На переброску армейских частей требовалось значительное количество крестьянских подвод. Стройка, в свою очередь, также нуждалась и в гужевом транспорте. А тут еще приближалась пахота, и крестьян отрывать от весенней полевой страды стало просто невозможно.
Тогда Д. М. Карбышев предложил командованию армии формировать в глубоком тылу на общих основаниях с красноармейскими частями рабочие дружины. Самарский губвоенком получил на это соответствующее распоряжение, но приступить к формированию дружин медлил. А время не ждало. Карбышев с разрешения начальника инженеров Восточного фронта взялся самостоятельно формировать рабочие дружины.
С транспортом дело обстояло еще хуже. Вместо необходимых 3000 подвод имелось 150. Дмитрий Михайлович поручил своим помощникам закупать лошадей, обозное имущество, снаряжение, заготовлять фураж. Обуза для фортификаторов, безусловно, большая и непривычная, но другого выхода не было. Задание Ленина превратить Волгу в неприступную крепость Карбышев считал для себя боевым приказом. И выполнял его, как подобает советскому командиру, - непреклонно, решительно.
В декабре 1918 года командующим 4-й армией Восточного фронта был назначен Михаил Васильевич Фрунзе. Его кипучая энергия проявлялась во всем. 6-е военно-полевое строительство сразу же ощутило заботу и внимание командарма. К концу февраля Фрунзе заслушал доклад Дмитрия Михайловича в присутствии председателя Самарского губисполкома Валериана Владимировича Куйбышева, помощника командующего Ф. Ф. Новицкого, начальника штаба В. С. Лазаревича, комиссара штаба П. И. Баранова, начальника разведки М. О. Полетаева.
Открывая совещание, Фрунзе сказал:
- Предлагаю заслушать доклад начальника шестого военно-полевого строительства военного инженера Карбышева о состоянии оборонительных работ по укреплению Волжского рубежа.
Куйбышев добавил:
- И содоклад военного комиссара товарища Решина.
Михаил Васильевич согласно кивнул головой.
Дмитрий Михайлович раскрыл суть основных положений проекта. К весне должна быть создана система укреплений, которая превратит Волгу в неприступный для противника рубеж. Общий тип позиций активного характера - оборонительные узлы на важнейших направлениях с более слабыми промежуточными узлами из трех линий окопов. Блиндажи на весь гарнизон - тяжелые, каждый на 20–25 бойцов. Сеть пулеметных и пушечных капониров.
Карбышев отметил, что наиболее опасным в оперативном отношении является среднее течение реки - отсюда открывается кратчайший путь к центру республики. Важны и железнодорожные мосты через Волгу и у станций Батраки и Симбирск - эти пункты должны быть защищены возможно лучше и соответственно оборудованы. В Ставрополе, удобном для активных действий на симбирском направлении, он наметил постройку переправы с прикрытием ее от огня артиллерии легкой предмостной позицией. Что касается Самары, то сам по себе город не имеет особого стратегического значения. Однако он важен противнику для переправы на правый берег благодаря сильно выгнутой в сторону жигулевской излучины Волги. Здесь и железная дорога подходит вплотную к реке, и сам город с речным портом имеет достаточно материалов для наведения переправ.
Карбышев охарактеризовал укрепления на излучине Волги: Красноярское и Томиловское. Последнее, кстати, прикроет и Томиловский артиллерийский завод, и склады у железнодорожной станции. Для перехода на Обшаровскую предмостную позицию Карбышев наметил уступчатую Безенчукскую, а для прикрытия узловой станции Кинель - особую. Не были забыты Тетюши и Сенгилей (к ним подходит ряд больших дорог, облегчающих противнику действия на симбирском направлении), село Увары, особенно уязвимое зимой.
- А каковы сроки? - спросил Фрунзе.
- К весне выполним скелет позиций, - ответил Дмитрий Михайлович, - окопы с проволочными заграждениями, фланкирующие тяжелые капониры и половину убежищ. Зимой займемся постройкой групп, прикрывающих железные дороги.
