Снегурки и мяч
"Всё, что творилось на спортивной площадке, мы затем старательно копировали. Мячи делали сами, набивая старый чулок ватой и тряпками. Тренировали удары по воротам, били штрафные и пенальти и конечно же проводили матчи - двор на двор, переулок на переулок".
Жили Якушины в Самарском переулке, а первые удары по мячу Миша делал на стадионе "Унион", расположенном там, где сейчас находится спорткомплекс "Олимпийский". Родители с одобрением относились к увлечению спортом. Отец любил повторять, что это полезно.
Семья жила небогато. Особенно после того, как летом 1916 года отца забрали в армию. Через полтора месяца Иосиф Владимирович вернулся с фронта без ноги. Работать по старой специальности он уже не мог, пришлось устроиться счетоводом. Вскоре началась одна революция, затем другая, потом Гражданская война.
Но даже в столь тяжелые времена Миша не расставался со спортом - летом играл в футбол, зимой в хоккей. Кататься на коньках он научился в шесть лет - бабушка подарила на день рождения скромные "снегурочки". Но у многих друзей коньков не водилось, поэтому ребята играли в хоккей в обычной обуви. Чтобы никому не было обидно.
Спортивный клуб "Унион", расположенный по соседству с домом Якушиных, был очень известен в дореволюционной Москве. Основанный финансистом Миндером и финансируемый землевладельцем Соколовым, "Унион" был одним из основателей московской футбольной лиги, в его составе играли городские знаменитости, например вратари сборной России Дмитрий Матрин и Александр Мартынов. После революции "Унион" лишился хозяев, но сохранился. Правда, уже как команда Союза советских торговых служащих. Даже сменив название на "Моссовет", знаменитый клуб был привлекателен для юных московских спортсменов. Для ребят были организованы детские футбольные команды. Кстати, форму для одной из них раскрашивал Иосиф Владимирович. Вот только унионовской сиреневой краски у него не оказалось, пришлось довольствоваться голубой. Юным футболистам понравилось. Может быть, из детства у Михаила Иосифовича любовь к бело-голубой, динамовской гамме цветов.
Летом - футбол, а зимой - хоккей, который Миша любил сильнее. Но вот беда: детских хоккейных команд у "Моссовета" не было. Пришлось тринадцатилетнему Михаилу приписать себе пять лет. Да и другим ребятам тоже: самому старшему было семнадцать. Но играли со старшими. И иногда проигрывали. После одного из проигрышей Якушин был так огорчен, что его утешали всей раздевалкой. "Не плачь, Михеич". Так и появилось прозвище "Михеич", сокращенное потом до "Михея". Но стать "Хитрым Михеем" ему еще только предстояло.
Футбол и хоккей были постоянными спутниками Михаила Якушина, когда он учился в школе и в техникуме. Играл Якушин в нападении, где выделялся своим ростом. Это сейчас метр восемьдесят - рост как рост. А на рубеже двадцатых и тридцатых игрок с такими габаритами считался едва ли не самым высоким в команде. Известность молодого спортсмена постепенно распространялась по столице. И когда юный землемер уехал проводить коллективизацию на Урал, любители спорта то и дело интересовались: "Где же этот длинненький?"
Якушин вернулся в Москву через полтора года и снова стал играть за бывший "Унион", сменивший к началу тридцатых не одно название. Теперь он именовался ССТС - Союз советских торговых служащих. Неплохая команда, но Михаилу хотелось большего.
Динамовец
"Клубов, подобных нашему, насчитывалось в Москве в ту пору несколько десятков. Став ведущим игроком первых команд "Совторгслужащих" по хоккею и футболу, я начал задумываться о своем спортивном будущем. Хотя у нас были и крепкие команды, но до лучших коллективов столицы им все-таки было далеко. Я все чаще возвращался в мечтах к "Динамо", где мне так пришлась по душе обстановка в тот год, когда я играл там по воле случая. Я понимал, что, тренируясь с классными футболистами и хоккеистами, мог бы быстрее повысить свое мастерство. Кроме того, в "Динамо" был целый комплекс современных, удобных спортивных сооружений. Не скрою, меня тогда прельщала даже такая на сегодняшний взгляд мелочь, как возможность после каждой игры и тренировки принимать горячий душ. На всех других стадионах Москвы в то время не было ничего подобного.
Но вот вопрос: возьмут ли меня к себе динамовцы? Долго робел, не решаясь к ним обратиться, но как-то, встретив на улице работника отдела футбола и хоккея московского "Динамо" Ивана Ивановича Хайдина, набрался смелости и выложил ему свою просьбу. Он, как мне показалось, даже обрадовался. "Конечно, Михеич, - сказал Хайдин, - приходи к нам". Тут как раз подоспело время идти мне на службу в армию, и определили меня во внутренние войска.
