания благодаря общению с датским печатником: "Искусни бяху и смыслени к таковому хитрому делу, глаголют же неции о них, яко от самех фряг то учение прияста". Фрягами на Руси называли выходцев из Западной Европы. Богбиндер был в глазах русских фрягом.
19 апреля 1563 года Иван Федоров приступил к работе по изданию "Апостола". Первопечатник старался уточнить перевод книги, приблизить его к нормам русского языка. Он продолжал традицию образованных "справщиков", правивших текст "Великих Миней Четьих" по поручению митрополита Макария.
В разгар типографских работ Макарий умер, что крайне неблагоприятно сказалось на деятельности Печатного двора. Отношение к каноническому древнерусскому тексту священных книг и их правка по греческим оригиналам издавна были предметом споров среди московских книжников. Противники Максима Грека утверждали, что его правка портит Священное Писание. Грек отвечал на нападки так: "А яко не порчю священные книги, якоже клевещут мя враждующий ми всуе, но прилежне, и всяким вниманием, и Божиим страхом, и правым разумом исправлю их, в них же растлешася ово убо от преписующих их ненаученых сущих и неискусных в разуме". Во время работы над "Апостолом" слова Максима приобрели особую актуальность. В послесловии к этой книге Иван Федоров утверждал, что неисправленные рукописные книги "растлени от преписующих ненаученых сущих и неискусных в разуме". Фактически печатник процитировал слова Максима Грека.
Царь поощрял деятельность Ивана Федорова, но у него не было случая высказаться по поводу его исправлений. Зато Курбский, в недавнем прошлом друг и единомышленник Грозного, открыто отстаивал московские исправленные переводы и советовал следовать образцам "старых нарочитых или паче Максима Философа переводов".
В России не все думали так, как Курбский. Фанатики с подозрением взирали на любые попытки изменить хотя бы единую букву в привычных старых рукописных книгах. Их поддерживали "священноначальники" (иерархи церкви) и "начальники" (земские бояре). Они пуще огня боялись, что новшества, которые войдут в жизнь вместе с книгопечатанием, могут обернуться расколом церкви.