- А очередность? - поинтересовался командарм.
- В первую очередь построим позиции Батракскую, Самарскую, Кинельскую, во вторую - Томиловскую и Красноярскую, а в третью - Ставропольскую, и Усинскую.
Комиссар говорил о том, что очень мало коммунистов, Необходимо политическое воспитание красноармейцев и рабочих в ходе стройки. Сказал он и о школах ликбеза, посетовал на нехватку учителей.
- Учителей везде не хватает, - заметил Куйбышев, - народ рвется к свету из темноты и невежества. Но для вас учителей подыщем, - добавил он, одобряя намерения комиссара превратить временную стройку в своеобразный ликбез. - И коммунистов дадим - наших, самарских, с заводов.
Фрунзе еще долго не отпускал Карбышева. Расспрашивал, какова готовность позиций, достаточно ли надежно то, что уже сооружено, попросил осветить подробнее оборудование Красноярской позиции - ведь она предназначалась для пресечения возможного наступления противника с востока, с Урала.
Михаил Васильевич подытожил:
- На Восточном фронте должен решиться исход борьбы нашего рабоче-крестьянского государства с одним из сильнейших его противников - армией Колчака. В деталях мы не знаем планов и замыслов врага, но одно должно быть ясно: путь объединения армий Колчака и Деникина для их совместного похода на Москву лежит через Волгу. Борьба за этот важный водный рубеж начнется неминуемо. Поэтому проект превращения Волги в неприступный оборонительный рубеж - очень большое и важное дело, требующее серьезного внимания. И хотя у четвертой армии главная задача сейчас - ликвидация Уральского белоказачьего фронта, мы обязаны помочь шестому военно-полевому строительству в скорейшем осуществлении этого проекта.
После совещания Карбышев уже по-товарищески разговорился с Куйбышевым. Оказывается, они многое знают друг о друге, да и как не знать - оба питомцы Сибирского кадетского корпуса. Валериан Владимирович поступил в корпус в том году, когда Дмитрий Михайлович окончил его, и еще была свежа в стенах этого военно-учебного заведения добрая молва о блестящих способностях кадета Карбышева-младшего, как называли там Дмитрия. Знал Куйбышев и о том, что старший брат военного инженера был революционером. Жив ли? Где он? Дмитрий Михайлович с горечью ответил, что Владимир умер вскоре после Октябрьской революции. Но больше всего Дмитрий Михайлович (как потом он признался комиссару) боялся, что Валериан Владимирович спросит, давно ли он в партии. Что ответить? Давно с партией! А почему не в ее рядах?.. И тут бы он скорее всего растерялся, не нашел бы убедительных слов… Но Куйбышев об этом не спрашивал.
Вскоре после этого совещания приказом М. В. Фрунзе 6-е военно-полевое строительство подчинили Южной группе Восточного фронта. Благодаря помощи Михаила Васильевича, а также Самарского губисполкома строительство закипело по всему фронту в полном объеме.
Д. М. Карбышев очень тщательно подбирал кадры строителей, он стремился к тому, чтобы это были люди с боевым и техническим опытом, приобретенным в первой мировой войне, и в то же время смело выдвигал на ответственные участки молодых военных инженеров, техников и саперных командиров.
Самый важный отдел управления - позиционно-технический - Дмитрий Михайлович доверил Александру Леонидовичу Каллистову, одаренному саперному офицеру, участнику первой мировой войны. Артиллерийской группой в этом же отделе руководил младший брат Александра Леонидовича Лев Каллистов, энергичный командир, испытанный в боях артиллерист. Своим помощником по общим вопросам Карбышев назначил молодого саперного офицера Дятлова. Среди производителей работ также было много молодых инженеров и саперных офицеров. Особенно выделялся Маврикий Тимофеевич Степнев. Он окончил в 1919 году ускоренные курсы прорабов Военно-инженерной академии и сразу, с учебной скамьи, был направлен на Восточный фронт в распоряжение Карбышева. Дмитрий Михайлович доверил ему важный отдел старшего производителя работ, где прославившийся впоследствии при спасении челюскинцев Герой Советского Союза прошел первую армейскую закалку.