Однако не так легко мне было бросать и родной коллектив. Пришел я к руководителю клуба Виктору Николаевичу Прокофьеву для объяснений. Известие он принял с грустью, но сказал, что решение я принял правильное - переход будет способствовать моему спортивному росту, и пожелал мне успехов. И с ним, и с товарищами по клубу расстался я по-доброму.
Так в июне 1933 года я стал московским динамовцем. В коллективе меня приняли очень тепло, относились ко мне доброжелательно, особенно Константин Павлович Квашнин (он был тренером футбольной команды и играющим тренером хоккейной) и знаменитый в ту пору футболист Федор Ильич Селин.
Сама обстановка в клубе вызывала большое желание тренироваться, совершенствоваться. В хоккее меня определили в первую команду, в футболе - во вторую.
В полку, где я служил, на меня возложили обязанности физрука. Много приходилось работать по разделу ГТО, проводить тренировки и полковые соревнования практически по всем видам спорта, подбирать и составлять сборные для участия в войсковых спартакиадах".
В "Динамо" судьба свела Михаила не только с новыми партнерами, которых он хорошо знал по матчам чемпионата Москвы, но и с человеком, благодаря которому он стал выдающимся тренером, - Михаилом Козловым.
"Я тогда играл за динамовский дубль, служил в армии. Пришел как-то на тренировку сборной Москвы, готовившейся к турниру трех городов. На входе встретился с Михаилом Степановичем Козловым, тогдашним тренером сборной. Козлов меня очень хорошо знал по хоккею, не раз друг против друга играли. Михеич, говорит, у нас на тренировку Андрей Старостин не пришел. Может, сыграешь за него в двусторонней игре? Какие вопросы?! Я бегом в казарму за формой. Сыграл неплохо, взяли меня на сбор. А потом и на турнире сыграл. Забил даже два гола Харькову. Как сейчас помню, защищал у них ворота Бабкин. Красивым у меня второй гол получился. Показал Бабкину в одну сторону, а сам ударил в другую. Аккуратно так закатил. Дебют мой всем понравился. А почему? Не старался я ничего разэтакого показать, делал, что умею. Считал своими извилинами целесообразные действия. Старался играть технично, для глаза ласкательно. Взяли меня потом в Париж, где проводился международный слет рабочих-спортсменов".
От Михаила Степановича Козлова у нас в стране началась профессия футбольного тренера. До него в клубах и различных сборных обязанности эти брали на себя от случая к случаю или капитаны команд, или игроки с солидным стажем, или даже спортивные деятели. Тренировки большей частью состояли из того, что футболисты в отведенное для них время били по воротам, а затем проводили двустороннюю игру.
Козлов первым придал тренировкам организованный и систематический характер.
Он был прежде всего хорошим организатором. Умел не только отобрать лучших игроков, но и выбрать из них тех, кто наиболее удачно сможет выступить в основном составе сборных Москвы или страны, первым официальным тренером которых и был Михаил Степанович.
При нем установки на игру и разборы матчей стали обязательными. Ввел он в обиход сборных команд и целенаправленную подготовку к важным матчам и турнирам. В нее входили занятия по технике и тактике, тренировка физических качеств. Козлов, в частности, разработал различные игровые упражнения. В ходе их футболисты совершенствовали свое умение владеть мячом, учились лучше взаимодействовать друг с другом. "Помню, отучал он любителей ударить "посильней и повыше", настаивая, чтобы передачи производились главным образом низом. И в этом был резон, поскольку такие пасы более точны и быстрее доходят до адресата, чем те, которые делают по воздуху".
Так по инициативе Козлова наш футбол начал постепенно переходить от примитивного тренинга к более сложному и разнообразному учебно-тренировочному процессу.
Позднее Козлов написал множество учебных и методических пособий по спортивным играм. "В одном из них имеется и кинограмма моего хоккейного удара "нахлюпом", который я, без ложной скромности скажу, выполнял действительно здорово, о чем Михаил Степанович всегда помнил. По его просьбе этот прием и был запечатлен на пленку".
"Жиденице" и "Рэсинг"
В тридцатые годы Советский Союз не входил в ФИФА и советская сборная не участвовала в официальных соревнованиях. Тем не менее наш футбол не варился в собственном соку. Сборная СССР выезжала за рубеж, где играла товарищеские матчи, как правило, с рабочими или любительскими командами. Первая встреча с профессионалами прошла в 1934 году. Советские спортсмены отправились в Чехословакию. Немногим ранее чехословацкая сборная заняла второе место на чемпионате мира.