Столь же энергичным и исполнительным старшим прорабом Красноярского отдела показал себя участник первой мировой войны саперный офицер Филипп Николаевич Кащеев. Его организаторские способности Карбышев ценил высоко. Отделом снабжения руководил молодой интендант Соломон Афанасьевич Коган.
Комиссар запомнил, как происходило назначение начальника одного из основных отделов строительства - рабочего отдела. Карбышев перебрал немало кандидатур. Наконец твердо остановился на Иване Сергеевиче Семенове, старом большевике, подпольщике ленинской закалки, слесаре Самарского трубочного завода.
- Такому рабочему по плечу и под стать руководить рабочим отделом, - довольный своим выбором, воскликнул Дмитрий Михайлович.
И впрямь этот отдел отвечал и за мобилизацию крестьян на так называемую трудовую и гужевую повинность. И за вербовку вольнонаемных рабочих, и за обеспечение их питанием. И за медико-санитарное обслуживание, и правильную оплату работы всех строителей. Отдел Семенова должен был заботиться об охране труда, правильно расходовать премиальный фонд. Это имело чрезвычайно важное значение.
Во многом помогал строительству Самарский губком партии - в этом чувствовалась рука В. В. Куйбышева. По его указанию на оборонительные работы было направлено много коммунистов. Позже имена их стали с гордостью называть в советских инженерных частях: Семенов, Левин, Захаров, Вдовин, Сенцов, Цвиллинг, Блауберг, Шустов, Киселев. Среди них и старые подпольщики-большевики, рабочие-металлисты Самарского трубочного завода и впервые появившиеся тогда комиссары, которые вскоре стали своими людьми в рабочих батальонах, их вожаками.
Карбышев внимательно следил за сооружением всех укреплений и вместе с тем находил время для проектирования новых сооружений, составлял расчеты, писал наставления, памятки, инструкции.
Все написанное Дмитрием Михайловичем отличается особым, "карбышевским" стилем, понятным даже людям, не искушенным в военно-инженерном деле. Его памятки и наставления поражали всех не только ясным, конкретным изложением, но и глубоким охватом проблем.
Карбышев часто любил напоминать, что побеждает та сторона, у которой крепок моральный дух, которая знает, за что борется, технически сильна и может "угостить" противника новыми и неожиданными средствами поражения и способами борьбы как в наступлении, так и в обороне.
Карбышев хорошо помнил и учитывал уроки первой империалистической войны. В конце ее уже появились авиация, танки, зенитные орудия, применялась аэрофотосъемка. Допуская возможность использования таких же боевых и технических средств белогвардейцами и интервентами, Дмитрий Михайлович при проектировании и возведении оборонительных сооружений придавал большое значение фланкирующему огню и маскировке.
Он был сторонником дублированного и многостороннего фланкирования подступов к стрелковым окопам и опорным пунктам и требовал от производителей работ, чтобы разрывы между позициями различных участков могли хорошо обстреливаться и артиллерийским огнем. Карбышев обращал серьезное внимание на маскировку опорных и наблюдательных пунктов, ходов сообщения, огневых точек и артиллерийских позиций, широко применял различные переносные противопехотные препятствия - рогатки, пакеты и ежи из колючей проволоки, щедро устанавливал их на дорогах и проходах в местах возможного появления противника.
Для отражения атак бронированных поездов и бронемашин противника в местах наиболее вероятного их появления и перед выходом на дефиле строили и тщательно маскировали полукапониры и капониры для "кинжального" огня орудий. На открытых подступах применяли ямы, фугасы и замаскированные канавы, а на лесных участках - засеки.
Карбышев ни в чем не признавал шаблона, застывших форм и учил любое задание выполнять творчески, с учетом реальной обстановки и уверенностью в победе.