Правительство Чехословакии без особой радости восприняло весть о приезде сборной Страны Советов. Ведущим клубам страны - пражским "Спарте" и "Славии" - было рекомендовано не играть с советскими футболистами. Однако и "Жиденице" из Брно был весьма сильным соперником. В октябре 1934 года эта команда, располагавшая четырьмя игроками сборной, лидировала в первенстве страны.
Встреча собрала аудиторию в 20 тысяч зрителей. Первыми успеха добились наши футболисты, и мяч записал на свой счет не кто иной, как Якушин. Причем это был тот редкий случай, когда Михаил Иосифович забил головой. Как признавался сам нападающий, игра головой не была его сильной стороной. На перерыв команды ушли при счете 2:0. Но в начале второго тайма чехи забили два мяча и были близки к тому, чтобы забить третий.
"Мысль тут у меня мелькнула: увлекаются они наступлением. Как бы их поймать на контратаке? Решил выдвинуться вперед, поискать шанс. Минут десять оставалось до конца игры, и тут сложилась такая ситуация. Мячом завладел Владимир Степанов. Я краем глаза замечаю, что два защитника "Жиденице" расположились на одной линии, но на почтительном расстоянии друг от друга. Остальные же их игроки задержались в атаке. Кричу: "Володя, дай на вырыв!" Не знаю, услышал он или нет, но пас дал отменный - точно между двумя защитниками мне на ход. Грудью проталкиваю мяч вперед и устремляюсь один к воротам. Соперники за мной. Перед тем как войти в штрафную, подумал: надо решать дело, а то могут догнать. Мяч в этот момент чуть скакнул, и я, не дав ему приземлиться, с полулета, как тогда говорили, "хавалеем", левой ногой нанес удар в левый от вратаря угол. Видел, что мяч летит точно в цель, но затем меня сбили с ног запоздавшие защитники. 3:2! Это была уже победа. Надо ли говорить, сколько радости она нам доставила".
После одной из успешных поездок за границу Михаил Якушин получил приглашение, которое он не мог принять. "Николай Петрович Старостин звал в "Спартак" в 35-м, когда мы ездили во Францию с "Рэсингом" играть. Соблазнял поездкой на рабочую Олимпиаду в Антверпен. Но нет, цыгана не купишь. Куда же я из команды пойду, в которой всю жизнь мечтал играть? Николай Петрович попросил меня тогда никому не говорить о нашем разговоре. Я обещание пятьдесят лет хранил. Только тогда его нарушил, когда надо было давать пример молодым футболистам".
В 1935 году нашим футболистам неоднократно доводилось выезжать за границу. Авторитет их рос с каждой успешной встречей. Советский футбол перерос прежний уровень, для дальнейшего развития нужен был полноценный чемпионат страны среди клубов. И первый такой турнир состоялся в 1936 году.
Борис Аркадьев
Весенний чемпионат 36-го года был скоротечен - команды провели всего по шесть встреч. Столичное "Динамо" выиграло все шесть матчей, Михаил Якушин принял участие в пяти играх и забил один гол.
Он проявил себя не столько в роли бомбардира, сколько в качестве организатора атак. Не убежать от соперника и не обыграть его с помощью финтов, а перехитрить своевременным пасом, найти партнера, находящегося в выгодной позиции, резко изменить направление атаки. Мяч у Якушина задерживался ненадолго, но все действия "Михея" были отточены, продуманы и крайне полезны. Именно в эту пору довоенных чемпионатов "Михей" и стал "Хитрым".
Довоенные чемпионаты - это противостояние "Динамо" и "Спартака". Три раза чемпионом становились "красно-белые", три раза - "бело-голубые". Причем динамовцам недоставало стабильности - они откатывались и на пятое, и на седьмое места. Смена поколений, да и тренеры часто менялись. Но в 1940 году динамовцев возглавил Борис Андреевич Аркадьев. Это после Великой Отечественной войны Якушин и Аркадьев окажутся по разные стороны футбольных баррикад. Но соперничество двух выдающихся тренеров никак не сказывалось на отношениях Михаила Иосифовича и Бориса Андреевича. Они жили на одной лестничной площадке и, как говорится, дружили семьями.
"Никаких проблем в общении у нас не было. Вот только моя жена нервничала. Жена Аркадьева, он ее почему-то называл Утя или Крыса, часто общалась с моей супругой. Ну, знаете, как это обычно бывает у хозяек, то этой что-то нужно, то той. Так вот Утя при встрече не преминет пожаловаться на судьбу. Вот, мол, Боре моему тяжело, ведь сейчас они все под кустами валяются пьяные, ой, да наши хуже ваших будут, да вы выиграете и т. д. Та-то на футбол никогда не ходила, а моя исправно матчи посещала, кроме того, я с ней беседы проводил на темы футбола - разбиралась. Поэтому переживала, слушая такие разговоры".