- Не видать Колчаку Москвы, как ушей своих, - говаривал он, осматривая ту или иную позицию, - пусть попробует преодолеть наши укрепления.
Однажды Дмитрий Михайлович предложил Куйбышеву осмотреть укрепления Сызранского железнодорожного моста через Волгу и с волнением ждал, как оценит член Реввоенсовета его детище.
По проекту Карбышева инженерная оборона моста состояла из укрепления его головной части - уже упоминавшегося тет-де-пона. Назначение его - охранять и защищать мост как переправу через Волгу от нападения и захвата его противником. Одновременно тет-де-пон предусматривал также возможность - в случае изменения стратегической обстановки - перехода в наступление: тогда наши войска могли использовать тет-де-пон как готовый плацдарм. Поэтому укрепление сооружалось в виде круговой позиции, обеспечивавшей надежную защиту моста от нападения противника со всех сторон.
Южная часть тет-де-пона представляла мощную оборонительную полосу, оборудованную огневыми позициями для станковых пулеметов, прикрытых сильными заграждениями, тяжелыми блиндажами для укрытия гарнизона.
Для обороны моста - как объекта важного стратегического значения - были возведены и другие фортификационные сооружения и сравнительно простые установки для стрельбы из 76-миллиметровых орудий по воздушным целям, так называемые "станки Иванова" образца 1915 года.
В ближайшей к мосту зоне на обоих берегах Волги построили многоступенчатые стрелковые окопы с пулеметными гнездами. Замаскированные и открытые проволочные заграждения сделали в непосредственной близости от воды и на отмелях - вверх и вниз по течению Волги. На подъездах к мосту от линии железной дороги оборудовали тщательно замаскированные мощные капониры для "кинжального" огня из артиллерийских орудий. Основные позиции возвели в отдалении от моста.
И вот - теплушка, в которой Карбышев вместе с комиссаром едет показывать В. В. Куйбышеву свое детище.
Доехали до станции Обшаровка, осмотрели позиции, и, переправившись на другую сторону Волги, в Батраки, направились пешком к укреплениям. Валериан Владимирович, не торопясь, обходил позиции, расспрашивал, почему укреплений сделаны именно там, а не в другом месте.
- А не смогут ли колчаковцы вплавь переправиться к мосту? - спросил Куйбышев, когда они подошли к берегу Волги.
- Нет, это совершенно исключается, они не смогут выбраться на берег: помешают проволочные заграждения - их ведь установили у самой воды, а местами и на отмелях, к тому же берег хорошо простреливается.
Куйбышев поинтересовался также, почему не сделаны укрепления у Сызрани. Карбышев объяснил, что отвесные берега у города сами по себе являются надежным препятствием для противника.
Наконец осмотр окончен, обхожено и осмотрено все - вплоть до окопов и блиндажей.
На обратном пути в Самару Дмитрий Михайлович спросил Куйбышева:
- Каков, Валериан Владимирович, наш орешек?
Куйбышев улыбнулся и ответил:
- Да, пожалуй, о такой орешек Колчак не только зубы поломает, но и скулы себе своротит.
В начале марта 1919 года в штабе 4-й армии, только что реорганизованной в Южную группу, в которую вошла также и Туркестанская армия, М. В, Фрунзе проводил совещание командиров и комиссаров дивизий и бригад. Обсуждался план контрнаступления против колчаковских войск.
Справа от Фрунзе сидели рядом два молодых командира, заметно отличавшиеся от остальных. Тот, кто казался постарше, был во френче защитного цвета, в синих шароварах и валенках, на поясе у него висел маузер, а на ремне через плечо - кавалерийская шашка. Он держал эфес шашки обеими руками и опирался на него подбородком. Второй военный был одет по-солдатски, очень скромно, в руках держал толстую потрепанную книжку и время от времени что-то записывал. Лица у обоих небритые, обветренные, усталые. Чувствовалось, что они приехали прямо с фронта.