Но до эпического противостояния было еще несколько лет. А в 40-м году Аркадьев и Якушин встретились как тренер и футболист. И надо сказать, приход Бориса Андреевича положительно сказался на игре "Динамо" - в 1940 году "бело-голубые" уверенно выиграли чемпионский титул, третий по счету. Самому же Якушину, уже решившему стать тренером, занятия Аркадьева дали немало. Ибо тренировки Бориса Андреевича были свежи и оригинальны.
"Аркадьев вообще уделял тренировкам много внимания и внес в них немало нового, - вспоминал позднее Якушин. - Так, в частности, ему принадлежит честь изобретения столь популярного до сих пор в среде футболистов игрового упражнения для совершенствования технического мастерства под названием "квадрат". Разновидностей его сейчас существует множество. Любимым у Аркадьева был "квадрат 3×2". На ограниченном участке поля - "квадрате", размеченном белой лентой, - три футболиста владели мячом, а задачей двух других было отобрать его у них. На столь малой площади мяч сохранить очень сложно, поскольку обводка затруднена и в пас непросто сыграть. В основном идут бесконечные тяжелые единоборства. Собственно говоря, в этом и есть цель упражнения - научиться владеть мячом в ближнем бою с соперниками при постоянном их сопротивлении.
С этими "квадратами" у меня связаны забавные воспоминания. Борис Андреевич, как натура артистическая, был забывчив, и каждый раз, когда на тренировке приходило время играть в "квадрате", он виновато разводил руками, что означало одно - вновь ленты для разметки где-то оставлены. Следовала традиционная команда: "Доктор, бинты!" И бедный доктор вынужден был Скрепя сердце отдавать нам перевязочный материал, с помощью которого и обозначался "квадрат".
Было в арсенале у Аркадьева и одно чрезвычайно интересное упражнение, благодаря которому и крепились наши физические возможности - игра 4×4 на полполя без ворот в два касания. Сколько же мы пота в этой игре пролили! В чем ее сложность? Получая мяч, я первым касанием обрабатываю его, а вторым уже должен отдать партнеру. А отдать зачастую бывает некому, поскольку все закрыты. Поэтому надо бежать на помощь к тому, кто владеет мячом. А если партнер далеко (скажем, метрах в тридцати), то, чтобы выручить товарища, нужно сделать рывок метров на пятнадцать-двадцать. Так и происходили эти бесконечные быстрые перемещения, выматывавшие до предела.
Став тренером, я взял на вооружение это упражнение Аркадьева, правда, несколько видоизменив его: разрешил делать сначала три, а потом и произвольное число касаний, чтобы приблизить его к игровой ситуации. И применял его обычно в тех случаях, когда мне надо было резко повысить физическую готовность команды. У этого упражнения был и воспитательный эффект. Сразу выяснялось, кто готов к игре, а кто нет. Нарушители спортивного режима и те, кто тренировался недобросовестно, выявлялись мгновенно. Тут ведь обязательно каждый против каждого играет, и если хотя бы один из игры выпадает, то это сразу становится заметным. Не открывается, скажем, футболист - значит, плохо подготовился. Партнеры тут же начинают выказывать ему обиду - упражнение-то коллективное, здесь все зависят друг от друга. Мне, как тренеру, было уже легко отчитать игрока за нерадивость - она становилась очевидной.
Борис Андреевич Аркадьев во взаимоотношениях с футболистами был человеком деликатным и справедливым. Ко всем обращался на "вы" и был сторонником сознательной дисциплины. Игроков он в некоторой степени идеализировал, считая, что, посвятив себя футболу, спортсмен должен строго выполнять свои обязанности перед командой. Сам Аркадьев в этом плане служил примером для всех. Футболистов за мелкие прегрешения он журил, но мог и поддеть с помощью какой-нибудь прибаутки, которых знал великое множество. Иносказательно любил порой выразиться, но так, что становилось ясно, о чем идет речь. Грубого слова от него, по-моему, вообще никогда никто не слышал. Мог, правда, и возмутиться, когда кто-то подводил команду, что у нас, к счастью, случалось крайне редко. Самым сильным выражением, которое разрешал себе в такой ситуации Аркадьев, было: "Это хамское и недопустимое отношение к труду товарищей!"".
"Динамо" Бориса Аркадьева отлично начало и чемпионат 1941 года. Но планам команды помешала война. Первенство страны, в котором динамовцы шли на первом месте, не было доиграно. На фронт Якушин не попал: как и большинство динамовских футболистов, он проходил службу в тылу. Но с карьерой игрока пришлось закончить в 30 лет.