На совещании был и Карбышев со своим комиссаром. Последний спросил Дмитрия Михайловича, не знает ли он, кто эти молодые люди, сидящие рядом с Фрунзе.
Карбышев удивился:
- Разве вы их не знаете? - И тут же добавил: - Тот, который постарше и держит шашку, - прославленный Василий Иванович Чапаев, гроза уральских белоказаков. А рядом военком - Дмитрий Андреевич Фурманов.
Во время перерыва Карбышев и автор этих строк вышли в вестибюль. Возле окна они увидели Чапаева и Фурманова, которые о чем-то очень оживленно разговаривали с Ф. Ф. Новицким и начальником военно-агентурной разведки 4-й армии М. О. Полетаевым.
Новицкий подозвал Карбышева и комиссара и, обращаясь к Чапаеву и Фурманову, сказал:
- Вот наши фортификаторы - начальник шестого военно-полевого строительства. Карбышев и военком Решин, познакомьтесь с ними - в трудную минуту они вас могут выручить!
Чапаев очень живо заинтересовался строительством оборонительных сооружений на Волжском рубеже и на других стратегических пунктах и стал подробно расспрашивать о них Дмитрия Михайловича. Потом со свойственной ему прямотой сказал, что в условиях гражданской войны и обстановке боя заранее подготовленные позиции не всегда могут быть использованы действующими войсковыми частями. Но в ряде случаев, при планомерном отступлении войск, такие позиции, в особенности кольцевые, могут оказаться полезными в активной обороне. Имея их, легче задержать натиск врага и можно даже принести большой ущерб наступающему противнику.
Карбышев, как всегда, с большим тактом и спокойствием убедительно стал доказывать Василию Ивановичу, какое огромное моральное и боевое практическое значение имеет на фронте своевременно и хорошо проведенная инженерная подготовка - она вселяет уверенность войскам.
Часто Дмитрий Михайлович Карбышев вместе с комиссаром проводил инспекторские осмотры. В сопровождении инженерно-технического персонала строительства и командиров инженерных частей они обходили позиции, тщательно осматривали окопы, пулеметные гнезда, полукапониры, капониры, блиндажи. От внимательного и острого глаза Карбышева не ускользала ни одна деталь. Он упрекал производителей работ, когда те формально подходили к выполнению задания, неэкономно расходовали материалы, не проявляли заботу о рабочих и красноармейцах.
Инспекторские осмотры позиций в напряженные дни подготовки контрнаступления Южной группы Восточного фронта нередко начинались ранним утром и затягивались до позднего вечера. Отдыхали Карбышев и комиссар в ближайшей деревне.
Однажды во время такого отдыха комиссар спросил:
- Дмитрий Михайлович, почему вы так охотно и неутомимо ходите по позициям и, как я заметил, больше всего интересуетесь земляными работами? Чем объяснить вашу страсть к окопам?
Дмитрий Михайлович, не раздумывая и без тени иронии ответил:
- Вы ведь знаете, товарищ комиссар, что моя фамилия Карбышев. По семейным преданиям мои далекие предки были татарами. А по-татарски "карабыш" - это черная полевая мышь-суслик. Вот от суслика, полагаю, и передался мне фортификационный окопный зуд. А заодно - любовь к земле.
Карбышев обладал блестящей памятью, но тем не менее никогда на нее не надеялся. Все вопросы, независимо от их важности и значения, он аккуратно записывал в тетрадь, которую называл "памяткой". Листы тетради были разделены вертикальной чертой или просто перегнуты пополам. В левой части он записывал то, что требовало выполнения, а в правой отмечал, как и когда исполнено намеченное. В "памятке" были, например, и такие записи: "Выдать красноармейцу Рябову пару портянок" или "В канцелярии пол не подметается".
На службу в управление Дмитрий Михайлович являлся рано утром, задолго до начала рабочего дня, и на свежую голову решал наиболее сложные и важные организационные и технические вопросы. Часов с восьми он заходил к комиссару, держа в руках неизменную "памятку", здоровался и говорил: